Репейник

Близился конец августа, когда Империя начал замечать за своим сыном некоторые странности. Не сказать, что все они были плохими, скорее... Настораживающими. Нет, он, конечно, был безмерно рад тому, что цесаревич наконец-то взялся за ум и стал упорно заниматься не только фехтованием, но и точными науками, однако что-то в глубине души заговорщическим шёпотом подсказывало, что всë это явно неспроста. Что-то определëнно было не так... Но что? — Спасибо за завтрак. – наблюдая за медленно встающим Союзом, Россия про себя отметил и то, насколько потрëпанным и безэмоциональным тот выглядел. Словно... — Как давно ты ложился спать вовремя? Наступила неловкая пауза — Простите..? – не ожидая подобного вопроса, юноша заметно стушевался, но всë же смог заставить себя улыбнуться. – Я не совсем понимаю, что Вы имеете в виду, отец, но я вполне хорошо высыпаюсь. " По тебе и видно. " — Что-то не очень-то и похоже. – скривился на явную ложь Империя, тут же себя одëрнув. – Я имею в виду... Не сильно ли ты перетруждаешься? Может, стоит сделать небольшой перерыв? Союз ненадолго замолчал, опустив нечитаемый взгляд в пол, после чего снова посмотрел на отца и неожиданно искренне, как только умеют маленькие дети, улыбнулся. — . . . Ещë немного, и царю определëнно потребуется успокоительное, а лучше – врач. — Я, конечно, польщëн, Вашим вниманием, но не стоит беспокоиться. Правда. Со мной всë в порядке. — Да, но... Не дожидаясь очередных расспросов, наследник задвигает за собой стул и спешно покидает трапезную, впервые так показательно проигнорировав отца. Монарх на это лишь уставше вздыхает и откладывает вилку на край тарелки. — Даже половины не съел...

* * *

Сказать точно, когда цесаревич начал себя так странно вести, не могли даже слуги, всë время находившиеся подле него. Даже его любимая гувернантка упустила тот момент, когда постоянные истерики по утрам о том, как же ему всë это осточертело, и жестокие розыгрыши над послами, а то и над самими воплощениями, превратились в скромные полуулыбки и вечно задумчивое выражение лица. Впервые за долгие годы в Зимнем дворце воцарилась абсолютная тишина и спокойствие. Многие решили, что наследник престола наконец-то повзрослел, перестав закатывать скандалы на пустом месте. Признаться честно, Россия и сам так думал... До одного момента. Пока не заметил, как сильно Союз поменял своë отношение к нему: теперь голос юноши не заикался на полуслове от одного только взгляда тëмно-синих глаз; не было той дрожи, радостного блеска в глазах при каждой случайной встречи в стенах дворца... — Что же с тобой происходит? – желания заниматься бумажной волокитой у мужчины не было от слова совсем, однако и прохлаждаться ему было нельзя: могут пойти нелестные слухи, и тогда его репутации можно будет только сказать «прощай». – Я совершенно тебя не узнаю... Положив голову на стол, монарх продолжил бесцельно катать кусочки сургуча, пока не замер каменным изваянием, широко раскрыв глаза. Прошла минута, вторая. В кабинете по-прежнему стояла гробовая тишина, однако теперь она не успокаивала, призывая ненадолго вздремнуть прямо на столе в окружении бумажных стопок. Наоборот. Теперь она настойчиво проникала в сознание Империи, давя на психику и заставляя его вспоминать своë прошлое. Огромное количество воспоминаний проносилось перед глазами, создавая фантомную рябь в глазах. Неуверенно приняв сидячее положение, Россия задаëтся главным на сегодняшний день вопросом, правда, не до конца понимая у кого именно спрашивает: у себя или же у кого-то невидимого в комнате. — А знал ли я тебя когда-нибудь?

