Правила выживания

Мори тяжело вздохнул и достал из верхнего ящика стола три кружки, в каждую из которых закинул по пакетику ромашкового чая. Фукузава поставил нагреваться электрический чайник. Рыжая девушка курила прямо в кабинете, тёмные синяки под глазами, казалось, не сходили примерно вечность, а в малиновых глазах плескалась такая усталость, что хотелось просто завернуть девушку в плед, дать что-нибудь успокаивающее и оставить спать лет эдак на пятьсот. - Что снова случилось, Коё? - Юкичи залил кипяток до половины в каждую кружку, смотря на свою собеседницу. Бухгалтер выдохнула сизый дым, тяжко вздыхая. - Куникида опять накричал на новенького и довёл того до слёз, - Огай открыл нижний ящик своего стола, запертый на амбарный замок, вытащив оттуда бутылку коньяка, долив в кружки почти до краёв. - Ровно в девятнадцать ноль шесть новенький подошёл к нему с вопросом о сантехнике, после чего Куникида почти запустил в него стул и сказал ему, далее прямая цитата: "Паскудыш мелкий, уйди отсюда, пока я тебя, ублюдка, не прикончил". - Блять, - Мори резко выдохнул и осушил свою кружку ромашкового "чая" почти наполовину. - Надо что-то делать с ним, иначе с его блока съедут все. Наша песня хороша, начинай сначала.

-*-

В общежитии страшно, в общежитии нужно быть аккуратным, общежитие это испытание на прочность, вот что втолковывали ему родители, пока тот натягивал на плечи лямки рюкзака и кивал, кивал, кивал... Но вот, оказывается, родители были правы. Это он понял вчера, когда весь вечер проплакал навзрыд в своей комнате, обнимая коленки, а его сосед час ходил рядом, после чего, переминаясь с ноги на ногу, подошёл ближе и протянул сигарету, каркая: "Будешь?". Накаджима отказался, только заглядываясь на бледные пальцы, сжимающие никотиновую палочку. "А во всех общагах соседи такие сексуальные?" Сегодня же Накаджима стоял в туалете со шваброй посреди пены после того, как постирал свою одежду, и грустно старался вытереть пол. Нужно срочно вызвать сантехника. Но вот к старосте блока он обращаться больше не будет. Того хотелось со всей любовью и жизнерадостностью (не)чуть-чуть выбросить в окно. Или утопить в этой пене. Беловолосый никогда не замечал в себе такой кровожадности. Скорее всего, это плохое влияние нового соседа. Ну да, они живут вместе всего сутки, и что? Под аккомпанемент тяжёлых и унылых вздохов Накаджимы в туалет вплыла элегантная девушка с короткими чёрными волосами и положила на раковину огромный нож. С первокурсника семь потов сошло. Девушка оглядела происходящее вокруг, после чего прищурилась и понимающе выдохнула. - Новенький, да? Тот, на которого вчера Куникида орал? - девушка повернулась к беловолосому, опёршись бедром на раковину в опасной близости от лезвия. - А, да, - парень опёр швабру на стену, протягивая руку для знакомства, - Накаджима Ацуши, первый курс педагогического. - Я Йосано Акико, третий курс медицинского, - девушка мягко пожала руку и отвернулась к зеркалу. - Тут вообще все третьекурсники, кроме Куникиды, он на четвёртом, Рюноске, который на втором, ну и ты с моей соседкой. Кстати, что ты делаешь? - Сейчас помою пол и как лягу плакать, - грустно вздохнул Накаджима, падая почти на колени на плитку. Девушка понимающе вздохнула. - Просто не подходи к Куникиде когда он голодный и после шести вечера с вопросами, - девушка взяла нож и как будто примеривала его вес в своей руке. - У него после шести как у старого компьютера, начинается компиляция данных, если его кто-то отвлекает, он становится очень злой. Просто не становись как Дазай. Она зачем-то приставила нож к зеркалу, и Ацуши отступил на два шага назад испуганно. Все медики немного того, сумасшедшие, кто-то точно ему это говорил. "Не становись как Дазай". Это он записал на салатовый стикер и приклеил прямо над изголовьем своей кровати. Акутагава вопросительно смотрел на эту мантру весь вечер.

