Единственная любовь Шерлока Холмса.

Джон потягивал давно остывший чай, читая какую-то газету. Он не чувствовал вкуса до ужаса сладкого чая, не понимал, что написано в этой газете. Было ли ему больно? Нет наверное. Он уже давно перестал чувствовать какую-то боль. Как иронично. Джон хотел спать. Сон для него стал не просто потребностью. Когда он спал он переставал чувствовать. Не то чтобы Джон вообще что-то чувствовал, но всё-же... Стадии принятия горя давно закончились, и по всем правилам Джон должен был смириться с его смертью, принять её, но нет. Сначала было больно. Больно настолько, что невозможно было дышать. Каждый вдох отдавался сильнейшим толчком в сердце. С каждым шагом, Джона пронзали тысяча раскалённых ножей. Потом боль сменилась отрицанием. Джон уверял себя, что такой гениальный человек, как Шерлок Холмс не мог умереть так. Конечно, не мог. Это точно продуманный замысел, точно очередной сложнейший план захвата мира и спасения жизней. ШЕРЛОК ХОЛМС НЕ МОГ УМЕРЕТЬ. Потом и это закончилось. Ушло невинное чувство эйфории, ушла надежда на то, что его друг жив. Шерлок мёртв. Мёртв навсегда. Он не вернётся, не появится из воздуха, не возникнет за дверью, радостно улыбаясь. Шерлок мёртв. Всё. Тогда его жизнь кончилась. Тогда он перестал что-либо чувствовать. Жалкое подобие жизни протекало медленно и мутно. Джон встал, не заметив, как медленно опустилась на пол газета, аккуратно поставил кружку на стол, расплескав чай. За дверью слышались нервные шаги. Очередной "вытаскиватель" Джона Уотсона из задницы? Ну уж нет. Джон за секунду добежал до двери, с ноги распахнул её. Джон готов был увидеть любого. Абсолютно любого, но не его. Первой мыслью было что-то типо: "Мне подмешали наркотики?". Потом: "Ну вот и пришло моё время". Затем: "Неужели я все-таки сошёл с ума? Хотя это было вполне ожидаемо". Перед ним предстал Шерлок Холмс. Тот самый, которой погиб два года назад. ДВА ГОДА. Будь Джон в другом состоянии, он очень разозлился бы на Шерлока, но сейчас... Джон хотел его ненавидеть, хотел ударить за то, что заставил пройти через это, но не мог. Просто не мог. Джон не заметил, как на глазах выступили слезы. Да что это с ним? -Если коротко, то я жив. По прекрасному шерлокову лицу скатились две жемчужные слезы. Господи, это действительно Шерлок. Живой, настоящий, ощутимый. Сердце колотилось о рёбра, как обезумевшая птица. Их разделяли три шага, три шага, которые Джон преодолел за секунду. Его руки сомкнулись на мускулистой спине лучшего друга. Джон уткнулся в шерлоково плечо, вдыхая такой чудесный запах. Смесь чёрного кофе, пороха и мужского одеколона. Боже, как же Джон скучал. Вот и вернулись обратно все чувства. Вернулись разом, грохнувшись на голову, словно град. Джона затрясло. Шерлок сильнее прижал его к себе, поливая рубашку Уотсона слезами. Холмс запустил длинные пальцы в волосы лучшего друга, прижимаясь сильнее. Кто знает, сколько они простояли так, обнимая друг друга, роняя слезы на плечи и наслаждаясь такими родными запахами. Единственное, что решил для себя Джон - это то, что больше никогда не отпустит эту кудрявую голову, нравится Шерлоку это или нет. Джон всегда будет рядом с ним, что бы ни случилось.