The Wrong Side of Reality

– Что Вы имеете ввиду, говоря, что Дазай в лазарете? – шипит Чуя на Кан-сенсея. – Это и имею ввиду. Злодеи напали на USJ и Дазай стер причуду, которая была слишком сильна для него, – Кан-сенсея кажется не смущал яд в голосе Чуи. Чуя моргает: – Причуда Дазая не так работает. Сила причуды не важна, только число. Если дошло до того, что он отключился, он за раз стер десять причуд или даже больше. Чуя должен знать, ведь он присутствовал там, когда Дазай решил узнать лимиты своей причуды. Кан-сенсей хмурится: – Это невозможно. Он дотронулся только до одного злодея, прежде чем вырубится. Чуя пожимает плечами: – Не знаю, что Вам сказать, кроме того, что вероятно у злодея было больше чем десять причуд, всунутых в его тело. А прямо сейчас, я пойду к Дазаю.

— — —

Чуя заходит в лазарет и видит Исцеляющую Девочку, хмурящуюся из-за беспокойства над голыми руками Дазая. – Эй, – зовет Чуя, – Дазаю не нравится, когда его бинты снимают. Исцеляющая Девочка подбирается: – Как бы то ни было, ему все еще нужна капельница, потому что я не могу использовать свою причуду на нем. Чуя хмурится, в нем вспыхивает раздражение: – Тем не менее, это вторжение в личную жизнь. Чуя знает, что Дазай не хотел бы, чтоб герой видел шрамы, которые как он думает, они найдут на предплечьях Осаму. – Накахара-кун, – начинает она, – я обученный профессионал. Я могу порекомендовать ему проверенных психологов, если он не хочет со мной разговаривать, только, пожалуйста, сообщи кому-нибудь, если узнаешь, что он причиняет себе вред. Взгляд Чуи темнеет: – Исцеляющая Девочка, Мори-сан доктор. Если он не смог заставить Дазая пройти терапию, то и Вы не сможете. Если честно, Мори даже не пытался. Но Дазай никогда не согласится говорить с кем-то о своих "несуществующих" проблемах. Исцеляющая Девочка вздыхает: – По крайней мере, просто дай мне знать, если будешь думать, что ему нужна медицинская помощь. С подозрением глядя на нее, Чуя наконец решает, что она действительно хочет помочь. – Конечно, – в конце концов отвечает Чуя. Исцеляющая Девочка кивает: – Предположу, что ты останешься здесь с ним? – Да, – рявкает Чуя. – Хорошо, мне нужно закончить с документами. Пожалуйста, скажи мне, если он проснется, – достаточно быстро Исцеляющая Девочка переключается с озабоченной на деловую. Она торопится в свой кабинет. Чуя вздыхает и садится в кресло рядом с кроватью Дазая. Тот бледнее чем обычно, и его темные волосы выделяются на фоне простыней. Осаму выглядит хрупким. Но это не так, ведь Дазай совсем не хрупкий. Он, улыбаясь, разорвет на куски любого, кто скажет иначе. Но вот он, тощий и бледный. Чуе не нравится беспокойство, подступающее к его животу. Чуя делает невероятное усилие, чтобы не смотреть на руки Дазая, зная, что тот не хотел бы, чтобы кто-нибудь видел вещи, которые считает слабостью. Но, что ж, нездоровое любопытство берет вверх. Чуя ожидал увидеть бледные линии, пересекающие внутреннюю сторону рук его напарника. То что он не ожидал увидеть, так это следы от ожогов третьей степени. Ожоги определенно были самыми старыми шрамами на руке Дазая, и Чуя задумался, насколько молодым был тот, когда их получил. Они выглядели более старыми, чем шрам Тодороки. Ресницы Дазая трепещут, а затем приоткрываются. – Эй, ублюдок, рад, что ты проснулся, – Чуя до самой смерти будет отрицать нотку привязанности в своем голосе, и, к счастью, Дазай был слишком не в себе, чтобы ее заметить. – Чуя? Почему ты здесь? – выкрикивает Дазай. – Это позволяет мне прогуливать уроки. – Ты такой песик, – звучит изнеможенный голос Дазая. – Иди нахер, – произносит Чуя мягко. – Мне надо сказать Исцеляющей Девочке, что ты проснулся. Дазай мычит: – Не собираюсь долго бодрствовать. Чуя мягко смеется.

— — —

Чуя поднимает ажиотаж, для того, чтобы Исцеляющая Девочка позволила ему забрать Дазая с собой в конце дня. Он об этом не жалеет, пока на следующий день не открывает дверь и не видит за ней группу полицейских со Старателем. – Эм, – произносит Чуя, инстинктивно загораживая гостиную с измученным Дазаем, читающим на диване, – чем я могу вам помочь? – Накахара Чуя, Вы арестованы по подозрению в преступной деятельности, – произносит полицейский. Чуя в начинает трястись от ярости. – Что, простите? – шипит он, Смутная Печаль активируется, а Арахабаки напевает ему на ухо песню разрушения. Старатель напрягается. Внезапно тяжесть ощущается на его спине, и он больше не чувствует свою причуду. – Точно офицеры? – говорит Дазай, растянувшись на спине Чуи. – Мы ученики геройского курса. Как Чуя может быть преступником и попасть в UA? Офицер прочищает горло: – Дазай Осаму, Вас мы также задерживаем. Чуя чувствует напряжение Дазая. – Эм, что ж, я верю, что вам в руки попала ложная информация, но думаю, что нет ничего плохого в допросе! – щебечет Дазай, и Чуя слышит посыл. – Не сопротивляйся, у меня есть план. – Ничего не говори, – шепчет Дазай Чуе в ухо, прямо перед тем, как четыре полицейских разделяют их. Руки Чуи скованы наручниками, и его тащат к полицейской машине.

