Bleach! Миссия – Ледяные пустоши

Бескрайняя пустыня, что простирается в вечной тьме за концом неба, является тем местом, куда устремляются души, потерявшие свои сердца из-за отчаяния. Некоторые сущности, оказавшись там, ещё долго цепляются за сознание, как за единственный источник надежды, но есть те, которые бегут прочь от него без всяких видимых на то причин, и их преследует волна за волной; часто они даже не понимают, что бегут прочь от действительности, пока не испытают в полной мере всю тяжесть и безнадёжность своего положения. Несмотря на то, что именно эти души ненавидят себя гораздо сильнее, чем остальных, они часто завидуют тем, у кого есть хоть что-то, ради чего стоит идти на всё. Как только те понимают это, они тут же замыкаются в своём отчаянии, порой так сильно, что ничто уже не может вывести их из этого состояния. Но даже при такой реакции природа не создает идеального проводника для каждого индивидуума – нужен собственный разум, способный превратить окружающее в фазу обратного развития. Вот почему души, потерявшие разум, гораздо хуже тех, которые утратили сердце, ибо отчаяние – не только следствие трагедии, но и единственный источник, в котором оно становится возможным. Кроме того, надо помнить, что бывают ситуации, когда души теряют разум не по своей вине – а в результате долгого пребывания в реальном мире. Любой плюс (положительный дух), которого Шинигами не отправили в Общество душ через процесс духовного погребения, за определенный срок превращается в пустого. Примерно так же дети, получив от родителей особый "насест", становятся "брошенными" – им труднее сделать выбор между "собой" и "остальными", потому что у них просто нет выбора. Это создает основу для страдания. "Утро иногда бывает таким же жутким, как и ночь, и у меня есть предчувствие, что придёт день, когда этот мрак не будет смотреть на мир из-за своего неприступного положения. Я прожил долгую и счастливую жизнь, не имея повода жаловаться, но такое ощущение, что то, что меня окружает, должно кончиться когда-то именно так. Даже эти серые будничные дни, полные ежедневной рутины и пустопорожней болтовни, всё равно похожи на длинный жестокий сон. Тоска по лицу другой стороны не даёт уснуть по-настоящему и превращает мою жизнь в ожидание рассвета. Небо тоже ждёт: на нём то появляются, то исчезают зловещие тучи. Поистине такое положение вещей невыносимо и невыносимо для всех, даже для меня, думающего, что стал безмятежным, свободным и неуязвимым. Но я не хочу никому причинить боли. Хотя могу сказать, что в любом событии есть боль, которая не исчезнет никогда. Единственный способ её избежать – это не думать о ней. Но в глубине души я не так уверен в этом. Что может быть мучительнее постоянной боли, которая терзает тебя изнутри и не отпускает, пока её не смоет смыкающаяся над тобой тьма? Только самые чудовищные переживания – но у меня их нет. Иногда луна может появиться на небе дважды – бывает так, что ночь будет лунная, а бывает – пасмурная. Бывает так, что будет самая настоящая ночь, а бывает, что ни черта не будет." Занятый изучением "Трактатов об истории Общества душ", Тоширо, как оказалось впоследствии, совершенно не думал, что все эти странные и малопонятные мысли в каком-то смысле касаются его самого. Даже когда ему пришло письмо с просьбой посетить в назначенный день полуторачасовое занятия в Академии духовных искусств, то, читая его на следующее утро в очередной раз, он решил было просто отмахнуться, сославшись на неотложные дела. Однако, прочтя следующий абзац и увидев там слова: "Ваши рекомендации непременно потребуются для обучения неотёсанных студентов", Тоширо быстро сообразил, что ему не отвертеться от участия в новом занятии, и тут же отложил письмо в сторону – с такой же быстротой, как оно попало в его руки. Как выяснилось позднее, он оказался настолько погружён в изучение своих дневников, что не заметил, как за окном потемнело и у него за спиной послышался лёгкий шум, а потом и стук в дверь, который вывел его из задумчивости. На пороге стояла Ниир Тэхей, и её лицо выражало лёгкое волнение. Ей было явно неудобно от того, что она оторвала Капитана от чтения, и та уже начала извиняться, но Тоширо жестом попросил её пройти в кабинет и сесть рядом, чтобы поговорить о её деле – за окном действительно стемнело, а на столе горела одна лишь свеча, и в её красноватом свете девушка смотрела на него с явным беспокойством. – Тогда, пожалуйста… – капитан смерил её пристальным взглядом. – Я