Эпизоды из жизни Ребекки и Бриана де Буагильбера. Весёлые и не очень

Предисловие

      Продолжаю дальше раскрывать тему платонических отношений Ребекки и Роберта Локсли (т.е. Робина Гуда). Тема интересная, и, по-моему, никто раньше не писал об этом подробно (во всяком случае мне такие фанфики нигде не попадались), а это заслуживает рассмотрения. У сэра Уолтера Скотта об их общении упоминается вскользь. Мол, она его лечила, и он скрывался в их с Исааком доме. А вот меня это весьма интригует, ведь между этими двумя персонажами я заметила сходство. Хм, возможно, это немного притянуто за уши, но вот как я это вижу. Да, они из абсолютно разных кругов: один – предводитель благородных разбойников, другая – дочь богатого еврея, которая бескорыстно лечит людей. Что общего может быть между ними? Так вот что: они оба – поборники справедливости, которые стремятся доступными для них средствами исправить косяки, существующие в обществе и в мире в целом.       Разумеется, делают они это по-разному. Робин Гуд, как известно, забирает деньги и имущество у богатых и отдаёт бедным. Если выясняется, что разбойники что-то отобрали у саксов или тех, кто борется за них, он возвращает это, если считает нужным (см. историю с нападением на Гурта). Робин Гуд поступает так, поскольку болеет душой за старую добрую Англию и саксов – своих соотечественников. Да, он разбойник, но это не мешает ему всегда оставаться верным подданным короля Ричарда Львиное Сердце, ведь Локсли понимает, что именно Ричард будет справедлив по отношению к саксам. Что делает Ребекка? Она видит, что её отец иногда бывает жаден и мелочен. Она любит своего отца, но эти качества ей в нём не нравятся. Когда она видит, что Исаак проявил скупость по отношению к Гурту, она зовёт Гурта к себе и даёт ему 100 цехинов, потому что не может забыть доброту, которую Айвенго проявил к её отцу. Думаю, автор неслучайно ставит эти два эпизода с Гуртом один за другим (сначала встречу с Исааком и Ребеккой, а потом ограбление в лесу) – это важно не только для сюжета, но и для композиции в целом.       Ребекка также видит несправедливость и чёрствость в поведении Седрика по отношению к сыну. Не только потому, что она любит Айвенго, но и потому что, когда раненый или больной нуждается в помощи, она просто не может оставаться в стороне. А в некоторых фанфиках, в которых Ребекка становится женой или любовницей Бриана, мы видит такую тенденцию: тут она уже исправляет его косяки в поведении по отношению к слугам, т.е. там, где Бриан проявляет чрезмерную суровость, она проявляет великодушие.       В общем и целом, дружба между Ребеккой и Робертом Локсли мне представляется возможной и даже вполне логичной, так как эти персонажи, будучи похожими в своём отношении к справедливости, могли бы симпатизировать друг другу.

Концерт в лесу

       Гитара оживила в памяти девушки некоторые воспоминания. Пожалуй, самые яркие в жизни – те, что были связаны с её другом Локсли и рыцарем, которого звали Уилфред Айвенго. Рыцарем, в которого она имела неосторожность влюбиться.       Роберт был весьма благодарен Ребекке и за исцеление, и за то, что она приютила его в трудный жизненный период. Однако он был беден и даже не знал, как отплатить своей спасительнице. Но девушка не нуждалась в деньгах: всех пациентов она лечила бесплатно. Тогда Роберт подарил ей охотничий рог, такой же, как у него самого, чтобы вовремя позвать на помощь, если она вдруг окажется в беде. Он научил Ребекку стрелять из лука и подарил ей лук и стрелы. И тайно провёл её на лесной концерт в одежде йомена. Да-да, тот самый концерт двух дружественных рок-групп The Forest Outlaws и Good Old England по случаю победы Уилфреда Айвенго в первой части рыцарского турнира! И круче подарка он не мог придумать, ведь Ребекке очень хотелось увидеть на сцене рыцаря, который так впечатлил её своей доблестью и боевым искусством! Кроме того, концерт этот был тайным: знали о нём только саксы, и никто не хотел, чтобы об этом мероприятии проведали норманны и испортили праздник. А ещё Локсли каким-то чудом умудрился уговорить Исаака отпустить дочь на концерт: поначалу тот был категорически против.       