Завоевание. Кордэс

Полгода Кордэс прожил в сумасшедшем темпе. Лорд Крайт взялся за него всерьез. Он не только учил Кордэса держать в руках оружие и показывал хитрые ухватки, как ускользнуть от схватившего врага, но и заставлял отжиматься, приседать, бегать и прыгать. Поначалу было тяжело, непривыкший к таким нагрузкам организм отзывался болью, но постепенно Кордэс втянулся, и на обеде уже не подносил ложку ко рту дрожащей рукой, а ел нормально, не отказываясь от добавки. После долгой жизни впроголодь тело наверстывало своё. Кордэс немного вытянулся и уже не напоминал скелет обтянутый кожей. Постепенно к этим занятиям добавилась выездка. Коня Кордэсу подобрали спокойного серого в яблоках с темно-пепельным хвостом и гривой. Имя у него было, по мнению Кордэса, совершенно неподходящее — Гроза, так что с легкой руки принца вскоре его уже все звали Яблочко, тем более этот фрукт конь любил едва ли ни больше всего на свете. Занятия с учителями после обеда также приносили свои плоды. Кордэс, по словам педагогов, глотал знания буквально налету, как голодный пес хлебную краюху. Так что к зиме уже не просто слушал учителей, а задавал им вопросы, интересуясь и природными явлениями, и поступками исторически известных личностей, и обычаями дальних стран. Мало того, по вечерам Кордэс взял за правило читать перед сном. И не всегда это были развлекательные романы, он и серьезные труды нередко брал в библиотеке, если недопонимал чего-то о природе вещей и явлений из объяснений учителей. Обеды в большой зале уже не вызывали у Кордэса такой трепет, как в первое время. Пара дней занятий с учителем по этикету, и он вполне уверенно мог пользоваться всеми необходимыми приборами. Еще через дюжину дней Кордэс мог поддержать ненавязчивую беседу за столом не запинаясь и не смущаясь от чужого внимания, а к началу зимних балов даже выучил пару несложных танцев, ведь открывать это мероприятие надлежало именно венценосной паре. Сытая и размеренная жизнь, пусть и насыщенная всевозможными уроками и заданиями, сделала Кордэса более уверенным в себе, а постепенное знакомство с придворными, особенно с едкими и точными комментариями лорда Крайта, научили его тонкостям придворного общения. Нет, оскорблять напрямую его никто не решился бы, а вот наговорить кучу гадостей, скрывая их под ликом мнимой заботы, вполне могли. Ведь королевский жених, тем более чужестранец, власти практически не имел, разве что королю пожалуется. Однако придворные быстро поняли, что с жалобами к Его Величеству Кордэс точно не побежит, вот и старались упражняться в остроумии, кто как мог. Первое время Кордэс терялся, когда слышал их странные комплименты и видел фальшивые улыбки на вечерних приёмах, куда являться был обязан по рангу, но уже через месяц начал отвечать не менее колко, под ободрительными взглядами лорда Крайта и не менее ехидными улыбками Драмона, только поощрявшего жениха к самосовершенствованию. В середине осени Драмон принес жениху полный свод законов Аллозии. Кордэс этот толстенный талмуд прочел за несколько вечеров, недоумевая, зачем ему знать такие тонкости. Через пару дней за ужином он ответил на несколько ненавязчиво заданных вопросов по законодательству, и тут же Драмон официально пригласил Кордэса принять участие в судебном разбирательстве, став вторым судьей. Кордэс уже знал, что суд над магами Его Величество вершит лично, но то, что любой подданный короны может обратиться к королю в поисках правды, — его удивило. Несколько раз в год, в последний день каждого месяца король рассматривал дела по жалобам верноподданных, и называлось всё это действо «Последнее слово», ибо решение короля действительно становилось последним в цепочке бесконечных судебных тяжб. Попасть на королевский суд можно было, лишь получив отказ или несправедливое решение от местных судей. Однако король не терпел «переливаний из пустого в порожнее». Если на его суд