уже успел прочесть твою записку, и мне стало ясно, что ты не зря пришла ко меня в такую тьму, – и он развернул листок с текстом. – Теперь, когда мне известна твоя история – и твои методы… – Тоширо вновь взглянул на девушку, которая нервно теребила подол своей белой рубашки под шихакушо. – Мы можем перейти к сути дела? Свеча повисла между ними, и они уставились друг на друга, в ожидании, что же дальше. Слабая улыбка скользнула по губам девушки – и она быстро вернулась к прежнему состоянию: глаза её были широко открыты и пусты. Капитан был совершенно не готов к тому, что последовало. – В области Великой духовной книжной галерее, где я работаю… – начала она, – есть записи, сделанные на протяжении веков, и все они, за малым исключением – не что иное, как собрание пустых умствований, и не представляют никакого интереса. В этой области я провожу занятия, как Вы наверняка слышали. Но на этот раз я решила посвятить себя изучению одной старой рукописи… В общем, она содержит отрывок из письма одного умершего старика другому. Мы можем его прочитать? И не просто прочесть, а вникая, насколько это возможно, – девушка запнулась. – Очень прошу Вас! Так я смогу узнать больше об этом человеке и… Рука Капитана Хицугаи опустилась на стол, и он жестом попросил её перевести дух. Тогда Ниир, немного помедлив и чуть сбавив тон, продолжила, когда на неё снова снизошла странная безмятежность – а, может быть, Тоширо просто перестал беспокоиться. – Отрывок начинается словами: "Когда я вижу, как эти небеса чёрны и пустынно-мрачны – а они чернее ночи на рассвете… – я говорю себе, что это не просто мрак, а тьма в кубе, то есть – предвечный мир, который не имеет границ". Это место… – она сделала вид, будто изучает текст на полях. – И дальше: "…это, в сущности, и есть мир, который всегда был". Прочтите, пожалуйста. Ведь что это значит: "мир, который был всегда"? И что означает "тьма в кубе"? "Небо не знает границ"… – продолжала Ниир, загибая пальцы. – Из чего это следует? Если представить себе, что мир существует в своём изначальном состоянии, а не создан и перестраивался много раз потом, как это принято считать, то он был бы подобен не знающему границ океану. В чём смысл этой фразы? Я даже не могу подобрать точного определения, так много здесь противоречий… Касанием рукой, казалось, можно было стереть этот странный текст с бумаги. И Ниир, видимо, уже дошла до нужного места. В её глазах мелькнул неподдельный восторг, но она тут же овладела собой, и лицо её приняло выражение деловитости. – Исследователи были близки к тому, чтобы сказать… – губы девушки слегка дергались, словно от чего-то похожего на судорожное сглатывание. – В общем, я думаю… Что мир в его изначальном состоянии – это совершенно непознаваемое, бесформенное и неопределённое бытие. Это нечто, из которого происходит всё сущее – и даже то немного другое бытие… Которое мы знаем. Интересно, это когда-нибудь перестанет быть загадкой? Или ещё долго будет ею оставаться? – И всё же что-то в этом мире есть, – медленно проговорил Тоширо, – то, что он познаёт. После смерти Укитаке в мои мозги стали лезть странные мысли о том же самом. И бумаги… В общем, ночная птица тоже смотрит на этот мир… – он усмехнулся, словно пытаясь подбодрить девушку, и взял в руки второй листок. – Что бы там ни говорил какой-то старый глупец, а сейчас он прав, как никто. Вот, прочти ещё. – "Я долго пребывал в этом мире и могу сказать, что он похож на пустыню. Он такой же тёмный и безжизненный, как то место на краю земли. Если в нём есть что-то человеческое – его не разглядеть. Когда-нибудь его постигнут и поймут – но он останется тем же миром, и то новое знание, которое он даёт людям на этот раз…" А ведь, если задуматься… Я могу понять, о чём идёт речь, – Ниир замолчала, пока её взгляд скользил по строчкам. – На днях я как раз читала одну книжку, которая называется "Путь и природа мира". Этот отрывок так там и назван – "Полярная Спираль Жизни" и посвящён тому же вопросу, – она подняла на Тоширо глаза. – Там упоминается имя некоего Рёты Хаями, известного учёного в области духовной метафизики, который пришёл к выводу, что существует некая Полярная Спираль Жизни, что-то вроде бесконечной реки бытия. Что она бесконечна и её можно измерить только таким понятием, как время. По словам Хаями, когда-то во Вселенной не было ни пространства – вообще ничего. Все формы появлялись, словно волны на морской глади – из чего-то невидимого, как капля воды на зеркале. Как только вода успокоилась, из