Вся мародерская рать

Я не умел писать нормальные письма. Когда писал Сохатому, получался набор предложений, какой-нибудь дурацкий рисунок в конце и отпечаток лапы, разумеется. Поэтому письмо, адресованное Лили, отнимало кучу сил. Я начинал его, скажем, в понедельник после завтрака, а заканчивал в среду или четверг. Кричер не успевал убирать смятые клочки пергамента, раскиданные по всей комнате. Нудил при этом, что «хозяин Регулус куда аккуратнее». А еще у хозяина Регулуса член крохотный, что ж ты мне про это не рассказываешь, дерьмо драконье? Я и сам мог справиться с уборкой, но все еще делал вид, что верю в эту байку насчет запрета волшебства летом. Да и Кричер был мерзкой занозой в заднице, так что пусть старается, зря его, что ли, тут держат. Привет, Лили Нет, тупо, избито и картонно Привет, красавица Она и без меня знает, что красивая. Не тормози, Бродяга Привет, любимая Нет, я пока не говорил ей ничего такого, хотя все чаще думал об этом, Лили посчитает, что я издеваюсь Короче, первая строчка занимала у меня целый день, потом шло легче. «Как ты, Ресничка? (я звал ее так за длинные темные ресницы, вроде мило, не слишком слащаво, и она не возражала) У меня все как обычно. Впрочем, в этом доме не бывает обычно, только великолепно и восхитительно, если верить моей мамаше. Я бы с удовольствием сбежал на пару дней к тебе. Может, все-таки напишешь адрес? Все твои летние подружки обзавидуются, гарантирую. (я не писал «маггловские подружки»; почему-то это слово, написанное рукой Блэка, на глазах превращалось в «грязнокровые», магия какая-то, не иначе) Получил результаты экзаменов. Ты ведь тоже получила? Дай угадаю, девять «превосходно» и «В» по трансфигурации, а? Не расстраивайся, в сентябре я сам за тебя возьмусь, раз у Минервы не получается толком. Наконец купил себе метлу, последняя модель, тебе, наверное, не интересно, но я рад. Еще один повод слетать к тебе, не находишь? (я хотел зачеркнуть эту строчку, чтобы не навязываться сильно, но все-таки оставил. Это ведь неплохо — хотеть встретиться со своей девчонкой) Кричер достал, сейчас маячит за спиной и бурчит. Пытаюсь найти, как у него отключается бурчание. Пиши мне, ладно? Очень хочу тебя увидеть, скорее бы осень. Все, пока». В конце я нацарапал свое имя и еще с полчаса раздумывал, стоит ли поставить перед ним «твой», но не стал. Ответ пришел только через неделю, там было всего одно слово «приезжай» — и ниже спешно накарябан адрес. Я чуть не обоссался от радости и не сразу понял, что Лили как-то странно написала, ни привет, ни пока, будто очень торопилась. Той же ночью, стоило всем разойтись по спальням, я прокрался к выходу и под прикрытием темноты оседлал метлу. В свете фонарей меня, наверное, заметили бы, но магглы, жившие по соседству, постоянно смотрели телевизор на полной громкости и принимали кучи гостей, им было не до того, чтобы следить за улицей. До Коукворта я добрался лишь к рассвету, продрогнув до костей: в облаках августовская жара превращалась в прохладный влажный морок. Я тогда думал, а не вознаградить ли мне себя? Найти дом Нюниуса и закидать его каким-нибудь дерьмом. Но увидеть Лили хотелось гораздо сильнее. Может, у нее грудь выросла? Было бы круто. Она мгновенно проснулась, будто и не спала вовсе, а просто лежала в кровати, укрывшись тонкой простыней. В нее же Лили завернулась, прежде чем подойти к окну и распахнуть его. — От тебя ветром пахнет, — прошептала она, когда я прижал ее к себе, горячую и взъерошенную, и поцеловал. — А ты думала, я на поезде добирался? Лили взглянула на метлу, но, само собой, не распознала в ней последнюю модель. Ну и ладно. — Ты выше стал, я теперь до тебя не достаю. — Она поднялась на цыпочки, но все равно ее губы оказались лишь на уровне моего подбородка. — А так? — я чуть наклонился и чмокнул ее еще раз. — Так лучше. — Что-то случилось, да? Ты ведь не просто так меня позвала. Эванс, не молчи. Она вцепилась в мой свитер и сбивчиво рассказала, что парень