* * *

" А может... Всë дело в моей задетой гордости? Только и всего... В конце-то концов дети вырастают, меняют свои приоритеты в жизни, ставят новые цели и...! Примеры для подражания. И в этом нет ничего дурного: такова жизнь. Одно поколение сменяет другое. И всë же... " Остановившись с занесëнной над дверью рукой, Российская Империя медлил и как можно сильнее оттягивал момент разговора с сыном. За окном в то же время сверкнула молния, после чего послышались раскаты грома. " ...почему на душе так неспокойно? " Стук в дверь — Союз, извини, что отвлекаю тебя от учëбы, но... Союз? Зайдя в, казалось бы, заброшенную комнату, царь заметно нахмурился и осторожно прикрыл за собой дверь. Окно было нараспашку открыто, из-за чего на полу образовалась небольшая лужа. " Куда-то ушëл? " Чем дальше он двигался вглубь комнаты, тем больше его глаза привыкали к полумраку и замечали мелкие детали вроде скомканных листов, поломанных перьев и... Личного дневника? — Видимо, нелюбовь к уборке и порядку у него всë же осталась... Империя заинтересованно осматривал окружающие его вещи, пытаясь не заострять внимание на одной лишь толстой тетради, выпирающей из под матраса, однако тщетно. " С одной стороны это довольно низко – читать личное, но с другой... я и так слишком долго оставался в стороне, не интересуясь его жизнью в полной мере. Так, может, эти записи помогут хоть немного приложить свет ко всему?... " Аккуратно достав потрëпанную временем тетрадь, Россия с трудом отыскивает спички, зажигает ими огарок свечи на прикроватной тумбе и открывает тетрадь на первой странице... «Напрасно видишь тут ошибку: Рука искусства навела На мрамор этих уст улыбку, А гнев на хладный лоск чела. Недаром лик сей двуязычен. Таков и был сей властелин: К противочувствиям привычен, В лице и в жизни арлекин.» ...и был поражëн. Сама мысль о том, что удивительно неусидчивый цесаревич мог писать стихи, казалась абсурдной. Неужели он пропустил так много важных событий, что не заметил истинного таланта своего чада? Да, Союз не был так хорош в том, в чëм Россия чувствовал себя как рыба в воде, но и Империя стихов не писал! — Провести параллель между этим «двуликим властелином» и мной так просто, что смешно... Стараясь больше об этом не думать, отложив пищу на размышления на потом, он осторожно перевернул пожелтевший лист. Следующая страница встретила его ещë более длинной мрачной записью. «Отречёмся от старого мира, Отряхнём его прах с наших ног! Нам не нужно златого кумира, Ненавистен нам царский чертог. И взойдёт за кровавой зарёю Солнце правды и братской любви, Хоть купили мы страшной ценою — Кровью нашею — счастье земли. И настанет година свободы: Сгинет ложь, сгинет зло навсегда, И сольются в одно все народы В вольном царстве святого труда.» — . . . – смотря в одну точку перед собой, царь пытался собраться с мыслями и обдумать прочитанное, однако получалось не очень. " Это первые очерки собственного гимна? Что ж... " Не зная, как ещë реагировать на столь резкие революционные мотивы, Российская Империя не стал рассматривать зачëркнутые предложения, пометки и небольшие рисунки на полях и молча перелистнул на следующую страницу. " Почему-то почерк на каждой странице всë время скачет от идеально ровного до куриной лапы... Его что-то сильно беспокоило? " Четвëртая страница отличалась от предыдущих тем, что на ней не было ни помарок, ни перечëркнутых слов, ни каких-либо рисунков – только ровные предложения. «Может, Владимир прав? В конечном итоге монархия столько бед принесла простым людям... Может, нам стоит перейти на другой уровень правления и сделать главным парламент? Но согласится ли на это отец? Всë так сложно, если честно. Да и новый гимн мне кажется несколько... Агрессивным. Возможно, неправильным... Не думаю, что насилие можно применять в таких количествах, но... Ради благой цели, возможно..? В конечном итоге цель всегда оправдывает средства, верно?» — Два вопроса: кто такой Владимир и что за цель, во имя которой нужно прибегать к насилию? – однако сколько бы он не пытался, сколько бы не листал записи, ответа на страницах не было. " Возможно ли, что он планировал случайное обнаружение своих записей и потому некоторые особо важные данные решил зашифровать или не писать вовсе? " Догадка кажется достаточно логичной, поэтому мужчина не решается еë сразу же отметать. Всë же теперь, когда завеса тайны резких изменений в цесаревиче немного приоткрылась, все волнения и тревоги стали только усиливаться. Впрочем, как и страх за его жизнь. — Вот уж правда: меньше знаешь – крепче спишь... Во что ты погряз, сын мой?

