Забытый кошмар

Солнце давно скрылось за горизонтом, окрашивая белоснежные дали в мрачные тона. Филза летел без перерывов, борясь с нарастающей бурей. Он понимал все риски подобного отношения к неустойчивой погоде, но сейчас парочка сломанных перьев были мелочью на фоне надвигающейся беды. Мужчина с замиранием думал о том, что успело произойти в долгие часы его отсутствия. Ещё пролетая над руинами стёртых войной городов, Филза задумался о том, что в этом мире почти каждый, так или иначе, имел скрытые травмы. Конечно, некоторые из них имели яркое проявление, например, как безумие Таббо, но причины и пути исцеления в таких случаях лежали намного глубже. Сам Фил не считал себя полностью здоровым — его война потрепала не меньше остальных, а в потере близких и того подавно. Странный повод для гордости, но мужчина воспринимал это всё с лёгким налётом застаревшей боли. Дрим в его глазах всегда выглядел фигурой неоднозначной, но имеющей необъятный резерв энергии. Юноша всегда умудрялся влезать в самое пекло событий и мог соревноваться в этом умении с Томми, который за свою яркую, но короткую жизнь, не видел разве что чего-то поистине нелицеприятного. Хотя, Филза слишком мало знал о последних годах его существования — Томми стал максимально замкнутым и недоверчивым к близким. И всё же, масочник на удивление стойко перенёс все события, сохранив ясность ума и продолжив свой приключенческий путь. Это было удивительным делом в такое смутное время, когда давние друзья или даже возлюбленные разбежались по разным уголкам мира, агрессивно наставив друг на друга вилы войны. Весь образ Дрима будто дышал тем самым временем, когда города только строились и юные умы полыхали неудержимым желанием творить и сворачивать горы ради своих творений. Так что такой весомый факт о Дриме, как продолжительные мучительные кошмары, стал открытием для Фила. Мужчина понимал, что не бывает идеализированно-счастливых людей, особенно переживших войну, но Дрим никогда не показывал своего внутреннего расстройства. Даже в самые тёмные ночи он звонко смеялся над своими неудачными шутками и нервировал мужчин своей излишней жизнерадостностью и болтливостью. Что ж, теперь Фил мог по-другому взглянуть на эти вымученные попытки сохранить раскаченный покой. Буря стремительно набирала обороты, и Филзе пришлось медленно начать снижаться. Как бы он не хотел быстрее добраться домой, но в воздухе он рискует и вовсе не долететь живым. Уже отчётливо видя редкий лесок с невысокими елями, Фил с удивлением замечает еле различимую фигуру в зелёном плаще. Она двигалась очень странно и каждый раз замирала, будто что-то настойчиво проверяя в окружающей её пурге. Фил смог опознать в ней Дрима. — Дрим! — резко спикировав вниз, ворон поднял столп блестящих снежинок, что послушно вступили в общий хоровод вихря. — Дрим, подожди! От неожиданного вскрика и яркого приземления чёрной молнии, Дрим крупно вздрогнул, с ужасом оборачиваясь к мужчине. Парень не мог и шагу ступить от сковавшего его страха. Так же сказывалась общая усталость и промерзание всех конечностей — Дрим еле волочил окоченевшие ноги по глубоким сугробам. — Н-нет, н-н-не т-трогай меня, — заикаясь и делая шаг назад, Дрим попытался увеличить расстояние между собой и неожиданным собеседником. — Дрим, послушай, ты всё не так понял, — столь клишированная фраза казалась Филу до одури абсурдной, но единственно верной в данной ситуации. — Томми не хочет навредить тебе. Он ничего не помнит — если вы поговорите, то ты всё поймёшь. — Нет! Не надо! — вскрикнул Дрим, только заслышав знакомое имя. В ужасе он отскакивает назад и путается в онемевших ногах, падая в глубокий снег. Снег забивается в мельчайшие щели одежды, обжигая красную от холода кожу, но страх был сильнее физической боли. — Дрим, просто поверь — Томми сейчас не опасен, — попытался успокоить явно перепуганного юношу Фил. Он видел ужас и беспамятство в чужих глазах, а также то, как дрожала каждая часть еле прикрытого тела. Мужчина боялся, что масочник может навредить себе в таком ужасном состоянии, поэтому просто не мог бросить его здесь. — Давай пойдём к