Ребекка, переодетая юношей, заняла своё место на лужайке перед сценой. Там уже собралась внушительная толпа, большей частью состоящая из местных лесных разбойников. Они пили пиво, громко ржали и нецензурно ругались, потому как музыканты ещё не вышли на сцену, а народ уже был в нетерпении. На почётных местах, расположенных ближе всего к сцене, сидели знатные саксы, в том числе и Седрик, который хоть и поссорился с сыном, но не мог скрыть гордости за его победу.       Дресс-код был таков: все в зелёном. И День святого Патрика тут был вовсе ни при чём, тем более, что дело было не в марте, а в августе. Зелёный, цвет лесных разбойников, был нужен для маскировки, хотя какой в этом смысл, если музыка громкая? Однако, похоже, зрители на этот счёт не парились: все с нетерпением ждали концерта! Возможно, даже если бы норманны каким-то чудом и узнали об этом концерте, в зелёном было бы проще спрятаться среди кустов и деревьев и сбежать, так что, наверное, это требование имело смысл. Несколько человек стояли на стрёме, с тревогой глядя по сторонам.       И вот наконец на сцену вышла долгожданная группа The Forest Outlaws. Их встретили бурными аплодисментами, восторженным рёвом и оглушительным свистом. Кто-то крикнул: «Ура лучшему стрелку в Англии и во всём мире!» Ведь не только Айвенго оказался победителем: Локсли занял безоговорочное первое место по стрельбе из лука. Так что это был и его праздник. Но сейчас в руках благородного разбойника был не лук со стрелами, а бас, который он тут же и подключил. Ребекка издала пронзительный вопль, чтобы поддержать друга. Остальных ребят в его команде она не знала, но она была уверена: шоу будет потрясающим.       Звук настроили, и на зрителей немедленно обрушились мощные аккорды, которые сразу же завели толпу. Локсли громоподобно и просто бесподобно запел:       So you think I got an evil mind, well I’ll tell you honey       And I don’t know why       And I don’t know why       So you think my singing’s out of time, well it makes me money       And I don’t know why       And I don’t know why       Anymore       Oh no©       Slade, “Cum On Feel The Noize”         В припеве запела вся группа, а вместе с нею и танцующая толпа (и наша героиня в том числе):       So cum on feel the noise       Girls grab the boys       We get wild, wild, wild       We get wild, wild, wild©       Slade, “Cum On Feel The Noize”        Толпа начала раскачиваться. Ребекка тоже не удержалась: ноги сами пошли в пляс. Дальше были одни сплошные, непрерывные танцы, и девушка ничего не могла с этим поделать, несмотря на некоторый дискомфорт: ей пришлось спрятать свои длинные, густые волосы под одеждой йомена, а тут ещё и эта августовская жара. В общем, вскоре она вся вспотела, но, судя по не очень приятным запахам, все вокруг – тоже. Впрочем, это было уже не важно, ведь всем было хорошо и весело! Бедные охранники стояли, переминаясь с ноги на ногу – теперь им было очень сложно сосредоточиться на своих обязанностях, когда звучала зажигательная музыка. Трудно было удержаться от того, чтобы хоть иногда не смотреть на сцену, а ещё приходилось бороться с искушением всё бросить и пойти веселиться вместе с остальными!         В середине своего зажигательного выступления Локсли обратился к толпе:         – Эй, друзья мои, у меня для вас потрясающая новость! Недавно мы изобрели новый музыкальный стиль, самый шумный и грязный, наш достойный ответ нормандскому металлу – панк-рок! Так покажем этим надутым, пафосным индюкам, что нам на них пофиг! И сейчас мы сыграем песню про нас с вами – про разбойников! Enjoy!!!     Эта реплика вызвала оглушительный рёв публики, а потом зазвучала не менее оглушительная музыка. Локсли нахально заорал в микрофон:       Breakin’ rocks in the hot sun       I fought the law and the law won       I fought the law and the law won       I needed money ‘cause I had none       I fought the law and the law won       I fought the law and the law won©       Sonny Curtis, “I Fought The Law”, версия The Clash       Разбойники начали дико слэмиться, а некоторые из них стали запрыгивать на сцену, чтобы поорать в микрофон вместе с Локсли или просто поплясать рядом с ним. Поначалу Ребекка даже немного оробела и опасалась, что её собьют с ног. Но потом до неё дошло, что если двигаться вместе с толпой, в том же ритме, то это не только безопасно, но даже весело. Рыжая шевелюра Роберта совсем растрепалась, а взгляд стал совершенно безумным и гипнотическим. Слэм стал ещё активнее, когда The Forest Outlaws ­­начали хором выкрикивать: “Hey ho, let’s go! Hey ho, let’s go!”