ее сестры, «мудак редкостный», все ходил-ходил к ним в гости с самого начала каникул, поглядывал на Лили, подкатывал к ней, якобы в шутку, а на прошлой неделе явился без приглашения, хотя знал, что Петуния с родителями уехали в Лондон на целый день. — …я дура, надо было не открывать, но я не думала, что он обнаглеет. В общем, не знаю точно, как это произошло, но когда он меня прижал и полез в трусы, одежда на нем загорелась. — Где этот урод? — Я не пускал мысли в ту сторону, где в красках описывалось, что могло бы произойти, не будь Лили волшебницей. — Я ему яйца оторву. — Он в больнице. — А, ты уже оторвала, да? Умничка. — Руки тряслись, но я же мужчина, мне не должно быть страшно, вот тут нужно пошутить, а вот здесь улыбнуться, все дела. — Он при смерти, Сириус, ожоги по всему телу, мне не удалось потушить его, хотя я почти сразу же применила Агуаменти. Я усадил Лили на кровать и присел на корточки перед ней, взяв ее руку и зажав между ладонями. Как же мне в тот момент хотелось успокоить ее, просто одним махом избавить от всех проблем, мук совести или что там еще не давало ей спать. Это было странное чувство, я никогда его раньше не испытывал. Пожалуй, оно работает только с девчонкой, о которой мечтал все лето. — Такое бывает у колдунов в минуту опасности, это иногда спасает нам жизнь. Хорошо, что твоя магия прикрыла тебя. А того урода я в любом случае нашел бы и прибил. — Меня теперь обвиняют в двойном нарушении Статута секретности, — выпалила Лили и подхватила сползающую простыню. Я успел заметить, что сиськи и правда чуть подросли. — Они прислали письмо и велели явиться на какую-то комиссию. Я правда не специально это сделала, я же защищалась, как они не понимают? Я в свое время досконально изучил Статус секретности, чтобы безнаказанно нарушать его. В первый раз делали предупреждение, а вот во второй уже вызывали на дисциплинарное слушание. И да, могли исключить. Учитывая изрядно пострадавшего маггла, вероятность отчисления была высокой. Хотя там точно есть пункт про возможность использовать магию в случае угрозы жизни или здоровью. — Мама все время причитает, что же подумают о нас соседи, этот хмырь — сынок какого-то местного бизнесмена. К нам приходили из полиции, расспрашивали, как и что было… вроде бы поверили, что произошел несчастный случай. Но стоит ему прийти в себя… — Лили судорожно вздохнула, будто находила отвратительным желать кому-то смерти. — Еще Туни разобиделась, считает, что я «задницей перед ним виляла» и сама во всем виновата. А это не она ли говорила, что парням нужно только одно? Или она думала, что этот ее урод какой-то особенный? Я не знал маггловские законы, но подозревал, что поджог человека не всегда будет интерпретирован как адекватная самозащита. Нужное решение поскреблось в затылок. — …а папа сказал, что больше не отпустит меня в Хогвартс, даже если меня не исключат. — Что? — Он не на шутку испугался. Думает, что я использовала какую-то темную магию и навредила намеренно. Вот идиот. Мне хватило ума не ляпнуть это вслух. Все-таки он отец Лили, хоть и тупой. Решение пинком открыло дверь и ударило в голову. — Надо уходить отсюда. Одевайся, я отвернусь. Помочь с чемоданом? Твои во сколько встают? — В семь. Но как я могу уйти? Они же будут волноваться. — И тем не менее она прошла к шкафу и достала пару вещей. Я нехотя крутанулся на месте и уставился в стену, к которой было пришпилено мое позапрошлое письмо с дурацким рисунком. Вот дерьмо, приятно-то как. — Они будут волноваться, что же о них подумают соседи, — напомнил я. — Лили, тебе нельзя здесь оставаться. Урод придет в себя и начнет говорить, так и так придется бежать от магглов. И даже если удастся убедить полицию в твоей невиновности, родители бывают жутко твердолобыми. — Теми еще придурками, уточнил я про себя. — В общем, никаких записок, поняла? Эти аргументы ее убедили. И как я с таким даром убеждения до сих пор не уложил ее? — И куда мы пойдем? — Придумаем что-нибудь.