-*-

- Доброе утро, мир! Я верю, меня слышно! И мне есть что сказать! Блондин с голубыми глазами крутился на полуразвалившейся табуретке и пел во всю силу своих лёгких, искренне и весело хохоча. Когда все соседи стали выползать потихоньку из своих комнат с желанием убить, и это минимум, Гоголь радостно хлопнул в ладоши. Никому кроме него весело не было. - Доброе утро, дорогие друзья! - он вскочил на табуретку, а та опасно накренилась, на что блондин лишь со смешком начал балансировать. - Поздравляю вас с первым учебным днём! Сегодня всем к первой паре, так что я решил всех великодушно разбудить. - Коленька, иди сюда, - Ацуши повернул голову к говорящему. Им был высокий брюнет с рубиновыми глазами и такой бледной кожей, что белая бумага на его фоне казалась тёмно-серой. Рюноске, оказывается, ещё живчик. Парень говорил с такой притворной сладостью, что у всех заскрипело на зубах. Кроме новоиспечённого будильника. - Ты такой молодец, я так хочу тебя поблагодарить. - Правда, Феденька? - кажется, никто ещё никогда не видел столько счастья на одном лице. Гоголь прижал умилённо ладони к груди в районе сердца, а его глаза просто искрились. - Конечно, Коленька, - Достоевский расставил руки как на распятии, и тут... Гоголь счастливо пытается спрыгнуть с табуретки, но та хрустнула, и блондин, забавно взбрыкнув руками и ногами, упал в толпу, выдавливая из кого-то болезненный хрип. Все в полном шоке округлили глаза и посмотрели вниз. Там под большим телом недавнего будильника обречённо лежал растрёпанный рыжий парень достаточно низкого роста. - Коля, слезь с него, ты же знаешь, что Чуя мой! - странный шатен с пушистыми, слегка кучерявыми волосами, упал на колени перед двумя телами и столкнул блондина на землю под кряхтение и маты Достоевского, который пытался поднять своего соседа с пола. Шатен, отчаянно взвыв, приложил ухо к груди недовольного рыжего парня и, кажется, от счастья чуть не расплакался, растекаясь по своему соседу лужей, обвивая длинными руками как верёвками. - Спасибо тебе, Господи! Он жив! - Свалили все нахуй отсюда! - студенты быстро рассосались по своим комнатам, делая вид, что собираются, но, на самом деле, подслушивая происходящее в коридоре. - Что ты за хуегедию устроил, фараон недобитый? - На тебя ведь Коля упал, а он тяжёлый, я так за тебя волнуюсь, - Дазай прилип не хуже осьминога, но Накахара пытался вырваться, хотя это было бесполезно. - Ты тяжелее Коли, но каждый день висишь на мне, как пальто на вешалке. - Но я легче Коли на целый килограмм! А ещё... Теперь на весь коридор разнёсся отчаянный вопль другого человека.

-*-

В некоторые часы на кухню заходить абсолютно опасно. Например, каждый день с десяти до половины одиннадцатого утра, ведь в это время Куникида делал на кухне свой супер полезный завтрак. Или в субботу с двух до половины шестого вечера, когда Гоголь готовил на всех восьми конфорках одновременно еду на неделю вперёд, при этом умудряясь петь, делать домашку и флиртовать с Достоевским. Достоевский на флирт не отвечал, но смотрел на всех вошедших таким взглядом, будто ваши кишки уже висят на маленькой мигающей лампочке в кухне. Из-за Достоевского и было опасно. Также опасно было заходить каждый день в период с десяти вечера до часу ночи, когда Накахара возвращался с работы и готовил на двоих на день грядущий, выглядя при этом таким вымотанным и уставшим, что хотелось погладить и приголубить несчастного третьекурсника. Дазай в это время сидел на стуле, сидел на столе, сидел на разделочном столе, иногда даже сидел на холодильнике. И продолжал выводить из себя и без того уставшего рыжего, из-за чего тот выматывался так, что после готовки засыпал абсолютно в любом положении. Однажды его нашли на полке в общем холодильнике. В принципе, их общий холодильник был предназначен только для хранения стащенных Йосано с работы лекарств и сидения на нём Дазая. Больше функций у этой низенькой, старой, но очень широкой коробки не было. В целом, в остальное время на кухне было абсолютно безопасно находиться. Вот и сейчас здесь сидели двое Акутагав. Девушка читала учебник по физике, щуря глаза в свете маленькой лампы. Парень же постоянно дёргал ногой, оглядываясь из стороны в сторону, как будто скрывается от кого-то. Младшая со вздохом отложила учебник, заломив перед этим уголок страницы, на которой остановилась, и подняла глаза на брата. - Рю, что случилось? - начала она мягко и вкрадчиво, слегка склонив голову. Она знала, что её брат холодный и скрытный человек, поэтому за свои восемнадцать лет научилась выуживать из него информацию. Парень обернулся с пышущими злостью глазами и красными пятнами на щеках. Ого... - Я ссать хочу, пиздец, - старший уткнулся лбом в колени, почти хныкая. - А там уже сорок минут кто-то сидит. Я так сейчас опозорюсь. Внезапно дверь открывается, и оттуда выходит Рампо с чашкой чая в одной руке и вчерашней газетой в другой. Акутагава-старший быстро пролетает в туалет, почти снося зеленоглазого с ног, на что тот недоумённо выгнул бровь, переводя взгляд на Акутагаву-младшую, которая просто была шокирована видом соседа. - Что это с ним? - Эдогава задумчиво отпил чай, смотря на девушку. - С ума совсем сошёл? - Он сорок минут ждал, чтобы туда попасть, - прошелестела девушка, утыкаясь взглядом в учебник. - Подумаешь, на час сходил чай попить, что теперь истерики устраивать, - Рампо непонимающе пожал плечами, не замечая, что сзади Рюноске с самым кровожадным видом тянет свои бледные пальцы к тонкой шее. Гин решила притвориться глухой и слепой. Ещё и с Альцгеймером.

