Чёрствое сердце

Робкие рассветные лучики показывались из-за горизонта, обещая новый солнечный денёк, наполненный праведным трудом и новыми идеями. Переполненные энтузиазмом учёные уже поднялись, чтобы приступить к своим изобретениям со всей самоотдачей. Некоторые даже ещё не ложились. Большинство же горожан либо спали, либо едва протирали глаза. На улицах, которые вскоре зальют яркие солнечные лучи, было пусто, не считая какого-нибудь изредка проходящего быстрой походкой учёного, спешившего в свой кабинет к любимым изобретениям, которые нужно было доделывать и совершенствовать. Привычная тишь и благодать рассветного города. Но сегодня тем, кто ещё не проснулся, предстояло проснуться от громкого, страшного грохота, разнёсшегося над Пилтовером. А некоторым и вовсе не суждено было проснуться. Удары по одним казармам смешали куски плоти гвардейцев с обломками стен, в других же силовики и солдаты вскакивали по тревоге, выбегая на улицу со своими ружьями и широкими от ужаса глазами глядя на то, что происходило с их городом. Та часть Пилтовера, которая уходила вниз и перетекала в Заун, была объята пламенем неестественного фиолетового цвета. Над крышами домов подлетали всё новые снаряды, которые расщеплялись в воздухе и опадали вниз кучей огоньков. Огоньки врезались в строения, и с резким грохотом разносили по полдома за раз. Жуткое зрелище, от которого даже военные впали в некоторое замешательство. Но это было ещё не всё: из нижнего города выползли две невероятные махины, каждая из которых представляла собой непомерно разросшийся мускулистый торс, который прямо врастал в огромное механическое тело с суставчатыми ногами. На "теле" были закреплены бомбарды, гарпуны и пара многоствольных пулемётов. Солдаты Пилтовера дрогнули, едва завидев их. Пока механические монстры достаточно неспешно двигались по городским улицам, стреляя из бомбард и пулемётов, по сторонам от них всё из того же нижнего города выбегали монстры, в которых можно было распознать людей, если приглядеться. Только человеческие тела были непомерно раздуты неестественной мышечной массой, обезображены, а по вздувшимся венам текла какая-то сиреневая жидкость. Сами они, в свою очередь, имели лиловый цвет кожи. Один только вид несущегося на тебя такого чудовища мог ввергнуть в панику. Некоторые силовики Пилтовера, не выдерживая, просто бросали тяжёлые ружья и бежали, куда глаза глядят. Военные командиры крыли матом, взлетали боевые дирижабли, ибо тот, который патрулировал город в штатном режиме, был одним из первых объектов, уничтоженных армией вторжения. Что за чудовища напали на Пилтовер? Почему мирный, спокойный и трудолюбивый город в одночасье превратился в зону боевых действий? Почему рушились дома, гибли под обломками мирные жители? Никто ничего не понимал. А армия вторжения заползала всё глубже и глубже, пусть и имела, как выяснилось чуть позже, довольно ограниченные ресурсы: всего две механические твари с живыми мужскими торсами и всего несколько десятков лиловых мутантов, остервенело бросавшихся в гущу гвардейцев и разрывавших тех на куски, выдерживая при этом несколько попаданий ружейных пуль. Вслед за этими, очень необычными, силами вторжения, появились уже привычные глазу силовиков и армии Пилтовера "поджигатели" на своих летучих досках, но с необычными бомбами в руках. Если раньше они были максимум осколочными или зажигательными, то сейчас на вооружении заунитских повстанцев появились бомбы невиданного поражающего действия, разбрызгивавшие во все стороны какую-то зловонную лиловую химию, разъедавшую самые прочные материалы, в том числе броню и, естественно, человеческую плоть. По земле, тем временем, продвигались другие зауниты, которые были экипированы лучше "поджигателей", да и вели себя профессиональнее. На вооружении у них были многозарядные ружья, куда более точные, чем те, что использовали пилтоверские силовики, их тела были покрыты прочными серебристыми бронепластинами, у многих вместо какой-то из конечностей были протезы, а лица усеяны шрамами. Они производили устойчивое впечатление бывалых вояк, вероятно, опытных наёмников. Породил ли их Заун, или они прибыли откуда-то извне, сражаясь за деньги в рядах сопротивленцев из непокорного нижнего города, из которого никак не удавалось вычистить прочно пустивший там корни терроризм? Впрочем, растерянность вооружённых сил Пилтовера была не столь долгой. Первоначальный шок прошёл, они поняли, что имеют дело с грозным противником, но затем опомнились. Они вспомнили, что стоит на кону: их родной город, жизни их семей. Счастливая мирная жизнь Пилтовера оказалась под угрозой исчезновения из-за выползших из бездны варваров, преследовавших одни им ведомые цели. И, когда до башни Совета, управляющего сердца города, оставалось всего ничего, пилтоверская армия наконец смогла скоординироваться. Хоть как-то. Из резервов выводились хекстековые орудия, взамен уничтоженных силами вторжения. Они