Он обязательно дождется

План действовал безотказно, Яночка млела от сладких речей Рыкова, ходящего вокруг да около, он кружил вокруг девушки, стараясь не заходить слишком далеко. С благодарностью принимал контейнеры с едой и взамен осыпал коллегу комплиментами. Витя Ушаков завистливо возмущался, почему это кормят только Павла Дмитриевича, когда есть куда более приятные собеседники за обедом, но Яна никого не замечала. Мудрый Ломагин заметил резкие изменения в поведении доктора, и отойдя с тем в сторону попытался поговорить: - Паш, ты играй, но не заигрывайся. - О чем ты, доктор Юрьевич? - удивленно спросил Павел. - Зачем тебе все это? – не унимался старший коллега. - Жизнь хочу разнообразить, скучно стало, Яна девка, вроде хорошая, глядишь толк выйдет. Звук упавших на пол папок заставил двух мужчин испуганно подпрыгнуть, Паша перевел взгляд с рассыпавшихся бумаг на стройные ноги, а затем на их обладательницу. - Бумаги. Поднял. Быстро! – ледяным тоном скомандовала Арефьева, взгляд строгой начальницы метал молнии. Повинуясь приказу Павел, кинулся собирать разбросанные бумаги, а Ломагин неудобно переминался с ноги на ногу наблюдая за стремительно начинающимися разборками. Ольга готова была вспыхнуть, как спичка, по щекам расползался нездоровый румянец. Выхватив из рук подчиненного папку и больше не проронив ни слова, женщина ушла в направлении своего кабинета. - Дурак ты, Рыков, как есть дурак! – подытожил Владимир Юрьевич и решил больше не лезть с нравоучениями. Первый день за прошедшую неделю, когда в Москве не моросило, воздух заметно стал теплее, а Ольга все больше раздражалась. Выйдя из дома, она поспешила сесть в машину и достать из сумки заветную пачку сигарет, тонких, белых, таких манящих, но женщина пообещала себе, что эта пачка уж точно станет последней в ее жизни. Она достала сигарету и обхватив ее губами щелкнула зажигалкой, яркий огонек, затяжка и обжигающий дым обдал горло, брюнетка блаженно вытянулась на сидении и прикрыла глаза. Бороться с зависимостями было сложно. Одной из таких зависимостей был Рыков, он же был ей другом, всегда поддерживал, а тут обиделся как школьница и даже взгляда ее избегает. Теперь еще и эта девица, которую давно уже пора отправить туда, где ей самое место – на 64-ю. Справляться и без этой помощи, ведь раньше работали как-то. Потушив окурок в пепельнице, Арефьева направилась в сторону подстанции. Время раннее, ночные бригады еще не сменились, можно спокойно и без суеты дойти до своего кабинета и закрыться, пытаясь погрязнуть в бумагах. На подстанции было тихо, охранник спокойно дремал за своей стойкой, и испуганно подпрыгнул, когда Арефьева стукнула пальцами по столешнице. - Доброе утро, Ольга Кирилловна. Виноват, заснул… - И вам, доброго, Николай Афанасьевич, как ночная? – поинтересовалась начальница. - Спокойно. Вчера муж ваш приезжал, привез передал вам подарочный пакет. - И где же он? – нетерпеливо спросила Ольга. - Ну, к вам в кабинет мы попасть не могли, оставил его в комнате отдыха врачей. Там столе стоит. - Спасибо! – поблагодарила Арефьева и пошла забирать передачку. Дойдя до нужной двери, женщина застыла, услышав голоса, один из них точно принадлежал Рыкову, а второй тоненький и женский – Яна. Раздражение усиливалось, появилось дикое желание толкнуть дверь, и спугнуть голубков, заставив их нервничать, но любопытство взяло верх. Она прислушалась. - Паш, а давай ты меня на ужин к себе пригласишь? Я могу очень вкусный приготовить… - рекламировала свои умения Яночка. - То есть на ужин приглашаю я, а готовишь ты? – голос Рыкова протяжный, довольный. Ольгу передергивает, дыхание перехватывает от подступающего гнева. «Какого черта Рыков себе позволяет» - назойливо стучит в голове, сердце стучит сильнее, словно птица, бьющаяся в груди, и дыхания перестает хватать. Она не могла принять факт того, что Павел может завести себе новые отношения. Ей казалось, что бесконечный хоровод медсестер закончился, доктор успокоился, но нет… будучи отвергнутым ей. Закусывает губу, боль возвращает к реальности. За дверью слышен смех и шорох. Она может представить себе картинку, как он прижимает девчонку к ближайшей стене, и пелена начинает застилать глаза. В голове продолжает прокручиваться «вечер», «ужин» …нет, она не могла позволить эти легкомысленные глупости на работе. С силой толкает дверь. Яна отлетает от Рыкова пулей в противоположную сторону, испуганно смотрит на Ольгу. - И вам доброе утро, Ольга