O sancta simplicitas!

Азик сделал глубокий вдох и постарался орать исключительно в себя. «Был бы нашим депутатом, запретил бы», – страдальчески подумал демон и склонил голову на плечо, продолжая нагло разглядывать манящие длинные ноги – обнажённые острые коленки, выглядывающие из-за сползших тёплых носков, и упругие соблазнительные бёдра, виднеющиеся из-под возмутительно короткой футболки, явно одолженной из гардероба Азазеля. Последний, впрочем, не возражал. Стоило ангелу наклониться, как ткань задралась сильнее, и теперь Азик мог наблюдать аппетитные ягодицы в облегающем нижнем белье, при одном виде которых рот полнился слюной. Стянуть бы с них ненужную – серьёзно, мурзилка, сильным мужчинам трусы не нужны! – одежду и впиться зубами до багровых полумесяцев, а потом провести по следам укусов языком, зализать и покрыть поцелуями, оставляя с чёртову дюжину засосов. Забывшись, Азик не заметил, как заскулил вслух и мигом прикусил губу. Хвост схватил первую попавшуюся книгу с полки рядом и сунул в руки, чтобы скрыть пылающие щёки демона. Как раз вовремя, потому что крутящийся до того по квартире Даня с ярким радужным пипидастром в руках обернулся на носочках и обеспокоенно посмотрел на Азика: – Всё хорошо? «Лучше не бывает, продолжай» – едва ли не брякнул демон, но вовремя взял себя в руки: – Нормально всё. Генераль дальше. Ангел нахмурился, однако вернулся к своему занятию, продолжая скакать по гостиной и наводить небесную чистоту. Зачем – Азик не спрашивал, ему нравились открывающиеся виды, на которые просто грех было жаловаться. Собственно, он и не жаловался, а продолжал бросать взгляды поверх – сука, это какой-то анекдот – Библии на своего увлечённого ангела. Выть в голос хотелось очень сильно, причём и от внешнего вида Даниэля, и от его трогательной – о, демон бы потрогал – наивности. Ангел вряд ли мог представить себе то, что представлял сейчас Азик, мысленно уже и оседлавший эти бёдра, и скользящий между них членом. Фантазия у демона была хорошая, а Даня пока оставался существом неразвращённым и скромным. «О, святая простота! – протянул про себя Азик и неожиданно задумался, – Хм, интересно, можно ли считать, что в случае мурзилки вариант «святая простата» тоже будет верным?» Некуртуазно всхрюкнув, демон снова привлёк к себе внимание Дани, поймавшего на себе очередной взгляд. Ангел отвлёкся от уборки и подошёл ближе, как-то нервно помахивая метёлкой для пыли в воздухе. Только теперь Азик заметил выступивший на его щеках румянец – розовый, как сахарная вата. – Ты так на меня смотришь… – пробормотал Даня, то посматривая из-под бледных трепещущих ресниц, то отводя глаза. Демон заинтригованно подсел поближе. – Как? – Как на пиццу. Или на суши. Или на шаурму после работы, – ангел сглотнул и… кокетливо повертелся на месте, – я такой вкусный? В следующую минуту Библия полетела обратно на полку, а Азик оскалился и притянул Даню к себе. – Весьма. Целовать Даню – то же самое, что попробовать самую восхитительную сладость. Один раз попробовав, хочется ещё и ещё. Губы у ангела мягкие и нежные, чувственно-пухлые – одно удовольствие посасывать их и покусывать ненавязчиво, сминать своими губами, проводить языком, скользя в горячий рот. Чем чаще демон касался Дани, податливого и отзывчивого, тем более размытой становилась та грань, которую им не стоило переступать. А хотелось пиздец как. Ангел был чувствительным и плавился под поцелуями, пока Азик скользил губами к подбородку и ниже, к выступающему кадыку, в это время подхватывая Даниэля под бёдра поудобнее и подсаживая ближе. Ошалелый и неконтролирующий себя ангел сам подставлялся под поцелуи, выгибая шею и судорожно дыша. У демона дух перехватывало каждый раз, когда Даня ходил по краю, вот-вот рискуя сорваться на долгожданный для Азазеля стон. Теряющий себя от одурительной близости тёплого, пахнущего солнцем тела, Азик провёл по коже ангела языком, ощущая ускоряющийся пульс. Ладони скользнули под футболку, шаря по широкой спине, отчего Даня выгнулся, а затем приподнял демона за подбородок, чтобы снова поцеловать. И поцеловал бы… …если бы не невовремя упавшая с полки Библия. – Я… Азик, Азь! Постой… Азик остановился в ту же секунду и чуть отстранился, оценивая ситуацию – у Дани полыхали щёки, а ещё он был возбуждён – демон это заметил по золотисто-янтарному взгляду и вставшему члену ангела, чувствовавшемуся сквозь минимум одежды. – Мне надо в душ, – прошептал залившийся краской ангел, отворачиваясь. – Хорошо. – Прости. «Наша песня хороша, начинай сначала…» – Мурзилка, у нас уже был этот разговор, – Азазель бережно взял ладони Дани в свои и поцеловал изящные длинные пальчики под непроизвольный вздох, – Я всё понимаю. Иди. – Спасибо, – ангел всё ещё заметно смущался и явно чувствовал себя более чем неловко, но Азик не видел в происходящем ничего постыдного. – Не благодари за такое. Я не буду тебя принуждать ни к чему. Никогда. Демон подался вперёд, выжидая ответной реакции от Дани. Убедившись, что всё правда в порядке, ангел робко и ласково потёрся своим кончиком носа о нос Азика, а после плавно соскользнул с колен и поспешно удалился в ванную, оттягивая край футболки пальцами. Не смотреть вслед было тяжело, но демон справился, выдохнув и потерев лицо ладонями. Пускай сдерживаться становилось сложнее и сложнее, пускай хотелось ангела нереально с той их первой встречи в ресторане, но ломать построенное доверие и принуждать Азик не собирался. Тем более, демон до сих пор ненавидел себя за тот раз, когда почти сорвался.

