Как мы вообще оказались вместе?

      На улицах Сумеру даже ночью многолюдно. Кто-то собирается в бары, кто-то идет на поздние концерты в театре, кто-то проводит свои исследования для дипломной работы… все заняты целый день и ночь. Аль-Хайтам медленным шагом идет через площадь у Академии к своей машине и также не торопясь едет домой в пригород Сумеру. Машина остается на стоянке под навесом у дома, а мужчина еще раз вдыхает свежий ночной воздух. Дом был построен по специальному проекту только для них, здесь все по необходимому порядку, который понимают только двое живущие здесь. В саду пахнет еще недавно распустившимися цветами, которые на ночь снова закрылись в свои бутоны. В комнатах не горит свет, но аль-Хайтам все равно знает, что его дома ждут, он открывает ключом с брелоком — буквой К в листе кордилины и проходит внутрь.       Дом встречает тишиной, что уже не как обычно. На кухне горит подсветка рабочей поверхности, около раковины груда кружек и тарелок. В спальню закрыта дверь, в гостинной проветривается окно - от ветра немного колышутся шторы. В кабинет Кавеха приоткрыта дверь, оттуда исходит тусклое свечение. Аль-Хайтам проходит в кабинет и видит его обладателя спящим за компьютером. Клавиатура задвинута под мониторы, руки сложены на столе, щека упирается в многочисленные браслеты - останется след, - а с губ по подбородку тянется след от слюны. На полу кабинета разбросаны бумаги и чертежи, карандаши и линейки, транспортиры и циркули, в углу - мимо мусорного ведра - брошены скомканные рисунки, бумажные макеты и разорванные наброски.       Аль-Хайтам пробирается сквозь завалы творческого беспорядка, берет плед с дивана и снова подходит к мужчине. На экране проект в процессе, про который так много рассказывал Кавех - высокая башня, в которой должны проводиться собрания и работа по урегулированию конфликтов в нациях их представителями. Башня красива - высокое, стройное здание из стекла и металла, снизу в верх по первому этажу идут цветы и другие растения, около входа фонтан из семи струй, собирающихся в одну - хорошая метафора. В углу окна с проектом название - Башня Семи. Получалось красиво, заказчики должны будут остаться довольны.       С распространением региона исследований аль-Хайтама, расширялась и территория заказов Кавеха. Пока ученый ходил по городам и деревушкам и собирал знания - диалекты и говоры, местные слова и обозначения, архитектор заводил знакомства и предлагал свои услуги. Теперь во всех семи нациях были его творения: в Мондштадте - особняк для одной аристократической семьи, в Ли Юэ - павильон для ресторана, в Инадзуме - реконструкция и небольшой редизайн Храма на очень далеком острове - перечислять можно было долго. Аль-Хайтам все продолжал появляться в других странах на древних раскопках или как консультант по переводу текстов. Самое длительное исследование, после которого было бурное воссоединение, он провел в Мондштадте, изучая солнечные часы с письменами на неопознанном острове и на материке.       Аль-Хайтам сохраняет проект и выключает экран. Он думает, о том, что Кавех непременно войдет в историю как и мечтал, с этим проектом, наверняка. Хайтам накидывает плед на плечи Кавеха, нежно целует его в щеку и выходит из кабинета на кухню.       Чайник не успевает согреться, а теплые руки обвивают Хайтама со спины. Он чувствует как Кавех, еще совсем сонный, несколько раз мягко целует его в шею - приветствуя после работы. — Будешь чай? — Кавех что-то сонно мычит в шею Хайтама, но потом отстраняется и говорит отчетливо. — Да, спасибо. — Я видел твой проект, — снова начинает разговор ученый, спустя небольшую паузу. — И как тебе, — все еще обнимая, спрашивает Кавех. — Слишком высокая, — поворачиваясь в кольце рук, отвечает Хайтам. — Она и должна быть. — Сделай символично семь этажей. — Ты не понимаешь ничего в архитектуре, дай работать профессионалу. — Я много читал. — Да, я видел, очень мило. А я окончил Академию с отличием по архитектуре, так что завались, — он припечатывает свой аргумент поцелуем в шею, а Хайтам на это тяжело вздыхает. — И все равно я считаю, что ты слишком грузишь здание, добавляя туда из каждой нации что-то. — Это символизм. Это романтика. Ты не поймешь. — Я и не пойму? — Аль-Хайтам вскидывает бровь, на что Кавех усмехается. — Именно так, мой дорогой, ты прекрасная мраморная статуя. Лучше займись своими текстами на диалектиках наций. — Диалектах, а не диалектиках, Кавех. — Я так и сказал.       Мужчины могут спорить долго, все-таки они практиковались все время пока были вместе. У них впереди еще много времени, чтобы спорить и чтобы мириться, ведь они поклялись быть вместе, и в горе, и в радости. В свете ламп над столом поблескивают кольца на безымянных пальцах - признаки тех самых клятв, что они дали друг другу несколько лет назад. Кавех и Хайтам стоят в объятиях, ждут пока заварится их любимый чай и спорят о чем-то неважном. После чая они пойдут в спальню и спустя череду споров и нескольких поцелуев-точек, они заснут все также в объятиях друг друга.