Укент

«Жизнь начинается с крика»

Любая жизнь начинается с крика. Лидия Дале, в девичестве Рейес, познала эту истину дважды, имея при этом лишь одного ребёнка. Когда её сын — Лукас — пришёл в этот мир, сразу стало понятно, что от своего отца он перенял крайне мало. Но самое главное её ребёнок унаследовал — гражданство. I Have a Dream, a song to sing To help me cope, with anything If you see the wonder, of a fairy tale You can take the future, even if you fail Она любила ABBA и души не чаяла в их песнях. Они помогли ей решиться покинуть родные, пусть и объятые беспорядками, края для того, чтобы обрести для себя лучшую жизнь. Как жаль, что Лидия Рейес спутала Норвегию со Швецией. Однако именно здесь, в Норвегии, она встретила его — Николаса Дале. Голубоглазый, худощавый, но по-своему привлекательный мужчина понравился ей сразу. Да и ему приглянулась девушка экзотической для их краёв внешности. Новоиспечённая супружеская пара быстро наладила быт. Оба зарабатывали на окружающем Укент лесу: Лидия убиралась на лесопилке, а Николас промышлял охотой. Он часто пропадал в лесу, и в этом не было ничего необычного. Он часто задерживался в лесу, и в этом тоже Лидия не видела ничего странного. Иногда он ночевал в лесу, и этому она тоже всегда находила объяснение. «Проверить ловушки» «Выследить ночное животное» «Уснуть в объятьях привлекательной девушки с коровьим хвостом» Она очаровала его моментально. Ранимый взгляд, чувственные губы, соблазнительные изгибы обнажённого тела в молочном тумане хвойного леса — Хульдре не было нужды действительно очаровывать его для того, чтобы завладеть сердцем Николаса. Он проводил с ней дни, проводил с ней ночи, и в конце концов подарил ей ребёнка. Они вынашивали своих детей вместе. Одновременно. Однако человеческий ребёнок всё же пробудил в мужчине чувство долга. Или это было вдруг переменившееся поведение Хульдры, которая больше не ласкала пальцами его плечи? Вместо этого, изящные руки всё чаще покоились на округлившимся животе, а взгляд был прикован к атласной коже, под которой зрела новая жизнь, а не к нему. Он бросил её прямо перед рождением ребёнка для того, чтобы быть свидетелем появления на свет сына, зачатого с законной женой. Но Хульдры не терпят пренебрежения. Достаточно скоро Николас покинул свою семью: сначала пропал он, а затем пропали его вещи. Никто из соседей так и не смог углядеть, когда же сбежавший супруг вернулся за своими пожитками и навсегда покинул родной город. Does your mother know? Лукасу было 2 года, когда его поведение вдруг изменилось. Лидия думала, что проблема может крыться в недостатке отцовской любви. В конце концов, она больше не привела в их дом мужчину. Но её ребёнок вскоре перестал демонстрировать лишь редкие вспышки агрессии. Нет-нет, он просто отстаивал свои границы, когда саданул соседского мальчика по голове кружкой с соком. Нет, он просто играет, когда ест еду руками, а не ложкой, к которой она его так старательно приучала. Он просто капризничает. Ведь он продолжает так невинно улыбаться. Даже тогда, когда приносит птичку со свёрнутой шеей прямо к её подолу, будто ожидая похвалы. Его мать назвала бы его добытчиком. Но Лидия не была ему мамой.

***

Но все же наиболее распространенный вариант подменыша — это "ребенок эльфов, фей, русалок, лесных духов, кобольдов и т.п., подброшенный вместо похищенного новорожденного. Если такому подкидышу позволить вырасти среди людей, он всегда будет угрозой для общества.

***

Она не верила, что это — её сын. В конце концов, она убедила себя, что его подменили. Ей потребовался ещё год для того, чтобы разобраться. То был год сбитых коленей и мёртвых кошек, косых взглядом и искреннего непонимания в глазах маленького кареглазого существа: «Что же я делаю не так?» Сначала женщина думала, что его перепутали с другим младенцем ещё в роддоме, но в Укенте в день его рождения на свет появился лишь один настолько смуглый ребёнок. Тогда она начала искать причины в другом, размышлять над сменой его поведения и, к своему сожалению или счастью, нашла причину. Нашла она и способ вернуть своё дитя.