Кирилловна! - Что здесь происходит? – взгляд метает молнии. - Обсуждаем план предстоящего мероприятия, - без зазрения совести оповестил Рыков. - Ты охренел? – не сдержавшись спрашивает Ольга и, прикусив язык, уже более профессионально продолжила, - Да будет вам известно, Павел Дмитриевич, свою личную жизнь вы строите за пределами подстанции, а не в рабочее время, в ущерб работе. - Так смена почти кончилась… - пискнула из угла Яна. «Ну точно глупая», - подумал Паша и взглядом показал девчонке на выход. Арефьева оказалась более прямолинейной и рявкнула на сотрудницу: - Выход там! Это ваша последняя смена на моей подстанции. Второй раз повторять не пришлось, Яна стараясь сдержать слезы выбежала из комнаты отдыха громко хлопнув дверью. Ольга собралась тоже уходить, не желая продолжать дискуссию с Рыковым дальше, но он, схватив ее за руку припер к стене: - Арефьева, ты в себе? - Пусти. Сейчас же! – угрожающе шипела Ольга. - А то что? – усмехнулся Паша, наслаждаясь достигнутым эффектом. - Иначе уволю. За профнепригодность! - Попробуй докажи! – склонился над ней, глядя в голубые глаза. - Пусти! – начальница попыталась вывернуться, но безрезультатно осталась прижатой к стене. - Ты ревнуешь что ли? – глаза Рыкова довольно заблестели. - Кого? Тебя? Рыков, ты льстишь себе! – продолжила сопротивляться Ольга. Сократив расстояние, Паша втянул женщину в поцелуй, сначала губы были сомкнуты, Ольга недовольно сопела, но под напором сдалась отвечая. Размыкая губы, она потерялась в дурманящих ощущения с тихим стоном. Мелкой дрожью вдоль позвоночника, на подкашивающихся ногах, Ольга могла потерять равновесие, если бы не крепкие руки удерживающие ее. Голубые глаза становятся темными, мутными от накативших ощущений, воздуха катастрофически не хватает, вцепляясь в полы его куртки, Арефьева с силой отталкивает Павла от себя. - Больше так не делай! – угрожающе прошипела она. - Но тебе же понравилось! – возмутился Паша, протягивая к ней свои руки. Ударив его по рукам, Ольга устремилась на выход, на пороге развернувшись: - Больше никаких романов на работе! - Как скажете, Ольга Кирилловна, - голос Павла наполнен довольным весельем. - говорите, Яночка больше с нами не работает? Прекрасно… - Сволочь ты, Рыков… Если бы под рукой Арефьевой было что-то тяжелое, оно бы обязательно полетело Рыкову в голову. Забывая о том, зачем приходила в комнату отдыха, она помчалась к себе в кабинет, спеша побыстрее закрыться от посторонних глаз и перевести дыхание. Ее колотило от злости, от обиды и желания чувствовать на себе его руки и губы. По шее пополз румянец, перемещаясь на щеки. Она закрыла лицо руками. Долгое отсутствие секса до добра не доводило, и гормоны, из-за которых все ощущалось ярче. День в отсутствии раздражающего доктора пролетел, как одно мгновение. Погрузившись в работу, Ольга почти забыла о двух раздражителях и об одном разрушителе ее идеального образа. На парковке Ушаков вещал водителям последние сплетни подстанции, о том, что Яна больше с ними не работает, и о похождениях коллеги Рыкова. Пальцы крепко сжали ручку сумки, а короткие ногти впились в ладонь Ольге. К горлу опять подкатывало от нервов. - Ушаков, ты чего прохлаждаешься? – строго шуганула она фельдшера. Витя испуганно подскочил, захлопал ресницами выдумывая как бы удобнее отмазаться от начальницы. Она вздохнула, наблюдая за этим цирком и отмахнулась: - Ладно, живи. Устала я от вас… Дорога не заняла много времени, Ольга спешила по хорошо известному маршруту, барабаня пальчиками по рулю, прокручивая в голове события прошедшего утра. Теряясь в своих мыслях едва не пропустила нужный поворот. Рыков - единственный человек за последнее десятилетие, который вызывал в ней столько противоречивых чувств. А самое главное - ужасное осознание потребности «обладать и не делиться». Она мчалась к нему, прекрасно догадываясь, что именно она там увидит. Но желание испортить Павлу вечер преобладало над здравым смыслом и гордостью. Она ее похоронила этим утром, прижатая к той стене. Всего лишь через полчаса она стояла напротив двери нужной квартиры, палец настырно давил на звонок, но дверь не открывали. - Рыков, я знаю ты там! – прикрикнула она на дверь, прежде чем пару раз ударить по двери. Щелчок замка, и дверь со скрипом открылась, в полумраке коридора возник удивленный Рыков. - Ольга? Без приветствий Арефьева протиснулась в квартиру, отталкивая его с пути. Осматривая скромное жилище Рыкова, она возмущенно прошипела: - Где она?