Миллион причин

Тэхён чувствует себя куклой. Красивой ростовой куклой, которую выставляют для привлечения внимания. Еще никогда ему не было так мерзко, как сейчас. Концерты, съемки РАН, интервью, фансайты, мьюзик-шоу с промоушеном и на каждом из них ему надо было «взаимодействовать» с Чонгуком. Который явно дал понять, что совсем этого не хочет. Правда, это длилось недолго, ибо всевидящий глаз Намджуна заметил их явное дистанцирование. Увидел, сделал в голове пометку, удостоверился в правоте подозрений, а потом выдал по полной обоим. …Они сидели по разным сторонам стола, стараясь не встречаться глазами друг с другом и ждали Джуна. RM влетел в студию как ураган. Оценив обстановку, он кивнул своим мыслям и, сложив руки на груди, начал неприятный во всех смыслах разговор. — Значит так, мои дорогие и нежно любимые ТеГук. Оба парня вскинули на него свои удивленные глаза. — О! Я смог вас заинтересовать? Уже успех, — он негромко поаплодировал себе. — И что же такого странного я сказал? Разве не вы сами придумали это название своего юнита полтора года назад? Но, не об этом сейчас. Хотя… Нет, именно об этом. Вы оба, слушайте меня очень внимательно. Его указательный палец ткнул сначала в одну, потом в другую сторону. — Я надеялся, что вы стали взрослыми, ответственными людьми, серьезно относящимися к своей работе и работе других людей. Тех, кто связан с вами различными видами отношений. И я также был уверен, что ваша взаимная неприязнь не отразится на нашей совместной деятельности. Но нет! Вы оба почему-то решили, что за ваш скандал должна отвечать вся группа. Можно поинтересоваться, что мы все сделали вам плохого? Почему вы считаете возможным срывать мероприятия? — Но мы не срывали… — растерянно начал Чонгук. — Это когда такое было? — одновременно с ним вскинул брови Ви. — Ой, вы все еще умеете разговаривать вместе? — лидер саркастически улыбнулся. — Я думал, вы только молчать вместе умеете. И друг от друга отворачиваться. — Джун оперся руками о стол. — Когда было? Вы что же думаете, Арми слепые? Вы стоите в разных концах кадра и даже не пытаетесь друг на друга посмотреть! Наш Гуки сбрасывает руку Тэ, если тот вдруг, по какой-то неясной никому причине, забывает, что они теперь враги, и Чона трогать нельзя ни при каких обстоятельствах. Ведь так вы обозначили свои границы, да? Чонгук снова опустил голову и стал покусывать изнутри щеку, явный знак, что он нервничает. Ви кидал исподлобья взгляд то на Гука, то на закипающего все сильнее с каждой минутой лидера. Оба понимали, что тот прав, но не видели выхода из ситуации. — Я считал, что время, которое мы прожили вместе, все то, через что мы прошли, дает мне и другим мемберам право на уважение, на понимание и ответственное отношение. На каком основании вы ставите свои личные интересы выше интересов группы? Почему мы должны терпеть это ваше…. Вашу дурь! — Намджун с силой ударил ладонью по крышке стола. — Я просил, я очень сильно просил вас разобраться и поговорить, прийти к взаимопониманию. Что мешает тебе, Ви, объяснить Гуку все спокойно, не вываливая все сразу на его бедную голову? А ты, наш золотой макнэ, когда перестал уважать старших и выслушивать их? Оба парня непроизвольно взглянули друг на друга, но снова быстро отвели глаза. — Когда уже прекратиться этот детсад?.. — Что ты от нас хочешь, Намджун-хён, — тихий голос Ви прервал негодующего лидера. — Чтобы мы давали контент? Работали, как сказал Чонгук, «на камеру»? — Чон зло стрельнул на бывшего друга глазами. — Ты скажи, мы постараемся понять. Джун глубоко вдохнул, успокаиваясь. Эти двое доведут его до белого каления. То висели друг на друге, не растащить, ржали на каждом интервью, спали в обнимку, а теперь… Что отвечать фанатам, которые завалили сообщениями: «Что случилось с ВиГу? Неужели они расстались?» Им сейчас совсем не