приходил жалобщик с какой-то ерундой, он вполне мог получить дюжину плетей по приговору Его Величества, чтобы не отвлекал короля по мелочам, оттого на суд «Последнего слова» шли только с действительно сложными вопросами или большими обидами. Разумеется, поначалу Кордэс лишь слушал и смотрел, не смея высказывать своё мнение, но уже на третьем судилище не выдержал и, склонив голову так, чтобы только Его Величество мог слышать тихий шепот, высказал своё мнение о жалобщике, за что получил одобрительный взгляд от Драмона. Оказалось, что жалобщик действительно привирал, надеясь обмануть короля и провернуть всё дело к своей выгоде, за что и поплатился. Результатом стал не только приговор в пользу ответчика, но и наказание жалобщика за клевету и ложь. Больше Кордэс не пренебрегал заданиями или книгами, что давал ему Его Величество, а тот талмуд с законами прочел еще несколько раз, пока не уверился, что выучил всё наизусть. В дальнейшем он принимал живейшее участие в подобных судебных разбирательствах, но всё же спорить в открытую с королем не решался. Если ему казалось, что решение несправедливо, он шептал Драмону на ухо о своих сомнениях, и король, нередко, прислушивался к его мнению. Но чаще всего они разбирали спорные моменты за ужином. При дворе Аллозии парадные ужины были не приняты, так что чаще всего Кордэс ужинал с Его Величеством в одной из гостиных личных апартаментов короля. Нередко к ним присоединялся лорд Крайт. Тогда они с Драмоном еще и обговаривали королевские дела, при живейшем участии Кордэса. Несколько раз Драмон даже спрашивал мнения Кордэса, когда дела касались его родной Тиролы, но, к стыду своему, родную страну он знал хуже, чем Аллозию, так что оставлял все важные решения на Драмона. Серьезным испытанием для Кордэса стал первый зимний бал, проходящий по традиции в день, когда снег укутывал столицу и уже не таял под солнечными лучами, а озера в королевском парке покрывались прочной коркой льда. Каждый год дата первого бала менялась, назвать её могли только маги-погодники, так что о дне праздника «Первого снега» объявляли в королевстве заранее, чтобы все желающие могли подготовиться. С большим размахом проводили только бал «Зимнего солнцестояния», который в Аллозии считался завершающим годовой цикл. Тогда случалось, что народные гуляния длились по нескольку дней, а сам королевский приём проходил в огромном бальном зале, куда получали приглашения самые видные люди королевства. На этот бал было принято надевать лучшие наряды и украшения. В отдельном зале играли музыканты для желающих потанцевать, а среди собравшихся гостей сновали слуги, разнося всем желающим небольшие закуски и огромное количество разнообразной выпивки. Драмон, рассказывая Кордэсу о предстоящих балах, назвал это мероприятие «Балом чванливых», а лорд Крайт, присутствующий при разговоре, поддержал Его Величество, рассказав пару курьезных случаев. На первом «Снежном» балу всё действо проходило под открытым небом, так что, даже не попав на королевский бал во дворце, любой житель или гость столицы мог почувствовать себя причастным к большому торжеству. На этом празднике гости не только танцевали в больших полуоткрытых павильонах, где подавались горячие закуски и напитки, но и катались на льду с помощью маленьких железных полозьев, ремнями крепившихся к ботинкам. Вокруг озер выставляли еще и бочки с горящими в них кострами, чтобы все желающие могли согреться, а когда темнело, маги запускали в небо разноцветные огни и соревновались в построении разных фигур из них. Это было так красиво, что Кордэс глаз оторвать не мог от сияющих бабочек, цветов и драконов, прорезающих небо яркими вспышками. Кордэс тогда впервые встал на коньки. Так назывались в Аллозии те самые полозья, но больше двух шагов сделать не смог, ноги просто разъезжались, так что он раз за разом падал, пока Драмон не сжалился и не подставил ему свой локоть