Он обязательно дождется

Дом встретил прохладной тишиной, только шелестом отзывались покачивающиеся занавески. Рыков разулся и повесил курку на вешалку. Рядом висело пальто Ольги. Устало вздохнул, решив, что протрезвев она в спешке покинула его скромное жилище оставив необходимый в это время года предмет одежды. - Что ж… - задумчиво протянул Павел, прокручивая меж пальцев ткань рукава. - придется отправить курьерской службой. - Не надо, - донеслось из темноты коридора, знакомый уставший голос, чуть сиплый – простыла. Он спокойно нажал на включатель, сменяя полумрак на яркий свет холодных ламп, чтобы увидеть Ольгу, прислонившуюся к косяку двери в спальню. Жмурящуюся от яркого света и переминающуюся с ноги на ногу. - С добрым утром! – приветствует на автомате, решая, что делать дальше. - Ты извини, - Ольга скрещивает руки под грудью, неловкость происходящего нарастает, - я задержалась. - Я заметил. Девятый час, ты уже должна быть в Москве, - спокойно констатирует факт и движется на кухню. - Откуда ты знаешь? – удивленно спрашивает Арефьева. - Уведомление в телефоне видел утром. Гугл тебе напомнил не забыть зарегистрироваться на рейс. - А… я осталась еще на день… - она медленно идет за Пашей, все еще неловко теряясь. - Зачем? – набрав воду в чайник, резко разворачивается, глядя на Ольгу. Ольга теряется, глядя Рыкову в глаза, нервы сдают, она готова разрыдаться и выдать все накопившееся, всю боль, которую она проживала одна в эти несколько месяцев. Но не может себе этого позволить, иначе признает, как она не права. Сама. Как всегда, все сама решила – что так ей будет проще, что не будет мучать себя и его заодно. Благородно даст ему шанс на нормальную жизнь, без ее проблем. Нервно кусает щеку, решая, как начать такой важный разговор. Слова не идут, тело тоже стоит неподвижно, выдают только подрагивающие плечи. Паша понимающе кивает и отворачивается, чтобы поставить чайник на подставку. - Ночью ты была более разговорчива, - заключает мужчина и включает нагрев. - Мне стыдно, - опустив глаза начинает. - что я еще могу сказать после всего?... Спасибо, что не бросил… - Пожалуйста, Оль, давай ближе к делу. Я устал после рабочего дня начинать разговор издалека. Ты меня поблагодарить осталась? Благодарность принята. Дальше ты меня опять отправишь жить свою жизнь и сбежишь в Москву. А я тоже живой. Чайник начинает закипать, кипящая вода звучит оглушительно громко. Ольга вздрагивает, обдумывая каждое произнесенное слово. В словах Рыкова сквозить горечь сожаления и это так не похоже на него. Впервые она осознает, насколько сделала ему больно. - Боже, - задыхается от осознания. - какую глупость я совершила… - Естественно глупость, приперлась в Питер с каким-то идиотом из департамента. Ты, что, думала он тебя на речном трамвайчике покатает, да на экскурсию свозит и этим все ограничится? В твоем воспаленном мозгу не возникала мысль, что взрослые дяденьки обычно хотят за мелкие развлечения? - с долей яда в голосе интересуется Павел, он в течении дня несколько раз обдумывал этот разговор. С одной стороны, закончив свои странные, не совсем семейные отношения, никто из них никому ничего не был должен. С другой, от одной только мысли о том, что у Арефьевой появился новый мужик начинал сводить челюсть. Даже при худшем развитии сценария он не мог себе позволить представить такой ход событий. А тем более практически у него под носом. Стекло нагретого чайника обжигает руку, и он одергивает ее. Ольга тихонько подошла сзади, положив руку ему на бицепс, не прося обернуться, просто уткнулась в его спину. - Рыков, ты ревнуешь что ли? – до конца не веря своим догадкам, уточняет женщина. - Оль, этот разговор в никуда. Нервно дергается, скидывая ее руку. Страшно снова поддаться эмоциям, погружаясь в мир столь любимой женщины. Вновь подпустить близко и поверить, а на утро все рассеется как дым. Она сядет в самолет, улетит к своей привычной жизни, вновь оставив его позади. Чай в пакетике летит в кружно и погружается в кипяток, вырисовывая замысловатые узоры, растворяющейся заваркой. Ольга заворожено наблюдает за его движениями. - Ну чего молчишь? Такси тебе вызвать? – обиженно спрашивает Паша. - Нет, - устало выдыхает, сил сопротивляться нет. Ольга садится за стол напротив Рыкова и молча сверлит его взглядом. - Я была неправа, - слова даются тяжело, Ольга не мастер по признанию в своих ошибках и грехах. - не правильно было принимать решение за тебя. Нужно было поговорить. Паша утвердительно кивнул ей в ответ. - Но и ты меня пойми, - шмыгнув носом продолжает Арефьева. - после тяжелых родов и похорон я не смогла вывезти депрессию. И я сожалею. Правда. Слова отзывались болью в сердце Паши, он прекрасно понимал как Ольге сложно об этом разговаривать, устраивать душевный стриптиз в столь уязвимой ситуации. Она осторожно протягивает руку ему навстречу через столешницу, ожидая, что он накроет ее свой. И он в ответ сжимает ладошку Ольги. - Давай попробуем вместе? – предлагает Арефьева. А Рыков смотрит в ставшие родными голубые глаз и теряется в этом ощущении нужности с новой силой. Сжимая ее ладошку, он поглаживает большим пальцем бледную кожу кисти. От прикосновений кожу приятно покалывает, и