***

Итак, впервые за всю свою жизнь Азику хочется заняться любовью. Не поебаться, не перепихнуться, не потрахаться – заняться, блять, любовью. Так, чтобы у Даниэля перед глазами вспыхивали и гасли звёзды, чтобы он забыл всё, кроме имени Азазеля, которое обязательно будет слетать с его зацелованных губ криками и стонами. Ангелу тоже хочется, что видно и по его истории поиска на ноуте, и по изучающему взгляду, по тому, как реагирует его невозможное прекрасное тело. Только всегда есть одно пиздоблядское бесявое «но». Воспитание. Это у Азика было целых три тысячи лет на то, чтобы справиться с пропагандируемыми божественными установками на держание хуя – спасибо, Господи, что не сделал их бесполыми, как барби и кенов! – строго в штанах и при малейшем проявлении порока избавляться от возбуждения и изгонять греховные мысли истязанием себя любимого, а также на уничтожение стыда, как концепта, и изучение собственных желаний и предпочтений. Даниэль же молодой и правильный, ему сложно переступать через правила, через себя. Целоваться, лапать, изводить – да, но что-то большее… Каждый раз ангел сбегает в душ, стоит ему возбудиться. Даня не дрочит – Азик однажды проходит мимо незапертой двери и видит, как ангел стоит под ледяным душем, обнимает плечи дрожащими руками и впивается ногтями в кожу до боли. Наказывает себя. Боится поддаться искушению. Не знает, что ему делать. Нет, бывший демон всё понимает и не настаивает. Он развратил людей когда-то и научил их развращать друг друга, и тем не менее Дане хочется показать наслаждение только зная, что ангел действительно готов. Однако проходит неделя, другая, месяц, и Азик готов лезть на стену. По нему буквально плачет хорни джейл, он слабая сиба-ину, у него встаёт буквально на каждое действие беспечного и слишком уж соблазнительного Даниэля. Однако, стоит им зайти чуть дальше поцелуев, ангел, как бы ему ни хотелось, напрягается и застывает нерешительно. Азик пытается помочь ему – гладит ласково, говорит искренне самые приторные, но подходящие Дане целиком и полностью, комплименты, покрывает поцелуями гладкую бархатную кожу… Ангелу хочется, только вот от вбиваемых столетиями Господом – какой же мудак, всё-таки – и прочими ангелами догм по взмаху волшебной палочки не избавиться. – Просто… сделай это со мной… – Азазелю не нужны его способности, он и без них улавливает дискомфорт, стыд и панику Дани, всхлипывающего и прячущего глаза, – или… если хочешь, можешь с кем-то другим. Я… я не буду против. – Не могу, – мотает головой Азик. В серо-янтарных – возбуждение ангела не проходит бесследно – омутах загорается немой вопрос, и бывший демон ерошит пшенично-золотые локоны. – Котёныш, – Азик фыркает и касается губами чужого виска, – я не хочу ни с кем, кроме тебя. – Тогда давай… – Нет, Дань, «давать» мы оба будем тогда, когда ты будешь готов. Андерстенд? – Д-да. Тем не менее проходит ещё время и близится Конец ёбаного Света, а «нетфликс энд чилл» получается у них лишь в самом прямом смысле. И где-то в этот период Азазелю приходит в голову гениальная – спойлер: не особо – идея, заключающаяся в том, чтобы напоить ангела до чёртиков. Просто помочь Дане расслабиться и не загоняться из-за лезущих в голову ненужных мыслей. И ведь у Азика получается – он подливает ангелу в виски с колой всё больше виски, пока наконец-то его самого не укладывают на лопатки, вжимая в постель и накрывая губы требовательным поцелуем. Бывший демон пьян и едва ли может сказать – от алкоголя или от ощущений. Он будет не против, если Даня – научившийся целоваться до того хорошо, что Азик раздвигает ноги и стонет развязно ему в рот – возьмёт его сегодня. Азик, конечно, не совесть, но Даниэль может его поиметь. От воспоминаний об изящном длинном члене бывший демон торопливо отстраняется и сглатывает, затем роняя ангела на кровать и теперь нависая над ним. Азик раздевает его и жадно-жадно целует каждый сантиметр горячей умопомрачительно пахнущей кожи, пока Даня тяжело дышит и потирается пахом о его бедро, едва ли соображая, что делает… И вот тут у Азика щёлкает. Он отстраняется, будто то ли обжёгся, то ли облился ледяной водой. «Блять, чел, тебе самому не противно?» – проскальзывает в голове собственный разочарованный в себе же голос, потому что да, противно, мерзко и хочется уебаться об стену. Что он, блять, творит? Совсем с ума сошёл… – Азик! – Даня же хнычет и тянет требовательно руки, но Азик перехватывает их за запястья, – Азь, ты чего? Впрочем, ангела это нисколько не останавливает – он садится резко в попытке дотянуться и поцеловать. Перепивший, беззащитный, не понимающий ничего Даня, перед которым завтра будет пиздецки стыдно. Так что Азик укладывает его обратно и качает головой. В янтаре блестят пьяные слёзы и обида – ангел всхлипывает и вырывает руки, но лишь затем, чтобы начать колотить бывшего демона кулаками по груди и животу. – Ты меня не хочешь! Я знал! Так бы и сказал! Раз Азик этот доширак заварил – ему теперь и расхлёбывать. Он аккуратно, с неподдельной нежностью берёт данино лицо в ладони, заставляя взглянуть на себя, и стирает большими пальцами дорожки слёз, текущих из самых красивых на свете глаз, блестящих в малиново-фиолетовом неоновом свете. – Хочу, – Азик знает, что ангел чувствует всю уверенность в его ответе, – хочу двадцать четыре на семь, мурзилка. Но не так. Я хочу, чтобы ты был готов по-настоящему, выражал своё адекватное согласие и хотел меня тоже – трезвый, отдающий себе отчёт в том, что происходит. – Азь, но… – Мы успеем. Никакого Апокалипсиса, пока я не услышу, как ты кончаешь с моим именем на губах. Даниэль краснеет сильнее – хотя куда уже сильнее? – и улыбается светло, пусть и немного неуверенно. Надо же, и это создание минуту назад целовало Азика с неприкрытым алчным желанием. Как сильно он любит подобные контрасты в ангеле… – А можно после… тоже без Апокалипсиса? – спрашивает Даня. На это Азик лишь беззаботно смеётся: – Тебе можно всё. Удовлетворённый таким ответом, ангел отодвигается в сторону, чтобы Азик мог лечь рядом, и льнёт к нему, закидывая ноги и руки. Похоже, с алкоголем Даня всё-таки перебрал – он быстро отрубается, щекоча горячим дыханием шею бывшего демона, и сопит забавно во сне, наверняка видя что-то хорошее. Азик же не смыкает той ночью глаз, давясь отвращением и презрением к себе…

