call me home and I'll build you a throne

      Лань Ванцзи просыпается с Вэй Усянем на руках.       Сначала подобное — теплое тело, находящееся рядом с ним и прижимающееся к его груди, — сбивает его с толку. После он понимает, что его рука онемела под головой Вэй Усяня, а их ноги переплелись. Он не двигается.       Само по себе это не ново, но Лань Ванцзи не уверен, что когда-нибудь привыкнет к этому. С тех пор, как Вэй Усянь завел привычку спать в его постели, они просыпались в разной степени близости, и каждый раз он чувствовал, как его пульс учащается от чистой эйфории.       В первый раз, когда Вэй Усянь открыто попросил их быть поближе, проведя рукой по его талии, Лань Ванцзи чуть не замер. В горле у него пересохло, сердце бешено заколотилось, и с каждым вдохом он боялся, что Вэй Усянь заметит, как он нервничает.       Но даже это как-то само собой вошло в привычку. Теперь негласно, что когда они ложатся спать, они должны соприкасаться какой-то частью своего тела друг с другом. Иногда они касаются друг друга только руками. Иногда — всем телом. Это все еще сводит Лань Ванцзи с ума, но он думал, что теперь ему лучше притворяться, что это не так.       Сегодня все по-другому.       Сегодня они лежат кожа к коже, без рубах под одеялом, и единственным слоем, разделяющим их тела, является тонкая ткань их штанов.       Лань Ванцзи жмурится.       Должно быть, это сон.       Но ощущения такие реальные. Это казалось реальным, целовать Вэй Усяня, прикасаться к нему в Холодных Источниках… В Холодных Источниках, ради всего святого, это была старая фантазия, о которой он давно не мечтал…       А потом возвращаться в свою комнату. Ужинать с ним, пока он рассказывает безумные истории о новых талисманах, которые собирается создать.       — Талисман для того, чтобы сделать вещи холоднее, Лань Чжань. Если я могу сделать вещи горячее, то это вполне логично… — говорит он с мальчишеской ухмылкой на лице. Лань Ванцзи тогда только кивает, не в силах уделить его словам должного внимания.       Да и как он мог? Он думал о том, как Вэй Усянь прикусил кончик его уха.       Он заметил это, думает Лань Ванцзи. Заметил, как его взгляд задержался на его губах. То, как он в самом деле не слушал, впервые в жизни.       Когда они легли в постель, Вэй Усянь улыбнулся ему. Своей дразнящей улыбкой, которая всегда заставляла кровь Лань Ванцзи пылать. Он навис над Лань Ванцзи, его волосы рассыпались, прикрывая его лицо, и спросил:       — Лань Чжань, не хочешь ли ты, может быть, повторить…       Лань Ванцзи вздрагивает при одном только воспоминании об этом. Он не смог удержаться от того, чтобы уложить Вэй Усяня обратно на кровать еще до того, как он успел закончить фразу, и распахнуть их одеяния. Они снова обрели наслаждение, вот так, прижимаясь друг к другу телами, с горячим дыханием Вэй Усяня на его шее. Они даже не использовали руки, терлись друг о друга, как животные, и Лань Ванцзи даже почувствовал дикость, отчаяние, словно он сойдет с ума, если не получит больше.       И все это время Вэй Усянь, задыхаясь под ним, царапал когтями чувствительную кожу на его спине, с его губ срывались звуки, которые Лань Ванцзи никогда не думал, что сможет услышать.       Неужели все это было сном?       Вэй Усянь что-то бормочет во сне, как бы отвечая на его вопрос, а затем немного отодвигается и ложится на спину. Холод, который появляется после этого, жесток. Лань Ванцзи открывает глаза.       Еще слишком темно, чтобы разглядеть его лицо, но зрение его не подводит. Он медленно моргает и изучает Вэй Усяня.       Он обнажен до пояса, его недавно приобретенные мышцы медленно поднимаются и опускаются вместе с его дыханием. Каждый изгиб его тела манит, притягивая взгляд Лань Ванцзи еще больше, когда он видит обнаженную кожу. Легкая дорожка волос под пупком направляет взгляд вниз, к черным штанам, которые даже не были завязаны как следует после того, как…       Лань Ванцзи делает глубокий вдох, стараясь сохранить спокойствие.       Вэй Усянь издает еще один тихий горловой звук. Он храпит в этой позе, заметил Лань Ванцзи за многие ночи, что они спали вместе. Это низкий, почти кошачий звук, похожий на мягкое мурлыканье кошки.       Он поднимает руку с талии Вэй Усяня и проводит мягкую линию по его груди. Сердце Вэй Усяня бьется ровно, здоровое, а где-то там, внизу, бурлит энергия сильного ядра. Возможно, если это сон, то Вэй Усянь никогда не умирал. Возможно, здесь Лань Ванцзи успел добраться до него, пока не стало слишком поздно.       Прежде чем он успевает остановиться, его глаза наполняются слезами. Это были самые жестокие из его кошмаров, те, что обманом привели его к счастью. Благословение, пока он спит, и проклятие, когда он бодрствует.       Тем не менее, он придвигается ближе, ощущая тепло тела рядом с собой, и прижимается ухом к груди Вэй Усяня. Он думает, что теперь ему разрешены такие утешительные прикосновения. Словно по инстинкту, рука спящего Вэй Усяня обвивается вокруг него, его ладонь лениво ложится на его спину.       Пока голова Лань Ванцзи плавно двигается вверх-вниз, следуя за легкими Вэй Усяня, его разум пытается собрать воедино реальность того, что произошло накануне.

***

      Он навещает своего брата, как ему и разрешено, раз в месяц.       Его всегда приятно видеть. Особенно приятно видеть, что ему становится все лучше и лучше после более чем трех лет, проведенных в изоляции. Период уединения его брата — это не только политика, но и личное дело, и слишком ранний или слишком поздний уход может повлиять на его репутацию как главы ордена на долгие годы.       Лань Ванцзи не любит сравнивать их ситуации, но он чувствует тяжесть на сердце от того, через что прошел его брат. Он надеется, что, когда он вернется в общество, другие главы орденов не осудят его за то, что он защищал такого человека, как Цзинь Гуанъяо. Лань Ванцзи, конечно же, не станет осуждать.       — Ванцзи, — улыбается ему брат, как всегда, когда он входит. Но при одном взгляде на лицо Лань Ванцзи улыбка превращается в яркую ухмылку. — Ты выглядишь счастливым сегодня.       Лань Ванцзи не отвечает. Не потому, что не хочет, а потому, что не знает как. У него нет слов, чтобы объяснить, что произошло и что он чувствует.       — Ну что ж. Присаживайся, — брат освобождает ему место и указывает на стол. — Я приготовил чай к твоему визиту.       Сначала они говорят о других вещах, пока Лань Ванцзи садится и наливает чай для них обоих. Со времени его последнего визита прошло много времени, и брату нужно рассказать о многих вещах, таких как конференция, его работа в качестве Верховного Заклинателя, их семья и состояние ордена в целом. Они всегда говорят об одном и том же, и это успокаивает их обоих, так как даже в этом случае у них есть что-то вроде обычной рутины.       Когда Лань Ванцзи заканчивает свой отчет и ставит чашку на стол, он замечает небольшую пачку писем. На одном из них написано его имя.       Он быстро отводит взгляд, но его брат уже заметил это.       — Ах, — говорит Лань Сичэнь. — Ты получил еще одно. Клан Мэйшань Юй на этот раз.       Лань Ванцзи поднимает бровь.       — Я знаю. Сычжуй сам отдал мне его, — улыбается Лань Сичэнь. — Я все еще не понимаю, почему ты попросил меня перехватывать их.       — Так проще, — говорит Лань Ванцзи. — Сейчас их не так много.       Письма всегда были одинаковыми. Просьбы о личных встречах с Ханьгуан-цзюнем с целью предложить выгодный брак между кланами. Поначалу он соглашался на встречи и сначала выслушивал все предложения, а потом вежливо, но твердо отказывался. Он считал, что будет невежливо отказываться, даже не выслушав, что они скажут.       Как оказалось, это не сработало. Он быстро обнаружил, что главы орденов гораздо более склонны к вспышкам гнева во время личных встреч, чем в письмах.       