-*-

Утро начинается не с кофе. Здесь это быстро понимаешь. В коридоре послышался такой грохот, будто прямо сейчас обвалился потолок. Доппо выглянул в общее помещение, и тут же несколько любопытных лиц засунулись обратно в свою комнату. Никто не хотел контактировать с голодным старостой, ведь это самоубийству подобно. Прямо напротив своей двери стоял растрёпанный Гоголь в лёгком пальто поверх пижамы и в пушистых тапках. На лице его сияла такая широкая улыбка, будто кто-то разрезал его щёки ножом и оставил жить так, а блондин и не против. Он стучался в свою дверь, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Вскоре в достаточно большой щели показалось заспанное лицо брюнета с огромными синяками под глазами. Он оценивающе оглядел взлохмаченного соседа и попытался выдавить улыбку. - Что такое, Коле- - Ты какого хера бюст Менделеева спиздил? - Доппо уже собирался подойти и начать разборки, но Достоевский так на него зыркнул, что староста замер там, где стоял. Вот они сейчас договорят, брюнет закроет дверь, и он потащит этого... Этого психа прямо в руки к коменданту. - Феденька, я хотел извиниться за то, что вчера не купил твои любимые пирожные, - Гоголь поднял бюст так легко, как будто он весил не больше ста килограмм, а был вообще невесомым. Он смущённо отвёл взгляд и шаркнул ножкой ещё так неловко позади себя, растягивая смущённую улыбку. - Поэтому я решил тебе преподнести небольшой презент. - Ох, спасибо, Коленька, - брюнет открыл дверь, впуская вприпрыжку несущего тяжеленный бюст соседа. Он мягко улыбался, что можно было очень редко заметить. - Ты прощён, всё равно я купил эти пирожные. Попьём чай? - Эй, вы там совсем оборзели? - Доппо подлетел к закрытой двери и попытался проломиться, но бюст надёжно подпёр дверь, не давая той сдвинуться и на миллиметр. Удобная вещь, а, самое главное, в хозяйстве пригодится. - Гоголь, выходи давай, псина подзаборная! Внезапно динамики пожарной сигнализации заскрежетали, и послышался тяжёлый вздох коменданта. Все студенты сжались, а Куникида ручки коварно потёр, как муха. Ну сейчас достанется тому раздражающему соседу. - Девятый этаж, второй блок, обращаюсь к вам, - голос Мори скрипел и скрежетал из-за помех, иза-за чего его слова трудно было разобрать. - Признавайтесь, кто из вас, иродов, нашу единственную адекватную достопримечательность спиздил? Если сами признаетесь, клянусь, убью так, чтобы не мучались. - Ну я пойду, господин Мори всё-таки распоряжение выдал, - Доппо развернулся на пятках и уже было направился к лифтам, но услышал скрип двери. Из небольшой щели было видно только один рубиновый глаз и злобную ухмылку. - Стоять на месте, крысюк, - Достоевский выдержал небольшую театральную паузу, а после вздохнул грустно-грустно, состроив правдоподобное выражение печали на лице, - если пойдёшь сейчас трындеть на Колю коменданту, я сожгу твой блокнот и смою всю твою овсянку в туалет. - Ты не посмеешь! - голос Доппо дрогнул, и он отшатнулся, скрипнув зубами. - Ещё как посмею, ты же знаешь. Куникида злобно и разочарованно направился в свою комнату, хлопнув дверью так, что та треснула где-то у петель. Секунд через десять Накаджима высунулся любопытно, замечая также лица Накахары и Йосано. Те насмешливо улыбались, чуть ли не давая пять друг другу и почти улюлюкая на весь этаж. Беловолосый тяжко вдохнул, дёргая рыжего аккуратно за рукав большого свитера. Тот обернулся вопросительно, но выражение превосходства на его лице никуда не делось. - А Фёдор действительно так может? - Накаджима посмотрел, как переглядываются соседи, и ему стало неловко, будто он несмышлёныш какой-то. - О да, - Накахара загадочно улыбнулся. - Ещё когда мы учились на первом курсе, Коля завёл привычку петь в кухне Феде серенады, когда они завтракали. Помню, Куникида однажды пытался угрожать, что разобьёт гитару прямо о его голову, а самого певца на улицу вышвырнет через окно, и это почти прямая цитата, только без "ублюдок" и "скотина", - на этом моменте Йосано как-то странно захихикала... Нет, натурально заржала на весь этаж, даже не пытаясь быть тише, хотя, казалось бы, злой и не позавтракавший Доппо всё ещё здесь. - Тогда Федя собрал все его блокноты и мюсли, прокравшись в комнату с помощью Рампо, а затем при всём блоке жёг их прямо на конфорке с песней: "Хендель-мендель, хендель-ду, хорошо у нас в аду". - О, - всё, что смог вымолвить Накаджима, стыдливо пряча смешки. - А вы не думаете, что это жестоко по отношению к Куникиде? - Нет, мы просто ему мстим, - утвердительно кивая, заметила Акико сиплым от громкого смеха голосом. - Когда мы учились на первом курсе, он пытался тут строить свои правила, возомнил себя чуть ли не царём и постоянно читал всем нотации. Я не имею ничего против Куникиды, но эта его черта характера просто отвратительна. Мне так хотелось выдрать ему волосы в те времена. Ацуши аккуратно пригладил свою белую чёлку. О нет, Акико, только не волосы.