***

В последние дни курить Азик выходил всё реже. Не то чтобы Дане не нравилось – ангел как раз находил запах сигарет, и особенно электронок, очень вкусным – или требовалось беречь здоровье. С последним у Азика, как у демона, проблем не имелось. Просто он не видел какой-либо веской причины, что было хорошо, несомненно. И в этом же заключался основной пиздец, из-за которого Азик не мог уснуть. Иногда демона накрывало вот так, до бессонницы и тошнотворной тревоги, потому что его жизнь полна чуда по имени Даниэль, который дрыхнет сейчас, обняв вместо Азика подушку-дакимакуру… с тем же самым Азиком. Если демон что-то и понял за три тысячи с хвостиком лет, это то, что не может быть настолько хорошо всегда. С кем угодно, но не с ним. С богоизбранными, с послушными ангелочками, но не с Азазелем. Падшим полагалось ползать в ожидании очередной кары небесной или подставы от жизни, бывшей редкостной сукой и подгадывавшей самый неподходящий момент, чтобы потом отпиздить от всей души, напоминая, где чьё место в пищевой цепочке мироздания. Но неделя сменялась неделей, а «хорошо» подозрительно не заканчивалось. Для Азика подобное означало лишь одно – ебанёт. В любую секунду. И он сидел на пороховой бочке, уставший от томительного ожидания, когда же всё закончится. Демон не вывозил ждать и бояться. Страх грядущего изматывал его, доставая даже в ночных кошмарах, где был Апокалипсис, безжизненное тело Дани посреди «циркови» и его возносящаяся к Богу душа. Сначала Азик просыпался в холодном поту и трясся, не в состоянии избавиться от липкого ужаса. Теперь же он перестал спать. Тебе не будут сниться кошмары, если ты бодрствуешь – биг брейн энерджи момент, рабочая тема, за исключением того факта, что на смену снам пришла усиливающаяся час от часу тревога в ворохе сменявших друг друга с катастрофической скоростью мыслей. Где тревожка, там, вестимо, и панички. Демон с паничками – обоссаться, шутка века. Азик затушил сигарету о пепельницу и, положив голову на сложенные руки, горько рассмеялся. Ему бы радоваться, что всё хорошо, радоваться, что в его жизни появилось самое настоящее чудо, а он тратил время, которое мог бы провести с ангелом, на тысячи блевотно-депрессивных – а порой и чудовищных до невозможности – сценариев и зацикленность на том, что всё обязательно закончится «вот прям ща». Долбоёб, как есть долбоёб. – Звёзды сегодня красивые. За спиной отчаянно зевнули, и демон повернулся вполоборота – сонный Даня прошлёпал из спальни на балкон, как был босиком и в футболке, и тёр кулаком прикрытые глаза, ненадолго прислонившись к дверному косяку. Смотрелся ангел умилительно – Азик улыбнулся, беззастенчиво любуясь им. – А знаешь, кто ещё красивее? – спросил демон, чуть ли не мурлыча. – Знаю, – Даня идеально скопировал его интонацию, – ты. – Я балдею от наших разговоров… Переиграл и уничтожил. «Ученик превосходит учителя, и учителю эту нравится», – мимолётно пронеслось в голове Азика, пока Даниэль скользил проницательным взглядом по демону, не покупаясь нисколько на напускной похуизм. Азик фыркнул, до сих пор ощущая себя неуверенно оттого, что кто-то его читал, понимал и – самое главное – принимал со всем багажом психотравм, биполярной самооценки и загонов. Отлично различив и эти мысли, ангел подошёл вплотную и, высвободив крылья, укрыл ими и себя, и его. Демон не сопротивлялся. Здесь, в белоснежном коконе перьев, он ощущал лишь спокойствие и защиту – в том числе от самого себя. Не удержавшись, Азик положил подбородок на плечо ангела и легонько потёрся щекой, втягивая носом воздух – от Даниэля пахло уютом и домом. Лучше запаха, наверное, в мире попросту не существовало. – Не спится? – ангел обнял его за талию, неторопливо и успокаивающе поглаживая. – Мгм. – Хочешь, поиграем во что-нибудь? В майн… в майнкампф, например. Азик прыснул, не стараясь даже попытаться заглушить смешок. – Майнкрафт, дурилка, – поправил он, – Майнкампф, боюсь, тебе бы не понравился. Не твой профиль. На любителя. Но вообще найс идея, погнали погамаем. Взбодрившийся Даня уже думал побежать в комнату включать всё, однако демон обнял его за шею, без всякого намерения отпускать. – Ты чего? – бархатно-ласково спросил ангел, продолжая поглаживать Азика и очевидно пытаясь считать его эмоции. – Понеси меня, а? Даже так, зарывшись в изгиб даниной шеи, демон отлично чувствовал его счастливую довольную улыбку. Ангел не убрал крылья, лишь чуть-чуть приоткрыл их, чтобы видеть, куда шёл, подхватил Азика под бёдра, словно тот ничего не весил, и послушно потащил в спальню специально медленно, наслаждаясь моментом близости, а разомлевший демон робко целовал бледное плечо, покрытое родинками. Эти сильные крепкие руки могли унести Азазеля куда угодно, и он им безоговорочно доверял – себя, своё будущее и свою душу, целиком и полностью принадлежащую теперь одному только Даниэлю…