После этого он начал присылать письменные ответы. Это было лучше для всех сторон. Он сохранял лицо от необходимости придумывать все более вежливые способы отказать, а клан сохранял лицо от того, что тратил время и деньги на погоню, которая ни к чему не привела.       Тем не менее, было много недовольных. Некоторые продолжали настаивать или пытались сделать более выгодные предложения. Некоторые пытались перечить ему и просить разрешения у Лань Сичэня, как главы ордена. К счастью, его брат всегда улыбался и давал понять, что когда дело касается Лань Ванцзи, даже он не сможет заставить его что-то сделать.       После того, как он сообщил младшим, что больше не желает получать подобных предложений, поступления писем почти прекратились. Как и ожидал Лань Ванцзи, младшие обсудили все между собой, и в конце концов новость дошла до других учеников ордена их возраста. Обычно он не одобрял сплетни, но в данном случае они пошли ему на пользу.       — Наверное, ты прав, — сказал Лань Сичэнь. — Хотя всегда найдутся настойчивые.       Он отдает Лань Ванцзи письмо и смотрит, как тот засовывает его в халат, чтобы посмотреть позже. Они все еще читают их, когда приходят. Всегда полезно знать, что кланы готовы предложить, и в зависимости от того, как все пойдет, они могут даже переадресовать свое предложение другому выдающемуся неженатому Ланю.       — Ты подумаешь об этом? — по привычке спрашивает его брат. Он уже знает ответ.       Лань Ванцзи просто наливает им еще чаю.       — Кстати говоря, — изгибает бровь Лань Сичэнь. — Как поживает Вэй Усянь?       Лань Ванцзи крепко сжимает чашку, едва не разбивая ее на осколки. Он смотрит на своего брата, не упуская из виду последствия неуловимой смены темы.       — Сюнчжан, — недовольно произносит он.       — Понравился ли ему твой подарок на день рождения?       Его уши горят от смущения, когда он вспоминает реакцию Вэй Усяня на пруд с лотосами и все, что произошло между ними сразу после этого. Это все еще кажется далеким сном, фантазией, которую он создал в своем воображении.       — Да, — сумел сказать он.       Выражение его лица, должно быть, выдает его мысли, потому что брат начинает хихикать.       — Понятно, — говорит Лань Сичэнь. — Значит, он останется насовсем?       Лань Ванцзи опускает взгляд на свои руки. Он так не думает.       Несмотря на их поцелуи, несмотря на их общее тепло, Вэй Усянь по-прежнему волен поступать так, как ему заблагорассудится. Между ними есть… что-то, огонь и притяжение, взаимная симпатия, и, возможно, теперь, когда они открыли эту дверь, они продолжат исследовать эту сторону своих отношений, когда встретятся снова. Но правда в том, что ничто из того, что они сделали, само по себе не означает, что Вэй Усянь захочет остаться.       И Лань Ванцзи изо всех сил старается не думать об этом. Не желать этого. Он знает характер Вэй Усяня. Он знает, что если он попросит его остаться, Вэй Усянь отпрянет, подумает, что он пытается заманить его в ловушку, и осторожная связь, которую они создавали, может порваться.       Поэтому он ничего не говорит и не надеется. Надеяться на что-то большее, в конце концов, означает лишь разочарование.       Лань Ванцзи предпочитает быть реалистом и суровым с самим собой настолько, насколько это возможно.       — Я думаю, он уйдет, когда конференция Лань подойдет к концу, — говорит он через некоторое время. Лань Сичэнь хмурится. — Его золотое ядро должно быть уже достаточно сильным.       — Должно быть?       — Да. Вэй Ин больше не тренируется со мной, — он сглотнул. — Я не знаю о его успехах.       Он не говорит брату всей правды. Что он приглашал Вэй Усяня медитировать рядом с ним или вместе тренироваться на мечах и стрелять из лука, но получил отказ. Что Вэй Усянь даже не тренировался больше в Гусу, насколько он знает.       Это еще одна причина, по которой Лань Ванцзи считает, что его отъезд уже близок. Вэй Усянь устал проводить каждый час своего дня в Облачных Глубинах и ищет помощи в тренировках в другом месте.       Он знал, что это произойдет. Это не должно быть так больно, как сейчас.       Лань Сичэнь просто смотрит на него. Тяжело видеть это выражение на его лице, как будто он отчаянно хочет помочь, но не знает, как именно. Лань Ванцзи видел это слишком много раз.       Наконец, он пробормотал:       — Ванцзи, могу я тебя кое о чем спросить?       Лань Ванцзи кивает.       — Конечно.       Лань Сичэнь наклоняется над столом, нарушая свою идеально прямую осанку, чтобы поймать взгляд Лань Ванцзи.       — Что именно Вэй Усянь сделал здесь такого, чего он не мог бы сделать в любом другом месте?       — Что ты имеешь в виду?       — Мне кажется, — Лань Сичэнь говорит медленно, но его голос нельзя назвать злым. — …что развитие ядра действительно простое. Так почему же Гусу?       Лань Ванцзи хмурит брови.       — Методы совершенствования ядра клана Лань…       — Они уже известны всему миру совершенствования, — брат мягко улыбнулся ему. — Конечно, есть что-то еще в Облачных Глубинах, что привело его сюда.       — Сюнчжан, — говорит Лань Ванцзи. — Я не думаю так плохо о Вэй Ине, чтобы считать, что он пришел сюда из чистого интереса. Для него здесь есть и другие вещи. Ему полезно увидеть Сычжуя.       — И тебя.       Лань Ванцзи колеблется. Все еще трудно представить, что Вэй Усянь действительно хочет провести с ним время, даже если ему нечего предложить.       — …и меня, — признает он.       Лань Сичэнь вздыхает.       — Я хочу сказать, брат, что, возможно, причина его прихода не имеет ничего общего с его ядром. Может быть… он просто хотел прийти.       Лань Ванцзи делает еще один глоток чая. Глупо думать, что Вэй Усянь пойдет на такое, лишь бы просто прийти сюда. Конечно, он уже знает, что ему не нужны такие отговорки. Это не похоже на их былые времена, когда Лань Ванцзи говорил, что отправился на ночную охоту, лишь бы попасть в Илин, надеясь увидеть Вэй Усяня в толпе.       Он уставился в стол, не зная, как ответить. Его брат не понимает их отношений, а Лань Ванцзи не смог бы объяснить, даже если бы попытался.       — Мне кажется, я слишком сильно вмешался, — говорит Лань Сичэнь, когда ответа нет. — У тебя действительно много дел, и я задержал тебя достаточно надолго.       Отставив чай, Лань Ванцзи кивает брату. За окном начинает садиться солнце, и скоро наступит время ужина. Он не может оставаться дольше.       Он чувствует знакомую боль в сердце, понимая, что оставляет брата одного еще на месяц, за исключением визитов Лань Цижэня и Лань Сычжуя.       — Не волнуйся, — говорит Лань Сичэнь, когда они поднимаются, словно услышав его мысли. — Мне стало намного лучше.       Лань Ванцзи снова кивает. Он знает. Теперь он может видеть цвет на лице своего брата, чего раньше не мог. Даже сердечные раны могут заживать, хотя они всегда оставляют шрам.       Как раз в тот момент, когда он открывает дверь, чтобы уйти, уже чувствуя, как холодный ветер обдувает его лицо, его брат зовет его.       — О, Ванцзи, — говорит он. Лань Ванцзи оборачивается к нему. — Ты должен приложить что-нибудь к этой… ранке… на губе. Она быстрее заживет.       Лань Ванцзи хмурится. Он не ранился…       Ох.       Его глаза расширяются. В его голове проносятся воспоминания о болезненном поцелуе с Вэй Усянем накануне вечером, после чего тот утром долго и внимательно смотрел на него. Когда Лань Ванцзи уже уходил, Вэй Усянь остановил его у двери и, взяв за подбородок, посмотрел на него прищуренными глазами.       Все тело Лань Ванцзи застыло под его пристальным взглядом. Он позволил себя проанализировать, даже не пытаясь сопротивляться. Вэй Усянь неприлично долго смотрел на его губы, улыбаясь про себя, а потом прошептал загадочное:       — Покажи им, Ханьгуан-цзюнь, — и поцеловал его в губы.       Покажи им, Ханьгуан-цзюнь.       Его колени дрожат.       — Я считаю, что розмариновое масло полезно при ранках, — поддразнивает Лань Сичэнь.       Лань Ванцзи не удостаивает его ответом. С последним, поспешным поклоном он разворачивается и уходит, чтобы не опозориться еще больше.