нужен этот скандал. Да и вообще, эти двое… — Парни, дорогие мои, — он умоляюще сложил ладони. — Я вас очень люблю и уважаю. Обоих. Понимаю, что в жизни бывают разногласия. Но ведь мы на то и люди, чтобы разговаривать. Ну пожалуйста! Найдите в себе силы. Постарайтесь услышать друг друга. — Намджун-хён, я понимаю, что своим поведением создаю негатив вокруг себя. — Тэ прижал руку к груди. — Но. Поверь, я совсем не хотел этого. Я лишь хотел быть честным. Видимо, это оказалось никому не нужно. Прости, что не сдержался. Что касается съемок, концертов и другого контента… Если Чонгук позволит мне, я постараюсь вести себя как раньше, чтобы ни у кого не возникало ненужных вопросов, — он вопросительно посмотрел на макнэ. — Я… — тот качнул головой, словно принимая решение, и еле слышно проговорил — Хорошо, пусть для всех все будет как раньше. — Чонгук, я не хочу вас принуждать, — Джуну показалось, что он перегнул палку. Ему совсем не хотелось актерской игры ребят, цель была в другом. Заставить их поговорить. — Нет, все нормально, — макнэ посмотрел прямо в глаза лидера. — Я обещаю, что больше не доставлю неприятностей мемберам. Никому из них. А теперь, можно я пойду? Упрямству Чонгука не было предела. RM неопределенно махнул рукой, словно разрешая идти младшему, куда тот пожелает. Тот встал, быстро поклонился обоим мемберам и вышел из студии. — Прости его, — Ви проводил Чона печальным взглядом. — Он никак не может смириться. — А ты? — перебил его Джун. — Ты смирился? — Что мы больше никогда не будем друзьями? Нет. Тэ обхватил голову руками и закрыл глаза. Разве с этим можно было смириться? Его лучший друг, его соулмейт. Он безумно скучал по нему. Ему не хватало их разговоров, их дурачеств. — Я никак не могу повлиять на его отношение ко мне. И заставить разговаривать тоже не могу. Хотя безумно хочу этого и боюсь. Хочу, потому что это надо сделать. И боюсь, что это окончательно разрушит нас… Чонгук сдержал слово. Теперь он ведет себя перед всеми, как раньше. Больше не кривит лицо, когда Тэ кладет руку ему на плечо, не шарахается, как от прокаженного, когда тот наклоняется к нему близко-близко. Улыбается наигранной улыбкой в ответ на улыбку Ви. Но вот глаза… Эти светящиеся жизнью глаза, которые так горели внутренним огнем, гаснут, лишь только встречаются с его глазами.

***

То ли скрежет, то ли шорох в районе двери отвлекает Ви от его мыслей. Как будто собака о порог носом трется или настырный кот пытается пробраться. Но у них нет ни собаки, ни кота… Странный звук заставляет его подняться с кровати и решительно распахнуть дверь. Никого… Ви неопределенно пожимает плечами. Что только не покажется очередной бессонной ночью, когда лежишь поверх одеяла уставившись глазами в потолок. Он уже почти закрыл дверь, когда шорох повторился. Ви опускает глаза и замечает сидящего у его двери Чонгука. Хоть он и низко надвинул на голову капюшон его неизменной широкой черной толстовки, не узнать друга Тэ не может. Но что он тут делает, да еще и в такой час? Разные предположения вспыхивают в голове Ви, пока он пытается осознать сам факт того, что Чонгук сидит возле ЕГО комнаты. Ночью. Один. Зачем? От бесконечных немых предположений и вопросов его отрывает протяжный вздох. Наверное, все же что-то случилось. Тэхён нагибается к сгорбленной фигуре и по долетающему аромату понимает, что… — Гуки, ты пьян? — он удивленно останавливается в нескольких сантиметрах от края капюшона, сидящего на полу макнэ. Нет, они, конечно, выпивали и раньше, чего греха таить, гораздо раньше, чем это несовершеннолетним позволял закон, но, чтобы практически в стельку?.. Такого Чонгук себе не позволял никогда. Еще один полу утвердительный вздох и легкий кивок. — Понятно, — Ви, которому ничего не понятно, выходит в коридор и присаживается рядом у стены. — Про повод спрашивать не