для опоры. Так они и сделали пару кругов по одному из озер в королевском парке, прежде чем вернуться в тепло. Тогда же Кордэс попробовал теплое вино с множеством пряных трав и ягод. Всё это: вино, первый праздник и ненавязчивое ухаживание Драмона — слилось воедино, порождая в груди неискушенного юноши странное томление, так что, когда губы Драмона соприкоснулись с губами Кордэса, а язык его, ласково обведя нижнюю губу, проник глубже, он мог только удивленно выдохнуть, принимая свой первый в жизни взрослый поцелуй. Больше ничего в тот вечер между ними не было, но Кордэс еще долго не мог заснуть, оказавшись в своей постели, всё прикасался кончиками пальцев к своим губам и проводил по ним языком, вспоминая вкус первого поцелуя. Ничего удивительного, что наутро после такого события у Кордэса случился первый «мокрый» сон. Он тогда страшно испугался, решив, что заболел, хотя поначалу сон был очень даже приятным, когда его обняли чужие руки, а потом… Кордэс утром сам попытался застирать испачканную простыню, постеснявшись сказать слугам о случившейся неприятности. На уроке с Крайтом был рассеян, так что тот, поняв, что толку с ученика не будет, отпустил его с урока раньше. Кордэс было направился к себе, чтобы принять душ, но на полпути передумал и, развернувшись, поспешил в сторону лекарского крыла. Мэтр Саир, выслушав сбивчивый и невнятный рассказ юноши, ободряюще похлопал его по плечу. — Всё с вами в порядке, Ваше Высочество. Просто вы, наконец, становитесь взрослым. Раньше Ваш организм был истощен, так что и речи не могло идти о чём-то кроме выживания, а теперь всё становится на свои места. Вы взрослеете, и желания Вашего тела растут вместе с вами. Сейчас я дам Вам одну книгу, почитайте её на досуге и всё поймете. Выйдя ненадолго, мэтр действительно вернулся с нетолстой книгой. Кордэс тут же её задумчиво пролистал, открыв на середине, и замер с открытым ртом, найдя внутри несколько картинок с обнаженными людьми в странных позах. — На досуге, Ваше Высочество, — мэтр Саир выделил эти слова голосом и настойчиво закрыл обложку. — Понял, спасибо. Покидая лекаря, Кордэс чувствовал, как задыхается, словно он оббежал вокруг королевского парка, а лицо пылало краской стыда не хуже тех магических огоньков, которыми он так любовался накануне. В это же время Драмон, сидя в рабочем кабинете тоже переживал. Раскрасневшийся от мороза и горячего вина Кордэс был чудо как хорош, а у Драмона уже некоторое время никого не было, так что он не сдержался и поцеловал его, оправдывая себя тем, что они помолвлены. Поцеловал, вкладывая в это слишком много чувств, и сам же испугался, поняв, что натворил. Кордэс был настолько неискушен, что некоторые аспекты отношений между мужчиной и женщиной ему пришлось объяснять, когда на втором совместном «Последнем слове» речь зашла о домогательствах мужчины к женщине. Если бы этот поцелуй вызвал у Кордэса страх или неприятие, о жарких ночах в спальне пришлось бы забыть надолго, если не навсегда. При всей своей жесткости, и даже жестокости, насильником Драмон не был, а завести фаворита или фаворитку при супруге было бы слишком оскорбительно для консорта. К счастью, Кордэс не испугался. Драмон раз за разом вспоминал растерянное выражение его лица, когда поцелуй был разорван, недоумение в глазах и дрожащие пальцы Кордэса, касающиеся собственных губ. После этого Драмон поспешил проводить Кордэса в его покои, перепоручив на пороге личным слугам принца, а после отправился к себе, чтобы принять холодный душ, не слишком помогший в решении проблемы. В результате, провалявшись без сна почти до рассвета, звать к себе Драмон никого не стал, обойдясь собственными силами, после чего наконец-то заснул. На все попытки слуг разбудить Его Величество до завтрака, только зло рычал, практически не просыпаясь, и только лорд Крайт смог заставить его подняться ближе к обеду, сославшись на необходимость