Грёзы

Во сне она стонет, ни один мужчина не доводил Мону до такого края блаженства. Чужие пальцы ловко находят уязвимые точки, стимулируя, астролог изгибается навстречу и теряет себя в море ощущений. Она знает, что всё что сейчас происходит неправильно, но нет возможности повернуть назад, он не позволит. Влажным поцелуем затыкая ей рот, парень только подливает масло в пламя и хочется большего. Прелюдия растягивается, и держать себя на грани всё сложнее, она что-то требует, получая лишь ироничную улыбку в ответ. Мегистус чувствует себя в плену в собственном доме, этот человек привязал к себе хуже зависимости и после неё будет ломка. Через пелену страсти прорезается боль от укуса на шее, он всегда стремился оставить как можно больше отметин на теле, словно помечая территорию. Впиваясь ногтями в чужие волосы, она хочет отстранить его, но длинные пальцы ловко проходят по клитору, отвлекая. — Ты невыносим, — сжимая волосы у корней, Мона не сразу узнает свой голос. Во сне астролог уверена, что он всегда был таким — жестоким, саркастичным мелким засранцем. И потрясающим любовником было наверное единственным его плюсом. Мегистус открывает глаза ранним утром, и остатки сна эхом отдаются во всём теле. Надо сходить в душ срочно, желательно в холодный. Но даже под струями воды эти ощущения не уходят, и, больно прикусывая нижнюю губу, она в отчаянии повторяет прикосновения, что до сих пор жаром чувствуется на коже. И как так получается, что незнакомец из грёз знает её тело лучше, чем она сама. Почти доводя себя до пика, Мона упускает момент, когда дверная ручка с тихим скрипом поворачивается, впуская внутрь незваного гостя. Выражение лица Странника в тот момент, когда они пересекаются взглядами по-детски изумленное, но это длится буквально пару мгновений, пока опять не приобретает ироничную насмешливость. Но великим астрологом она называет себя не просто так, читать намерения людей одна из тех способностей, что не раз спасала ей жизнь. Мона знает, что он хочет пересечь маленькую ванну, прижать голое тело к стене и… она сглатывает. Напряжение тяжелым паром повисает между ними, юноша делает маленький шаг и непрошенные мурашки бегут по позвоночнику. — Замок тебе зачем, идиотка? — слова звучат неожиданно зло, прежде чем дверь с громким хлопком закрывается, оставляя Мону в полном одиночестве. От стыда она готова провалиться сквозь землю и там упокоиться. Возможно, если бы он воспользовался ситуацией, не было бы так стыдно. И как ему теперь в глаза-то смотреть? К завтраку она спускается в намерении отражать ехидные замечания, сама виновата, слишком привыкла жить одна и забыла о такой мелочи как закрываться в ванной. На столе накрытом на двух персон яичница с беконом, спрашивать откуда он их взял не стала, и сейчас не до этого. Серо-зеленые глаза неотрывно смотрят на Странника, который намеренно игнорирует вошедшую. Она ждёт, когда садится за стол, когда неохотно ковыряет белок на тарелке, но гость так увлечен завтраком, что тишина неприятным вакуумом окружает и отбивает аппетит. Наконец устав от этой непонятной игры, переводит взгляд и тот устремляется на календарь. Первый же кусок застревает в глотке, и как она могла забыть! Оставшийся завтрак, проглатывая большими кусками, не чувствуя вкуса и стараясь не подавиться, астролог запивает водой и бежит собираться. — Поторапливайся, — командует она тоном, не терпящим возражения, но это не срабатывает, хотя парень наконец поднимает на нее взгляд. Уже на выходе Мона замечает, как гость начинает убирать со стола, явно игнорируя неясную спешку. Выругавшись сквозь зубы, она телепортируется рядом и, сжимая пальцы на его запястье, опять исчезает и появляется недалеко от своего дома в переулке. Хватая его за грудки, прижимает ближе, заслоняя себя от непрошенных взглядов, искоса наблюдая, как арендодатель поднимается по ступенькам. Успела. Его руки упираются о стенку рядом с её головой, а лицо настолько близко, что она чувствует, как синяя челка щекочет кончик носа. Вопросительный взгляд лучше любых слов и Мона отвечает, опаляя тяжелым дыхание плотно сжатые губы: — Арендодатель, он не должен меня увидеть, я немного просрочила платёж. — Немного? — его бровь иронично изгибается, а губы растягиваются в недоверчивой улыбке. Черт! Опять это раздражающее выражения лица, по которому хочется заехать чем-то тяжёлым. — Ты разве забыл? У меня