женщине хочется раствориться в этом моменте. - Ты простишь меня? – несмело спрашивает у Рыкова. - Уже простил, - эхом отзывается по всей кухне. Спальня освещена лишь светом уличных фонарей, Рыков прижимает Ольгу к себе спиной, целует ее шею, находя чувствительный пульсирующий участок кожи, задерживается губами, вызывая дрожь в хрупком женском теле. Узнавая Арефьеву заново, при новых обстоятельствах, не торопливых, спокойно исследуя ее тело. Руки ослабляют свои объятия на животе, лениво скользя выше, сжимая в ладонях груди, ощущая, как напряглись соски под тканью тонкой футболки. Стягивает мешающий предмет одежды, откидывая его в сторону, разворачивает к себе, припадая губами к соску. Ольга едва удерживающихся на неустойчивых ногах, хватается за крепкие плечи, отзываясь хриплым стоном на прикосновения. В этот раз она уступает контроль Паше. Переместившись на кровать, тянется к молнии его джинсов. Он погружается в вязкое упругое тепло медленно, следя за трепетанием прикрытых век, за тем как Ольга закусывает губу и подается бедрами ему на встречу. Растворяясь в нем, обнимая его за плечи, заводит ноги ему за спину. Переплетаясь в одно дыхание на двоих. Толчки синхронны движением бедер, она прогибается с тихим протяжным стоном, мышцы пульсирующе сжимаются. Рыков нависает сверху, наблюдая, как прекрасная женщина под ним подрагивает, разметав кудрявые волосы по подушке. Коротко целует в уголок губ и, выскользнув из нее, ложится рядом. Восстановив дыхание, Ольга переворачивается на бок и ближе прижимается к Паше, оставляя невесомый поцелуй на его плече. В этом моменте все страхи и боль отступают на задний план, она понимает, как велико желание жить. Жить рядом и вместе с ним. Тихо шепчет, едва различимые слова «люблю тебя», он в ответ нежно целует в висок и крепко прижимает к себе. Утро встречает зябкой прохладой, вызывающей мурашки на коже, и звуками барабанящего по жестяному карнизу дождя. Первой просыпается Ольга, приятное послевкусие отзывается не доставляющей дискомфорта тянущей болью в мышцах. Она потягивается, разминая тело, шурша простынями. Рыков мерно дышит, все еще находясь в состоянии глубокого сна. Мир кажется одновременно таким простым и таким сложным. Она бредет в коридор, чтобы достать из кармана пальто пачку сигарет. Прикуривая, опирается бедром о подоконник и наблюдает, как быстро сменяются картинки мира. Люди бегут, спеша на работу, кто-то встречается, кто-то расходится… а ей не хочется покидать пределы этого внезапно возникшего пузыря спокойствия. Больше не хочется в одиночестве проживать дни и все тащить на своих плечах. Телефон тихо брякает, сообщая о пришедшем сообщении. Со вздохом сожаления, Ольга тушит окурок, кидая его в стакан – импровизированную пепельницу. И смотрит от кого входящий – Одинцов. «Ольга, вас не было на рейсе. Все в порядке? Надо поговорить» Совсем не хотелось участвовать в этом бесполезном разговоре, как и сталкиваться с человеком, который пытался воспользоваться ее беспомощным состоянием под парами алкоголя. Но неизбежное не оттянуть. «Завтра» Короткий, но емкий ответ. До следующего дня у нее будет возможность продумать детали разговора, как тактично выкрутиться от навязываемых попыток ухаживания. В дверях появляется сонный Паша, трет глаза и зевает. Втягивая воздух, недовольно морщится: - Накурила… - Извини, - опуская взгляд смотрит в пол, прекрасно зная, как Рыков относится к табачному дыму, и как терпит это из-за нее. - Слишком много «извини» за прошедшие сутки, - подойдя к окну шире распахивает раму, впуская прохладный воздух. - Паш, мне вещи надо из гостиницы забрать… - Понятно, значит завтрак отменяется, - он смотрит на наручные часы, прикидывая, сколько времени осталось до нового рабочего дня. Она подходит к нему, приподнимаясь на цыпочки тянется к его губам, коротко целуя. - Я быстро, а потом можно кофе выпить в кафе. - Рейс во сколько? – понимающе вздыхает и спрашивает. - В час… а ты? – Ольга запинается, понимая, что они не обсудили до конца его возвращение. - А у меня контракт на полгода, как ты завещала. И пока я его не закрою, вернуться я не смогу. - Понятно, - грустно отвечает и отстраняется. - Еще полтора месяца, не дождешься? – вопросительно изгибает бровь Рыков. - Даже не знаю… - с усмешкой кидает Ольга, направляясь в ванну. - Ты как раз приведешь себя в порядок, перестанешь пить и есть горсти непонятных таблеток. Он идет за ней следом, останавливаясь в дверях ванной комнаты. - Откуда ты знаешь? - В сумке твоей косметичку посмотрел, только вместо косметики антидепрессанты нашел. Ольга целует Пашу увлекая за собой, вкладывая в движения своих губ обещание, что теперь все изменится. Улыбаясь Рыкову в губы, она на ощупь тянется включить воду. - И будь добра, наконец-то разведись в Арефьевым! – серьезно просит Рыков, удерживая ее лицо в ладонях.

«А самолеты улетают, Тают, тают в облаках! И я в одном из них сжимаюсь, Маюсь, прячу слезы в кулаках.»

Самолет набирал разгон по взлетной полосе, Ольга с грустью смотрела в иллюминатор, оставляя в Питере частичку своего сердца. К глазам подступили слезы. Полтора месяца слишком длинный срок, чтобы удержать то хрупкое, что снова начало зарождаться между ней и Пашей…