срочно просмотреть кое-какие бумаги. Он же ненавязчиво вытянул из Драмона всю историю, после чего только махнул рукой. — Не расстраивайтесь, Ваше Величество. Он, конечно, с утра был рассеян, так что я даже занятия отменил, побоялся, что парень сам себя чем-нибудь покалечит, но всего час назад я видел Кордэса, шагавшего к себе с книгой в руках. Он всё так же был рассеян, поскольку меня даже не заметил, только вертел в руках книгу, словно это змея какая-нибудь, но паники, страха или еще чего-нибудь подобного, я в нём не ощутил. В любом случае до обеда чуть больше часа, там и посмотрите, и поговорите. А сейчас за работу. Мой секретарь подготовил кое-какие документы, на которые Вам надо взглянуть. Когда слуга доложил Кордэсу, что время одеваться на обед, тот чувствовал себя более чем странно. Книжка оказалась очень… познавательной. И хотя Кордэс успел прочесть только первую главу, уделив внимание трем рисункам к ней, внизу у него всё налилось и пульсировало. Кордэс машинально сжал напрягшийся под одеждой член, когда слуга постучал в дверь, зовя на обед. От испуга возбуждение моментально схлынуло и только дыхание удалось выровнять не сразу. — Через минуту подойду, — крикнул Кордэс, пряча книгу под покрывало на кровати, прежде чем выйти в гардеробную. Перед дверью в обеденный зал Кордэс натолкнулся взглядом на Драмона, что-то выговаривавшего одному из офицеров охраны, судя по эполетам. Тут же в голове всплыли обрывки фраз из первой главы, в которой рассказывалось о ласках и наиболее чувствительных местечках на теле человека. В результате Кордэс представил, как он мог бы искать эти самые «местечки» на теле Его Величества и… всё. Порог обеденной залы он перешагнул с красным от смущения лицом. Ему даже казалось, что у него и уши пылают, и все собравшиеся в зале это видят и догадываются, что с ним происходит. Стоило Кордэсу оказаться на своем месте, как мэтр Саир бросил на него понимающий взгляд и прошептал, что после обеда пришлет помощника с успокоительным питьём. Бросив украдкой взгляд по сторонам, Кордэс облегченно вздохнул. Мало того, что на него никто не смотрел, так и за столом не было никого кроме них с мэтром Саиром. Военный советник уже пару дней отсутствовал на обедах, поскольку отбыл в Тиролу по делам королевства, а вот то, что верховного жреца тоже не было за столом, и вызвало то облегчение. Почему-то именно перед верховным жрецом было стыдно показаться после всего прочитанного. Кордэс и так чувствовал себя неловко, поскольку набожностью совсем не отличался, знал только пару молитв и то не очень точно, а уж думать при нём о плотских утехах было очень стыдно. По традиции король появлялся в обеденном зале последним, так что все опоздавшие могли обедать где угодно, но не в общем зале. Исключения были сделаны только для лорда Крайта, и то в исключительных случаях, так что сегодня уже никого за стол ждать не стоило. Как только Его Величество, в сопровождении лорда Крайта, занял своё место за столом, как слуги принялись подавать обед. Не смея поднять взгляд на Драмона, Кордэс что-то жевал, с трудом проглатывая, пока Его Величество не заговорил с ним: — В три часа пополудни состоится суд над магом, провинившемся перед гильдией виноделов, хочешь присутствовать? Что у тебя в это время по расписанию? — Да, конечно, — машинально ответил Кордэс, и только потом до него дошло, о чём спрашивал король. — Эм… расписание? В это время риторика, потом исчисления и арифметика, но, думаю, преподаватели меня отпустят. Драмон улыбнулся. Всё смущение с Кордэса как рукой сняло, а глаза зажглись интересом, и это стоило использовать. — В таком случае, жду тебя в три пополудни, слуга проводит, а потом у нас будет примерка. Портной просил его принять, поскольку для «Зимнего солнцестояния» костюмы почти готовы, нужно только утвердить вышивку и украшения, так что сообщи преподавателям, что на сегодня они свободны. Кордэс