сейчас нет денег, но я обязательно оплачу, как только получу зарплату, — Мона лжет и вообще не понимает зачем оправдываться перед ним. Разжимая пальцы, она лезет в карман и протягивает ему ключи. — Я сегодня буду поздно, можешь вернуться в дом когда он уйдёт, — от теплого прикосновения к ладони как то странно подпрыгивает сердце в груди. Дабы не выдать истинных чувств, астролог резко отстраняется и, уходя прочь, теряется в улочках Мондштата. В библиотеке тихо и спокойно, но сегодня она явилась сюда по важному вопросу, поэтому прямиком идет к Лизе. Пурпурная ведьма о чем-то говорит с Джин, и в ожидании она становится невольным слушателем короткой беседы. — Фатуи всё утро на ушах стоят. У них важную вещь похитили, но не говорят какую, — действующий Магистр устало прикладывает ладонь ко лбу, тяжело выдыхая, и, заметив девушку, сразу переводит тему, — я зайду к тебе после обеда на чай? Астролог делает пару неуверенных шагов назад, она не хотела подслушивать это как-то неприлично. Минчи улыбается, а в её зелёных глазах столько неприкрытой нежности, что острый укол зависти пронзает тело. Вот бы на неё кто-нибудь так смотрел. — Могла и не спрашивать, — Лиза нежно улыбается, и кажется, что всю библиотеку окутала дымка трепета и нетерпения. Гуннхильдр уходит прочь, лишь слегка кивнув в знак приветствия, зная дружелюбный нрав рыцаря приходит осознания, что сегодняшнее утро для той та ещё головная боль. Видимо Мона слишком долго смотрит вслед действующему магистру, потому что деликатный кашель сквозит нетерпением. — Добрый день! Я хотела спросить можно ли забыть о существовании кого-то? — этот вопрос размыт, как и воспоминания о личности из сна. Вряд ли Лиза даст хоть какую-нибудь информацию, но когда обращаешься к лучшей ученице академии Сумеру за последние двести лет, ожидания слегка завышены. — Ты хочешь узнать, можно ли забыть человека? — переспрашивает пурпурная ведьма, лениво подперев подбородок рукой. — Со временем люди всегда забывают о существовании других, поэтому, чтобы запечатлеть их истории, пишутся сказки и баллады, — она зевает, прикрывая рот ладонью в темно-синей перчатке. — Можешь взять их в нужном отделе. — Я не про это! Можно ли вообще стереть существование человека, чтобы не осталось ни одного воспоминания или официальных записей. — От собственного нетерпения становится как-то не по себе. Лиза недоуменно моргает, а потом, странно улыбаясь, жестом указывает на детский отдел. Проклятая ведьма, ничего не понимает и даёт советы. Гневно стуча каблуками, направляясь в указанном направлении, она замирает рядом с большим стеллажом в полном непонимании, что ищет. Домой она возвращается затемно и от света в окнах своего дома на душе становится тепло. Это странно, она всегда жила одна и должно быть непривычно, что кто-то ждёт её возвращения. Перешагивая порог, в нос ударяется запах только что приготовленного ужина и желудок неумолимо урчит. — Я ненадолго, только за телескопом, — стопка взятых из библиотеки книг со стуком ставится на тумбочку рядом с диваном. Странник недоуменно поддевает обложку и, ехидно кривясь, комментирует: — Сказки? В твоем возрасте это уже поздновато, не находишь? — Это уже не твоего ума дело, — отличный ответ, не солгала, но и правду не сказала. — Собираешься снова пойти на утес? — слава Барбатосу, он не стал докапываться к истинной причине появлению этих книг в доме, но вопрос всё равно прозвучал крайне подозрительно. — Да, а тебе-то что? — огрызается Мона, на ходу прожевывая ужин. Сейчас наверняка припомнит их первую встречу и ту опасность, которой она подверглась, гуляя по ночам в одиночестве. — Да, так. Составлю тебе компанию раз вечер свободен, — предложение звучит непринужденно, но за этой интонацией скрывается решительность, что не перекроет ни одно возражение. — Мондштат город свободы, ты волен делать что хочешь. — Стыдно признаться даже самой себе, что такое предложение радует, в компании всегда веселее чем в одиночестве. По пути они говорят о всякой ерунде, она спрашивает о том где он путешествовал, и Странник с неохотой рассказывает об Инадзуме, о Сумеру и совсем чуть-чуть о Ли Юэ. Наконец добравшись до вершины, юноша снова ложится под дерево и, натянув полы шляпы на глаза, готовится немного вздремнуть. — И не надоело постоянно дрыхнуть? — в шутку поддевает его астролог, на что получает ответ в том же духе: — Я в отличие