-*-

На общем балконе двух самых шумных комнат стояли и курили Достоевский и Накахара, обсуждая различные философские темы. В принципе, они вдвоём всегда проводят хотя бы час от своего выходного так. Сейчас они пришли к рассуждениям об экзистенциализме и том, какие критерии нужны для выведения человечности. Достоевский выкладывал свои мысли, непривычно активно жестикулируя и рассматривая лицо собеседника, которому втолковывает свою точку зрения. Накахара периодически кивает, если согласен, или морщится, если что-то идёт вразрез с его мнением. Внезапно, удивлённое лицо собеседника поднимается немного выше, а потом продвигается вперёд и опускается вниз. Брюнет не успевает отреагировать и обработать информацию, когда слышит жуткий визг. - Блядская мумия! Поставь меня на место! - Чуя панически замер, боясь даже пошевелиться, потому что бинтованные тонкие руки были мало похожи на что-то надёжное. - Что ты вообще творишь, фараон мудозвонский? - Я только что прочитал про эффект подвесного моста, - усмехнулся Дазай, поудобнее перехватывая своего соседа, отчего тот снова взвизгнул, пытаясь вцепиться в перила, но не доставая до них, из-за того, что руки были короткими. - Если человек испуган, то может влюбиться в человека, вместе с которым этот испуг испытывает. А ты совсем на меня внимание не обращаешь! - Если ты меня сейчас не поставишь, я вообще с тобой больше никогда не заговорю! - Фёдор очень рад, что здесь нет Гоголя, иначе бы это всё превратилось в выступление "Спасение рядового Чуи" в трёх актах. Но сейчас он видит, что шатен быстро ставит соседа на место, невинно улыбаясь. Накахара, который сейчас был белее мела, отчего его веснушки казались невероятно яркими, быстро прикурил сигарету и за одну тяжку выкурил почти треть. - Беги, Дазай, я даю тебе фору в двадцать секунд. Накахара стоит и курит вдалеке от перил, стараясь на них вообще не смотреть. Кажется, Дазай подарил кому-то новую фобию. И вообще, это всё сейчас слишком страшно и серьёзно, потому что если Накахара не называет его каким-нибудь прозвищем или мерзко-приторным "Осаму", это значит, что придётся предупреждать Мори о трупе в общежитии. Трупе человека, совершившего очень глупый поступок. Смертельно глупый. Выкинув по идеальной дуге бычок за перила, рыжий сорвался с места и взял старый железный стул, который тут же метнул в скрывающийся силуэт шатена. Старая железка пролетела через дверной проём, врезаясь в стену буквально в десяти сантиметрах от испуганного лица Акутагавы-старшего. Фёдор впервые видит на его лице хоть какое-то выражение. Интересно. Это был далеко не конец. Этим же вечером весь блок, даже Мори, Фукузава и Озаки, стояли возле открытого дверного проёма, наблюдая, как Накахара методично складывал вещи своего соседа, ныне отсутствующего, в большие мешки, ходя по всей комнате и оттаскивая наполненные к балконной двери. Вся компания ожидала только второго участника. И вот, раздаётся звон лифта, а затем стук каблуков, и из-за поворота появляется высокий улыбчивый шатен, рассматривающий всех вокруг со странной улыбкой. Но потом понимает, что