нам и просто всё обсудим? Дрим, тебе не надо бояться его — этот Томми всё ещё считает тебя другом. — Нет! Прошу, я не хочу! — Фил с удивлением замечает, как блестят чужие глаза. Дрим был на грани. — Я не хотел этого! Я не хотел его убивать!.. Я правда… Я! — Тише, Дрим, — Филза старается действовать максимально аккуратно, шаг за шагом приближаясь к скорчившейся на снегу фигуре. Этот юноша выглядел очень болезненно, и ослабший организм уже сдался на волю плохой погоды, так что безумный лепет был вызван лихорадкой. — Тебе нужно немного согреться, Дрим, — в этот раз Фил решил обойти животрепещущую тему воскресшего Томми, дабы хоть немного сбавить чужое напряжение. — Нет! Я не хочу! Я не пойду! Я не хочу умирать! — будто и не слыша чужих слов кричал Дрим. Его взгляд бездумно бегал по белёсым далям и одной размытой чёрной фигуре. В ней он видел свою скорую смерть, палача, что поведёт его на гильотину. Филза понимал, что бесполезно сейчас достучаться до больного и ослабшего юноши — тот просто навредит себе ещё больше, поэтому стоило действовать решительнее. Мужчина отсчитал, когда до дрожащей фигуры останется один большой шаг, и резко сократил это расстояние, хватая взметнувшиеся в попытке закрыться руки: — Тише-тише, я просто хочу помочь тебе, — зашептал Фил, смотря в перепуганные глаза с расширенными зрачками. Дрим явно пытался услышать его, но собственный ужас был сильнее. — С тобой ничего не случиться, я просто отведу тебя в тепло, и потом ты сможешь уйти. — Нет… — еле слышно выдохнул Дрим, повисая в чужой хватке и бездумно смотря вниз. — Давай, тебе срочно нужно согреться, — мягко потянул на себя безвольное тело Филза, надеясь добиться хотя бы рефлекторной послушности. Мужчина давно потерял своё великое сострадание, которым некогда прославился на всех землях, но даже так он чувствовал щемящую в груди жалость к этому измученному и запуганному ребёнку. — Я не хочу умирать… — голос Дрима становился всё тише и тише, поэтому в шуме бури Фил еле смог различить первую фразу, которая затем перешла в неразборчивое бормотание. — Ты не умрёшь, если пойдёшь со мной и не продолжишь замерзать здесь, — с ноткой недовольства выдохнул Фил, осознавая, что тело в его руках стало ещё тяжелее и через секунду перестало подавать какие-либо признаки осознанности. — Дрим? — Филза не на шутку испугался этого, но быстро пришёл в себя, прощупав пульс на сонной артерии. Он был слабым и нитевидным, поэтому стоило поспешить с транспортировкой нежданной ноши. Фил осторожно, пытаясь не навредить обмороженной коже, перенёс весь вес бессознательного тела на свои руки. Он поудобнее подхватил на удивление лёгкого Дрима и с тяжёлым вздохом направился в сторону дома. Дорога была неблизкой, а с дополнительным грузом тем более, но Фил понимал, что просто не сможет позволить себе бросить этого парня здесь. В это время Дриму впервые снился сон, который не станет кошмаром. Парень очнулся на залитой солнцем поляне. Вокруг медленно раскачивались пёстрые бутоны луговых цветов, а сочная летняя трава щекотала оголённые участки тела. Вдалеке слышался игривый щебет птиц, что наперебой напевали свои весёлые песенки о радостях пернатой жизни. — Хэй, Дрим! — родной голос сладостной музыкой растекается в сознании Дрима и он лениво приоткрывает один глаз, следя за стремительно приближающейся фигурой. — Опять ты тут дрыхнешь, пока мы все горбатимся. — Ну так не я это всё затеял, — насмешливо фыркает Дрим, пожимая затёкшими плечами. — Я не придумываю себе лишних проблем, поэтому и отдыхаю, когда захочу. — Пф, это «когда захочу» буквально «всегда», — Томми закатывает глаза, с глухим стуком присаживаясь рядом. На нём лёгкая белая футболка с красными рукавами и чёрные шорты до острых коленок. От Томми пахнет луговой ромашкой и лишь чуть-чуть горячей древесиной — на стройке множество отвратительных запахов. — Мог бы и помочь. — А какая мне выгода? — тонкая бровь элегантно изгибается в дугу, а в зелёных глазах пляшут чертята. В мыслях у Дрима сотни «выгоды», что он может получить с этого действа, но ему просто до дрожи необходимо услышать чужой ответ. — Вообще-то