***

      В течение следующих двух недель Лань Ванцзи придерживается строгого расписания.       По утрам он делает тщательную растяжку, разогревая свое тело к предстоящему дню.       После чего идут занятия в классе и чтение эссе, которые оставляют ему младшие ученики.       Иногда бывает ночная охота, хоть на нее может уйти не один день, а с младшими учениками, которые с воодушевлением следуют за ним, так обычно и происходит.       Бывают встречи, будь то со старейшинами его собственного ордена или с людьми из других кланов, и его притворство, что ему небезразлична вся политика, связанная с каждой незначительной темой, о которой они настаивают поговорить.       А сейчас еще, потрясающе и невероятно, есть поцелуи с Вэй Усянем.       И не только один вид поцелуя. Много, много разных видов, которые он никогда не представлял себе возможными.       Он мысленно классифицирует их.       Утренние поцелуи, когда Лань Ванцзи встает, а Вэй Усянь слегка тянет его назад, настаивая на том, чтобы тот немного задержался. Лань Ванцзи с сожалением сообщает ему, что не может, а затем целует в губы сонного Вэй Усяня, просто потому что может.       Неожиданные поцелуи по вечерам, когда Лань Ванцзи пишет письма, а Вэй Усянь возится со своими многочисленными изобретениями, и выражение полной сосредоточенности на его лице слишком привлекательно, чтобы упустить такую возможность.       Поспешные поцелуи, просто начинавшиеся однажды, когда они шли мимо друг друга в Облачных Глубинах, каждый идя своей дорогой, а Вэй Усянь поцеловал его в щеку еще до того, как он понял, что делает. Несколько голов поворачиваются в их сторону, но Лань Ванцзи это не волнует. С тех пор каждый раз, когда они проходят мимо друг друга, они обязательно обмениваются поцелуями.       Поцелуи в руку, когда они идут в Цайи, а Вэй Усянь кокетливо просит у него мешочек с деньгами и целует за это костяшки пальцев, после чего исчезает в толпе.       Подразумеваемые поцелуи, когда он возвращается из толпы с подарками для своих любимых учеников, и всегда, всегда, что-то для Лань Ванцзи. Цветок, кусочек конфеты или ароматические палочки благовоний для его комнаты. В такие дни мир Лань Ванцзи останавливается, и он долго смотрит на губы Вэй Усяня, отчего тот краснеет под его взглядом.       И исследующие, сокрушительные поцелуи, когда они ложатся ночью, теряя себя в прикосновениях друг друга. Они никогда не заходят слишком далеко, ограничиваются лишь поглаживаниями, трением друг о друга и губами на лихорадочной коже, но всегда заходят достаточно далеко, чтобы наполнить комнату шумом.       Лань Ванцзи изливает свою душу в каждом объятии, желая никогда не отпускать друг друга, но зная, что, когда придет время, он это сделает.       Он нащупывает ядро Вэй Усяня, когда тот уже спит. Оно гудит от духовной энергии, невероятно впечатляющий прогресс за такое короткое время. Его грудь наполняется гордостью за то, каким человеком всегда был Вэй Усянь. Устойчивым. Храбрым. Сильным.       Как он может надеяться удержать его?       Вэй Усянь — сила природы, предназначенная для величия, предназначенная для свободы. Лань Ванцзи должен радоваться тому, что может наблюдать, как он бежит.

***

      Когда осень, наконец, подходит к концу, подходит к концу и конференция Лань.       Лань Ванцзи сидит у пруда с лотосами, неторопливо наигрывая мелодии на своем гуцине, когда впервые слышит фразу, которую он боялся услышать с тех пор, как все это началось.       Вэй Усянь стоит по колено в грязи, сосредоточенно меняет талисманы вокруг цветов на более сильные и напевает под ноты, которые играет Лань Ванцзи, как вдруг останавливается.       — Лань Чжань, — обращается он к нему, мягко, почти нерешительно. — Есть кое-что, о чем я хочу с тобой поговорить.       Лань Ванцзи замирает, все еще держа пальцы на аккордах. Нет, отчаянно думает он и едва удерживается от того, чтобы слово не сорвалось с губ. Когда он чувствует себя достаточно уверенно, он поднимает глаза.       Но поговорить им не удается, не в этот день. Цзинь Лин прерывает их, требуя семян лотоса в качестве закуски для отправления домой, и Вэй Усянь целый час издевается над ним, прежде чем подчиниться.       Лань Ванцзи молча слушает их препирательства, пока не приходит время уходить. Есть дела, о которых нужно позаботиться, и официальная церемония закрытия, которую нужно провести.       К тому времени, когда он возвращается в свою комнату ночью, измученный, отправив всех учеников по домам с добрыми пожеланиями, Вэй Усяня нигде не видно.       Он ждет, но черные одежды не открывают его дверь. Страх угрожает овладеть им, заставляя думать, что вот оно, Вэй Усянь ушел, даже не попрощавшись, но рациональная часть его мозга знает, что он бы так не поступил. Он не стал бы. Он не стал бы.       В конце концов, он ложится один, тело слишком устало, чтобы бодрствовать. Он засыпает под звук собственного одинокого дыхания и тишину пустой комнаты. Тишина, к которой он не привык, теперь не привык.       Когда он просыпается, Вэй Усянь рядом с ним. Он мирно спит, его волосы рассыпались по подушке, а на пальцах и лице остались пятна чего-то ярко-красного. Не крови, человеческой или иной, хотя он не может понять, что это такое.       Что бы это ни было, Лань Ванцзи не беспокоится. Вэй Усянь здесь. Все остальное второстепенно.       Еще один день с ним — вот и все, о чем он просит. Еще один день с Вэй Усянем, пока Лань Ванцзи жив.

