Сквозь зеленое стекло

Поезд из Хейдестауна несется под размеренный перестук колес: заводские трубы проплывают за окном, затем сменяются штормово-мрачной поверхностью Стикса. Персефона вздыхает и разглаживает на коленях черное кружево платья. Зима, как и отмеренные полгода в царстве мертвых, подошла к концу. Леди Подземного мира покидает город с тяжелым камнем в груди и не попрощавшись с супругом: Аид разбил ей сердце. К этому, пожалуй, не привыкать — Персефона никогда и не уезжала отсюда переполненной счастьем, — и всё же, когда сильная рука сжала ее пальцы и закружила, богиня успела поверить, что на этот раз всё будет иначе. На этот раз всё будет как надо. Персефона видела, как песня бедного паренька, прошедшего пешком дорогу до Хейдестауна, лишь бы вызволить любимую, зажгла глаза и Аида: он помнил. Он и сам будто бы стал Орфеем, влюбленным и юным — таким, каким богиня увидела его впервые — а она стала его Эвредикой, которую он забрал с собой. Они кружились в танце, и были молоды, и были счастливы, и были любимы. Персефона знала, что готова будет вновь нырнуть во тьму за Аидом, а Аид — пройдет дорогу из тьмы наверх не оглянувшись.                   Но потом Орфей оглянулся.                   Эвредика осталась в подземном царстве.                   Аид специально выставил контракт, условия которого не соблюсти.                   Персефона не смогла ему этого простить. Сомнение проползло предательской змеей между влюбленным музыкантом и его дриадой, а после — забралось в сердца богов, эту змею взрастивших. И Персефона, глотая слезы, бежит из Хейдестауна, и не хочет даже мельком оглянуться. Едва только поезд выныривает на поверхность, проехав сквозь недостроенную стену, она стягивает свое черное платье и достает цветочно-зеленое, и достает такие же зеленые бутылки вина. Она будет веселиться отчаянно, безудержно, лишь бы забыться и утопить вспыхнувшую было надежду. Она будет обещать себе никогда-никогда не возвращаться, но Аид, конечно, снова соскучится и поднимется в Верхний мир, и она снова покорно последует за ним к поезду. Персефона будет ждать, когда новые Орфей и Эвредика спустятся вниз, и пропоют песню, что разбудит в зачерствевших сердцах любовь. Они, конечно, придут. И леди Подземного мира, конечно, снова будет верить в иной конец.                   Это старая история.                   Это грустная история, и она тянется с давних-давних времен. Мы все знаем, чем она закончится, и все равно — в надежде, что на этот раз всё точно получится, как надо — начинаем петь ее заново.