обладали огромным поражающим действием, совсем недавно проверенным на террористах из нижнего города. Дирижабли заходили за стены зданий, чтобы остаться вне досягаемости для вражеских снарядов, но при этом вести навесной огонь через крыши домов, получая корректировку огня от пары юрких и манёвренных дирижаблей-разведчиков. Один из вражеских механизмов грузно накренился на правый бок, лишившись половины суставчатых ног. Агрессивных мутантов выбивали одного за другим, несмотря на то, что силовики Пилтовера несли несоизмеримо большие потери. Доставалось и профессиональным наёмникам, пришедшим в чужой город ради звонких монет. (Если они, конечно, были наёмниками, а не кем-то ещё). Из всех сил вторжения самые большие потери несли, конечно же, террористы из "освободительного движения Зауна", известные также как "поджигатели". Юные, но, стоит признать, отважные повстанцы получали свою порцию свинца, и броня зачастую их не спасала - даже не пробивая её, пули наносили запреградный урон, из-за которого "поджигатели" получали тяжёлые травмы или просто теряли управление и падали со своих досок, разбиваясь насмерть. Жаркие бои продолжались целый день. К закату силы вторжения, явно не рассчитавшие свои силы, откатились почти к границе Пилтовера, впрочем, так и не уйдя с его территории полностью. У защитников города тоже было недостаточно сил, чтобы додавить противника и заставить его убраться обратно в свою бездну. Наступило нечто вроде условного затишья, когда враждующие стороны периодически огрызались друг на друга, метали бомбы и стреляли, но делали это в очень вялом темпе, преимущественно рассчитывая на устрашающий эффект. Итоги яростной битвы были налицо: разрушенные жилые кварталы, погибшие и пострадавшие мирные жители города, задававшиеся одним вопросом: за что?

***

Придавленная горящими обломками женщина испускала свои последние вздохи, пытаясь дотянуться окровавленной рукой до своей маленькой трёхлетней доченьки, раздавленной упавшей стеной. Из уголка рта женщины текла вязкая струйка крови, а огонь жизни во взгляде стремительно тух. Её тело было изломано и проткнуто обломками, и вскоре её глаза закатились. Проходя мимо, Вай кинула взгляд на эту картину. На мгновение её передёрнуло от ужаса, осознания происходящего. Это ведь была всего лишь самая обычная мать, которая... Но потом, плотно зажмурив глаза и потряся головой, Вай с выражением непоколебимости на лице прошла мимо содрогающегося в последних конвульсиях тела женщины, не глядя на неё и с яростью вспоминая всех тех, кого потеряла за половину своей жизни. Снова и снова в её голове прокручивались болезненные воспоминания, будто вспышки: забитые насмерть родители, изрешечённое и окровавленное тело сестры, на невинное детское личико которой, навсегда замершее, Вай проливала свои слёзы, Майло и Клэггор, которых она, сдирая руки в кровь, выгребала из-под завала, крича до срыва голоса и пытаясь добиться от них хоть какого-то ответа, пока не поняла, что откапывала уже мёртвые их тела, знакомые и друзья, погибавшие от упавших на "рассадник террористов" бомб или от пуль пилтоверской гвардии... Многие сотни людей, убитых за все эти годы только потому, что воспротивились угнетающей политике слишком много о себе возомнившего верхнего города. При полном равнодушии вот этой самой женщины, корчившейся в судорогах под обломками уже своего дома... Было ли дело всем этим людям до того, что близкие и друзья Вай и других жителей Зауна всё это время умирали? Сделали они хоть что-то, чтобы это остановить? Так почему Вай сейчас должна испытывать угрызения совести или сочувствие по отношению к ним? Накручивая себя, девушка шла к своим, окутанная мерзким ощущением, природы которого до конца не понимала. Она должна была испытывать моральное удовлетворение - даже несмотря на явно провалившийся план молниеносного захвата города, они нанесли ему непоправимый урон и здорово деморализовали. Но... чувствовала какие-то уколы в душе. Ей было мерзко от себя самой. Хотя она вершила правосудие за долгие годы страданий своего собственного города, который Пилтовер всё это время пытался задушить и подавить. Но как бы она ни убеждала себя в том, что они всё делают правильно, страдали ни в чём не повинные люди. Да, они могли, они должны были остановить свою ошалевшую от безнаказанного уничтожения людей, с лёгкой руки названных "террористами", власть, но... но они были лишь простыми людьми, от которых никогда ничего не зависит. Или зависит? Вай прикусила губу до крови. Её будто растягивало в разные стороны. Сомнения, совесть, ярость и ненависть - всё смешалось в несовместимом коктейле, от которых обычно много блюют, а потом ещё часами мучаются от болей в животе. Она всегда старалась придерживаться простой картины мира, делить его на своих и чужих, на плохих и хороших, и конечно же хорошими были свои, а плохими - чужие. Сердце сжималось всякий раз, когда она вспоминала о людях