***

      — Пссс!       Рука Лань Ванцзи останавливается, с кисти между пальцами чернила капают на бумагу.       — Псссс!       Он оглядывает Цзинши. Голос Вэй Усяня звучит совсем близко, но он не может понять, откуда тот его зовет.       — Лань Чжань! — повторяет он.       Лань Ванцзи смотрит в сторону звука, и его глаза встречаются с улыбающимся Вэй Усянем, который висит на крыше снаружи и смотрит на него через окно.       — Ты упадешь, — говорит Лань Ванцзи, хотя в груди у него горит от нежности.       Вэй Усянь поднимает брови и исчезает.       На крыше раздаются тяжелые шаги, слишком тяжелые, чтобы быть непреднамеренными. Вэй Усянь дразнит его, пытаясь заставить последовать за ним.       Вздохнув, Лань Ванцзи бросает письмо, которое он писал, и выходит. В Облачных Глубинах уже прошло время ужина, и все члены клана удалились в свои покои. Вэй Усяня нигде не видно.       Лань Ванцзи подпрыгивает и быстро приземляется на крышу.       — Здесь, — говорит Вэй Усянь позади него.       Он поворачивается. С руки Вэй Усяня свисает кувшин с Улыбкой Императора, а лунный свет, падающий на его волосы, делает их почти серебряными. Взгляд Лань Ванцзи становится мягким.       — Вэй Ин, — говорит он, делая шаг ближе. — Заходи внутрь.       Вэй Усянь улыбается.       — Я зайду. Через минуту. Мне просто… — он смотрит в сторону, губы немного кривятся. — Мне нужно было немного свежего воздуха.       Лань Ванцзи смотрит, как он делает глоток алкоголя в руке. На нем все еще ханьфу, в котором тот ходил к Вэнь Цюнлиню в начале дня. Это одно из новых одеяний, которое сшил Лань Ванцзи, из черной ткани с тонкими, почти невидимыми деталями темно-серого цвета, напоминающими облака. Он бы солгал, если бы сказал, что это не было самоуправством. К счастью, Вэй Усянь никак не прокомментировал это.       — Знаешь… — он повернулся к Лань Ванцзи, задумчиво наклонив голову. — Я говорил тебе, что пришел сюда, чтобы развить свое ядро.       — Да, — Лань Ванцзи уже чувствует легкую нехватку воздуха.       — Это произошло быстрее, чем я ожидал, — он постукивает пальцами по кувшину. — Я как бы… ожидал, что это займет по крайней мере три года. Не то чтобы я уже дошел до конца, но… я ведь довольно далеко продвинулся, не так ли?       Лань Ванцзи также ожидал, что ему потребуется гораздо больше времени, чтобы достичь того уровня, на котором тот сейчас находится. Больше времени на развитие его ядра означало больше времени с ним здесь. Но он никогда бы не высказал эти мысли вслух. Они были слишком близки к эгоизму.       — Вэй Ин — выдающийся совершенствующийся, — говорит он вместо этого. Это не ложь. — Я не удивлен.       Вэй Усянь хмыкает, но его взгляд нежен.       — Лань Чжань… Это здесь мы встретились? В первый раз?       Лань Ванцзи хмурится. Почему он заговорил об этом?       — Нет, — отвечает он. — Мы встретились у ворот. Прибыл клан Цзян.       — Точно! — Вэй Усянь слегка смеется, погрузившись в воспоминания. — Мы забыли приглашения, и вы не пустили нас.       — Ты все равно ворвался.       — Конечно! — Вэй Усянь повернулся к нему, возмущаясь. — Ты был слишком строг с нами. Особенно ко мне. Я все еще думаю, что ворваться было правильным решением.       — Ты не просто вломился, — Лань Ванцзи пристально смотрит на алкоголь в его руке. — В ту ночь ты нарушил несколько правил.       — Я нарушил? — тянет Вэй Усянь дразнящим тоном. Он держит взгляд Лань Ванцзи, поднимает кувшин и льет жидкость прямо в рот. Часть алкоголя стекает по подбородку, и он вытирает ее рукавом, лукаво улыбаясь. — Я не помню.       Лань Ванцзи чувствует, как уголки его губ приподнимаются.       — Очевидно, ты ничему не научился, — говорит он, склоняясь к поддразниваниям. Он тоже может быть игривым для Вэй Усяня. Он может позволить себе наслаждаться оставшимся временем, пока они вместе.       Вэй Усянь идет к нему, его шаги громко отдаются по черепице. Лань Ванцзи наблюдает за его приближением, не шевелясь. Ему всегда нравилось наблюдать, как Вэй Усянь идет в его сторону. Было что-то в его осанке, покачивании тела, самодовольной улыбке на губах, что приковывало его внимание и не отпускало.       — Я думаю, это тебе нужно научиться нарушать некоторые правила.       Лань Ванцзи протягивает руку вперед и берет алкоголь из его руки.       — Я уже нарушал их, — говорит он, когда Вэй Усянь восхищенно улыбается. — А вот ты так и не научился им следовать.       — Ханьгуан-цзюнь… — Глаза Вэй Усяня сверкают в темной ночи.       Он произносит это медленно. Хань. Гуан. Цзюнь.       Когда Вэй Усянь произносит его титул, это снимает с него тяжесть. Это тянет его к земле, к чему-то управляемому, к чему-то своему. Это не произносится с благоговением, не значит то, кем он не является. Это просто… Ханьгуан-цзюнь, как Лань Ванцзи, как Лань Чжань. Оно слетает с губ Вэй Усяня как насмешка и как похвала.       — Вэй Ин, — отвечает он. Он больше не хочет называть его по-другому, никогда.       — Верни это.       — Алкоголь запрещен в Облачных Глубинах, — говорит он.       Вэй Усянь откидывает голову назад и смеется. Луна освещает длинный изгиб его шеи, небольшую красную припухлость на верхней губе, появившуюся только вчера вечером. Лань Ванцзи думает, сможет ли он поцеловать ее в последний раз, прежде чем Вэй Усяню придется уйти. Может, стоит сделать так, чтобы она еще больше распухла? Чтобы это было надолго. Пусть Вэй Усянь помнит его еще несколько дней после того, как он уйдет.       Его мысли прервало мелькнувшее движение прямо под ним.       Пальцы Вэй Усяня с впечатляющей скоростью обхватили рукоять его меча и подняли его к лицу Лань Ванцзи. Однако на этот раз Лань Ванцзи уже готов, и к тому времени, как Вэй Усянь поднял Суйбянь в воздух, Бичэнь уже ждал встречи с ним.       Их мечи сталкиваются с металлическим звуком, вибрируя в тихом ночном воздухе.       — Ты будешь пить это, Лань Чжань? — спрашивает Вэй Усянь, его улыбка ослепительно сияет за их клинками. — Я уверен, что смогу победить тебя, когда ты будешь пьян.       Он не дожидается ответа Лань Ванцзи и нападает.       Лань Ванцзи защищается от удара, глаза его расширяются, когда он сразу замечает разницу между силой, которая была в нем сейчас, и силой, которая была у него, когда они сражались вместе несколько месяцев назад.       Вэй Усянь дерзко улыбается ему, как будто точно знает, что происходит в его голове.       — Не смотри так удивленно. Мне больно! — говорит он и поворачивается на ногах, чтобы ударить Лань Ванцзи сбоку.       Это происходит быстро, почти заставая его врасплох, но тело Лань Ванцзи хорошо натренировано, и даже когда его мысли где-то в другом месте, оно все равно ответит в том же духе. Он блокирует еще один удар, уже гораздо ближе к лицу, и наблюдает, как Вэй Усянь становится все увереннее и увереннее.       — Лань Чжань, — он переносит вес своего тела на меч, прижимаясь ближе. — Я собирался рассказать тебе о своем прогрессе с золотым ядром сегодня.       Лань Ванцзи отталкивает его и отпрыгивает назад. Вэй Усянь следует прямо за ним, не теряя ни секунды.       — Но ты прав! — продолжает он, нанося точный удар, прямо по Улыбке Императора в его руке. Лань Ванцзи настолько потрясен, что почти роняет ее. — Так намного интереснее.       Меч Вэй Усяня встречается с его мечом, заставляя отступить. Лань Ванцзи снова наносит удар, прикладывая чуть больше силы, пытаясь проверить пределы возможностей Вэй Усяня, но его атаки блокируются снова и снова.       