***

Когда Сатана переносит его в цирковь, Азик готов к чему угодно. Было глупо надеяться, что им всё сойдёт с рук. Не после того, как Демьян умер и отправился вместе со своей невестой в Рай, отмучившись, потому что в последний момент сделал правильный выбор в сторону человечества, благодаря Софье и Петру, и восстал против отца, как когда-то сделал сам Сатана. Последний остался без Конца Света на ближайшее время, но Азик знает его дольше, чем кто-либо, даже дольше Григория – Князь Тьмы всегда оставляет за собой последнее слово и не забывает обид. Его месть оставалась вопросом времени, так что бывший демон правда готов к чему угодно, когда этот час наконец настаёт. Но только не к тому, что на арене под белоснежным светом софитов окажется его ангел. – Что ты наделал? – одними губами шепчет Азик, неверяще уставившись на Даниэля, и чувствует стремительно растущий внутри леденящий, как нижние ярусы Преисподней, ужас. Сатана самодовольно улыбается и фальшиво-приветливо приобнимает бывшего демона за дрожащие плечи, заставив дёрнуться, как от удара плетью. Если Азик и раньше не мог сравниться с силой Короля Ада, что говорить о его состоянии сейчас? У жалкой моськи нет ни шанса против разъярённого слона, как на него ни тявкай. – О, Азазелло, – тянет Сатана, – мы тут с твоим ангелочком решили заключить малюсенький такой контрактик. Хотя это по большей степени игра… Сглотнув, бывший демон понимает – его Апокалипсис наступает здесь, в эту самую минуту. Игра оказывается проиграна задолго до её начала, когда участники жмут друг другу руки. Азику и Дане не выбраться. Никому пока не удавалось перехитрить Сатану в том, в чём он практикуется долгие тысячи лет – играется с чужими судьбами, ломает и обрекает на столько страшные муки, что смерть покажется ёбаным милосердием. Азику ли не знать? Он сам порой исполнял волю Князя Тьмы, наблюдая с первых рядов за тем, как души ломались, молили, и в итоге безумно кричали в агонии, и убеждаясь, что существуют вещи пострашнее самой Смерти, а ведь когда-то он был Её ангелом. – Если выиграет Даниэль, – продолжает Сатана, удовлетворённый реакцией бывшего подчинённого, – то ты получаешь назад своё бессмертие с душонкой, и вы оба можете уйти отсюда. Щедрое предложение, не правда ли? На приторные речи Отца Обмана Азик не ведётся: – А если выиграете вы? – А если выиграю я, то получу меч Михаила и вас обоих в подарок. Акция «три по цене одного», считай, – Сатана ухмыляется и хлопает Азика по спине так сильно, что бывший демон буквально влетает в Даню – тот ловит его и помогает удержаться на ногах. – Ему нельзя доверять, – в голосе у Азика – безысходная паника, будто бы он не понимает, что отменить сделку поздно. В серых глазах снова читается вина. Даниэля хочется встряхнуть, наорать на него, да толку? Перепробовавший всё, ангел ухватился за последнюю соломинку и ставит на кон всё, лишь бы помочь. И что самое удивительное – Азик не замечает в ясном взгляде напротив ни тени сомнения, ни намёка на испуг, зато обнаруживает ошеломляющую уверенность, присущую ангелу, и надежду. – Он пообещал, – тихо произносит Даня, но Сатана слышит его: – Да, я пообещал. И свои обещания я всегда выполняю. Тебе ли это не знать, Азик. – Мессир, умоляю, отпустите его. Возьмите меня! В последней попытке Азазель унизительно падает на колени – он не простит себе, если его ангел – чудесный, невероятный, нежный ангел – окажется обречён служить Дьяволу или, что хуже, сломается под длящимися чуть больше вечности пытками, которые способны поразить своей изощрённостью и жестокостью самого Господа. – Да нахуй ты мне нужен? Ты всего лишь бонус. Сделка есть сделка, Азазелло, – напоминает Сатана, смеясь, и этот смех словно раздаётся у бывшего демона в голове, – не переживай, скоро я получу вас обоих и возьму с собой в Ад. У меня на вас бо-о-ольшие планы. В следующую секунду Сатана хлопает в ладоши, и фонари гаснут, чтобы вскоре зажечься вновь ярко-красным светом. Игра начинается. – Ищи, Данечка, ищи! Помирать, так с музыкой – пошлой и грязной, в лучших традициях примитивных зачуханных стрип-клубов. Стоит ей заполнить арену, и Азик догоняет суть раньше, чем приходит в себя. Случайно ли Князь Тьмы повторяется или специально выбирает то испытание, предложенное им собственному сыну совсем недавно – что творится в голове у Сатаны не знает, вероятно, даже он сам. Азик идёт по стопам Антихриста. Невероятно! Было бы смешно, если бы не было так хуёво. Хотя смеяться у Азика всё равно не получается, потому что себе на время происходящего он не принадлежит, повинуясь воле Сатаны во всём. Каждое мимолётное движение, каждый вздох, каждая эмоция на лице бывшего демона находится под чужим контролем, ощущающимся невидимой удавкой на шее. Азик плавно движется на мириадах ниточек вокруг шеста, блядски облизывая губы, пока подсознание не покидает чувство, что он танцует на эшафоте под похоронный марш. Ни дёрнуться, ни подать знак не выходит – Сатана держит крепко, так, будто даёт понять – Азик уже ему принадлежит с потрохами, можно не рыпаться. Смотреть на Даниэля, бродящего среди десятков – или, скорее, сотен – одинаковых Азиков, оказывается просто невозможно. Копии идеально передают всю гнилую ублюдскую натуру бывшего демона, жаждущего разврата и внимания. В карих глазах – похоть. На губах – фальшивая улыбка. За душой – ничего. До чего же противно. Противно видеть себя со стороны и задыхаться от горькой правды. Противно осознавать, что среди штампованных кукол найти конкретную невозможно. Противно после трёх тысяч лет экспириенса в этой системе надеяться на какое-либо чудо. – Нашёл! Но чудо кладёт ладони на азиковы щёки, вытаскивая из транса, и улыбается ярче и теплее софитов, висящих под потолком. Ниточки кукловода рвутся. Удавка исчезает с шеи. Эшафот под ногами испаряется. И остаётся только тёплый родной Даниэль, умудрившийся отыскать Азика быстрее, чем – земля ему пухом – сам Демьян. – Как? – Азик успевает задать вопрос раньше Сатаны. Ангел улыбается шире, и в его глазах блестят чистые радостные слёзы. – Я искал дом и нашёл тебя. – Вы так мило сюсюкаетесь, голубки. Софиты гаснут и зажигаются в очередной раз, возвращая арене привычный вид. Сатана аплодирует, подходя ближе, и Даня на автомате прячет позади себя бывшего демона, защищая собой. На лице Князя Тьмы – ни намёка на улыбку. Он не недоволен. Он, сука, в настоящем неистовом бешенстве и готов наброситься в любую секунду. «Набросится» – понимает Азик, когда волна боли захлёстывает его, раздирает на куски и собирает заново