небо над нами

- Я… Я… Я не понимаю… - Тебе не нужно ничего понимать. Баран окинул взглядом распластанную под ним фигурку «жены». Что же делать дальше? Припугнуть посильнее или остановиться? Если он дотронется до неё ещё хотя бы раз, эта дурёха может и в обморок шлёпнуться с перепугу. «Ну и прекрасно, проведёшь эту ночь в тишине и спокойствии». Не удержавшись, Баран всё же провёл по бедру Дилан ладонью. Она вся сжалась, съёжилась, словно перед ней был самый ужасный монстр в мире, такой, чьи прикосновения невозможно было вынести даже в воображении. Пусть. Пусть считает его монстром. Пусть боится. Пусть готовится лишиться чувств - именно такой жизни он и желал ей, чтобы каждый день становился самым худшим в её существовании, чтобы беспросветность, страх, отчаяние заполонили её дешёвую душу. - Ты стала моей женой на бумаге, но этого, как ты понимаешь, мало, - зашептал Баран зловеще, склонившись к лицу Дилан так близко, что касался губами шеи. - Теперь я сделаю тебя женой в этой постели… - Возьмешь меня силой? - она резко повернула голову, чуть не столкнувшись с его носом, и её глаза стали огромными зелёными блюдцами, в которых плескалась смесь ужаса и неверия. - Ты… Не можешь быть настолько низким человеком… - Низким человеком? - прорычал Баран, вглядываясь в эти глаза, наполняясь и питаясь её болью. - О, я могу! Ещё как могу! Но я не стану брать тебя, как ты выразилась, силой. Нет. Ты сама, слышишь, сама будешь умолять меня! Ты сама предложишь мне себя, а я ещё подумаю, брать или не брать… Или ты решила, что наша сделка состоит в том, что ты будешь жить в доме Карабеев, есть, пить, спать, а мы будем терпеть тебя, слоняющуюся от стенки к стенке, как тень?.. Уж не сошла ли ты с ума? - Это ты сошёл с ума! - Дилан упёрлась в его грудь своими крошечными кулаками и попыталась оттолкнуть. Смехотворно! - Думаешь, после того, как опозоришь меня, душа твоей матери успокоится? Думаешь, она хотела бы видеть, как её сын поступает с ни в чём не повинным человеком? О да, тогда бы она точно посчитала себя отомщенной! Его глаза налились кровью. Упоминание матери сейчас, в такой ситуации, когда эта полураздетая жалкая девица лежала под его телом, почти сломленная, почти преодолённая, разъярила Барана. Да как она смела вообще произнести эти слова своим грязным ртом?! - Заткнись! Резким движением он сдёрнул вниз её простенький белый лифчик и сжал ладонью не очень впечатляющую по размеру, но такую приятно упругую грудь с небольшим розовым соском. Ошарашенная Дилан рванулась всем телом прочь от Барана, и ему пришлось крепко держать её руки. Коленом он прижал одну ногу Дилан, в затем отвёл вторую в сторону так, что колено оказалось между ног, соприкасаясь с треугольником нижнего белья. Ещё какое-то время она извивалась под ним, а из её широко раскрытых глаз лились слёзы. - Нет… Пожалуйста, нет… - шептала она. - Разве я не велел тебе заткнуться? - Баран осознал, что сжимает грудь слишком сильно, поэтому переключился на вторую, немного ослабив хватку. Её кожа была бархатистой на ощупь, мягкой и тёплой. Теперь это всё принадлежит ему, подумал Баран. Будет принадлежать. Прямо сейчас. Он легонько сдавил пальцами затвердевший сосок, срывая с губ Дилан слабый стон. Стон ужаса. Разве он такой человек? Баран на мгновение замер, затем провёл ладонью по её ребрам вниз, к талии. Разве так должна была состояться его месть? Неужели эта девчонка права? Неужели мать бы гордилась таким его поступком? Чувствуя, как поколебалась его уверенность, Баран нахмурился. Он ненавидел сомневаться в себе больше, чем что-либо ещё в этом мире. Дилан закрыла глаза и лежала, тихо плача, содрогаясь при каждом его новом прикосновении. Проклятье! Он не сможет сейчас сделать это… Не сможет… - Брат! Брат! Сквозь деревянные с тройными стеклопакетами окна особняка Карабеев прорывался голос Джихана. - Какого… - Баран погасил ругательство и поднял голову. - Брат, иди сюда! Если ты мужчина, выйди и поговори со мной! Баран страдальчески закатил глаза. За что ему всё это? Мелкий сопляк, вместо того, чтобы быть признательным старшему брату за то, что тот, как может, пытается отмыть будущую кровь с его рук и спасти от тюрьмы, жизни в бегах или даже смерти, портит всё своими истериками и криками. Дилан громко шмыгнула носом. - Так, лежи здесь и жди меня. И не смей даже шевелиться, поняла? А не то я тебе устрою. Она испуганно заморгала, и Баран поднялся. Он подошёл к окну, распахнул створки, разбавляя затхлую атмосферу спальни свежестью ночного воздуха, с укоризной посмотрел вниз: - Чего ты орёшь, Джихан? - недовольно поинтересовался он. - Ты там сейчас с ней? Наедине? Как ты можешь, брат, поступать так с нами? С памятью матери? Как можешь обрекать нас каждый день видеть лицо этой девушки? «Как будто это Дилан нажала на курок», - подумал Баран и в ужасе отшатнулся. Он уже начал защищать её! Нет, этому не бывать. Такое не должно произойти с ним! Он бросил злой взгляд на полуголую жену, дрожавшую на кровати то ли от холода, то ли от страха. Ну ничего, пусть дрожит. - Не двигайся, - грозно напомнил Баран ей и вышел из комнаты.