Пока-пора

Мирное сопение Твангсте под боком всегда успокаивало Гришу, сам Твангсте успокаивал. Стоит лишь Вильгельму показать что он рядом, переживания словно растворялись, как сахар в чае. Немец был для Волжского успокоительным прямого действия, так же, как и сам Волжский был успокоительным для немца. Взаимная выгода, взаимное понимание, и, наверное, взаимная любовь, или как минимум привязанность, Гриша был в этом уверен. Хотя нет, не был. С Вильгельмом вообще нельзя быть уверенным, уж точно не на все сто, на семьдесят процентов максимум. Да, определённо на семьдесят, не больше. Копошение у правого бока заставило Волгоград отвлечься от мыслей, хотя он был не особо-то и против. Посмотрев в сторону спящего Волжский увидел расслабленное лицо и растрёпанные блондинистые волосы. Протянув руку к Вильгельму он поправляет спавшую на глаза немца чёлку. От этого действия Вильгельм слегка жмуриться и мычит, видимо спит парень недостаточно крепко, поэтому Волжский собирается убрать руку – ему совсем не хочется будить блондина после вчерашнего – но её довольно шустро ухватывает чужая ладонь и прижимает к щеке. Не сказать что Гриша сильно опешил, Твангсте делает так уже не в первый раз, просто обычно во время этого действия немец не спит, хотя кто знает, может он и сейчас лишь притворяется. Слегка огладив щёку светловолосого Гриша расслабляет руку, оставляя её в заданном положении. Совсем не хочется прерывать этот тихий момент, но видимо придётся, ибо желудок темноволосого отзывался недовольным бурчанием, да и немец должен скоро проснуться. Аккуратно вытянув зажатую руку Волжский направляется в ванную дабы умыться, прохладная вода освежает и окончательно будит его немного не выспавшийся мозг. Теперь нужно что-нибудь приготовить, вот только что именно? Продуктов, к сожалению, не так много, пять куриных яиц, четверть бутылки молока, пол батона хлеба и где-то ещё был сахар. Надо бы наведаться за продуктами, ибо на полках даже круп нет. Вернувшись мыслями к готовке Волгоград вспомнил простенький рецепт сладких гренок. Продукты есть, знание процесса готовки тоже, так почему бы и нет? Выхватив из нижнего шкафчика глубокую посудину и венчик Волжский начал процесс. Разбив в чашу четыре яйца и влив туда остатки молока он начал взбивать пропитку для хлеба. Смешав всё до относительной однородности он начал нарезать батон белого хлеба, будь Вильгельм прямо здесь – дал бы по рукам, ибо красноглазый опять забыл подложить деревянную досточку, ну да ладно, не смертельно. Закончив с нарезкой Волжский подхватил старую сковороду и поставил её на зажжённую газовую плиту. Подождав пока поверхность достаточно прогреется он стал обмакивать нарезанный хлеб в пропитку и класть их на сковороду. Прожарив так три кусочка он вспомнил что не положил сахар в яичную массу, поэтому отставив продукты на стол Гриша отошёл к висящим шкафчикам в попытке его найти. Однако нашёл он лишь когда-то потерянный, по словам Вильгельма, молотый перец. Услышав шорохи, а после и топтание босых ног по полу Гриша вспомнил, что Вильгельм перекладывал сахар на нижние полки, быстро отыскав его там темноволосый насыпал немного в пропитку, перемешал, и продолжил готовить завтрак. – Gregor! Ты не помнишь где моя рубашка?, – Откуда-то из глубины квартиры раздался неожиданный вопрос, благо Гриша знает на него ответ. – Я повесил её в твоей части шифоньера! – Спасибо! Выйдя на кухню в этой самой рубахе и привычных чёрных штанах Вильгельм мило улыбнулся, такой довольный с утра немец – явление редкое, обычно он ворчит ещё пол часа после пробуждения. Странно. Очень странно. – Доброе утро, Gregor, – растягивая гласные пропел немец и, видимо, специально перестраивается на немецкую «р», зная как её звучание нравится Волжскому. – Доброе. Ты будешь завтракать? Я тут твоих французских гренок нажарил, – слега заторможено прозвучал ответ. – О, неужто они тебе так понравились? – слегка прохихикав спросил Твангсте. – Это лишь одна из причин. У нас продукты закончились, нужно будет в магазин сходить. А ты, кстати, куда такой нарядный?, – не сказать что недовольно, но и не очень радостно прозвучал вопрос, Волжский всё же планировал разговор о вчерашнем вечере завести. – Продукты значит, думаю мы вполне сможем сходить за ними после завтрака. А насчёт вида. Я просто не хочу одевать свитер, сейчас не настолько холодно. Облегчённо выдохнув Волгоград достаёт со сковороды последний, чуть-чуть пригоревший кусочек хлеба. Поставив тарелку с «шедевром кулинарного искусства» на стол Волжский снял с плиты закипевший чайник,(когда он только успел его поставить?) и налил в предусмотрительно выставленные Вильгельмом кружки заварку с кипятком. Сев за стол воплощения принялись завтракать, изредка перекидываясь фразами о недавно прочитанных книгах. Тишина, что в основном царила на кухне была комфортной, ничуть не напрягающей. Вот только Гриша хотел нарушить её одним вопросом, и судя по немного задумчивому выражению лица немца он думает об этом не один. Что ж, была не была. – Виль, нужно обсудить кое-что, – голос был серьёзным, хотя нотки беспокойства проскальзывали. – Если ты про вчерашнее, то ничего серьёзного, просто плохой сон, со всеми бывает, – спокойно ответил-разъяснил Твангсте, продолжая жевать свой завтрак. – Вильгельм, посмотри на меня, – немец приподнял глаза, – тебе снилось много кошмаров, но ни один не доводил тебя до такого состояния. Я просто хочу помочь, так же как ты помогал мне. – Ja. Ja, ich weiß. Мне просто приснился снос замка, ничего страшного, правда, – немного зажато проговорил блондин. – Уверен? Может ты хочешь выговориться, или, не знаю, отвлечься?, – немного неуверенно прозвучал вопрос. Всё же именно он начал этот разговор. Ответом послужил лишь утвердительный кивок. – Да Гриш, я уверен что всё в порядке. И нет, мне не нужно выговариваться, давай просто посидим и посмотрим что-нибудь, или сходим за продуктами. Лёгкая улыбка опять тронула губы немца. В который раз за это короткое утро Гриша думает что это не к добру. Привстав со стула, и убрав кружку в раковину – потом вымоет – Калининград отправился в небольшой коридорчик, про деньги либо не подумав, либо просто решив что их может взять русский, чем он собственно и занялся, параллельно переодевая домашнюю кофту на уличный свитер. Дойдя до коридора Григорий не увидел своего сожителя, значит уже на улице ждёт. И когда светловолосый стал таким нетерпеливым? Быстро обувшись Волжский выскочил из квартиры, закрывая её на ключ, и направился вниз со своего пятого этажа. Выйдя из подъезда он увидел ждущего его Вильгельма. Подойдя поближе Гриша хотел было завести какой-нибудь разговор, да не успел. Развернув голову русского Твангсте коснулся уголка губ Волгограда своими. Быстро прервав этот недо-поцелуй немец ретировался, прикрывая едва горящие щёки вязаным шарфом, подаренным Волжскому Дареном. Вот теперь действительно опешивший Гриша пробурчал себе под нос что-то про хорошее настроение немца с утра, с минуту простояв на месте он «пришёл в сознание» и направился за светлой макушкой. День обещает быть хорошим.