неё появилась земля – Мир людей. Потом это пространство наполнилось и уплотнело, и через него стала проходить жизнь. Мир людей постепенно начал делиться на то, что можно назвать Обществом Душ и Дворцом Короля, – она задумалась, глядя на свою ладонь с вытянутыми вперёд пальцами. – Вот. Я читаю дальше… "Мир, который был всегда – это нечто вечное и неизменное; в нём нет ничего от мира вещей". Он, получается… Это он и есть. Уэко Мундо – это то, что всегда было… В кабинете стало заметно холодней. По лицу Капитана пробежала тень – она была явно чем-то озадачена. Чувствуя это, девушка попыталась отвести взгляд, но Тоширо перехватил её запястье, и она послушно уставилась в его лицо. – Могут ли эти данные быть записаны, не нарушая равновесия трёх миров? – спросил он, выдержав короткую паузу. – Я как-то читал о Рёте. Его учения не были приняты и не раз осуждались, но даже те, кто отвергает его доктрину о "начале", признают в ней глубокий смысл. Записи были уничтожены, но некоторые отрывки из них до сих пор хранятся в библиотеках, так что… – он махнул рукой. – Непременно сам Айзен мог узнать из них много нового. Как ты думаешь, мне следует что-нибудь предпринять? Или это слишком высокая ответственность – открывать тайны мира? – Я лишь сказала, что я хочу узнать о мире побольше… – сказала Ниир, и Капитан подумал про себя: "Как же ты меня заинтриговала". – Это моя основная работа: по-настоящему важный материал… А с Вами же я познакомилась из-за того, что Вы помогаете мне изучать труды – она замолчала, потом тихо засмеялась. – И мне кажется, в Вашем присутствии я могу говорить об этом без опаски. Пусть данные, изложенные в тексте Хаями о мире, не очень-то и понятны, а он сам – безумен, но то, что мы о них узнали, даёт ключ ко многим тайнам… – её глаза заблестели. – Ведь как бы мы ни понимали мир, в его основе всё равно есть нечто бесконечное – и оно же является причиной, порождающей всё остальное. И как только мы это поймём, так сможем постичь и то знание – о нём же самом. Повиснув над столом, Ниир вздохнула, и её лицо снова стало отстранённым. Капитан откинулся на спинку стула и сомкнул веки, словно погружаясь в какую-то медитацию, и, когда он вновь открыл глаза – в них не было ни следа усталости. Но выражение лица оставалось всё таким же хмурым. – "Уэко Мундо – это то, что всегда было…" – тихо повторил Хицугая, и по его лицу скользнула улыбка. – Может быть, так оно и есть… Может быть, именно здесь – ключ… Хотя всё это довольно неопределенно, но мы ещё обсудим эту тему, пока она тебе не наскучила, – он поднялся со стула и сделал глубокий вдох, чтобы унять чувство неловкости. – Ты доверилась моему чутью, и мне трудно не поддержать твою просьбу. Вот… – он протянул ей листочек из записной книжки. – Мы можем быть спокойны, если это послание станет достоянием истории. А если ты захочешь продолжить чтение, у меня в сейфе есть ещё несколько книг, и там много чего, что тебе понравится. А сейчас я провожу тебя и дам кое-какие поручения. Ты знаешь, где меня найти. И… Будь осторожна. – Ну… – она неуверенно улыбнулась, поднялась со стула и шагнула к двери. Затем обернулась: – И Вы берегите себя, господин Хицугая. Я очень надеюсь на то, что мы встретимся ещё раз! – и с этими словами девушка вышла из кабинета, сопровождаемая беловолосым Капитаном, после чего дверь захлопнулась. Ниир, которая все это время не сводила с него глаз и словно пыталась заглянуть внутрь его души, скрылась в полумраке улицы, ведущей к её дому на углу, и теперь только скрип открываемых на ночь ставней свидетельствовал о её уходе. "Ночные разговоры – странная вещь", – думал Тоширо, шагая по коридору и вспоминая странную, но очень приятную сцену. Глядя в окно на пустынную улицу, он чувствовал, что ему становится легче, словно из его головы куда-то вывели тяжёлые мысли. В кровати беловолосый провёл оставшуюся ночь и всё утро, прислушиваясь к гудению лампы и шороху листвы на ветру. Он не спал ни минуты и дошёл даже на то, чтобы просмотреть пару часов кряду весь архив – но там не нашлось ничего интересного – только длинные выдержки из какого-то средневекового трактата по медицине. Тоширо вернулся на кровать и медленно погружался в сон, который его в конце концов сморил, когда солнце уже совсем поднялось из-за горизонта. Ночью, конечно же, не обошлось без снотворного – его пришлось ввести в организм, чтобы выспаться и привести себя в порядок. И всё же сон был сладок… и он так хорошо начинался… А потом – такая неудача.