Он больше наблюдает, чем борется, наблюдая за быстрыми движениями Вэй Усяня, как человек, которого морили голодом. В его стиле нет никакого смысла, кроме его собственной прихоти, движения то в одну, то в другую сторону, никакого ритма, никакой причины. Он свободен, даже в этом. Как и запомнил его Лань Ванцзи.       Они прыгают с одной крыши на другую, и каждый раз, когда их мечи сталкиваются друг с другом, воздух наполняется энергией. Лань Ванцзи чувствует, насколько сильным стал Вэй Усянь, насколько мощным стало его ядро, ведь он так много работал над ним.       Даже не пытаясь победить, он смотрит, как Вэй Усянь танцует вокруг него. Его волосы развеваются при каждом движении, несколько прядей собираются на его лице и шее, а затем он еще одним движением тела отбрасывает их в сторону. Черные одеяния облегают его фигуру, обнажая темно-красные ткани под ними, которые соответствуют красному цвету на его щеках, а дыхание становится все тяжелее от усилий.       Лань Ванцзи сглатывает комок, образовавшийся в горле. Он любит Вэй Усяня во всех его проявлениях, во все его дни, всем, кто он есть. Но этот… Этот Вэй Усянь, счастливый и живой, сильный в своем собственном теле, благодаря своему собственному упорному труду…       Вот почему он решил помочь. Эта улыбка, вот она, и ощущение соединения их энергий. Знание того, что Вэй Усянь будет жив и через много лет. И что, если боги будут достаточно добры, Лань Ванцзи встретится с ним снова.       Он не должен был так переживать из-за этого. Они еще увидятся, он в этом уверен. Отпустить его сейчас не так уж плохо, как в тот момент, когда он был на краю пропасти, так почему…       — Лань Чжань?       Улыбка Вэй Усяня меркнет. У Лань Ванцзи перехватывает дыхание. Все в порядке, хочет он сказать ему, но слова застревают в его горле. Улыбнись еще раз, пожалуйста.       Вместо этого Лань Ванцзи наносит удар, думая, не отвлекает ли его отсутствие энтузиазма в поединке. Вэй Усянь легко уклоняется, быстро перебирая ногами из стороны в сторону, с крыши на крышу, а Лань Ванцзи слепо следует за ним.       Он спрыгивает с крыши, на которой они находятся, обратно на крышу Цзинши. Лань Ванцзи летит за ним, меч поднят и готов, но Вэй Усянь поворачивается в воздухе, на его губах играет лукавая улыбка. Он ударяет мечом по мечу, лезвие правильно ловит свет, и меньше чем за секунду он выхватывает кувшин прямо из руки Лань Ванцзи.       — Ха! — Вэй Усянь поднимает ее над головой, торжествуя. Он стремительно приземляется на черепицу, а Лань Ванцзи приземляется прямо под ним, смотря на него с земли. — Видишь, Лань Чжань? Я могу победить тебя даже с…       Лань Ванцзи чувствует слабость. Он пытается удержаться на ногах, но голова кружится, и он немного качается вперед, прежде чем поймать себя.       — Лань Чжань? — снова спрашивает Вэй Усянь, опуская меч. Между его бровями пролегает складка, а на лице даже с такого расстояния ясно видно беспокойство.       Глаза Лань Ванцзи горят непролитыми слезами. Он не знает, почему так реагирует. Вэй Усянь будет жить. Он будет жить. Они уже прощались раньше, но сейчас это было не прощание, не совсем прощание.       Знания этого достаточно. Этого должно быть достаточно.       Так почему же так страшно отпускать его сейчас?       Почему так больно отпускать его после того, как он попробовал все, чем могла бы быть его жизнь?       Лань Ванцзи роняет меч на землю.       — Лань Чжань! — Вэй Усянь прыгает к нему, его меч уже вернулся в ножны.       Лань Ванцзи бросается вперед, наваливается на Вэй Усяня всем телом и заключает его в крепкие объятия. Теплые руки обвились вокруг его спины, и он уткнулся лицом в шею Вэй Усяня.       — Что… случилось? Ты ранен?       Лань Ванцзи качает головой.       — Ты сделал это, Вэй Ин, — говорит он, потрясенный тем, как дрожит его голос. Слишком уязвим. Он еще крепче сжимает талию Вэй Усяня, желая спрятаться в нем.       — Ты меня раздавишь, — в его голосе слышится смех. Хорошо. Лань Ванцзи хочет, чтобы он всегда был счастлив. — Лань Чжань, опусти меня.       Лань Ванцзи вздрогнул. Он не заметил, что держит Вэй Усяня так, что его ноги не касаются земли. Он медленно опускает его на землю, не разрывая объятий, и делает взволнованный вдох.       Вэй Усянь отстраняется и смотрит ему в лицо.       — Лань Чжа…       Лань Чжань целует его.       В этом поцелуе есть влажное, отчаянное чувство, которого не было раньше. Он тонет в прикосновениях Вэй Усяня, ощущая вкус алкоголя на языке, вдыхая аромат его кожи. Его губы мягкие и податливые, а звуки, которые он издает, такие же манящие, как и всегда.       Вэй Усянь первым разрывает их поцелуй, губы блестят влажным розовым цветом. Он слегка хмурится, заметив, что что-то не совсем так, и делает вдох, чтобы спросить, в чем дело.       Лань Ванцзи снова прижимается к нему, не желая давать ему говорить. Если он не даст Вэй Усяню говорить об этом, спрашивать об этом, то, возможно, ему удастся оттянуть этот момент. Притвориться, что они все еще живут в мире, где его отъезд — дело далекое.       Он запускает пальцы в волосы Вэй Усяня, удерживая его голову на месте, пока их поцелуй углубляется. Вэй Усянь вздыхает, поддаваясь его прикосновениям. Его руки путешествуют по телу Лань Ванцзи, притягивая его талию вперед, прижимая их бедра друг к другу.       — Вэй Ин, — шепчет он, потому что не может удержаться. Он хочет вечно повторять его имя, и хочет, чтобы только он один слышал его.       — Лань Чжань, — Вэй Усянь держит его за плечи, когда Лань Ванцзи снова пытается поймать его губы. — Что случилось?       — Ничего не случилось, — лжет он, запустив пальцы в волосы Вэй Усяня. — Поцелуй меня.       Вэй Усянь смотрит на него, ища что-то в его глазах.       — Хорошо, — говорит он через некоторое время. — Хорошо, Лань Чжань. Пойдем в дом.

***

      Вэй Усянь не отводит от него взгляда.       Не тогда, когда он ведет Лань Ванцзи в комнату, закрывая за ними дверь. Не тогда, когда он щелкает пальцами, и все свечи в комнате гаснут, за исключением одной. Не тогда, когда он медленно развязывает свои верхние одеяния, наблюдая за тем, как Лань Ванцзи, уловив намек, делает то же самое.       И не тогда, когда он тянет Лань Ванцзи за ткань штанов и глубоко целует его.       В том, как их губы смыкаются, появилась какая-то новая острота. Вэй Усянь прижимается к нему, сгибая тело Лань Ванцзи назад силой своих объятий. Он не из тех, кто вздыхает, но ничего не может с собой поделать, когда его тело кажется слишком теплым, слишком хорошим, чтобы с ним справиться.       Вэй Усянь подходит к кровати, все еще обнимая его. Он продолжает двигать руками по нему, то опускаясь ниже, то поднимаясь выше, сжимая его талию. Как будто он не может решить, что делать.       Лань Ванцзи понимает. Он так много всего хочет попробовать с ним, а времени так мало. Он чувствует, как колени Вэй Усяня ударяются о кровать, и он опускает их тела, приземляясь на него сверху.       Вэй Усянь издает звук, когда вес тела Лань Ванцзи выбивает весь воздух из его легких.       — Прости, — говорит Лань Ванцзи, держа себя в руках, и ничуть не сожалея.       — Не стоит, — смеется Вэй Усянь.       Он поднимает руку, чтобы заправить прядь волос Лань Ванцзи за ухо. Они волнами расходятся вокруг них, омывая лицо Вэй Усяня, путаясь с его собственными.       Темно, но одинокая свеча освещает их достаточно. Лань Ванцзи видит блеск в глазах Вэй Усяня, румянец на его коже. Его губы слегка изогнуты в нежной улыбке, которую он никогда не видел до того, как они начали касаться друг друга в интимном плане. Лань Ванцзи с содроганием подумал, что она может быть припасена только для него, только для них, только для таких моментов.       — Лучше? — спрашивает Вэй Усянь, положив руку на челюсть Лань Ванцзи.       