* * *

Из приоткрытого окна по-прежнему доносились звуки проливного дождя, когда утомлëнный вечными ссорами и препираниями юноша закатил глаза к грязно-серому потолку. " Сколько уже можно? " Скрестив руки на груди и оперевшись спиной о стену, он продолжал выслушивать всеразличные методы прихода к власти, начиная с простых восстаний и бунтов до тщательно спланированного плана захвата важных объектов, и в который раз ощущал собственную беспомощность. " С другой стороны мне не привыкать к тому, что меня никогда не слушают... " Подумал цесаревич и тут же осëкся, припомнив, как в далëком детстве рассказывал о прошедшем дне читающему отчëты царю, который, несмотря на занятость, мог спокойно пересказать все его слова с предельной точностью. — Хм... " А правда ли ты всë время меня игнорировал..? " — Это глупо и самонадеянно! – мужчина, лет тридцати пяти, резко поднялся со своего места и с силой ударил по столу, чем до смерти перепугал глубоко задумчивого Союза. – Не лучше ль будет пойти в обход? " Что б вас-... Чуть дух со страху не спустил! " — Слишком долго. – высказался с другого края стола молодой парень, вызвав ещë больше шëпота. " Согласен, однако не лучше ли избежать новых потерь и поберечь людей? " — Зато целее будем... Ты вообще видел, как увеличился контроль на улицах? Идти на рожон – верная смерть! " Вот именно об этом я и говорю. Особенно, когда- Стоп. " — Что..? Все присутствующие, как по щелчку пальца, повернулись в его сторону, словно не веря, что он действительно смог что-то сказать за всë время заседания. Заметив такую странную реакцию на свой вопрос, Союз снова закатил глаза к потолку и раздражëнно цокнул. — Так ты не в курсе? Странно... — И правда, мне казалось, что царский отпрыск должен знать побольше нашего. Хоть последние слова и были сказаны полушëпотом и были почти неслышны в заново начавшемся гуле, однако юноша прекрасно их услышал. Прошла секунда. Вторая, третья... Минута. И Союз с ужасом начал ощущать, как где-то глубоко внутри него стала постепенно разрастаться практически ни чем неприкрытая ненависть. Словно мотылëк, попавший в сети паука, он тонул в своих бессвязных, пугающих мыслях... Дискуссия между тем набирала новые обороты, заставляя собравшихся в очередной раз позабыть об ещë одном члене собрания. " Почему все снова видят не меня, а... Отца? Что знать, что... вы? Неужели я снова ошибся в своих выводах? Я по-прежнему остаюсь его тенью... Что бы я не делал, как бы не старался... Почему? Г-где я всë время ошибаюсь? " — Да нет же! Говорю вам, нужно идти слева от- — Да пробовали мы уже так! Не вышло... У кого ещë какие идеи? — Может, ещë раз сходить в народ? – почувствовав на себе огромное множество глаз, парень чуть вздрогнул, но продолжил: – Нет, а что? Мы и так потеряли достаточно людей с прошлого раза. – чуть тише добавив: – И нечего на меня так пристально пялить... " Нет... Нет, нет, нет! Я-я всë делаю правильно. Да... правильно. Разве большинство может ошибаться? Не думаю. Мне лишь нужно перестать отсиживаться в этом тëмном углу и вставить свои пять копеек... И только. " — А как насчёт...