© (Ramones, “Blitzkrieg Bop”). Ребята играли зажигательные композиции одну за другой, не давая зрителям расслабиться.        – Как сказал однажды Джим Моррисон, «Будущее не определено, и конец всегда рядом», – снова обратился к зрителям Локсли, – но даже если сюда нагрянут норманны и накроют нашу вечеринку, а меня пронзят стрелой из арбалета, я надеюсь успеть выкрикнуть свой главный message. Завершим мы свой сет песней собственного сочинения, которая выражает наше жизненное кредо!       Let’s break the rules       Let’s make noise       Let’s rock the city       ‘Cause everyone enjoys!©       Кэтти Бэнд, “Let’s Break The Rules”       Когда команда закончила своё выступление и были представлены все музыканты, толпа не хотела их отпускать и требовала исполнить что-нибудь на бис, но Локсли сказал:       – Сейчас на эту сцену выйдут хедлайнеры этого вечера, которых вы так долго ждали, и для меня особая честь объявить этот славный ансамбль, лидером которого является победитель сегодняшней, а также, надеюсь, и завтрашней части рыцарского турнира, сэр Уилфред Айвенго!       Толпа заревела от восторга, а Ребекка вдруг ощутила какое-то странное волнение. Но почему? Да, ей очень хотелось хоть одним глазком увидеть этого рыцаря, которому отец дал коня и доспехи. Но не более того!        – Итак, группа Good Old England!       Снова аплодисменты и пронзительный свист.       И на сцену постепенно вышла… не совсем группа, а даже небольшой оркестрик. Сам Айвенго вышел с двумя прекрасными гитарами, акустической и электрической, по внешнему виду напоминающей Fender Stratocaster. Ребекка сразу поняла, что это именно он, тот самый рыцарь, и отметила, что он необыкновенно строен и красив. Удивительное сочетание светлых волос и смуглой кожи делало его похожим на древнегреческого бога. На самого Аполлона… Она смотрела на юношу, не отрываясь. Хотя стоило поглядеть и на других музыкантов. За барабанной установкой устроился шут Вамба. Забавный чувак, но всё-таки какой же он паразит – так неучтиво обошёлся с папой во время турнира.Копна пышных седых волос очень странно смотрелась в сочетании с ещё молодым и даже немного детским лицом, постоянно корчившим дурацкие рожицы. Басистом был Ательстан – высокий, грузный и немного сонный. Он был одет в дорогую одежду, но волосы выглядели неопрятно.        – Эй, дурак, – сказал он Вамбе, – зачем ты снял колпак? А как же сценический образ?       – Видите ли, милорд, во время игры на барабанах я активно трясу головой, так что, боюсь, колпак упадёт, как только мы начнём играть. Ещё ничего, если он упадёт назад, а ежели он упадёт вперёд, точно будет лажа!       Народ захохотал. Ещё не все музыканты появились на сцене, а уже было весело. Вышел Гурт с огромной волынкой. Приятно было видеть, что в этой группе господа не гнушались играть вместе со слугами. Их объединяло одно: саксонское происхождение, а социальные различия были не так уж и важны, и поэтому это был настоящий народный ансамбль!       Ещё кто-то из домашних Седрика вышел со скрипкой. К восторгу Ребекки, Роберт вернулся на сцену, но уже не с басухой, а с флейтой. Айвенго сказал:        – Ну что, Локсли, сыграем «Серенаду для кукушки»© (“Serenade To A Cuckoo”, инструментальная композиция Роланда Кирка в обработке Jethro Tull)?        – Aye,sir!        – Итак, дружеский джем!       И вот зазвучала совсем другая музыка – приятная мелодия, синтез джаза и фолка. Локсли играл соло на флейте, стоя на одной ноге. Как Иэн Андерсон, – подумала Ребекка.       Когда эта композиция закончилась, Роберт ловко спрыгнул со сцены и пошёл тусить и пить пиво с товарищами по группе, а вместо него появился другой флейтист, который играл на вистле, что отлично подходит для народной музыки. А вслед за ним на сцену величаво выплыла вокалистка группы – леди Ровена. Да, лидером группы был Айвенго, но главной звездой, безусловно, была она.        – Long live Lady Rowena, our one and only Queen of Beauty and Love! –восторженно приветствовала её толпа.       