Лань Ванцзи не отвечает. Честный ответ испортит момент, а он хочет насладиться этим. Получить максимум удовольствия.       — Я знаю, это ошеломляет… — Вэй Усянь потирает кончик уха Лань Ванцзи между указательным и большим пальцами. Эту привычку тот перенял уже давно, и он не может сказать, что она ему совсем не нравится. — Но я снова силен. Тебе больше не придется беспокоиться о том, чтобы заботиться обо мне.       Глаза Лань Ванцзи наполняются влагой, и он закрывает их, чтобы слезы не попали на лицо Вэй Усяня.       — Я всегда буду волноваться, — шепчет он.       Вэй Усянь дергает его за руку, молча приглашая приблизиться. Лань Ванцзи ложится на него, прижимаясь к нему, кожа к коже, утыкаясь носом в шею и позволяя их ногам переплестись.       — Разве ты не счастлив? Что мое ядро поживает так хорошо, — его руки пробегают по спине Лань Ванцзи, лениво следуя за узорами его шрамов. — Я думал…       — Да, — Лань Ванцзи целует его в шею, так нежно и медленно, как только может. Он слишком эмоционален, и Вэй Усянь это замечает. Это прямо противоположно тому, чего он хотел. Он не может обременять Вэй Усяня своими чувствами, не тогда, когда он должен наслаждаться моментами, проведенными с ним, впитывая все, что только можно.       Вэй Усянь оголяет шею, освобождая место для губ Лань Ванцзи.       — Лань Чжань… — шепчет он, кончики его пальцев опускаются чуть ниже пояса штанов Лань Ванцзи. — Я хочу, чтобы тебе стало лучше.       — Я уже чувствую себя лучше.       — Брехня, — усмехается Вэй Усянь. Лань Ванцзи кусает его за кончик уха. — Ах! Я серьезно. Эй.       Вэй Усянь приподнимается и переворачивает их, заставляя его лечь на спину. Лань Ванцзи поднимает голову, готовый поймать его поцелуй, но Вэй Усянь кладет руку ему на плечо и удерживает его.       — Лань Чжань, — Вэй Усянь ждет, пока он встретится с ним взглядом. — Скажи мне, что тебе нужно.       Лань Ванцзи запускает руку ему под волосы. Как он может ответить на такой вопрос? Он хочет все, что Вэй Усянь даст ему. Все. Он хочет утонуть в нем и никогда не возвращаться. Он хочет прикасаться к Вэй Усяню каждый день, до конца своих дней.       И, больше всего… Он хочет помнить, что это было на самом деле. Он хочет проснуться завтра и послезавтра и не принять все это за сон.       Вэй Усянь смотрит на его лицо в тусклом свете, ожидая ответа. Он выглядит таким красивым, глядя на него сверху, с дразнящей улыбкой на губах. Лань Ванцзи нравится ощущение его тела сверху, тяжесть, давящая на грудь, бедра…       — Возьми меня, — выдыхает он.       Вэй Усянь моргает, и Лань Ванцзи жалеет, что не может вернуть все сказанное назад. Он задерживает дыхание, боясь ответа. Это… Кажется, что он многого просит. Это определенно много. Это похоже на то, как если бы он обнажил слишком много своего сердца, слишком сильно показал, насколько глубоко его желание.       — Взять тебя… — говорит Вэй Усянь. — Куда?       Сердце Лань Ванцзи не бьется в груди.       Прежде чем он успевает придумать, что еще сказать, глаза Вэй Усяня над ним темнеют.       — Лань Чжань, — его руки сжимают руку Лань Ванцзи, и он облизывает губы, прежде чем спросить: — Как тебя взять?       — Вэй Ин, — отвечает он. Это все, что он может сказать.       Вэй Усянь перемещает свой вес на него, желая лучше рассмотреть его, и Лань Ванцзи чувствует… Он чувствует…       — Я не думал, что ты… — Голос Вэй Усяня кажется спокойным, но твердость в его штанах говорит об обратном. — Хочешь меня таким образом.       Лань Ванцзи хмурится. Он все еще не понимает, не так ли?       Не говоря ни слова, он тянется за голову и развязывает ленту. На мгновение он подумал о том, чтобы повязать ее на запястье Вэй Усяня. Визуальное представление того, что он полностью принадлежит ему — что-то, что он уже чувствует глубоко в своем сердце.       Но это было бы слишком. Слишком громкий жест перед тем, как Вэй Усянь должен уйти.       Он откладывает ее на кровать и кладет руку на шею Вэй Усяня.       — Я хочу тебя во всех смыслах, — просто говорит он.       Это не признание. Не совсем. Но то, что он чувствует, должно быть очевидно даже для Вэй Усяня. Это, конечно, очевидно для всех остальных.       — Черт, — Вэй Усянь утыкается головой в изгиб плеча Лань Ванцзи. — Ладно. Я… — он сглатывает. — Я хочу этого, Лань Чжань.       Лань Ванцзи изо всех сил старается, чтобы его сердце не выпрыгнуло из груди. Он немного приподнимает свое тело и тянется под кровать, доставая наполовину использованный пузырек с маслом.       Глаза Вэй Усяня слегка расширяются, и Лань Ванцзи чувствует, что все его лицо горит. Он не возражает, если тот узнает о том, что он пробовал или не пробовал на себе, но почему-то, видя это выражение на лице Вэй Усяня, он смущается больше, чем следовало бы.       Тем не менее, Лань Ванцзи кладет флакон на руки, сжимая его пальцами.       Это эгоистичное желание, но… Он всегда мечтал, когда готовился, чтобы теплые руки сделали это за него. Любящие, мозолистые руки. Руки, которые могли бы прикоснуться и исследовать все тело Лань Ванцзи, если бы они того пожелали.       — Ты… — начал он.       — Да, — шепчет Вэй Усянь, его глаза темнеют. — Лань Чжань… Ложись.       И Лань Ванцзи ложится.       Вэй Усянь целует его, их губы соприкасаются. Он нависает над ним, рука скользит по его телу, заставляя каждый волосок на его коже подниматься.       Лань Ванцзи долго держит его нижнюю губу между зубами, прежде чем отпустить ее, желая, чтобы весь его стыд, вся его неуверенность ушли. Это Вэй Усянь. Нет ничего, что он хотел бы от него скрыть, нет части его самого, которую он не хотел бы показать.       Он никогда не будет стыдиться своей любви. Не снова.       Вэй Усянь медленно стягивает с себя штаны, не сводя с него глаз. Когда Лань Ванцзи раскрывается перед ним, похоть берет верх над чувством смущения, он вздыхает.       — Ты великолепен, Лань Чжань, — говорит он, как будто это самая очевидная вещь в мире. Это, как ничто другое, посылает холодок по всему телу Лань Ванцзи.       Это не простая работа — растягивать его. Он нервничает, а Вэй Усянь явно никогда раньше этого не делал. Он наносит слишком много масла, проливает его на кровать и хихикает. В венах Лань Ванцзи сгорает отвратительное удовлетворение от осознания того, что он, по крайней мере, первый, с кем Вэй Усянь делает это.       Набравшись храбрости, Лань Ванцзи берет его за руку и ведет, вводя пальцы внутрь себя, стараясь не покраснеть, когда Вэй Усянь не сводит с него глаз и замечает каждое выражение его лица.       Вскоре ему становится слишком тяжело сохранять ясность ума, и он опускается на кровать, крепко сжимая руками простыни.       — Лань Чжань, — голос Вэй Усяня звучит напряженно. Его свободная рука поднимается к члену Лань Ванцзи, заставляя дыхание застревать в горле. Он касается его один раз, наблюдая за реакцией Лань Ванцзи, затем медленно проводит большим пальцем по кончику.       Лань Ванцзи закрывает глаза, дрожа от движения пальцев внутри него, так непохожих на его собственные. Вэй Усянь медленно вводит третий палец, и из его горла вырывается тихий звук.       — Черт, — говорит Вэй Усянь, толкаясь внутрь и наружу, меняя угол внутри него. — Мне нравится, когда ты так делаешь.       Лань Ванцзи хочет спросить, что он имеет в виду, но Вэй Усянь сгибает пальцы, и его сознание отключается. Он издает еще один, полный нужды всхлип, когда рука внутри него набирает темп.       — Вэй Ин, — зовет он, чувствуя, как удовольствие нарастает с невероятной скоростью.       