* * *

Не без приключений добравшись до дворца, Союз натягивает на уставшее лицо приветливую улыбку и, поздоровавшись со стражниками, проходит мимо. " Здесь теплее, чем в доме у-... " — Ваше Высочество. Резко обернувшись, он встречается взглядом со своей няней и чувствует, как на душе становится тревожнее. " Почему ты не обратилась ко мне по имени? " — Василиса! – улыбнувшись ещë шире и подойдя к женщине почти вплотную, он разводит руки в стороны, готовясь к объятиям. – Здравствуй. Извини, я, наверное, сильно припозднился, раз ты вышла меня встречать лич..? Однако Василиса тактично пятится назад, опуская голову. — В... Василиса? Только теперь заметив небрежный внешний вид гувернантки и до идеала оточенные движения поклона, он понимает, насколько всë серьëзно. — Ваш отец распорядился накрыть ужин, когда Вы вернëтесь... Прошу за мной. " Что... происходит? " Не привыкнув к столь формальному и холодному обращению от человека, заменившему ему лучшего друга и, возможно, матушку, юноша останавливается и опускает руки, незаметно сжимая край промокшей от дождя рубашки. На глазах предательски начинают блестеть слëзы. — Сегодня на ужин повара приготовили Ваш любимый суп и... Однако она, казалось, этого не заметила, продолжив идти прямо по коридору и говорить о чëм-то своëм. Цесаревич до сих пор не понимает причину всех этих изменений, покорно следуя за няней до трапезной, хочет спросить, но не может сказать и слова. Словно ком встал в горле, мешая не только говорить, но и дышать. — Настасья, почему стол до сих пор не накрыт? Живо прикажи подать всë ко столу! " Почему... Теперь и ты будешь меня игнорировать? " Молча наблюдая за беспристрастным выражением лица некогда весëлой и всегда улыбающейся Василисы, он с горечью осознаëт, что всë, что было раньше, уже не повторится. Отныне всë, что их будет связывать – это его титул наследника престола и еë рабочие обязанности. Больше не будет дружеских бесед, смешных рассказов из жизни... Искренности в отношении. " Почему так жестоко? " — Василиса, я... Я сделал что-то не так? – зачерпнув в ложку некогда любимого, теперь отвратительного, супа, юноша исподлобья посмотрел на остановившуюся возле самого выхода женщину. — Прошу прощения? — Я тебя как-то обидел или, быть может- — О нет-нет, что Вы! Как я могу обижаться на Его Высочество? — Хах, ну да... – на лице наследника появляется горькая усмешка. – Конечно... — Приятного аппетита. – не сказав ничего более, она поспешно уходит, тихо прикрыв за собой двери. — . . . " Что вообще успело произойти, пока меня не было? " Закончив с ужином, Союз решает вернуться к себе в покои. Коридор встретил его тусклым светом бра, свежей прохладой и одиночеством. " Прямо как в детстве... Только теперь без Василисы. " Смутные образы прошлого то и дело возникали перед глазами печальными тенями, из-за чего на душе становилось ещë паршивей, тяжелее. С неохотой поднимаясь по лестнице, он в который раз прокручивал сегодняшний день в мыслях и пытался понять, когда всë пошло не так: вот он спокойно завтракает, собирает все нужные вещи и уходит из дворца, выслушивает новые идеи Ульянова и- — . . . " Точно... Завтрак. " — Как я мог забыть о разговоре с отцом? – обречëнно растягивает гласные юноша и захлопывает дверь. – Он определëнно что-то заподозрил. Стараясь переключить всë своë внимание на что-нибудь другое, цесаревич стягивает с себя мокрую одежду и с пренебрежением отбрасывает еë в дальний угол комнаты. " В кои-то веки... " Сильнее укутавшись в пуховое одеяло, он старается как можно скорее заснуть и перед тем, как отключиться, чувствует странную слабость во всëм теле...