от некоторых бездельников весь день был занят. — Мона фыркает, но не спорит, потому что и вправду не знает чем тот занимается пока её нет дома. Ужин всегда готов и, чтобы приготовить завтрак, он встает даже раньше астролога, а она тот еще жаворонок. Мегистус изучает звезды и это всегда заставляет потерять счет времени. Делая записи для статьи, она наслаждается каждым мгновением пока наброски наконец не закончены. Лживое небо над головой усыпано белыми искрами как полотно, ночной воздух теплый и даже слегка влажный. Обычно такое происходит перед дождём, и, если всё так, завтра вечер она проведет дома. Странник всё так же спит под кронами, а маленькая птичка назойливо сидит на полях его шляпы. Он как принцесса из сказок, которых она набрала из библиотеки. Мона присаживается рядом, облокотившись о ствол дерева, и птица испуганно вспахивает, исчезая из поля зрения. Искоса наблюдая за ним, астролог подмечает, что на длинных пальцах начинают образовываться мозоли от явно непривычной работы. Интересно, чем он всё-таки занимается в Мондштате, можно спросить, но скорее всего ответ будет — «не твоего ума дело». Тихий шум привлекает внимание, и Мона телепортируется ближе к источнику. Небольшой лагерь разбит буквально в километре, и трое грузных мужчин о чем-то говорят, видимо сам ветер прислал обрывки беседы. Надо быть совсем глупой, чтобы не разглядеть в них Фатуи, сердце замирает, это не её дело, надо просто развернуться и бежать со всех ног, но любопытство, будь оно проклято, тянет навстречу опасности. Перемещаясь ближе и прячась за стволами деревьев, она тщетно пытается расслышать, но до слуха долетают лишь части: — Если нас… — продолжение утопает в шуме шуршащей листвы, — нет времени. Мона кривится, надо подойти ближе, она делает шаг назад, готовая в любой момент сделать очередной рывок, но в ночной тишине треск сломанной ветки звучит как взрыв. Опуская взгляд вниз, астролог понимает, что попалась, прижимаясь к стволу, она зажимает рот рукой, дабы не выдать своё присутствие посторонними звуками. Тихо, надо быть очень тихой, и может быть они спишут этот шум на игру животных. Сердце гулко стучит в ушах, когда размеренные шаги кажутся буквально в паре метров. — Кто здесь? Выходите, — такие заявления крайне самоуверенны, вряд ли кто-то в здравом уме покажется перед ними, если только не ищет смерти. Надо телепортироваться пока есть время, но кинжалы прицельно попадают по ней, прибивая плащ к дереву. Единственное на что Мегистус способна это использовать глаз бога и обездвижить незнакомцев, и вырвавшись от неожиданной атаки, бежать, надеясь, что после удара те встанут не сразу. — Ну и чего расшумелись, теперь уже и не поспать спокойно, чтобы не напороться на грубых проходимцев, — и разве можно быть настолько сумасшедшим, чтобы лезть на рожон? Пока под это описание подходил только один человек, астролог выглядывает из укрытия, наблюдая как Странник идет на бой. Это безумие, она сжимает кинжал в попытке освободить пригвожденный плащ, но пальцы соскальзывают. Надо помочь, один он не справится против четверых Фатуи, шум драки оглушает. Еще один рывок и лезвие со скрипом поддаётся, если бы она была одна, то бежала бы, но от осознания того, что этот парнишка нарвался только чтобы защитить её, придаёт смелости, и она выходит из укрытия. Мона не воин, она астролог, но его атаки режут воздух, и смесь элементов от щитов агентов переплетается в причудливый узор. Страннику не нужна её помощь, от его силы захватывает дыхание, и, когда всё заканчивается, она так и стоит, разинув рот. — И чего ты постоянно влезаешь в неприятности? — кровь на его бледной щеке выделяется как отметина. Он склоняется над одним из трупов, осматривая в поисках чего-то, и поднимает какую-то записку. В свете луны мальчишеское лицо искривляется в насмешливой улыбке, и от этого зрелища мороз бежит по коже. — Ты их убил? — может это их судьба умереть недалеко от утеса, но принять смерть так легко не получается. — Либо я, либо они. Чью смерть ты бы предпочла больше? — Мона наконец чувствует силу в ногах и подходит ближе, завороженно глядя на царапину. Поймав этот взгляд, Странник проводит пальцем по щеке, и она понимает что это не его кровь. — Идем, кто знает, что за этим скрывается на самом деле. Фатуи не любят оставлять свидетелей. — На негнущихся ногах она идет следом, сначала за телескопом, потом домой.