небо над нами

Баран понемногу приходил в сознание: сначала вернулся слух, затем он смог различить слабые очертания в темноте вокруг себя, а после этого всё тело пронзило от жуткой боли, и только спустя несколько минут стало понятно, что это раскалывается голова от бешеной пульсации изнутри и рана на затылке ноет, отдавая во всё тело. Возможно, у него сотрясение, хотя его ощущения пока не восстановились до такой степени, чтобы можно было делать хоть какие-то выводы. - Дилан… - прохрипел он из последних сил. - Дилан… Где он находился? Кто ударил его? Девчонка? Неужели его новоиспеченная жена могла с ним так поступить? - Дилан... Ему никто не отвечал. Баран с трудом разлепил глаза, но темнота вокруг не рассеивалась. Он осторожно подвигал плечами, размял шею, поворачивая голову то влево, то вправо, и тут только до него дошло, что он, полностью обнаженный, полулежит на холодном полу, подвешенный куда-то за распростертые руки. С жутким скрипом отворилась дверь, освещая скудным предрассветным светом дощатый пол. "Я в сарае за домом", - с ужасом осознал Баран. Кто это перед ним? Это и правда... - Дилан? - с надеждой произнёс он. - Дилан? - издевательски переспросили его, и в этом голосе слишком просто и быстро Баран узнал другого человека. - Нет, я не Дилан. Эта беспородная собачонка не стоит даже времени, которое я потрачу, чтобы произнести её имя! А ты... Баран Карабей... Как можешь ты не то что произносить ее имя, а даже породниться с ней! Дать ей свою фамилию! Привести в родительский особняк! Посадить за семейный стол! Пустить в свою комнату и свою постель! Не этого я ожидала от тебя, дорогой мой, не этого. Несмотря на полутьму, Баран увидел напротив себя два горящих ненавистью чёрных глаза. - Дерья? Дерья, это ты? Что ты здесь делаешь? - пересохшими от напряжения губами прошептал он. - Да, Дерья, - присев на корточки, его милая и добрая подруга детства горделиво задрала нос, явно довольная собой. - Ты не ожидал меня тут встретить, Баранчик? - Да что ты творишь, я спрашиваю? - он еле шевелил языком, все еще не способный поверить в то, что все это происходит с ним на самом деле. Дерья, привычная, вежливая, хорошо воспитанная Дерья... Неужели это она была сейчас перед ним? - Мне уже нечего терять и не к чему стремиться, - жестко произнесла она. - После того, что ты сделал, после твоего решения оформить этот постыдный брак, после того, как ты приволок эту шавку в свой дом... туда, где живет твоя бабушка, твой отец, пострадавший от рук её семейки, твой брат, жаждущий мести, живу я, в конце концов... Мечущие молнии глаза Дарьи вновь приблизились к его лицу. - Ты ведь никогда не ценил меня, верно? - тихо поинтересовалась она. - Никогда и в грош не ставил, да, драгоценный Баран? Ты никогда не относился ко мне серьезно, не рассматривал в качестве спутницы жизни... Хотя это же твоя бабушка... твоя бабушка пригласила меня в дом и заверила, что из нас с тобой выйдет прекрасная пара! Как же! "Вы так подходите друг другу, дочка Дерья! Только ты ровня моему внуку, дочка Дерья! Он обязательно сделает тебя счастливой, вот увидишь, дочка Дерья..." Озлобленная, сочащаяся ненавистью, она с упоением передразнивала госпожу Азаде, и Баран всерьёз начал опасаться, что если бы бабушка была здесь, то тоже могла получить чем-то тяжелым по голове. - Всё, что она говорила мне, всё, что обещала, оказалось враньём, гнусным наглым враньём! Ты думал, что никто не расплатится за это со мною, Баран? Ты очень ошибался! Она вскочила на ноги, а Баран дёрнулся, попытавшись выпутаться из сковывающих руки уз, и с удивлением услышал металлический лязг. - Я не нашла верёвку в этом дурацком сарае, - небрежно бросила Дерья. - Пришлось связать тебя тем, что подвернулось под руку. "Дурдом, - подумал Баран. - Настоящий дурдом". Всё происходящее не может быть правдой. Так просто не бывает в реальной жизни! Может быть, он вырубился в хамаме и спит сейчас? Может, это просто сон? - Дилан! - он вновь громыхнул цепью, которая удерживала его руки. - Где Дилан? Что ты сделала с ней? - Дилан, - прошипела Дерья. - Всё еще "Дилан" говорит! Она вдруг подбежала к нему и пнула по ноге острым носком ботинка. Как ни пытался сдерживаться Баран, но от неожиданности и резкой боли он застонал и повис на руках, уронив голову на грудь. - Что, больно? - заботливо поинтересовалась Дерья. - Мне тоже больно, знаешь? Каждый раз, когда вижу вас вместе, каждый раз, как ты называешь её по имени, каждый раз, когда понимаю, что ты вновь пренебрегаешь мной... Она вновь присела возле него и вдруг заговорила вкрадчивым, приторно-ласковым тоном: - А, знаешь, всё могло быть по-другому. - её ладонь вдруг дотронулась до его щеки, и Баран дёрнул головой, испытывая неконтролируемую брезгливость. Но Дерья не только не убрала руку, она с утроенным энтузиазмом принялась гладить его лицо, бороду, губы... - Мы могли бы стать такой замечательной парой. Тебе бы не пришлось стесняться меня на деловых ужинах с твоими партнёрами... А мне не пришлось бы делать то, что я делаю сейчас... - Ты же ненормальная, - огорошил её Баран комплиментом. - Какая пара, какие ужины? Посмотри на себя, ты настоящая маньячка. Психопатка! Что ты сделала с моей женой? - Идиот! - выплюнула ему в лицо Дерья, а её когти больно впились в его голую грудь. - Неужели ты не видишь, что не в том сейчас положении, чтобы так разговаривать? Неужели не понимаешь, что не в праве сейчас спрашивать об этой оборванке! Она схватила его за подбородок, чтобы заставить посмотреть ей в глаза. Их взгляды на секунду встретились: её, лихорадочно горящий чёрным огнём, и его - уставший, но твёрдый взгляд тёмно-зелёных глаз. - Ты никогда больше не увидишь свою жену! - выкрикнула Дерья, злорадно смеясь. - Никогда! Она опустила руку, и голова Барана безвольно упала на грудь.