* * *

Тихий треск поленьев заполнял образовавшуюся тишину, как бы изо всех сил пытаясь избавиться от угнетающей обстановки в комнате, но... — Ты был в моей комнате? Фривольное обращение не может не резать слух, однако Россия продолжает молчать, про себя же отмечая, что последствия его любопытства оказались чуть более серьëзными, чем ожидалось изначально. Молчит он и тогда, когда из его рук неловко вырывают ранее прочитанную от корки до корки тетрадь и пытаются задеть колкими, едкими словами разгорячëнного юношеского сердца. — Как много ты успел прочитать?! " Удивительно, что ты спохватился о ней только сейчас. " — . . . — Отвечай! – но реакции не последовало: монарх лишь с долей присущего ему скепцизма и слабого безразличия перевëл взгляд в окно, отказавшись поддаваться на явную провокацию. — ...снег? Так рано? – спокойно спускающиеся на землю белые пушистые хлопья не вызывали той привычной радости, только опасения к наступлению ранней зимы. " Дурной знак. " — Может, уже хватит меня игнорировать? – голос цесаревича заметно охрип, заставив наконец-то Империю посмотреть на отчего-то вымотанного сына. – Почему ты всегда... — Хм-м. – Российская Империя чуть сощурился, принявшись тщательно рассматривать раскрасневшееся юношеское лицо. " Что с тобой? Ты, определëнно, что-то не договариваешь... Возможно, это и есть причина, по которой ты собирался вонзить мне нож в спину? " — Всë это время... Все эти грëбанные годы, прожитые в слепом преклонении пред тобой... Я-я не понимаю. – с силой сжимая пожелтевшие листы, Союз метался между выбором: наконец, высказать всë то, что годами копилось у него на душе или же начать потихоньку приходить в себя и судорожно пытаться придумать причину, оправдывающую его поведение. " Слепом преклонении..? " — Я... Т-Вы не должны были заходить и трогать мои вещи без спроса. – чаша весов начала смещаться в одну из сторон. – И уж тем более читать личный дневник... — То есть теперь все планы по насильственному захвату власти мы будем оправдывать нарушением личных границ..? – цесаревич заметно вздрогнул, услышав знакомую, не терпящую возражений интонацию. – Или у тебя есть весомое доказательство, подтверждающее твою непричастность или, быть может, невиновность? — Я-я... нет... Поняв, что погорячился, Союз покорно опустил голову. Постепенно и одновременно с тем, как голос императора становился более жëстким, в голове юноши всë ярче вырисовывались самые разные и от этого не менее изощрённые наказания за такой серьëзный проступок. Перед глазами всë начинало как-то странно двигаться, изредка расплываясь и становясь нечëтким. Убедившись, что наследник престола начал испытывать чувство вины и собственной беспомощности, Империя перестал давить на него так явно, перейдя на печальный шëпот. — Скажи мне, Союз, ради чего..? — . . . — Ты и правда так сильно меня презираешь, что готов пойти на столько радикальные меры..? — Нет, я не... Я не презираю Вас, отец. — Тогда почему, сын мой? Наступило тревожное молчание — . . . – не найдя ответа, Союз лишь сильнее склонил голову и, подавив в себе желание сесть в кресло, пока не стало поздно, прижал к себе тетрадь. Россия довольно прикрыл глаза и едва заметно кивнул своим мыслям. " Всë-таки Франция был прав, говоря, что у человека есть два рычага давления: страх и личный интерес... Кто бы мог подумать, что тихий разочарованный шëпот будет иметь эффект куда больший, нежели громкие крики? " — Если ты говоришь правду, то откажись от своих пропащих взглядов. Цесаревич тут же поднял голову, дав понять, что не согласен с данным решением. Чувство вины стало медленно перерастать в очередную вспышку гнева и ощущения несправедливости. — Они не пропащие! " ...