друзьям принято помогать просто так! — недовольно надувшись, изрекает Томми. В его руках потрёпанная тетрадь, куда он заносит свои заметки за день. Дрим иной раз крадёт её у невнимательного юноши и с упоением читает о каждом его дне, который в глазах масочника увлекательнее любой классической эпопеи. — О, так я уже стал другом Великого Томми? — смеётся Дрим, внутренне сгорая от двойственности собственных чувств. Хотелось радоваться и смеяться от переполняющего тепла этой фразы, но в то же время сердце болезненно скручивалось от осознания, что он «друг» и никто больше. — Пф, уже давно, придурок, — Томми говорит это так легко, будто не даёт другому причину двигаться дальше, а просто обсуждает погоду. Он всегда был слеп к подобным мелочам в отношениях людей. — Ты бы ещё спросил, доверяю ли я тебе. — М? А у меня есть причины сомневаться? — тянет Дрим, медленно приподнимаясь на локтях и смотря на чужую ухмылку. — Ну… даже не знаю… — Томми как бы случайно придвигается ближе, отводя взгляд в сторону, — возможно… — он делает вид, будто всерьёз думает над этим простейшим вопросом, — Да! — неожиданно, парень наваливается на неожидавшего такого поворота друга, и они вместе, смеясь и охая от ударов, катятся вниз по цветочному холму. В воздух взлетают разноцветные лепестки и они всё ещё давятся заливистым смехом, шутливо пихая друг друга. Спустя пару мгновений Дриму надоедает это сражение и он сдаётся на волю победителя, медленно восстанавливая сбившееся дыхание. — Ладно, твоя взяла, — выдыхает Дрим, смотря в прищуренные от радости за собственную победу глаза напротив. — Ха! Никто не уйдёт от Великого Томми и его силы дружбы! — довольная ухмылка так идёт этому мягкому лицу. Дрим был готов часами разглядывать эти прекрасные черты, их изгибы и переливы. Он готов тонуть в этих голубых глазах, что полнятся тёплой радостью и наигранным самодовольством. Эти океаны чужой души всегда привлекали внимание Дрима, в них он находил такой необходимый ему покой. И именно эта часть чужой лёгкости рухнула первой. — Я собираюсь убить Фила, — безэмоционально выдаёт Томми, бинтуя обожжённую руку уже не раз использованной тканью. На его лице более никогда не бывает нежной улыбки, а в глазах осколки разбитых надежд, что громоздкими льдинами меркнут в глубине синих океанов. — Что? — поражённо выдыхает Дрим, отрываясь от своих чертежей. Тогда на улице была глубокая ночь. Дрим всё ещё занимался выделенной ему работой, а Томми неожиданно решил навестить его. Это было странное время для визита, ведь буквально со дня на день должно было начаться новое крупное столкновение Погтопии и Мэнбурга. Теперь они на разных полюсах этой войны. — После того, как в этом мире исчезнет власть, я хочу убрать того, кто разрушил жизни многим моим близким, — холодно выдаёт Томми, и Дрим не верит ни единому его слову. Он просто не хочет верить, что его солнечный друг стал холодным гранитом чужих сожалений. — Но ведь Фил твой отец, Томми, — с запинкой выдаёт Дрим, не до конца понимая чужие мотивы. Он видел, как рушится чужое сознание. Он знал, что впереди его ждёт только бездна. Он сам позволил этому случиться. — У меня больше нет семьи, Дрим, — Томми кидает презрительный взгляд на керамическую маску, что надёжно скрывает чужой шок. Впрочем, подросток и так знает, что может увидеть там, стоит дёрнуть холодный край раздражающего аксессуара. Тогда Дрим молчит, дожидаясь того момента, как долговязая фигура грациозно вскочит на подоконник и скроется во тьме безлунной ночи. Он не пытается что-то изменить — поломанный человек не излечит другого сломленного. С похорон Томми проходит месяц. Дрим медленно, но верно пытается прийти в себя — кошмары всё ещё приходят каждую ночь, но теперь они стали привычным дополнением краткосрочного беспокойного сна. Он почти привык к такому течению жизни. Вокруг всё ещё не стихают послевоенные склоки, и даже его друзья, Сапнап и Джордж, решившие жить в отдалении, так или иначе оказываются втянутыми в них. Место, где расположилось Киноко, было слишком привлекательным для остальных беглецов, поэтому долгие месяцы они защищали свои земли от