Вэй Усянь не отвечает. Он полностью сосредоточен, наблюдая, как пальцы входят и выходят из его тела, а другая его рука поглаживает член Лань Ванцзи. Его собственная, забытая им эрекция трется о бедро Лань Ванцзи и истекает смазкой. Лань Ванцзи пытается дотянуться до его члена, дотянуться до него, но Вэй Усянь мягко отстраняет его руку.       — Вэй Ин, — снова говорит он, когда ему удается схватить Вэй Усяня за запястье. — Достаточно.       Вэй Усянь растерянно смотрит на него, почти как будто выныривая из сна.       — Достаточно? — Вэй Усянь целует его колено, бедро, нежную кожу рядом с членом. Откинув волосы назад, он проводит языком по всей длине Лань Ванцзи.       Лань Ванцзи откидывает голову назад. Однажды, несколько дней назад, они уже пробовали взять друг друга в рот. Это было самое потрясающее ощущение, которое он когда-либо испытывал. Он чувствует, как губы Вэй Усяня целуют кончик его члена, и думает, хватит ли ему когда-нибудь собственных рук.       Вэй Усянь не останавливается. Он лижет его, сосет его, сжимает его талию. Каждое прикосновение посылает тысячу различных огней по его коже, и Лань Ванцзи уже слишком близок, чтобы предаться приятным ощущениям.       — Вэй Ин, — недовольно произносит он, голос звучит не так уверенно, как раньше. — Хватит дразниться.       Наконец, Вэй Усянь отпускает его. Он поднимается ему навстречу, их вспотевшие тела прижимаются друг к другу. В его глазах читается нерешительность, когда он раздвигает ноги Лань Ванцзи, устраиваясь между ними.       Он нервничает, замечает Лань Ванцзи. Так же нервничает, как и он.       Это успокаивает: он не одинок в этом. Лань Ванцзи улыбается ему, и Вэй Усянь улыбается в ответ, прижимая их лбы друг к другу.       — Готов? — спрашивает он.       Лань Ванцзи кивает. Он не готов, но это не то, к чему, по его мнению, он когда-либо будет готов.       Направляя себя рукой, Вэй Усянь прижимается к нему. И тут же Лань Ванцзи чувствует разницу между членом и его пальцами: намного тверже, намного больше, намного лучше. Он кусает плечо Вэй Усяня, не потому что больно, а потому что не знает, как еще реагировать на удовольствие, которого никогда раньше не испытывал.       — Черт, Лань Чжань… — Вэй Усянь медленно скользит внутрь, тяжело дыша ему в ухо.       Его верхняя часть тела дрожит под руками Лань Ванцзи, а может, это он сам дрожит. Невозможно сказать, когда Вэй Усянь, наконец, входит в него полностью, их тела прижимаются друг к другу, а Лань Ванцзи прижимается к нему так крепко, что на коже Вэй Усяня останутся синяки.       Он замирает на мгновение, переводя дыхание. Лань Ванцзи расслабляется рядом с ним, пытаясь запомнить все, что он чувствует, каждое ощущение.       — Могу… — Голос Вэй Усяня дрожит у его шеи. — Могу ли я…       — Двигайся, — говорит Лань Ванцзи. Умоляет. — Пожалуйста, Вэй Ин.       Когда Вэй Усянь двигается, он медлит. Его член втягивается в Лань Ванцзи, полностью растягивая его, и он больше слышит, чем чувствует, когда его собственное дыхание превращается в стоны, когда звук их бедер, шлепающих друг о друга, заполняет комнату.       — Лань Чжань, в тебе так хорошо, — шепчет ему Вэй Усянь, но Лань Ванцзи едва может сосредоточиться на его словах. Он двигает бедрами вниз, навстречу ему, кружа их, наслаждаясь тем, как это заставляет губы Вэй Усяня раскрыться в хриплом стоне. — Черт, ах, прекрати двигаться, Лань Чжань, пожалуйста, я не могу… Сосредоточиться, если ты…       Лань Чжань притягивает его ногами ближе, и Вэй Усянь хнычет над ним. Он хочет, чтобы он был как можно ближе. Он хочет, чтобы Вэй Усянь завладел им, чтобы он принадлежал ему, чтобы он любил его так сильно, чтобы больше никуда не уходил. Чтобы он так глубоко вошел в тело Лань Ванцзи, что больше никогда не сможет назвать что-либо еще своим домом.       Это уродливая, собственническая мысль, но у Лань Ванцзи всегда были уродливые, собственнические желания. Когда дело дошло до Вэй Усяня, он так и не научился держать себя в руках, хотеть меньше. Он так и не научился контролировать себя.       Вэй Усянь трахает его свободно, беззаботно. В этом нет ни ритма, ни сдержанности, и это так похоже на него, что Лань Ванцзи чувствует себя ошеломленным, и в него медленно вселяется мысль, что мужчина над ним, мужчина внутри него — это Вэй Усянь. Его Вэй Усянь. Его.       Он чувствует, как оргазм накатывает на него, и стонет от разочарования, сильно прикусывая плечо Вэй Усяня. Он хочет, чтобы это длилось дольше. Он хочет остаться здесь навсегда. Тяжесть над ним, вид вспотевшего лба Вэй Усяня, его глаза, полные удовольствия. Он готов на все, лишь бы это длилось подольше. Он готов на все, лишь бы тот остался.       Вэй Усянь немного приподнимается, удерживая бедра Лань Ванцзи, когда он с силой входит в него, попадая в ту точку внутри него, которая сводит его с ума от удовольствия снова, и снова, и снова.       — Вэй Ин, — Лань Ванцзи впивается ногтями в бедра Вэй Усяня, из его горла вырывается непристойный звук. — Вэй Ин, ах, ах, я…       — Да, Лань Чжань, да, давай, позволь мне услышать тебя, — говорит он, его рука поднимается, чтобы быстро и безжалостно погладить член Лань Ванцзи.       Это не требует никаких усилий. Тело Лань Ванцзи не привыкло к такому количеству стимуляции, и он переходит грань после нескольких поглаживаний. Его спина выгибается вперед, тело напрягается и он изливается в руку Вэй Усяня, толчки внутри него становятся все быстрее и быстрее, Вэй Усянь тоже преследует свой оргазм.       Лань Ванцзи вынужден держать Вэй Усяня за руку, не в силах попросить его остановиться, дрожа от чрезмерной стимуляции, отчего в его глазах темнеет по краям. Вэй Усянь издает крик и изливается внутрь него, горячее, странное чувство, о котором Лань Ванцзи никогда не думал, что оно может быть таким интимным.       Вэй Усянь наваливается на него всем телом, и Лань Ванцзи, тяжело дыша, обхватывает его руками за спину.       Он закрывает глаза, позволяя удовлетворению охватить его. Через некоторое время Вэй Усянь пытается встать, но он крепко прижимает его к себе, не желая, чтобы этот момент когда-нибудь заканчивался.       Лань Ванцзи целует его голову, щеку, ухо, медленно скользит руками по спине. Он вдыхает так глубоко, как только может, вдыхая запах Вэй Усяня, настолько отличающийся после этого от того, что был утром.       — Лань Чжань, я должен привести нас в порядок, — хихикает он, затем с сожалением отлипает от него. — Подожди.       Лань Ванцзи так и делает. В последние пару недель именно он больше всех заботился о приведении друг друга в порядок, но он не думает, что сегодня у него хватит сил. Вэй Усянь быстро справляется с работой, отбрасывает грязную тряпку и тут же возвращается в постель.       Он ложится рядом с Лань Ванцзи, берет его руку в свою и переплетает их пальцы.       — Это было… — Вэй Усянь делает паузу. Дышит. — Незабываемо.       — Мгм, — говорит Лань Ванцзи, затем целует костяшки пальцев Вэй Усяня. — Вэй Ин незабываем.       Улыбка, которую он получает в ответ, стоит всего, что у него есть.       — Итак… То, о чем я хотел с тобой поговорить, — начинает Вэй Усянь.       Лань Ванцзи чувствует, как у него сжимается желудок.       — Завтра, — перебивает он, его сердце с трудом бьется в груди.       — Но мы…       — Уже поздно, — говорит он, возможно, слишком резко. Чтобы загладить свою вину, он притягивает Вэй Усяня ближе и ждет, пока тот удобно устроится на изгибе его плеча. — Нам нужно поспать.       Лань Ванцзи закрывает глаза так сильно, как только может, и лежит совершенно неподвижно.       Через некоторое время он чувствует, как Вэй Усянь сдается, его дыхание выравнивается, и он погружается в мирный сон.