Не сработало. Но почему? Нужно что-то другое... " — Вы не задумывались о том, что... – робко, но также настойчиво начал наследник, то и дело бросая опасливые взгляды на отца. – При отсутствии общественных классов у людей будет шанс на более достойную жизнь? — . . . — Да и упразднение частной собственности поможет людям развиваться дальше, а не... " А чего ж так неуверенно, сын мой? Того гляди, я подумаю, что ты звучишь прямо как какая-то жертва пропаган... Ох. Так вон оно что. " Неожиданная догадка резко меняет видение картины и заставляет ощущать больше не гнев, а печаль по отношению к собственному чаду, что так наивно и безоговорочно поверило в несбыточные сказки об утопическом мире. — Сын мой, а ты уверен в этом? " Кажется, я нашëл ключ к разгадке... " — Абсолютно. – однако стоило его голосу дрогнуть, как на лице Империи появилась тень усмешки. — А что, если я скажу тебе, что твоë представление коммунизма- — Неправильное? – недоверчиво посмотрел на отца Союз и скрестил на груди руки, мысленно готовясь до конца отстаивать свою точку зрения. — Недальновидно и несбыточно. — . . ? " Что, удивлëн? Я ведь тоже на компромисс пойти могу... Если это в конечном итоге поможет достичь нужной цели. " — Вы... Почему Вы так считаете? – словно не веря, наследник незаметно хмурится и пытается найти в словах родителя подвох. — Ты только представь, что будет, если у людей отберут право иметь частную собственность? Ничего, кроме бунтов ты в итоге не получишь. — Н-но- — Частная собственность – это же не только что-то большое, вроде заводов и роскошных имений, это также и принадлежащая тебе земля. – собрав руки в замок и положив на них подбородок, Россия почти что победно улыбнулся, заметив тень неуверенности на лице собеседника. – А теперь скажи, что будет, если ты отнимешь право на частную собственность? — Крестьяне и рабочие... Потеряют право иметь свою землю? – кивок. – Но ведь... Это... — В корне противоречит тому, чего ты хочешь достичь? – не такой уверенный, осторожный кивок. – И чего же ты хочешь, Союз? — Равенства... Но ведь есть же другие способы прийти к нему, верно? " Ты сейчас пытаешься убедить себя в этом или спрашиваешь у меня ответ? " Российская Империя медленно покачал головой, продолжая наблюдать за быстро меняющимися эмоциями на лице сына. — Нет. Люди изначально не равны, а раз так, то как ты собираешься привести к этому весь мир? И каким путëм..? — Почему неравны? – чувствуя лëгкое головокружение, цесаревич незаметно отходит к стене и опирается на неë. — Кто-то родился в богатой семье, кто-то в бедной; у кого-то есть талант к музыке, поэзии, написанию картин, а у кого-то нет. Все люди разные: и снаружи, и внутри. — . . . — Этого нельзя никак изменить, Союз, только смириться. Стоило ему закончить говорить, как в комнате наступила абсолютная тишина. Цесаревич довольно долго молчал, тщательно обдумывая каждое слово родителя и пытаясь сделать для себя новые выводы, однако из-за того, что они выходили прямо противоположными предыдущим, приходилось выбирать между старыми и новыми. " Видимо, эти безбожники неплохо постарались над промывкой твоей головы, раз ты теперь так упорно отказываешься признавать очевидное... И всë же я никак не пойму: почему ты так держишься за них? Словно утопающий за последнюю соломинку... " — Тогда... что насчëт Бога? – взяв поудобнее тетрадь в руку, юноша странно покосился на догорающие поленья и, взяв кочергу, подошëл к камину. – Вы так и будете утверждать, что он есть? — А с чего ты решил, что его нет? — Иначе бы невинные люди не умирали из-за чужих ошибок, не было болезней и войн... Ты ведь сам неоднократно говорил, что он всегда милостив к покаявшимся, но что-то не особо это и заметно. — Ты прав. – заметив недоумение, а после и удивление на лице собеседника, с улыбкой продолжил: – Может, его и нет вовсе... — . . ?! " Раз напрямую достучаться до тебя не получается – значит, действовать придëтся от противного. " — Ч-что Вы- — Только вот ответь мне на один вопрос, сын мой: тогда для чего человек вообще пришëл к религии? До этого растапливающий заново