любых посягательств, а Дрим находил в этом свою посттравматическую отраду. И всё же, Дрим был болен. Он сжигал себя изнутри — воспоминаниями, мыслями, мечтами. Его друзья смогли начать жизнь заново, а Дрим так и остался на обломках старых государств. Он всё ещё там, в далёких солнечных холмах, где впереди их ждёт жаркое лето, а возле шумной речки амбициозный Уилбур строит своё невероятное творение. Когда Карл, провалявшись несколько дней в болезненном бреду, умирает, Дрим чувствует неправильное спокойствие. Теперь Сапнап и Джордж понимают его лучше, теперь они снова та самая команда, единая не только мыслями, но и душой. У всех на тончайших внутренностях глубокие шрамы и только близость остальных помогает закрывать их кривыми заплатками понимающей поддержки. Дрим явно болен. Резко распахнув глаза, Дрим поспешно оглядывается. Он находился в абсолютно незнакомой комнате. Вокруг был удивительный порядок и по-домашнему тёплая обстановка. Сам же масочник чувствовал себя будто пережёванным несколько раз — всё тело ломило от малейшего движения. Пролежав ещё пару минут и, убедившись, что никто в скором времени не собирается его навестить, Дрим осторожно сдвинул тёплое одеяло в сторону. Об этом он моментально пожалел — контрастируя с перегретым телом, воздух вокруг был близок к нулевой отметке температуры. Казалось, что Дрим спал в сарае или другой придомовой пристройке, которую не топили из соображений экономии. Подрагивая от пробирающего всё его тело холода, Дрим оглядывает себя. Сейчас на нём была неизвестная ночная рубаха в зеленоватых тонах. Он мог бы подумать, что это какая-то злая ирония его похитителя, но стоящий неподалёку стул с его чистыми вещами, оборвал эту нить рассуждения. Вряд ли бы кто-то из недругов стал бы заботиться о чистоте своей жертвы. Поэтому Дрим ловко надел свой привычный комплект, состоящий из джинс и чёрной водолазки, принимая чужую доброту. Посмотревшись в небольшое зеркальце, стоящее на прикроватной тумбочке, Дрим отметил посветлевшие круги под глазами, которые некогда пугали своей глубиной. Кажется, за это время он впервые отоспался достаточно, чтобы тело начало восстанавливаться. На секунду Дрим хотел заглянуть в свой коммуникатор, но не обнаружил его в привычном месте. «Значит, вытащили» — логично решил юноша, приближаясь к единственной двери в этой комнате. Несмотря на его опасения, она легко поддалась лёгкому толчку и, скрипнув, открыла вид на длинный коридор, который с одной стороны заканчивался мутным окном, а с другой спуском по лестнице вниз. Дрим прислушался к окружающим звукам и отчётливо услышал какой-то шум снизу. По количеству разных шумов, можно было понять, что хозяев дома было несколько. Уже подходя к лестнице, Дрим осознал, что знает этот спуск и стены — то был дом Филзы и Техно. Масочник настолько часто посещал их до этого, что теперь безошибочно мог узнать эти невзрачные обои и старые, словно мир, ступеньки. Неожиданно вспомнились события, что последним ярким пятном остались в голове. Дрим не помнил почти ничего, кроме своего страха и бесконечной бури, что затягивала его в свои тёмные лапы. Возможно, предположил юноша, он вновь отправился к мужчинам, дабы принести весть о новом союзе, но по пути заплутал в буране и чуть не умер от обморожения. Эта версия звучала достаточно реалистично, да и, зная Филзу, тот вполне мог случайно заметить его где-то в лесу, когда отправлялся по своим странным старческим делам. Что ж, в этот раз Дрим лично поблагодарит его за желание собирать малополезные травки в промозглую стужу. Если бы не оно, парень, скорее всего, уже был стал подножным кормом для диких волков. Спустившись на первый этаж, Дрим ещё раз прислушался к разговорам, что активно велись на кухне. Он отчётливо слышал недовольный голос Техно, лёгкую насмешку Филзы и… — Хэй, а Дрим скоро очнётся? — голос, который Дрим предпочёл бы никогда более не слышать. Голос, который когда-то щебетал бессмысленные шутки. Голос, который холодно отделял Дрима от круга близких. Голос, который поклялся убить. Голос Томми, который умер от его рук… И который абсолютно живым сидит на кухне…