воедино. «Не оставит так» – понимает Азик, когда стирает кровь, стёкшую со лба от прорезавшихся рогов, и нервно мотает хвостом. «Убьёт» – понимает Азик, когда Даниэль ловит узенькую колбу с душой демона, брошенную Сатаной без всяких церемоний. – Это… всё? Игра закончена? Мы можем идти? – осторожно спрашивает ангел, подступая ближе к Азику – тот мигом встаёт рядом, плечом к плечу, готовый ко всему. – Конечно! Что-то в интонации Сатаны демону не нравится. Что-то не сходится. Что-то заставляет напрячься. – Уговор есть уговор, – тем временем говорит Князь Тьмы, – Азазелло опять при рогах и хвосте, а его душа, как бы сопливо это ни звучало, в твоих руках. Свет моргает. Гаснет и снова зажигается. Гаснет и зажигается. Гаснет… И зажигается огненный круг, охватывая всю арену. – Но о том, что вы уйдёте живыми, речи не было. Дьявол всегда в деталях. Отец Лжи не лжёт – он наёбывает иначе, не раскрывая всей правды. И будь ты человеком, ангелом или демоном – всё равно попадёшься в эту ловушку. – Я же говорил, у меня на вас большие планы. – Мы на них не соглашались, – заявляет Даниэль, вытаскивая спрятанный за бежевым плащом клинок архангела Михаила. Сатана смеётся громко – раскаты его хохота отражаются от стен и потолка, сливаясь в одно сумасшедшее оглушительное эхо, от которого обычный человек потерял бы сознание или сразу же умер бы на месте, не выдержав. – Слышь, зелёное и наивное, что ты можешь против меня в одиночку? – цокнув языком, Сатана стремительно приближается. Заебал. Как же он заебал принижать и недооценивать Азика. В конце концов, Азазель – Ангел Смерти, одно из первых творений Создателя, падший, научивший людей делать оружие и воевать. И он заставит считаться с собой кого угодно – хоть обнаглевшего спонсора, хоть самого злоебучего Короля Ада. – А он не один! Отвлечь внимание, выбежав вперёд и ударив в челюсть. Сжать зубы, получив в ответ кулаком в живот со всей дури. Рассмеяться в лицо самому большому кошмару, чтобы он смотрел и видел – Азика не сломить. А затем резко уйти в сторону и, когда Сатана ожидаемо увернётся от клинка ангела, схватить крепко – запрыгнуть за спину, душить в крепкой смертоносной хватке и оплести хвостом ноги, лишая возможности пошевелиться. Бог, говорят, любит троицу. В пизду троицу, как считает демон – Даниэль настигает и пронзает Сатану со второго удара. Сталь входит в оболочку, погружая в мучительную агонию на физическом и душевном уровне, заставляя Короля Ада кричать. Вовремя спрыгнув, Азик оказывается рядом с Даней как раз в тот момент, когда пол под ними дрожит и покрывается трещинами, сквозь которые полыхает синее пламя. Врата Ада открыты, и теперь единственное, что держит Сатану на земле – меч в руках ангела. Дьявол цепляется за острие руками, в тщетной попытке подтянуться, но демон наклоняется к нему и громко, счастливо произносит: – Пошёл нахуй, я увольняюсь! Один точный пинок в пах – и Сатана соскальзывает с меча, падая в разверзнувшуюся Геенну Огненную. С нескрываемым удовольствием Азазель читает в его глазах позорное сокрушительное поражение – в очередной раз – перед тем, как врата окончательно захлопываются, скрывая за собой поверженного Дьявола… Какое-то время на арене цирка – не циркови больше – не слышно ничего, кроме тяжелого дыхания ангела и демона, продолжавших смотреть на красный потёртый пол. Однако Даниэль не выдерживает первым – меч с грохотом валится на пол из его рук. Этот звук Азик запоминает на всю грядущую вечность. – Мы победили, – осознаёт демон, – мы победили… Мурзилка, слышишь, мы победили! Всё закончилось! Мы… Азик не успевает сказать что-либо ещё, потому что ангел неожиданно заключает его в объятия и, не тратя времени зря, утягивает в поцелуй. Самый долгожданный поцелуй со вкусом счастья, свободы и любви, на который демон не может не ответить…

***

*** – Давай ёлку купим? – Она начнёт сыпаться ещё до тридцать первого, и ты расстроишься… – А мы живую купим! В кадке! «Живая ёлка. В кадке. Идеально впишется в интерьер…» – лежащий сверху на ангеле Азик фыркает и приоткрывает глаза, разглядывая комнату в полумраке. Здесь многое изменилось. Нет, они ничего не выбросили – разве что уродцев в банке, которые, по правде, не нравились и самому демону, но что не купишь для видео? – и не устроили капитальный ремонт. Однако спальня, и вся квартира, с самого первого появления в ней Даниэля начала трансформироваться, позволяла ему вплетаться в неё. Первым ангел оставил свой излюбленный берет – скинул прямо здесь, придя к Азику после неудачного покушения на Демьяна, а затем ушёл злой и забыл совершенно. Демон пофоткался в нём для инсты, но возвращать или выкидывать не стал – посчитал неплохим предлогом, чтобы заманить Даню к себе на чашечку колы. Сработало – ангел пришёл снова. И снова. И снова. И остался окончательно. Говорят, свято место пусто не бывает. Это действительно оказалось так. С тех пор каждая комната в местами пустой – по-модному минималистичной, что удобно для съёмок – квартире постепенно стала заполняться Даниэлем. Красивыми открытками на стене, которые рисовали фанатки Азазеля, массажным ковриком в углу, новыми милыми гирляндами, тремя десятками ароматических свечек, разбросанными – ангел не торопился ставить прочитанные на место и покупал новые и новые – книгами, баночками с глиттером… А, стоп, последние – барахло демона. Или уже нет, с учётом того, как часто они оба пользовались блёстками? Впрочем, не важно. Важно то, что всё здесь теперь напоминало Азику об ангеле, и дело было не только в вещах. Выпавшие из крыльев белоснежные перья на обивке дивана, приготовленный горячий завтрак с утра, а ещё запах – солнца, тепла и уюта, витавший будто сладкий головокружительный парфюм вокруг Даниэля и впитавшийся в каждый сантиметр пространства… Без него демон уже не мог представить себе квартиру, ведь Даня не только идеально дополнял собой, но и наконец-то дал ей смысл, определение