камин наследник заметно оживился, явно взбудоражившись признанием царя, что, пусть и возможно, но его любимого Бога нет. Комната стала медленно заполняться приятным треском поленьев. — Не знаю... Может, скучно кому-то стало? — Хах, если бы это действительно было так. – юноша отставил кочергу на место и повернулся. — Тогда зачем? — Чтобы верить, сын мой, что в мире есть кто-то, кто всегда будет рядом, избавляя от одиночества, и всегда поможет ему в трудный период, когда даже родные и близкие друзья отвернутся от него... По этой же причине человек, ни во что не веривший, всего боится. — ...так. Мне кажется или Вы только что признали, что Бога нет? – на лице цесаревича заиграла ехидная, почти что азартная, ухмылка. — . . . " Ты, верно, не тот урок вынес из моих слов... " — Ты меня совсем не слушал? – послышался тяжëлый вздох. – Впрочем, ничего нового. " Кажется, будто бы атмосфера перестала быть напряжëнной и стала более... Уютной? " — Ты, кстати, почему тогда зонт не взял? – решил перевести тему монарх, заметив, что тот всë больше начинает говорить через нос. " Неужели заболел? " — Кто ж знал, что дождь как из вёдра польëт? На небе ни облачка не было... — И почему я не удивлëн? – подняв глаза к потолку, мужчина недовольно нахмурился. – Не обязательно же было прямо под ливнем возвращаться. Можно было и спросить у кого-нибудь зонт или что-то похожее на не... Союз? — . . . – до этого спокойно стоящий напротив него цесаревич едва заметно покачнулся и сильно наклонился вперëд. — Союз! – подлетев к упавшему сыну, Империя перевернул того на спину и, быстро смерив рукой температуру, тихо выругался. – Говорил же, что заболеешь, если вздумаешь гулять под дождëм... Осторожно взяв на руки ослабшее тело, Россия отодвинул исчерна-синий балдахин и положил его на кровать. Как бы то не было странно, однако теперь он не мог как-то осуждать или сильно ругаться на своего преемника. На смену раздражительности и усталости пришло странное беспокойство. Подойдя к двери и осторожно открыв еë, мужчина выглянул в коридор и, отдав приказ страже послать за врачом, вернулся в покои. На глаза попался выпавший из рук наследника дневник. — Что ни день, то новые проблемы; что ни ночь, то новые тревоги... – взяв его покрепче, он быстрым шагом подошëл к камину и, не задумываясь, начал рвать исписанные листы и кидать их в огонь, оставляя только нетронутые, абсолютно чистые. После этого Император аккуратно, словно боясь потревожить его чуткий сон и шаткое спокойствие, сел на край кровати. Недолго думав, он медленно провëл рукой по спутавшимся волнистым прядям цесаревича, слабо улыбнулся каким-то своим мыслям и прикрыл глаза. " И всë же с тобой приятно проводить время вот так, просто наслаждаясь кампанией друг друга... " Поленья продолжали гореть, тихо треща и освещая чересчур задумчивое лицо правителя. До прибытия врача по-прежнему оставалось неопределённое количество времени... " И почему мы раньше не могли так проводить время? " Небольшие часы на столе показывали полпятого утра, когда за окном начало розоветь небо и стали появляться первые лучи восходящего солнца. " Может, именно поэтому ты связался с теми людьми? Мне, определëнно, следовало уделять тебе больше своего внимания и послать всех вместе с их договорами куда-подальше... Возможно, тогда бы тебе не были интересны те изначально неправильные и противоречащие себе же идеи коммунизма? " — Мне придëтся сильно постараться, чтобы выбить всю эту дурь из твоей головы... – осторожно накрыв сына одеялом, Российская Империя услышал торопливые шаги за дверью и облегчëнно выдохнул. " И если я не могу переубедить или избавить тебя от твоих заведомо пропащих взглядов, сын мой, то... " Дверь в покои царя резко открылись, и на пороге появилась скромная запыхавшаяся фигура врача с увесистой сумкой в руках. — ...Мне не остаëтся другого выхода, кроме как внести в них небольшие поправки.