Зауна, погибших на её глазах или даже на руках... а потом начинало сжиматься уже от разрушений и смертей, причинённых их вторжением в зарвавшийся верхний город, вторжением именем справедливости и возмездия. Она не должна была ничего чувствовать к этим людям, всё это время жившим спокойной жизнью, в то время как зауниты были вынуждены содрогаться от разрывов бомб и терять родных месяц за месяцем, год за годом... но чувствовала. И ненавидела себя за это. А ещё она ненавидела Пилтовер. Совет Пилтовера. Ту раздавленную мать, из последних сил тянувшуюся к своему мёртвому раздавленному чаду. И одновременно жалела её же. Как? Почему? Какого чёрта?! Зло тряхнув головой, Вай оглядела полевой лагерь "поджигателей". Много раненых, стонущих от боли, которых готовили к отправке в нижний город, где им должны были оказать ту скудную медицинскую помощь, которую им мог оказать Заун... Её друзья или просто члены Сопротивления, с которыми она контактировала не то чтобы много и даже не всех знала по именам. Вроде как пришли за справедливостью... а получили всё те же смерти и страдания. - Экко! - Вай направилась к лидеру, который немного растерянно оглядывал своё воинство, явно не готовый к тем последствиям, которые принесло с собой вторжение. - А?.. - посмотрел парень на неё немного испуганным взглядом. За маской уверенного в себе лидера скрывался всё тот же мальчишка, которого приходилось часто выпутывать из всяких передряг. Глядя на него сейчас, Вай очень живо видела этот его испуганный и немного беззащитный образ из детства. Когда ему было всего неполных шесть, пилтоверская бомба угодила в дом - или, скорее, лачугу, - его семьи, убив родителей мальчика. Он выжил благодаря тому, что мать закрыла его тело своим, в то время как отец закрыл своим их обоих. На месте взрыва, разметавшего части лачуги во все стороны, остались лежать куски отца, посечённое осколками тело матери и целое тело ребёнка с разорванной душой. Он стал одним из "детей войны". А ведь, кроме него, были и другие - те, что выросли уже после её начала, что провели всю свою жизнь от самого рождения по бомбоубежищам. Душу Вай снова захлестнула ярость. Она вспомнила придавленное тело матери, тянущейся к своей мёртвой маленькой дочке - ну и чем жизнь этих матери и дочки ценнее жизней всех тех детей войны? Их родителей? Если Заун чем-то заслужил страдания, то почему, почему, блядь, не заслужил их Пилтовер?!! Впрочем, ярость Вай сейчас была направлена не только в адрес верхнего города, на территории которого они сейчас находились. Она схватила ошалевшего Экко за грудки и потрясла (при том, что была ниже и даже тоньше него, она выглядела куда грознее на его фоне). - Где Силко?! Где этот мудозвон?! - Что ты, эй... - обескураженный Экко не понимал, что происходит, а "поджигатели" вытаращились на развернувшуюся перед ними картину. Впервые Вай прилюдно задавала трёпку своему формальному лидеру... непонятно, по какой причине. - Где?! - Да у себя, бля, у себя, внизу, успокойся ты! Что стряслось? Вай резко отпустила Экко и начала беспокойно ходить туда-сюда. - А то, что этот ублюдок обещал быструю победу! Обещал, что уже к закату мы займём башню и члены Совета будут у нас в руках! - Эм-м... ну, вообще-то, он этого не обещал, если честно... - Что? - Вай вытаращила глаза на своего, вроде как, лидера. - Ну... - Экко несколько смутился, всё под теми же взглядами ничего не понимавших "поджигателей". - Это я тебе такую картину нарисовал... я был уверен, что всё будет именно так! Когда Силко показал мне свои силы, я так впечатлился, что... кхем... в общем, я подумал, что мы вправду нагнём этот город за день. Но... что-то не срослось. - Тьфу ты... - зло сплюнула Вай. - Какого хрена надо было мне мозги морочить, идиот! - Ну я это... - Это, э-э-это! - передразнила его Вай. - Но у меня к твоему Силко всё равно есть вопросы... Совпадение ли это, но как раз в этот момент к ним вышел один из тех опытных вояк с навороченными ружьями, которые работали на Силко, с металлической маской в виде черепа. - Эй, ты! - бесцеремонно ткнул он в сторону лидера "поджигателей". - Силко хочет с тобой поговорить! У себя! - Понял, - ответил Экко, постаравшись принять презентабельный вид, пусть и не очень удачно. - Я с тобой! - не терпящим возражений тоном заявила Вай. - Но... - попытался что-то сказать Экко, но был резко остановлен девушкой: - Я сказала, я тоже иду с тобой! Мне надо с ним поговорить. - Он вызывал только лидера... - тоже не очень уверенно заметил человек Силко. - А мне похеру, - отсекла Вай. - И вообще... можете считать меня неформальным лидером Сопротивления. Не так ли, Экко? - она испытующе взглянула на рослого парня, старавшегося те последние годы, что он был лидером "поджигателей", выглядеть уверенным в себе и действовать соответственно. А вот сейчас даже выглядеть таковым ему удавалось с трудом. И в ответ на риторический вопрос Вай ему оставалось лишь понуро склонить голову.