Леди Ровена была одета в роскошное зелёное платье, расшитое позолотой. Её прекрасные светло-русые волосы были распущены, а на голове был тот самый венец, что ей вручил Айвенго, когда избрал её в качестве королевы любви и красоты. В руке она держала тамбурин. Ребекка подумала, что для девушки выходить на сцену, когда была столь велика вероятность нападения норманнов, было бесстрашием.       Сначала красавица подошла к Уилфреду и что-то шепнула ему на ушко, а он в ответ сыграл минорный аккорд на акустике. Видимо, она хотела, чтобы он задал тональность. И тогда Ровена подошла к микрофону и запела светло, красиво и печально:       Alas my love you do me wrong       To cast me off discourteously;       And I have loved you oh so long       Delighting in your company       Greensleeves was all my joy       Greensleeves was my delight       Greensleeves was my heart of gold       And who but my lady greensleeves©       Английская народная песня       На следующем куплете музыканты подхватили мелодию, а зрители заворожённо слушали. Ансамбль Good Old England играл невероятно красиво, гармонично сочетая английские и кельтские мотивы с драйвом классического рока.       Нет, я никогда не смогу петь так же, как она. А барабанщик у них и так есть, весьма неплохой, так что у меня нет никаких шансов подобраться поближе к Айвенго. Так, стоп. А зачем? Я что, влюбилась?Правда, как он на сцене появился и их взгляды случайно встретились, её будто молнией пронзило. Никогда она не забудет этих светлых холодных глаз.Ах, если бы сейчас я была не в костюме йомена, а в красивом платье и с распущенными волосами… Кто знает, может, я смогла бы затмить леди Ровену? Только вот зачем?       А леди Ровена держалась, как настоящая леди, и при этом умудрялась петь, танцевать, да ещё и играть на тамбурине! Вот что значит веселиться, не теряя чувства собственного достоинства. Какая осанка, какое благородство!       – Друзья, позвольте спеть вам мою любимую песню, – торжественно объявила леди Ровена, – а вы подпевайте, если знаете слова!       Past time with good company       I love, and shall until I die       Grutch who lust, but none deny       So God be pleased, thus live will I       For my pastance       Hunt, sing and dance       My heart is set       All goodly sport       For my comfort       Who shall me let?©       Henry VIII, Ritchie Blackmore, “Past Time With Good Company”       Эта песня была ей очень к лицу. Она как будто выражала её суть. И ансамбль исполнял её столь зажигательно, что все зрители снова принялись двигаться в такт музыке, несмотря на жару. Тут уж никуда не денешься – танцевала и Ребекка. И вдруг кто-то подхватил её под руку, предлагая сплясать вместе. Это был никто иной, как Локсли, и они весело закружились в английском народном танце. И кому какое дело, что танцевал он с девушкой, переодетой в юношу? Все вокруг были слишком увлечены тем, что происходило на сцене.       Леди Ровена объявила ещё одну инструментальную композицию и временно ушла со сцены. На передний план вышел сам Уилфред Айвенго и стал наигрывать красивые пассажи на электрогитаре ничуть не хуже самого Ричи Блэкмора! Ребекка слушала эту гитару со слезами на глазах и комком в горле, так это было хорошо! Вот только Ательстан как будто бы несколько недотягивал по уровню до остальных музыкантов. Во всяком случае, если и была какая-то лажа, то исходила она в основном от него. Впрочем, в основном он играл довольно прилично, но по драйву и красоте звучания до Роберта ему было далеко, как до солнца и луны, несмотря на то, что бас-гитара Ательстана была дороже и качественнее. Но больше всего Ребекку поражало поведение Седрика. Да, один раз он крикнул: «Сынок, я горжусь тобою!» Но большую часть времени он осыпал комплиментами Ательстана, называл его «надеждой Англии» и всё время наливал ему эля, отчего басист всё больше пьянел и лажал, соответственно, тоже всё больше, безучастно принимая все эти комплименты как должное.       Но вот эта великолепная инструментальная композиция закончилась, и леди Ровена вернулась, чтобы радостно объявить:        – А завершим мы наше выступление замечательной песней, которую мы позаимствовали у кельтов…       – Которых мы завоевали, – с ухмылкой заметил Локсли стоявшей поблизости Ребекке, на что она с умным видом ответила, что римляне позаимствовали религию у греков, которых тоже завоевали, только имена богам другие придумали. И то не всем.       – Потому что нам очень близок тот посыл, что звучит в этой песне, – продолжила Ровена. Вы, конечно же, её знаете! И сейчас будете петь и танцевать вместе с нами. А соло на волынке для вас исполнит Гурт!       Скромный Гурт низко поклонился публике, а она ответила ему бурными аплодисментами, а когда они стихли, Айвенго сыграл на гитаре шикарное медленное вступление. И Ровена запела:       We’ll drink together       And if we drink, we’ll drink together, not alone!       We’ll drink together       And if we drink, we’ll drink together, not alone!       All for one and one for all!       We’ll drink together       And if we drink, we’ll drink together, not alone!       All for one and one for all!       We’ll drink together       And if we drink, we’ll drink together, not alone!©       Blackmore’s Night, “All For One”,обработка бретонской песни о сидре “Son Ar Chistr”       И тут все снова пошли петь и отплясывать, в том числе и Ребекка вместе с Локсли. А на последней фразе “And if we fall, we’ll fall together, not alone!” все зрители дружно попадали, а когда опять зазвучало соло на волынке, они снова вскочили и продолжили танцы до упаду. На коде Ровена задорно зазвенела тамбурином, а Вамба загрохотал в ответ, в то время как Айвенго играл финальные пассажи на гитаре, кстати, весьма виртуозные, а Ательстан лениво дёргал басовые струны (иногда не в тему). Он уже был в зюзю пьян и еле держался на ногах.       Леди Ровена поблагодарила всех за внимание, представила коллег по группе, а потом представилась сама:       – А пела для вас сегодня леди Ровена из древнего и знатного саксонского рода. И знайте же, честные саксы, что, когда вы голодны, у Ровены есть еда; когда вам нужно скрыться от жестоких норманнов, у Ровены есть кров; а когда вам грустно, у Ровены есть весёлые песни!        – Long live Lady Rowena! –скандировала толпа.       У Ребекки были странные ощущения. Казалось бы, она должна ревновать. Казалось бы, она должна невзлюбить счастливую соперницу – ту, которой принадлежало сердце Айвенго, но она не могла. Вместо этого она искренне восхищалась её красотой, талантом и величием.       Толпа начала потихоньку расходиться (кроме тех, кто так напился, что лежал на земле и не мог встать на ноги). Ребята, стоявшие на стрёме, вздохнули с облегчением: всё прошло гладко, и обошлось без вторжения норманнов. Шалость удалась! Роберт, как было обещано, провожал девушку домой, а то Исаак там, наверное, давно уже был сам не свой. По дороге они обменивались впечатлениями.       – Я всегда знала, что ты классный, но я даже и подумать не могла, что ты окажешься настолько многогранным. И бас, и флейта, и такой красивый, мощный голос! Спасибо тебе огромное, Робин, что ты дал мне возможность побывать на этом потрясающем концерте!        – Не стоит благодарности, Ребекка. Ты спасла мне жизнь, и я навеки твой должник. Я просто обязан был сделать для тебя хоть что-то приятное.        – Тебе удалось.        – Правда, без лажи всё-таки не обошлось.        – Я не заметила, честное слово!        – Ну, в такой примитивной музыке лажать заметно – сложно. Три аккорда и драйв – вот и всё, на чём это держится. А вот и дом твоего отца. Пойду уже. Меня дома ждёт моя любимая женщина.        – А почему это она не пришла на концерт поддержать тебя? Она что, болеет? – обеспокоенно спросила Ребекка.        – Да нет, она в добром здравии. Просто дело в том, что я отбил её у самого принца Джона, вот она теперь от него и прячется. В надёжном месте. Мы, конечно, приняли меры, чтобы норманны не узнали о нашем концерте, но всё же оставаться в укрытии для неё пока безопаснее, ведь Джон никогда не сможет ей простить то, что она ушла ко мне.        – Ну ты крутой! Теперь ясно, почему он так тебя ненавидит.        – Всё просто: с ним ей было плохо, а со мной ей хорошо.        – Не сомневаюсь. Знай: если у кого-либо из твоих близких будут проблемы со здоровьем, обращайтесь.        – Обязательно. До свидания, сестрёнка. Да хранит тебя твой еврейский Бог!        – До встречи, друг мой. И да хранит тебя твой христианский!       Дома любимый папочка, разумеется, вынес мозг дочери за то, что поздно пришла и заставила волноваться, но это уже совсем другая история.