— — —

Чуя угрюмо сидит в комнате для допросов, Старатель и полицейский, представившийся как Цукаучи, напротив него. Его руки все еще скованы за спиной, и он уже начинал нервничать, просто сидя там. Наконец, Цукаучи вздыхает: – Мы не можем заставлять его отвечать на любые вопросы до прибытия адвоката и его сестры, Старатель. Можем попытать удачу с другим. Старатель ворчит: – Их адвокаты являются проблемой. Нам нужно расколоть этих детей, чтобы получить что-нибудь на Портовую Мафию! – Тогда попробуй другого ребенка. Ты ничего не получишь от Накахары. – Ладно, – Старатель и детектив выходят. Чуя надеется, что Дазай знает, что делает.

— — —

Дазай прижимает раскалывающуюся голову к холодному металлическому столу, когда врывается Старатель, а его питомец-детектив следует за ним. Цукаучи, вроде так его звали, кажется Дазаю раздраженным. Хорошо, отсутствие реакции от Чуи должно было надавить на Старателя, и, судя по видимому раздражению, было эффективно. – Ты ответишь на наши вопросы, понял, мальчик? – рычит Старатель. Дазай поднимает голову, кривя губы в ленивой ухмылке. Это будет слишком просто. – Правда? – небрежно говорит Дазай. – Мне казалось, что мне надо подождать прибытия Мори и адвоката. – Как ты связан с Портовой Мафией? – бубнит Цукаучи. Глаза Дазая сужаются. Он может чувствовать в воздухе активацию причуды, но не может ее нейтрализовать. Тогда, это, дожно быть, не причуда с определенной областью действия. – Хммм, а не хотели бы вы узнать то, – улыбается победно Дазай Старателю, – что Вы не можете заствлять меня что-либо Вам говорить. – Отвечай на мой вопрос, – стискивает зубы Старатель. – Успокойтесь, успокойтесь! – смеется Дазай. – Знаете ли, это навлечет на Вас неприятности со СМИ. Также, вероятно именно поэтому Вы и не номер один. Сердитые герои не популярны среди публики. Дазай буквально видит дым, исходящий от Старателя. Блять, молчание Чуи реально разозлило мужчину. Либо так, либо Дазай переоценил самообладание Старателя. Неважно, нужно подождать еще несколько минут, прежде чем он сможет исполнить свой план. – Конечно, допрос подростка, это не худшее, что Вы совершили под носом у СМИ, – Дазай видит, как напрягается Старатель. – На что ты намекаешь? – произносит Старатель. – Ох, знаешь ли, шрам Тодороки Шото, – пожимает плечами Дазай, – и кто знает, что случилось с бедным маленьким Тодороки Тойей, – следует резкий вздох от Цукаучи. – Точно не ты. – последний гвоздь в крышку гроба. Старатель взрывается со своего места, его кулак взлетает. Он касается лица Дазая, и боль распространяется по лицу того. Дверь открывается и женщина ловит ртом воздух. Дазай ухмыляется в сторону Старателя и произносит: – Шах и мат. – Как ты смеешь, – и, ох, Дазай узнает этот голос, – бить моего клиента. – О, Шикибу-сан, – щебечет Дазай, – долго не виделись. Шикибу Мурасаки вероятно лучший адвокат Портовой Мафии, и определенно наиболее любимый Дазая. Цукаучи побледнел, поняв, насколько плохо сложилась ситуация. – Я не думаю, что Вы освободите Дазай-куна из наручников, учитывая, что герой, – выплевывает Шикибу, – только что ударил его по лицу. Цукаучи вздыхает: – Конечно, Шикибу-сан. Дазая быстро освобождают. Шикибу кивает: – Также, ни он, ни Чуя-кун больше не должны находится в полиции, или я выдвину обвинения в жестокости героя по отношению к невинному ребенку. Тому, который накануне пережил травмирующий опыт. – Ты не можешь просто- Старателя быстро перебивают. – Я могу делать все, что захочу, теперь, когда Вы подняли руку на безоружного ребенка, находящегося в полиции, – мягко произносит Шикибу. – А сейчас, идем. Дазай позволяет вывести себя из комнаты для допросов, преследуемый смутным чувством веселья. Мори и Кое, склонившиеся над многострадальным Чуей, ждали его в вестибюле. Чуя вздрагивает, видя синяк, формирующийся на лице Осаму, но Мори выглядит спокойным. (Дазай отказывается признавать ярость, горящую в глазах Мори.) – Садись, Дазай-кун, – указывает Мори на стул рядом с тем, на котором сидит Чуя. – Старатель его ударил, – Шикибу рассказывает всем о ситуации, судя по вздохам полицейских, возможно даже громче, чем следовало бы. Дазай внутренне ухмыляется, Шикибу хорошо сыграла, хорошо. Мори вздыхает и мягко хватает щеку Дазая. Он проводит рукой по челюсти и щеке Дазая: – Ничего не сломано. Хотя какое-то время у тебя будет довольно неприятный синяк. Дазай кивает в подтверждение. Он чувствует, что что-то пошло не по плану, но не может понять, что именно. Двери участка распахиваются, а там стояли разъяренный Незу, сильно перевязанный, но не менее сердитый Айзава и ошеломленный Кан, который быстро помрачнел, увидев синяк на лице Дазая. Ах, что ж, он не учел этого.