Two outcasts

— Осаму, чёрт тебя побери, тебе 15 лет, какого хрена ты творишь?! — удирая вместе с приятелем, выругался Тюя. — Ну ты посмотри, какая она милая! Какие ушки, какой носик! — смеясь, отвечал запыхавшийся «вор». — Баламошка. Захотел собаку - идешь в питомник, зоомагазин и покупаешь, а не пишешь мне в час ночи «Приходи к соседскому дому, я собаку украл». Как вообще мозгов хватило? — возмущался Накахара, но бежать не переставал - мало кому захочется ходить с надранной задницей из-за этого идиота. — Ну и что ты собираешься с ней делать? — Понятия не имею. Просто очень уж она на тебя похожа; мелкая, тявкает и глазки у неё такие же хрустально-голубые. — Дадзай остановился и, кладя ладони на бедра, стал переводить дыхание. Тюя привык к такому поведению Осаму, но всё же, некоторые его выходки вводили в ступор. «Хвала небесам, этот придурок не додумался банк ограбить, говоря при этом, что он козёл, и ему необходима зелень» — подумав об этом, Накахара отвесил нехилый удар в плечо своему приятелю, выхватил и отпустил бедную собаченку, на что та рванула как бешеная в сторону своего дома. — Ладно, не самое плохое начало дня, — с облегчением вздохнул Тюя, — сколько сейчас...Матерь божья! 2:56, Дадзай. Что прикажешь делать всё оставшееся до школы время? Спать я уже не лягу, все кофейни закрыты, дома - отец. Осаму уселся на тротуар в позу «мыслителя». Сердце билось так, словно коллекторы пришли к заядлому должнику требовать деньги. — Может, пойдем на «наше» место? — Терять нечего, пошли. Произнося фразу «наше место», Осаму подразумевал заброшенную пятиэтажку, крышу которой парни посещали чаще учебного заведения. Каждое мгновение, проведенное там, сопровождалось у обоих трепетом в груди и приятными бабочками в животе. Они были только вдвоем, никто не мог потревожить их отдых, веселье и бессмысленные, но такие затягивающие, беседы. Стоя на самом краю, казалось, будто весь мир склонился у их ног. На крышу вела кирпичная полуразрешенная лестница, на ней Тюя каждый раз, как ребёнок, вцепившись в Осаму обеими руками, прижимался к нему и шёл позади. Страх обуял всё тело, дышать становилось затруднительно, лишь прикосновение к близкому человеку было успокоением. Поднявшись, можно было лицезреть два потрепанных кресла, которые Дадзай старший привез с дачи на выброс, матрас, служивший ранее кроватью в квартире Тюи, теперь предназначенный для использованных пачек сигарет и небольшой журнальный столик, полностью заставленный книгами. — Оох.. с каждым разом, все труднее подниматься на эту крышу. - Упавши в кресло, проворчал Тюя. — Не пыхти, старичок. Тебе же нравится обнимать меня, во время подъема в это прелестное место. - Усмехнулся Дадзай и стал болтать ногами, сидя на самом обрыве. — Дурень! Свалишься же! Сколько раз мне нужно повторять?! — Хочешь сказать, будешь скучать по мне, упади я прямо сейчас на бетонные плиты? - все с той же усмешкой повторял шатен. — Только рад буду! Одной скумбрией меньше - одной больше, неважно. - Гаркнул Накахара и, дабы раздобыть основательную причину для его молчания, потянулся за полупустой пачкой вишневого «CHAPMAN», лежавшей между книгами. Осаму вскочил на ноги и, представляя себя ведущим какого-то циркового шоу, начал глагольствовать: — Дамы и господа, Вашему вниманию представляется единственный и неповторимый рыжий клоун - заядлый курильщик, в свои-то 15 лет! Только сегодня, только сейчас Вам предоставлена возможность понаблюдать за тем, как эта чихуахуа собственноручно изгаживает свои легкие! - не смотря на самого героя его воодушевленной речи, парень ходил по комнате, раскинув руки, подобно ветвям дерева. — Слышь, чучело забинтованное! Что за цирк устроил?! Сам действуешь на нервы своими выходками, еще и расслабиться не даешь! - с нескрываемым раздражением прорычал Накахара. — Нуу, малыш Тю, я же беспокоюсь о тебе. Не хочу, чтобы моего сладкого мальчика загубили эти поганые табачные палочки! - обнимая рыжего парня сзади, шептал на ухо шатен. — Опять ты! Пристаешь, будто мы «влюбленная парочка»,- Накахара проговорил эту фразу с ярко выраженным презрением, - отцепись ты уже от меня, бинт ходячий! — Тююююя, я ведь нравлюсь тебе, не пытайся это скрыть.- парень прижимался к рыжику все ближе, но аккуратно и ласково, упивался носом в растрепанные яркие волосы и вяло дышал в них. "Что за бред, почему это так …приятно? Намного приятней чем обычное его прикосновение ко мне. Такие холодные руки… Хочу согреть их. Во что бы то ни было, хочу согревать их. Как томно, но мягко он дышит. Его сердце? Оно вообще когда нибудь бьется? Или я не чувствую его, ввиду оббинтованного тела? Бинты.. Поганые бинты! Не позволяют прикоснуться к нему целиком." После недолгих, как показалось Тюе, раздумий, он очнулся, уже сидя в изначальной точке пребывания - кресле. Дадзай смотрел на пейзаж с обрыва. Смотрел своим обыденным, полным горечи взглядом. Накахара боялся этого взгляда. Он выглядел таким опустошенным и изнеможенным, будто на глазах Осаму умер единственный цветок радости, будто он потерял какую-либо тягу к жизни. "А была ли она у него?"-пронеслось в голове парня. — Малыш Тю, чего похмурел? - Дадзай мягко улыбнулся, но в улыбке той всё равно оставалась толика печали, что была в его глазах. — Мы просидели с тобой три часа… Можем прогуляться до школы, чего тут тухнуть? - Тюя пытался добавить каплю энтузиазма в свою фразу. "Почему мы с заводной, радостной ноты так резко свернули в сторону печали и …страха?". Накахара волновался относительно состояния его друга. "Могу ли я называть этого человека своим другом?". Эта мысль уже давно плыла по течению раздумий Тюи. — Осаму, мать твою! Совсем страх потерял? Хоть иногда поглядывай на сигналы светофора, молю! - Схвативши парня за руку, напугано кричал Тюя. — Да ну, пустяки. Машина бы остановилась, я уверен. - парень в черном пальто выглядел совершенно спокойным и расслабленным, будто нет в округе полчища гонящих машин, нет людей и, вовсе он лежит в своей постели, собираясь вздремнуть. — Вот что значит - не спать ночи напролёт, а воровать собак. Дурень. - Огрызался Накахара, все то время, что они переходили дорогу. *** — Ты прав. Одним воздушным очертаньем
Я так мила.