все стоят с заинтересованными лицами и, кажется, делают ставки, прямо напротив его комнаты. Улыбка тотчас спадает с его лица, и он пробегает к дверному проёму, видя хаос с его вещами. Накахара, завидев своего соседа, горделиво улыбнулся, перекидывая одну ногу через порог балкона и подтаскивая один мешок к себе поближе. - Чуечка, солнышко, что происходит? - Дазай в шоке застывает, а потом начинает продвигаться мелкими шажками, как будто к пугливому зверьку, и Накахара даже не замечает этого. - Да вот, недавно прочитал про интересный эффект Осаму Дазая, слышал? Нет? - рыжий ехидно улыбался, поудобнее перехватывая мешок. - Когда у объекта под именем Осаму возникает желание подгадить и сделать какую-нибудь глупость объекту по имени Чуя, то у второго объекта моментально появляется необходимость выбросить все вещи первого объекта в баки прямо с девятого этажа. Как хорошо, что мусорные контейнеры прямо под окнами этих двух объектов, да, Осаму? Внезапно, Дазай перехватывает Накахару за талию и рывком оттягивает от балконной двери, тут же закрывая её и прижимая миниатюрного парня к себе ближе. Видя, что сейчас будет происходить достаточно интимный момент, Мори закрывает дверь и лишь одним движением руки разгоняет всех по своим комнатам. Внутри шатен садит своего брыкающегося соседа на колени и утыкается тому носом куда-то в загривок, щекотно дуя на шею. Рыжий слегка хихикает и успокаивается, пригреваясь в длинных забинтованных руках. - Прости, Чуя, я перегнул палку, - начинает было Дазай, но к нему тут же поворачиваются злым веснушчатым лицом. - Не перегнул, а сломал, - констатирует Накахара, скрещивая руки на груди. Шатен аккуратно поглаживает большими пальцами живот парня и целует в макушку. - Будь по-твоему, - рыжий улыбается и снова обращается в слух. - Мы просто правда в последнее время вообще не проводим нормально времени друг с другом, и я решил привнести каких-то красок и эмоций в наши отношения. Прости, я правда совершил глупость. - Ты знаешь, что я таких извинений не приму, - и Накахара легко целует своего соседа в губы. И Дазай извинялся всю ночь. Все слышали, как Дазай извинялся. Если большинство привыкли, то Куникида скрипел зубами и думал, какие кары небесные обрушить на эту парочку полоумных, Гин было абсолютно всё равно, ей просто хотелось наконец отоспаться, поэтому беруши оказались очень кстати, а Накаджима полночи то краснел, то бледнел, то синел, но потом сосед сжалился над ним и дал запасной комплект беруш. Спасибо, Рюноске, мир твоего подвига не забудет. Утром, когда растрёпанный Накахара вплыл в кухню в огромной футболке, весь, буквально почти весь в фиолетовых, красных, розовых, бордовых и чёрных засосах, но с таким сытым и удовлетворённым выражением на лице, из-за которого парочке позавидовали все (даже Куникида, но он в этом признается в лучшем случае никогда), весь второй блок девятого этажа сразу понял, что Осаму прощён. Но Чуя теперь курит только с самой дальней точки от перил на балконе, а то и вообще не ленится спускаться на первый этаж и курить около входа. Спасибо Дазаю за фобию.