буду. Не скажешь ведь. — Ты, — хрипло выдыхает Чон без какого-либо оттенка интонации. Кто его поймет, что он имел сейчас в виду. — Конечно я, ты же у моей двери сидишь, — констатирует очевидное Ви. — Ты, — чуть громче и настойчивее повторяет макнэ и пытается ткнуть пальцем в друга. — Да я это, я, — успокаивает его Тэ, — сижу вот тут, с тобой, как не странно это звучит в сложившихся обстоятельствах. Гук отрицательно качает головой и снова вздыхает. Видимо, Ви что-то не так понимает. Наконец, Чонгук поворачивает к нему лицо и решительно тыкает пальцем ему в грудь. — Ты. Повод — ты, — аромат вина смешанный с соджу слегка выбивает Ви из реальности. Чувство, будто только что выпил сам. После такого реально хочется закусить. Но Гук продолжает: — Я все хотел сказать, и не знал как. Я тебя понимаю. Ну, почему ты так сделал. Хотя… — видно, что спьяну собрать мысли во что-то удобоваримое не получается, — ни хрена я не понимаю. Но пытаюсь. — Ну, поздравляю, — почему-то отвечает Тэ и тут же оказывается схвачен твердой рукой за шею. — С чем, Техёни? С чем ты меня поздравляешь? С тем, что я все просрал? — Гук пытается сконцентрировать глаза на изумленном лице друга. От этого его лицо становится таким уморительно-милым, что Ви невольно улыбается. — Смешно тебе? Конечно, это же так ржачно — Чонгук у которого что-то не получилось, — сарказм макнэ просто убийственен. — Это все алкоголь, — резонно замечает Ви. — Завтра ты даже не вспомнишь, что сидел вот тут со мной и твердил о чем-то не совсем понятном. — Что тебе не понятно? — Гук привычным движением слегка хлопает Ви пальцами по подбородку. — У меня было доверие, теперь его нет. Было уважение, теперь нет. Был друг, — он горько усмехается, — теперь… — Ты сам так решил, — тихо прерывает его Тэ. — Я всегда был, есть и останусь тебе другом. Он прекрасно понимает, что утром Чонгук не вспомнит ничего из их разговора. Но шанс поговорить с ним сейчас, путь и с сильно пьяным, Ви совсем не хочет упускать. Даже просто посидеть вот так, рядом, в темном коридоре у его комнаты, уже большой подарок судьбы. — Я очень виноват перед тобой, — раз уж ему дана такая возможность, почему бы не попытаться. — Надо было с самого начала все тебе рассказать. Но я хотел уберечь тебя от всей этой грязи, хотел разобраться сам, как старший. Не получилось. Если бы ты знал, как меня все это добивало. Только, я ведь не играл. Понимаешь, Гуки? Ну, может совсем немного, когда уже совсем доставали, напоминали. И еще… Эх, сколько же всего хочется сказать, объяснить. — Шуга говорит, что ты тоже в курсе был. Не в смысле меня. А в смысле, что и у тебя договор какой-то. Так я не верю, ты не думай даже… — Почему все так? — в нетрезвом взгляде Чона видна растерянность. — Где я ошибся? — Ты ни в чем не виноват, — Ви утешающе проводит рукой по голове друга. — Это я накосячил. Влез в говно по самые уши, а потом отмыться захотел. Да вот не вышло. — Это я — говно? Наша дружба? — вскидывает голову Гук. Глаза огнем горят, того гляди сожгут. — Ты — дурак, — негромко смеется Тэ, притягивая макнэ за затылок ближе и упираясь лбом в его лоб. — И не смотри так на меня — дырку просверлишь. — Нет, ты ответь, — Чонгук не пытается отстранится. Смотрит в глаза близко-близко, прямо в душу заглядывает. — Что ты хочешь знать? — больше всего на свете Ви сейчас хочет, чтобы этот момент не заканчивался. Чтобы все стало, как раньше. — То, что ты мой самый близкий друг? Ты и так это знаешь. Что мне без тебя плохо? Ты же догадываешься. Я сейчас ничего больше не буду тебе говорить. Просто потому, что ты не поймешь и половины, а вторую к утру забудешь. Но я хочу, чтобы ты постарался запомнить одну мысль: я тебе не враг. Никогда им не был и никогда не буду. — Ответь, почему у нас все так, — Чон сейчас, как обиженный ребенок. И взгляд такой: детский, наивный. Тэ охватывает безмерное чувство нежности, кажется, что оно разлито в каждой клеточке его тела и стекает с пальцев, сжимающих затылок друга. — Я отчаянно по тебе скучаю, — шепчет Ви тихо, еле слышно. Но по слегка округлившимся глазам макнэ и чему-то, промелькнувшему в них, понимает, что тот услышал. — Мне катастрофически не хватает тебя. — И мне, — выдыхает Гук, — до безумия. Тишина коридора давит на уши, стены сужаются до размеров маленькой коробки, а потом вдруг исчезают. Ничего нет, кроме этих темных глубоких глаз напротив, этого, уже ставшего родным, лица. — Техёни… — Что, Гуки? — Ты же не дашь мне по роже, если я тебя сейчас поцелую? Вот тебе и на… Благоразумие и осмотрительность, печально помахав платочками, запрыгнули в последний вагон уходящего поезда под названием «Здравый смысл». — Я просто подумал, раз я завтра все равно ничего не вспомню, то… Тэхён делает совсем незаметное движение. Просто становится еще ближе. И бережно, касается губами мягких губ Чонгука. Отстраняется не сразу, чуть замедленно, и смотрит, как широко раскрываются глаза его визави. — Еще, — просит он, нервно сглатывая. — Фигушки, — Тэ шутливо щелкает того по носу. — А то понравится. — Хочу по-взрослому, — не унимается Чон. — Повзрослей сначала, — Ви отшучивается, разрывая зрительный и телесный контакт. Это все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он откидывается назад, упирается затылком о стену и чуть прикрывает глаза. — Я уже взрослый, — сердито сопит рядом Чонгук. — Или, когда камер рядом нет, тебе не интересно? — Я тебе сейчас врежу по-взрослому. Благо ты пьян и не сразу отреагируешь. Гук только беззлобно усмехается в ответ. Они сидят молча, смотря в стену напротив и думая каждый о своем, но в итоге все же об одном и том же. — Только дураки влюбятся в тебя, только дураки, Только дураки делают то, что я делаю, только дураки…* Чон начинает напевать слова кавера, который он когда-то выпустил к дню рождения друга. Ох уж эта песня! Как счастливы они были тогда. — Вижу бассейны, и гостиные, и самолеты, Я вижу маленький дом на холме и детские имена, Я вижу, как тихие ночи переливаются через лед, Но все рушится, и это моя ошибка…* — подхватывает Ви. Строчки приходят на ум сами, выплывая из памяти вместе воспоминаниями беззаботных дней. Далеких и неповторимых. Ви вдруг поднимается и протягивает руку мечтательному Чону. — Так, давай-ка баиньки. Утром на съемки, а ты слегка не в форме. Макнэ разочаровано вздыхает, громко и протяжно, всем своим видом выражая разочарование, хватается за протянутую руку обеими руками и тяжело встает, прилично покачиваясь. — Вау! А пол, как палуба, — нервно смеется он. — Давай-ка в кроватку, матрос, — Ви слегка приобнимает друга за талию, и пытается направить его в сторону комнаты. Но с удивлением понимает, что тот собирается совсем в другую сторону. — Эй, ты куда это, — он придерживает Гука за плечо. — Ты же сам сказал, в кроватку… — Свою, Гуки, не мою. — Считаешь? — Гук уморительно-пьяно вскидывает бровь. — Уверен, — Ви же не пил. Его сложно развести на такую провокацию. Хоть он и был бы рад, как раньше, заснуть вместе с Чонгуком, до утра разговаривая на разные важные и не очень темы. — Смотри, акция разовая, повтора может не быть, — макнэ все же поддается и бредет в свою комнату. — Уж догадываюсь, — бормочет Ви. Ему ужасно горько и обидно, что весь этот разговор произошел вот так, по пьяной лавочке. Все должно было быть совсем не так. Уже в комнате, убедившись, что Гук улегся в свою любимую позу, на живот, он, накрывая того одеялом, проговаривает: — Слушай, Гуки. Я надеюсь, что ты не настолько сильно пьян, и запомнишь мои слова. Нам надо поговорить. Давай ты придешь в себя, выспишься, а завтра, ну или послезавтра, мы сядем и нормально во всем разберемся. Хорошо? — Окей, — уже вырубаясь, лепечет Гук.