дома – места, куда хотелось возвращаться, потому что было к кому и ради кого. – Знаешь, – Азик ещё раз пробежался глазами по комнате – по неоновым надписям, стопке свитеров, мини-бару с колой в углу, полароидным совместным фоткам с ангелом, Варей и Нелли, фальшивой черепушке на полке среди кристаллов-минералов – и повернулся к Дане, удобнее устраиваясь у него на груди и положив руки под подбородок, – а живая ёлка в кадке, пожалуй, впишется вообще найс. Ток я не ебу, где такое заказывать. – Не переживай, я уже заказал. Ангел прикусил губу невинно, но в его больших чудесных глазах Азик не заметил ни капли стыда, лишь счастливую наглость, игривость и что-то словно бы вызывающее. И вот кто из них ещё демон? Так легко вертеть Азазелем, зная, что тот совершенно не умеет отказывать и, если понадобится, достанет луну с неба. – Ля, ну какой ты у меня предусмотрительный, мурзилка, – промурлыкал демон и подтянулся повыше, целуя Даню в губы коротко, – наверное и новогодние игрушки тоже заказал? – Да! – честно ответил ангел, успевший каким-то образом забраться под футболку Азика и провести ладонями вдоль спины, отчего у демона по коже прошла волна мурашек, – Ты не против? – Я за любой движ, ты же знаешь. А теперь иди сюда… Хочу отблагодарить. – За что? – За то, что ты есть у меня. Потому что если бы Даниэль не остался с ним, Азик никогда бы не узнал, что такое дом…

***

Они не устраивают громких сцен, так как оба прекрасно понимали, чем всё кончится – ангел отправится наверх, где его встретят аплодисментами и погладят по головке, а демон останется на грешной земле снимать тиктоки и имитировать беззаботную счастливую жизнь до следующего Апокалипсиса по расписанию. Менее херово от этого не становится. Последние дни вместе они проводят, не отлипая друг от друга и полностью игнорируя повисший в воздухе вопрос, как быть дальше, потому что ответа нет ни у Азика, ни у Дани. Последний тянул с рассказом о том, что Сатана немножечко вне зоны действия на неопределённое время, как мог, но Григорию всё же донесли свыше. Их прощание полно неловкости. Со стороны наверняка смотрится уморительно, так как осознания, что они прощаются, и вероятно навсегда, нет ни у одного, ни у другого. Словно ангел за хлебом в магазин выходит на пять минут. Но дверь за Даниэлем захлопывается, и он не возвращается ни через пять минут, ни через полчаса, ни через час, и бродящего по их квартире – их, блять, квартире! – демона наконец-то накрывает горьким отвратительным пониманием, что это… всё. Азик сжимает в руках футболку, которую любит – любил – надевать ангел, и вдыхает сохранившийся запах, борясь с желанием закинуть её в стиральную машинку немедленно. Потому что исчезнет запах на одежде, выцветут совместные фотографии, догорят ароматические свечи… И ничего у Азика не останется, напоминающего об ангеле. Разве что крохотное мягкое пёрышко, обнаруженное на кровати возле спящего Дани утром, которое демон сохранит в кулоне, как девочка-подросток из сопливой подростковой мелодрамы. Сериал из жизни Азика получился, конечно, на любителя. С пивом и чипсами, наверное, ничего будет, и то не факт. – Не надо печалиться, вся жесть впереди… – уныло тянет демон и усмехается, поднимаясь с холодного пола. Для начала, ему нужно вернуть подписчиков, пока не появился другой «самый молодой человек года» посмазливее и поэстетичнее, а попиздострадать Азик всегда успеет. Понять бы ещё, как в процессе снова не скатиться в депрессивно-деструктивное желе. Зачем-то бросив взгляд на входную дверь, демон выдыхает сквозь стиснутые зубы. Вот и чего он ждёт? Что Даниэль неожиданно появится у него на пороге и останется с Азиком навсегда? Это даже не наивность, это беспросветная тупость. Дохуя хотеть, разумеется, никто не запрещает, но чудеса в жизни демона закончились. Так Азик думает, но звонок сбивает его с мысли. Демон тянется к телефону и не сразу догоняет, что звонит не он. Звонят в дверь. К ней Азик подходит, путаясь в ставших ватными ногах, и не сразу справляется с цепочкой – пальцы предательски дрожат, поэтому демон попросту вырывает её и лишь после этого хватается за ручку. Нужно нажать. Нажать, не надеясь и ни во что не веря. Что Азик и делает. Всё равно верил он в одно живое существо, но Даниэль сейчас… Даниэль сейчас стоит на пороге, покачиваясь с пятки на носок, и неловко дёргает рукава своего свитера. – Т-ты… – кажется, демон впервые в жизни заикается, – почему ты не вознесся? Или ты пришёл… попрощаться? Ещё раз, в смысле, хотя мы же вроде… Да нет, бред какой-то. Мурзилка, что происходит? Возможно, Азик сходит с ума, и всё, что он видит – иллюзия. Возможно, иллюзия создана Сатаной, который утащил бывшего подчинённого в Ад, потому что на самом деле демон с Даней не победили в тот день. Однако каким бы умным и хитрожопым ублюдком ни был Князь Тьмы, для наёбки ангел слишком реалистично выглядит, жестикулирует и сбивчиво рассказывает взбудораженным бархатным голосом: – Ну, Бог спросил у нас, чего мы хотим, – тараторит Даня, – Григорий на повышение пошёл, конечно. А я… я захотел остаться. Но поскольку наша миссия закончилась, и нас больше не спонсируют, то есть меня, Григорий ведь уже там, и… – сглотнув, ангел замедляется, поднимает чистые серебряные глаза на Азика и добавляет тише и более взволнованно: – Мне негде жить, в общем. Вот я и подумал, вдруг… я могу остаться у тебя? Остаться здесь в квартире… с тобой. Ты пустишь меня? «Ты пустишь меня в свою бессмертную жизнь? – читает в полном нежности и света взгляде демон, – В своё сердце и душу? В своё настоящее и будущее?» – Да. Да, да, да! Азик прыгает в раскрытые объятия Дани, беспорядочно целуя то родинку в уголке его губ, то холодные с мороза щёки, то трепещущие влажные ресницы, чувствует себя самым счастливым и влюблённым на Земле, и точно знает, что ангел разделяет не только его чувства, но и, с этой секунды, общую прекрасную вечность.

***

И всё-таки Даня целовался потрясающе. Демон не помнил, кто к кому потянулся первым, потому что стоило ему почувствовать лёгкое прикосновение тёплых манящих губ – и всё. Поплыл. Забыл о чём они говорили целый час до того, что вообще происходило, благодаря бесчисленным невесомым поцелуям. У ангела однозначно был талант сводить Азика с ума, о чём Даниэль явно знал к этому моменту их переживших за несколько месяцев множество испытаний отношений. Отношений… Вроде как, судьбоносные браки заключались на небесах, но по мнению демона то, что произошло с ними – свершилось вопреки небесам. И вопреки Преисподней, факт. Звучал подобный союз куда романтичнее и нерушимей, если на то пошло уж. Настоящий брак они, Азик был уверен, тоже заключат однажды – и тогда Ад и Рай содрогнутся, но им с ангелом к тому дню станет уже кристально похуй, гранатово поебать, до алмазной пизды просто. Алмазы, кстати, Даниэлю подошли бы. Валялось у демона в сейфе несколько дорогих украшений с ними, как раз… Последние мысли о всяких глупостях вылетели у Азика из головы, стоило ангелу быть более настойчивым, неожиданно укусив его за нижнюю губу, и игриво лизнуть в ожидании ответной реакции. Та последовала незамедлительно – демон повторил за ним, однако прокусил острыми клычками до крови. Даня же, всхлипнув, лишь придвинулся ближе настойчиво и впился короткими ногтями в чужие плечи. – Чудесный мой… – восхищённо прошептал Азазель в приоткрытый рот, перед тем как слизать стекающую по подбородку к кадыку рубиновую капельку. Вкус крови затмевал и без того находящийся на грани разум, однако в этом демон был не одинок, судя по фонившим от Даниэля эмоциям. Положив ладонь на грудь ангела, Азик ощутил, с какой ошеломляющей скоростью бьётся его сердце. Пылкое любящее преданное сердце, принадлежащее демону целиком и полностью – ровно настолько же, насколько принадлежало собственное сердце Азика его мурзилке. Демон приподнялся, запустил пальцы в чуть отросшие шёлковые кудри и немного оттянул их, целуя Даню глубже. Ласковый и податливый, ангел обвил Азика за шею руками и тихонько простонал в его рот, прильнув сильнее, только чтобы в следующую секунду оторваться с влажным звуком и, облизнув вишнёвые пухлые губы, прошептать: – Азик… С трудом сфокусировавшись на Дане, демон заметил, как серая радужка пошла золотисто-янтарными искрами, стремительно разгораясь всё ярче. – Стопэ́, я понял, – кивнул Азазель, однако прежде, чем он успел отстраниться и отодвинуть от себя ангела, тот обхватил его лицо горячими ладонями и замотал головой. – Нет-нет-нет… – Даня бормотал почти в панике, с трудом подбирая слова, – наоборот, Азь, наоборот, я… давай попробуем? Хочу попробовать… Азик глупо моргнул несколько раз, уставившись на судорожно дышащее и отчаянно краснеющее чудо перед собой, с одной стороны, не догоняя суть его слов, а с другой, отказываясь поверить в происходящее. Стоило бы уточнить и расспросить подробнее, как-то успокоить возбуждённого Даниэля, но демона хватило лишь на короткое, но весьма ёмкое: – Чё? Сидевший перед ним ангел неловко потёр шею, отведя взгляд в сторону, после чего едва различимо пояснил: – Покажи, пожалуйста, как сделать… чтобы приятно было. Нам с тобой. Ну, ты понял… Я давно уже пытаюсь попросить… намекнуть старался. Азик ещё минуту молча сидел, переваривая, и когда он наконец-то выхуел и отошёл от осознания, что краснеющий, возбуждённый и – главное - трезвый ангел говорил это на полном серьёзе. Получалось, последние дни Даня доводил демона намеренно? Блять. Блять, блять, блять… – Ты уверен? – собственный голос на удивление стал ниже, чем и привлёк внимание ангела, поднявшего бесстыжие глаза с пульсирующими широкими зрачками на Азика. – Да. – Хорошо. Но если чё, то говори, и я… Фыркнув, Даниэль подался вперёд и банально заткнул демона поцелуем. И больше никаких уточнений не требовалось. Дорвались, похоже, оба – Азик сминал пьянящие губы, повалив ангела на кровать, а тот отвечал рьяно и жадно, чуть ли не вылизывая чужой рот. Ни намёка на грубость, просто хотелось нагнать упущенное за прошедшее время – касаться без ограничений, целоваться с упоением, вслушиваться в то, как отзывается тело любовника. Демон разорвал поцелуй, нависнув над Даней и любуясь им – полным предвкушения затуманенным взглядом, приоткрытым чувственным ртом и тонкой ниточкой слюны, которую Азик стёр пальцем. Воспользовавшись моментом, Даниэль высунул язык и мазнул им по подушечке, словно проверял демона на прочность. Или на порочность. Второго сейчас хватало с избытком. «Терпение – благодетель, но нахуй его», – мудро решил Азик и приподнял ангела под бёдрами, не упуская возможности лишний раз полапать их, перед тем как стянуть с Дани нижнее бельё и зачарованно уставиться на открывшийся вид – на изящный длинный член ангела, прижимающийся к животу и пачкающий кожу естественной смазкой. Даня с непривычки попытался свести колени и закрыться стыдливо. Перехватывать его тонкие запястья демон не стал, предпочитая уговаривать и помогать расслабиться иным способом. Он вёл по длинным красивым ногам ладонями вниз и вверх, пока не задержался в районе лодыжек и нее припал губами к выпирающей косточке, улавливая вырвавшийся у ангела удивлённо-восхищённый вздох. Посчитав это за хороший знак, Азик высвободил хвост и позволил ему оплести другую ногу, островатым кончиком очерчивая узоры на икре, колене и бедре, пока Даня кусал губы от ощущений и ждал продолжения. Оно последовало в виде коротких поцелуев, которыми демон покрывал другую его ножку, поднимаясь выше и выше. – Нравится? – хрипло спросил Азик и нежно потёрся щекой об острую коленку ангела, представляя, что он сейчас видит – чёрные сверкающие алым глаза и шалый влюблённый оскал. – О-о-очень, – Даня кивнул и резко, словно в любую секунду мог бы передумать, расставил ноги пошире, вцепившись пальцами в простыни и сжав их в кулаках, – продолжай. Пожалуйста, продолжай. – Как я могу отказать тебе, котёночек? Негромкое робкое «мяу» было произнесено следом полушутливо, но в то же время с подтекстом – и у демона отказали тормоза. Оставив несколько быстрых поцелуев чуть выше колена, Азик провёл губами к внутренней стороне бедра и втянул бледную кожу – ангел ахнул и дёрнулся