***

Также, чтоб вернуть украденного ребенка, можно воспользоваться традиционным методом: взять розги и сечь подменыша долго и безжалостно. Подменыш, разумеется, будет выть и орать так жутко, что в конце концов этого не сможет вынести его родная, настоящая мать — фея, ворожейка, эльфийка, русалка или лесной дух. Смилостивившись над родным дитятей, она отдаст человеческого младенца родительнице.

***

Он кричал во всё горло. Она плакала и называла себя безумной, кричала вместе с ним и рыдала, но продолжала бить. Малютка срывал горло в вопле, он убегал от неё с визгом, роняя слёзы и пытаясь прикрыть синеющую спину крохотными ручками. В конце концов его крик превратился сначала в хрип, а затем и вовсе оборвался. Тогда, когда ребёнок сорвав голос съежился на ковре в гостинной, Лидия увидела глаза за стеклом. Жидкая ртуть залила радужку, расплескалась на белки, заполнила собой всё и отражал блики начавшего блекнуть света. Кисточка оканчивала покачивающийся за спиной обнажённой женщины хвост, а её глаза были полны ярости. В когтистых пальцах она сжимала завёрнутого в одеяльце ребёнка. Тот спал сладким, самым сладким из возможных снов. Лидия застыла в оцепенении и выронила розги. Она смотрела на женщину широко раскрытыми глазами не в силах ни пошевелиться, ни издать звук. Окно медленно поднялось вверх. Никто не прикасался к нему. Тощие, серые руки протянули свёрток внутрь. Лидия с трудом заставила себя сделать шаг вперёд чувствуя, как пересохло во рту. Она протянула дрожащие руки вперёд и осторожно переняла младенца из рук Хульдры, опасаясь, как бы та вдруг не проткнула её чернеющими, острыми пальцами. Лидия опустила взгляд для того, чтобы посмотреть в лицо собственного малыша, а когда подняла тот, женщины снаружи уже не было. Окно было закрыто. Бесшумно плачущий ребёнок исчез вместе с ней. Её дитя проснулось. Ей всё равно никто не поверит. The winner takes it all The loser's standing small Он всегда смотрел со стороны. Никогда не подходил близко, но ощущал непреодолимую жажду коснуться той жизни, попробовать испить хоть каплю из того бескрайнего источника, к которому его копия была приобщена по праву рождения. Они были близки достаточно для того, чтобы влиять друг на друга. Он, живущий в лесу, понимал человеческую речь, хотя сам навсегда потерял возможность её копировать, а тот, другой, мог за себя постоять благодаря делимому с лесным братом буйному нраву. Но когда Лукас уехал их связь ослабела. Тот, что остался в лесу, начал забывать о своём другом «я», но когда Дале вернулся, он вспомнил. Глядя на него ночью из леса, глядя на то, как мужчина обнимает свою женщину, безымянный человек снова захотел этого. Ему захотелось тепла уютного дома, еды из кафе, алкоголя, прогулок по парку, общения с такими же людьми и её. Он делал короткие вылазки в город по ночам. Искал, смотрел, забирал, пробовал. Украдкой, тихо, в тайне ото всех — и от жителей Укента и от тех, кто обитал вне его. Он собирал у себя в логове вещи, мечтал, учился. Он сдерживался столько, сколько мог, но однажды его копия снова уехала. А она осталась. Он не стал сопротивляться в этот раз. Он волновался как школьник перед первым свиданием. Он бы потерял дар речи, если бы мог, когда оказался на пороге так часто рассматриваемого дома и постучал в дверь. Она рассмеялась и сказала, что ему не помешало бы помыться. Она сказала, что он сегодня необычно молчалив. В постели он был таким же, каким был во всём — тихим, но умелым. И она родила ему дочь. Наконец, у него было что-то, чего никогда не было у Лукаса.