послушно кивнул, прекрасно зная, чем займет оставшиеся до суда два часа времени, и оттого вновь залился жарким румянцем. Стараясь отвлечься, Кордэс сжал покрепче десертную ложечку и только тогда обратил внимание на пустую креманку перед ним. Обед был завершен, а он даже не помнил, что именно ел, только в животе ощущалась приятная сытость. Все придворные встали, когда король покидал обеденный зал. Кордэс, не мешкая, выскочил следом за ним, желая поскорее добраться до своих апартаментов, ведь его ждала вторая глава. В зал суда Кордэс явился вовремя, хотя вид имел задумчивый. Поклонившись согласно этикету Драмону, он занял своё место, искоса поглядывая на короля, то поджимая губы в тонкую линию, то покусывая нижнюю, отчего та приобрела более яркий оттенок. Драмон не знал, чем вызвано подобное поведение. Он только видел, Кордэс разглядывает его исподтишка, словно прикидывая что-то. Например, как на нём будет смотреться какой-нибудь костюм или украшение. Мысленно сделав себе пометку, поговорить после суда о том, что Кордэса тревожит, Драмон велел привести обвиняемого и его обвинителей. Размышляя о прочитанном и прикидывая, как мог бы отнестись к подобному Драмон, Кордэс не сразу заметил, как зал наполнился людьми. Он только вздрогнул, увидев стоящего на коленях человека, чья голова была закрыта мешком, как когда-то закрывала голову самому Кордэсу. И точно так же за спиной мага стоял один из стражников, удерживая того на коленях. На мгновение Кордэс даже почувствовал холодок упирающегося в шею амулета, но тут же из воспоминаний его вырвал голос короля, требующего выйти вперёд жалобщика и изложить своё дело. Из ряда собравшихся в зале зрителей выступил мужчина, чья голова была склонена, так что длинная челка прикрывала часть лица. Разглядывая его, Кордэс обратил внимание на рукава его рубахи. Они были странно широки, в остальном же его одеяние ничем не отличалось от обычной зимней одежды горожанина средней руки. Когда же Драмон подался вперёд и заговорил, Кордэс почувствовал, как в неясной тревоге сжалось сердце. — Кто ты? Я тебя знаю? Драмон прищурился, стараясь припомнить, где и когда мог видеть этого мужчину. И тут жалобщик поднял голову, открывая лицо. Драмон замер на миг, узнавая, и тут же несколько событий слились воедино. Он узнал, хотя когда видел этого мужчину в первый и в последний раз, лицо того было почти залито кровью. Это был тот придворный Тиролы, сын лекаря, который пытался помочь бежать принцессе, сестре Кордэса. Между тем, тиролец вскинул правую руку, так что рукав немного задрался, и стало видно нечто, прикрепленное к его запястью, и тут же что-то щелкнуло. Одновременно с этим два телохранителя, занимавшие места слева и справа от правителей, шагнули вперёд, закрывая собой короля и его жениха, но было поздно. Металлический шарик из крохотного самострела, прикрепленного на запястье тирольца, оказался быстрее. Он попал в грудь короля Аллозии. Несколько стражников бросились скрутить нападавшего, а ничего непонимающий Кордэс подхватил заваливающегося на него Драмона. Ладонь, оказавшаяся на груди короля, тут же стала влажной, от проступившей сквозь одежду крови. Сам Драмон страшно хрипел, силясь что-то сказать, но изо рта вырывался только невнятный сип с кровью и пузырьками воздуха. — Лекаря!!! — что есть мочи заорал Кордэс, и всё пришло в движение. Люди забегали, что-то крича, порождая только еще больше хаоса. Нападавшего куда-то увели, убрали и обвиняемого в чём-то мага, зато Драмона подхватили на руки его телохранители и куда-то понесли. Кордэс бежал следом, слепо отбиваясь от хватавших его рук. Люди ему что-то говорили, просили, спрашивали, но он ничего не видел и не слышал, он только знал, что должен быть рядом с Драмоном, потому что невозможно, чтобы с ним что-то случилось. Невозможно потерять того, кто позаботился о нём. Кого он мог бы полюбить. Или уже полюбил? Невозможно!