от неожиданности. «Чувствительный, какой он чувствительный…» – демон застонал в голос и опять припал к бедру, покрывая его новыми и новыми метками. Алые, багровые, лиловые – все они, расцветающие на подтянутом теле, нереально шли извивающемуся Даниэлю, который уже беззастенчиво пытался подставиться под губы Азика и хватал ртом воздух рвано. От одного этого вида Азазель мог бы кончить, но всё только начиналось – он продолжал зацеловывать шикарные ноги, представляя, как они однажды окажутся на его плечах, и наслаждаясь возбуждённым поскуливанием, и сжимал в ладонях упругие ягодицы. Растеряв остатки – если она у Азика вообще была – совести, он впился зубами в бедро ангела и принялся тщательно зализывать укус. Даня выгнулся, вскрикнув, и потерял контроль над крыльями – раскрывшись, те идеально контрастировали с тёмным постельным. Довольно мурлыкающий демон провёл дорожку поцелуев к паху Дани, однако в последний миг скользнул выше и слегка задел губами алую головку, одновременно запуская пальцы в белоснежное мягчайшее оперение и лаская пятернёй такие же одурительно-чувствительные крылья. – Пожалуйста, Азик, пожалуйста… – ангел подался бёдрами вперёд, поскуливая, но перед тем как сжалиться, демон высунул язык и слизал прозрачную смазку с подтянутого живота, задевая кончиком головку, – Азазель! Резко потянув ангела, Азик помог ему сесть к себе на колени – Даня на автомате сцепил ноги за чужой спиной и прижался ближе. Крылья его трепетали, так что демон продолжил поглаживать их, вслушиваясь в бессвязные мольбы ангела на всех существующих языках. На любом из них Даня звучал очаровательно. Даже жалко было прерывать поцелуем. – Следи за тем, что я делаю… – отчётливо произнёс Азик как раз когда хвостом нашарил под матрасом смазку и вскрыл её. Ангел же покачал головой и отвёл шалый взгляд, ужасно стесняясь, – Хорошо, закрой глаза и просто чувствуй. Осторожничая, демон предпочёл переключить своё внимание на изящную длинную шею – покрывал её новыми и новыми следами, пока Даня неожиданно не рванул футболку на себе, открывая доступ к груди. Кажется, от подобного приглашения Азик утробно зарычал перед тем, как приняться покусывать и вылизывать сахарные острые ключицы – столь же чудесные, как и сам ангел. Даня стал посмелее и наконец перестал прикрываться, вместо этого заползая руками уже под футболку Азика и изучающе скользя ладонями по разгорячённой коже – по пояснице к лопаткам, от лопаток к плечам. Ему было ново и неловко, но губы растянулись в улыбке, когда демон жарко выдохнул, плавясь от прикосновений. Тогда Азик положил влажную от смазки ладонь на член ангела и медленно, давая привыкнуть, провёл от основания до головки, всё так же не отрываясь от шеи и ключиц, но считывая Даню, мимолётом теряясь в том фейерверке, испытываемым им, самостоятельно. Это однозначно стоило ожиданий. То, как ангел реагировал на ласку – стонал по-настоящему громко, всхлипывал сладко, пытался спрятать пылающее лицо на шее у Азика, который сжимал руку на его твёрдом горячем члене, постепенно двигаясь всё быстрее. – У тебя волшебный голос… От неожиданный похвалы Даня всхлипнул снова и неловко подался бёдрами навстречу, толкаясь в ладонь, наверняка не находя себе места и захлёбываясь в новых ощущениях – от того, как демон то усиливал, то ослаблял давление пальцами, от того, как было жарко и мокро, и от того, как это не походило вообще ни на что. Ангел отстранился совсем ненадолго, но достаточно, чтобы Азик воспользовался заминкой – мазнул языком по его шее, смакуя вкус бархатной кожи, поцеловал дёргающийся кадык, и принялся слизывать солёные тёплые слёзы, катящиеся из глаз по пылающим пунцовым щекам. Солоно, вкусно, до дрожи приятно. Прикусив губу, Даня посмотрел на демона и, получив приободряющую улыбку, опустил взгляд вниз и тут же застонал протяжно и очаровательно, потому что Азик сжал пальцы сильнее и провёл кулаком до основания резко. Блядский ж ты боже, находящийся на грани ангел выглядел потрясающе. Лучше, чем в любой фантазии и каждом из сотен влажных снов, снившихся демону до этого, о чём он и говорил Дане, не затыкаясь. – Невероятный мой, – поцелуй во влажный висок, – красивый мой, – губы скользнули ниже, сцеловав очередную слезинку, – кончишь для меня? – шёпотом на ухо, почти касаясь алеющего кончика. Ангел не мог ответить – стонал всё громче, срывая голос, и всхлипывал, пока Азик продолжал дрочить ему и беспорядочно покрывать поцелуями плечи, шею и лицо, ощущая, как пульсировал член в ладони. Впившись в карминовые губы, демон сцеловал сорвавшийся с них в оргазме вскрик, дико похожий на его имя, кончая вслед за Даней так ни разу и не прикоснувшись к себе. «Что же ты со мной сделал?» – пронеслось в пустой голове Азика, и ангел, похоже, прочитал вопрос в его глазах. – Будто тебе не понравилось, – пытающийся выровнять дыхание Даниэль усмехнулся и попытался отодвинуться, но едва не упал, потеряв равновесие. Хорошо, что демон предусмотрительно оплёл его хвостом, придерживая. – Я такого не говорил, – игриво ответил Азик и поднёс ко рту ладонь, демонстративно слизывая с неё сперму ангела и жмурясь в процессе, потому что Дане, судя по расширяющимся – хотя куда уже сильнее? – зрачкам, вкатывало, – а тебе как? – Понравилось… Очень понравилось. Ангел покачнулся вперёд и положил ладонь на грудь Азазелю, чуть нахмурившись. Глаза его продолжали сиять янтарём с золотыми всполохами. Пожалуй, демону стоило заподозрить, что что-то не так, ещё в этот миг, однако он был слишком занят, лаская расслабленное после оргазма тело. – Но… – Но? – переспросил Азик лукаво и в следующую секунду оказался уложен на лопатки и придавлен тяжестью веса ангела, распахнувшего крылья и склонившегося над ним, чтобы закончить фразу в приоткрытые губы: – …мало. Я хочу ещё. От интонации, с которой Даниэль говорил, у демона по коже прошлась волна мурашек – восхитительных, предвкушающих долгую и полную удовольствия ночь, и он заёрзал на постели нетерпеливо. Ни минуты не медля с ответом, Азазель обнял ангела и притянул к себе: – Всё, что пожелаешь, чудо моё. В конце концов, у них есть всё время этого грёбанного мира, и никто больше – ни Сатана, ни Господь – не сможет посягнуть на их право бесконечно любить друг друга…