Весь бархат мой с его живым миганьем —
Лишь два крыла. Не спрашивай: откуда появилась?
Куда спешу?
Здесь на цветок я легкий опустилась
 И вот — дышу. Надолго ли, без цели, без усилья,
Дышать хочу?
Вот-вот сейчас, сверкнув, раскину крылья
И улечу.* — Чего это ты Фета вспомнил? - крайне удивленно вопрошал Дадзай. — Подниматься по лестнице до 8 этажа - достаточно нудное занятие, если ты не заметил. Нужно же чем-то разбавить тишину. Зайдем ко мне? Отца дома не будет, как обычно. Я приготовлю поесть. — Ла-ады, - протянул Осаму, ступая на последнюю ступеньку к пункту назначения, — я забегу к себе, уж больно давят мне эти новые ботинки, возьму свои тапки. — Валяй. — Волка кормят ноги…тун турун тун тун… Где же они? Хм, непорядок. - он бормотал себе под нос всё, приходящее на ум.— Ма-аам, тапочки мои не видела? Ответа не последовало. — Мам? - Дадзай спросил чуть тише, войдя в родительскую спальню. — Э..Это не то, о чем ты подумал. Господин просто зашел к нам на чашку кофе.. - Мизуки-сан пыталась мгновенно придумать оправдание, но картина была ясна и понятна даже ребенку: мать Осаму спит с отцом Тюи. Бред! Дадзай молча захлопнул дверь, направившись в квартиру приятеля. — Да как она могла?! Изменить отцу! Он любит её до безумия, для него важен каждый её вздох, а она! Что теперь делать? Ведь я не смогу оставить её безнаказанной и забыть всё как страшный сон, нетушки! - парень метался по комнате, в то время как Накахара, видя разъярённого товарища, капал ему успокоительные. — Выпей. Как ты собираешься рассказать своему отцу? Это разобьет его сердце.. — Не знаю. Тюя, есть чего выпить? Не отговаривай, ситуация критична. Накахара протянул отцовское виски. — Эй-эй, полегче. Не много ли тебе, деточка? Дадзай, уже не смешно, глоток за глотком из горла - выходит за грани приемлемого. — По-твоему, спать с другим мужчиной, находясь в браке 17 лет - это приемлемо?! — Ступай-ка ты в кровать, умерь свой пыл. В дверь не единожды стучали, пытались открыть ключом, но парни заперлись изнутри так, что никто посторонний войти не смог бы. "Он так мило сопит. Пьяное чучело." Накахара молча смотрел на приятеля. Чувства были смешанными: ему была неприятна ситуация с родителями, но он был благодарен ей за то, что Осаму прямо сейчас лежит на его кровати, тихо похрапывает. "Такая приятная внешность, такие ровные очертания лица. Его волосы мягче шелка. Что, если я прикоснусь…" Тюя поглаживал парня по голове, стараясь сделать это максимально аккуратно, дабы не разбудить своего «друга». — Тю-юя, обещай, что, когда мы будем жить вместе, когда станем полноценной парой, ты не поступишь так, как моя мать! Агрх-х.. - После произнесенного, Дадзай снова погрузился в свою дрему. "Что это?! Что за бред он несет? Он явно перепил… Так хлебать в его возрасте.. Уму непостижимо! Дурак! Я же почти поверил. Какой же он красивый.. Черт меня дери! Ненавижу его шутки о любви ко мне. Эта его «забава» давит мне на больное." Тюя сам не заметил, как, задумавшись, лег прямо подле объекта его обожания. Парень решил, что, раз уж Осаму пьян и вряд ли вспомнит о последующем его действии. С некой опаской, трясущимися руками он приобнял лежащего рядом, уткнулся в его волосы половиной лица. "Как приятно пахнет, Бог ты мой!" - с изумлением воскликнул он, правда, у себя в голове. Дрожь окутала все тело. Открытая часть шеи Дадзая была сравнима с бархатом - такая нежная и мягкая. "Как же меня раздражают его бинты! Может, я могу немного отодвинуть их.." Накахара стал немного сдвигать шейные бинты пальцами, содрогаясь от холода тела забинтованного человека. — Мхххм…- издавая нелепые звуки, Осаму повернулся лицом к другу, не открывая глаз. Руками крепко обхватил тело рыжего парня, на что тот смог издать лишь произвольный стон. Шатен полностью накрыл собой голову Тюи, прижав ее к груди. "К-как приятно…Почему с ним так комфортно…" Накахара стал погружаться в дрёму, еле дыша, боясь разбудить Дадзая.