***

      Лань Ванцзи часами лежит в постели, страшные мысли не дают ему уснуть.       Завтра, сказал он, словно отсрочка сделает это менее болезненным.       Возможно, было бы лучше просто… Покончить с этим. Сказать то, что они должны были сказать, вытерпеть то, что они должны были вытерпеть, и все. Но страх взял верх над ним, и теперь он никак не может заснуть.       Медленно, чтобы не разбудить его, Лань Ванцзи устраивается под рукой Вэй Усяня и, положив голову ему на грудь, слушает его сердце. Ему нравится делать это после того, как Вэй Усянь во сне отодвигается, как он часто делает. Это позволяет ему убедиться, что это не сон. Это позволяет ему убедиться, что тело рядом с ним реально и наполнено жизнью.       Он не может попросить его остаться. Он не может. Ни к чему хорошему не приведут попытки удержать Вэй Усяня где бы то ни было, особенно здесь, с ним. Он просто отступит дальше, уйдет быстрее и будет дольше возвращаться. Лань Ванцзи не сможет больше видеть это выражение на его лице, как будто само упоминание о том, что бы он остался в Гусу, является предательством их отношений.       Он не попросит.       Больше всего на свете он хочет попросить.       Слова словно комом застревают в горле, проталкиваясь наружу. Они останавливают дыхание в его легких и горят на кончике языка. Он так много хочет сказать Вэй Усяню. Так много своих чувств, никогда не раскрытых, даже не упомянутых, о которых он хотел бы рассказать ему.       Он чувствует, как слезы, которые он сдерживал весь день, наконец-то проливаются из его глаз. Они капают на грудь Вэй Усяня, и даже когда Лань Ванцзи пытается их вытереть, они продолжают литься.       — Вэй Ин, — шепчет он, проверяя, как звучит его голос.       Вэй Усянь не двигается. Его грудь мягко двигается вверх и вниз, он все еще крепко спит.       Лань Ванцзи делает глубокий вдох. Может быть, если он скажет это сейчас, все будет хорошо.       — Вэй Ин. Останься, — говорит он так тихо, как только может.       Его пальцы сжимаются на выбившейся пряди волос Вэй Усяня. Этого недостаточно. Одного слова недостаточно.       — Останься, — пытается он снова. — Вэй Ин, я… — он понижает голос еще больше. — Я люблю…       В груди Лань Ванцзи все сжимается. Сказать это вслух кажется запретным. Как будто он нарушает тысячу правил одновременно.       — Я люблю тебя, Вэй Ин, — выдохнул он, почти не дыша. Давление в груди ослабевает. — Я хочу, чтобы ты остался здесь.       Как только он это произносит, эмоции вырываются наружу, и все его тело начинает дрожать. Он держал эти слова в себе, кажется, всю свою жизнь. Сказать их спящему Вэй Усяню — это не то же самое, это никогда не будет тем же самым, но это лучше, чем не сказать их вообще.       Это груз, который он будет нести всегда. Эти слова, произнесенные, но не услышанные, до самой смерти. Или до того дня, когда он почувствует себя достаточно смелым.       — Останься со мной, — шепчет он, чувствуя, что его сердце остановится, если он не продолжит говорить. — Я люблю тебя. Я люблю тебя. Останься.       Лань Ванцзи остается там, бормоча безмолвные признания на груди Вэй Усяня. Их недостаточно, но они должны быть. То, что он получает от него, уже намного больше, чем он мог себе представить. Было бы эгоистично желать чего-то еще. Было бы эгоистично хотеть всего.       Только когда он чувствует пальцы, сжимающие его спину, Лань Ванцзи понимает, что дыхание Вэй Усяня значительно участилось.       Его кровь холодеет.       Нет. Нет, нет, нет, нет…       Он садится на кровати, отворачиваясь. Вэй Усянь хватает его за запястье, пытаясь оттянуть назад, но Лань Ванцзи не двигается.       — Лань Чжань, иди сюда.       — Ты проснулся, — говорит он. — Я не…       — Ты действительно имеешь это в виду? — прерывает его Вэй Усянь.       Лань Ванцзи рискует бросить взгляд в его сторону.       Вэй Усянь сидит на кровати, широко раскрыв глаза, и смотрит на него. Он с невероятной силой держит руку Лань Ванцзи, его ногти впиваются в его кожу.       — Лань Чжань. Ответь мне, — Вэй Усянь ползет по кровати, чтобы оказаться лицом к лицу с ним. — Это правда?       — Вэй Ин…       — Не лги мне, — он закидывает одну ногу на колени Лань Ванцзи, оседлав его, и обеими руками обхватывает его лицо. — Лгать в Облачных Глубинах запрещено.       Лань Ванцзи не поднимает на него глаз. Он не может. Он слишком хорошо помнит взгляд, которым Вэй Усянь смотрел на него в первый раз. Он никогда не хочет увидеть его снова.       — Лань Чжань, пожалуйста, я схожу с ума, — он проводит большим пальцем по щекам Лань Ванцзи, вытирая почти высохшие слезы. Лань Ванцзи закрывает глаза и сосредотачивается на том, чтобы запомнить его нежное прикосновение. — Ты же не говорил это во сне, верно? Лань Чжань. Лань Чжань. Ты не посмотришь на меня?       Вэй Усянь наклоняет его голову вверх, и Лань Ванцзи наконец открывает глаза.       У него перехватывает дыхание.       Вэй Усянь улыбается.       Улыбается.       — Да, — говорит Лань Ванцзи, потому что он не может лгать, не тогда, когда Вэй Усянь на нем, смотрит на него, как… как…       Как будто он хочет этого. Как будто он счастлив. Как будто это то, что ему не противно слышать.       — Вэй Ин, — руки Лань Ванцзи обвились вокруг талии Вэй Усяня, он двигается не совсем уверенно, сомневаясь, что это не сон. — Я действительно имел в виду все это.       Улыбка Вэй Усяня становится невероятно яркой.       — Лань Чжань, — говорит он, касаясь их лбами друг друга. — Мой Лань Чжань, глупый, бестолковый, великолепный мужчина.       Он смеется. Это заставляет Лань Ванцзи тоже улыбнуться, просто от эйфории, исходящей от него. Мой Лань Чжань, сказал он. Мой, мой, мой.       — Мой Вэй Ин, — повторяет он, потому что это единственный ответ, который он может дать.       — Я останусь, — говорит он, и весь мир Лань Ванцзи останавливается. — Я останусь здесь, и я сделаю твою скучную жизнь такой безумной, что ты быстро пожалеешь, что у тебя есть я. Я перенесу свои вещи в твою комнату и сделаю ее своим домом, а тебе придется смириться с этим, потому что я люблю тебя и остаюсь.       Он произносит все это на одном дыхании, улыбаясь при этом. Я люблю тебя, и я остаюсь. Лань Ванцзи едва успевает осмыслить эти слова, прежде чем тот продолжает:       — Ты меня слышал? — спрашивает он и кладет руки на шею Лань Ванцзи. — Если ты не хочешь, чтобы я оставался, или если ты имел в виду остаться еще на год, скажи это сейчас.       — Оставайся навсегда, — отвечает Лань Ванцзи. А затем, впервые говоря прямо в лицо, произносит: — Вэй Ин. Я люблю тебя.       Вэй Усянь громко хихикает.       — Черт, Лань Чжань, я так долго тебя любил, — вздыхает он. — Мне кажется, я люблю тебя с первого дня.       Лань Ванцзи целует его, чувствуя, что его грудь вот-вот разорвется.       Возможно ли такое счастье? Сможет ли он прожить так хорошо, так правильно, больше нескольких минут?       — Я любил тебя всю свою жизнь, Вэй Ин. Каждый день моего существования.       Вэй Усянь прижимает его к себе, впиваясь в его губы открытым поцелуем, небрежным, любящим, таким, каким Лань Ванцзи всегда хотел.       — Ты такой разговорчивый, когда мы вдвоем, — говорит он, все еще хихикая. — Днем ты почти ничего не говоришь. Но здесь… Это похоже на секрет, только между нами.       Лань Ванцзи не отвечает. Он поглаживает руками спину Вэй Усяня, его лихорадочная кожа контрастирует с холодными ладонями.       — Это ведь только между нами? — спрашивает Вэй Усянь. — Для меня… Это можешь быть только ты. Это всегда был только ты.       — Вэй Ин, — Лань Ванцзи тянется поцеловать его в губы, в челюсть, в шею. — Для меня никогда не существовало никого другого в мире.       Вэй Усянь снова целует его, наваливаясь на него всем своим весом и толкая их обратно на кровать.       Лань Ванцзи скользит губами по его ключице, игриво покусывая его. Когда он добирается до нежного места на его плече, Вэй Усянь шипит, и он отстраняется, чтобы провести по нему пальцем.       — Прости, — говорит он, глядя на фиолетовый синяк, который его зубы оставили на коже Вэй Усяня.       — Ты немного увлекся, — усмехается Вэй Усянь. — Ты… Я имею в виду, я знаю, что ты просил…       Он запинается. Лань Ванцзи наклоняет к нему голову и ждет.       — Тебе понравилось? — спрашивает он, наконец. — Я ведь не причинил тебе боли?       — Нет, — Лань Ванцзи отказывается отвести от него взгляд, хотя чувствует, как кровь приливает к щекам. — Это было… Очень хорошо.       Пальцы Вэй Усяня скользят по его шее, слегка почесывая ее.       — Я бы точно не отказался повторить это снова, — говорит он. Кровь Лань Ванцзи закипает под кожей. — Ты выглядел так, будто тебе было очень хорошо.       — Так и было, — рука Лань Ванцзи сжимает его бедра. — Я могу показать тебе.       Глаза Вэй Усяня темнеют, он понял смысл сказанного, даже не спрашивая.       — Тогда покажи мне, — говорит он.       Впервые в жизни Лань Ванцзи проводит всю ночь без сна.