Шанс на любовь

— Чимин, привет! Опять опаздываешь? Мысленно показав средний палец нагловатому секьюрити, который вообще не знал личных границ, Чимин прошёл, а точнее, пробежал, мимо поста охраны и поспешил к лифту. Как бы он ни злился и ни расстраивался, но он действительно опоздал, что само по себе ему в упор не нравилось. Но кто виноват, что всю последнюю неделю по утрам у него всё валилось из рук? То зубная щётка так неудачно упадёт в унитаз, и на поиски новой придётся потратить десять драгоценных минут, потому что совершенно забыл, куда её положил после покупки; то кошка решит разбросать содержимое лотка по всей ванной комнате, и лучше убрать всё это безобразие сразу, потому что к вечеру пол придётся отдраивать уже со всевозможными чистящими средствами; то рубашка, которую запланировал надеть ещё с вечера, окажется с жутким жёлтым пятном прямо на груди, а другую придётся в срочном порядке гладить. Чимин и сам ненавидел опаздывать, но именно эта неделя была какой-то несчастливой. Наверное, ретроградный меркурий постарался — это Чимин понял из гороскопа, который прослушал по дороге на работу. Но начальству было абсолютно всё равно, какой там сейчас меркурий и в какой фазе он сейчас находился, и предупреждения уже были всё настойчивее, поэтому Чимин дал себе зарок вставать на полчаса раньше, хотя и любил понежиться в постели до последнего. Но платить штраф за опоздание очень не хотелось. Чимин влетел в редакцию и резко затормозил. Восемь пар глаз уставились на него синхронно, от чего стало немного неуютно. И начальник здесь. Супер. Утро не могло начаться лучше. — Наконец-то, Чимин-ши. Мы вас заждались. Чимин неловко поклонился и пролепетал извинения. Было неизвестно, что заставило главного редактора зайти в обитель простых смертных прямо с утра, обычно он появлялся ближе к обеду. Но в следующую секунду Чимин заметил рядом со своим руководителем неизвестного молодого человека невысокого роста с копной светлых волос, который с интересом рассматривал присутствующих. — Раз уж все в сборе, — главный редактор снова заговорил, чем привлёк внимание всех присутствующих, — я хотел бы вам представить моего нового помощника — Мин Юнги. Молодой человек поклонился и улыбнулся, а сердце у Чимина неприятно ёкнуло. Эта улыбка дёснами была такая солнечная, что внутри всё сладко заныло. Нет, только не это. — Я надеюсь, что вы сработаетесь, — тем временем продолжал Хёншик-сонбенним. — Теперь вся ваша редактура будет проходить сначала через Юнги. Чимин слушал главного в пол-уха, не сводя взгляда с нового помощника. Начальник стал по очереди представлять новенькому редакторов, постепенно приближаясь к Чимину, который, казалось, впал в ступор. — Пак Чимин. — Приятно познакомиться, — Юнги протянул парню руку, поэтому пришлось срочно встряхнуться и ответить на рукопожатие с небольшим поклоном. — Взаимно. Если Чимин считал, что до этого неделя была не самой приятной, то с этого дня все его недели точно будут хуже некуда.

***

— Чимин, можно тебя на пару секунд? — Конечно, хён. Ты не против, если я подойду минут через пять? Хочу сначала закончить. — Да, я жду тебя. Чимин смог нормально дышать только тогда, когда Юнги отошёл от его стола. Вообще, рядом с помощником главного редактора способность нормально дышать покидала его, и до сих пор казалось странным то, что он ещё не умер от кислородного голодания. Всё рядом с Юнги было слишком: слишком хорошо, слишком страшно, слишком сильно хотелось его поцеловать, слишком сильно хотелось сбежать. И Чимин был готов провалиться на месте и заклевать самого себя, потому что никак не был готов к тому, что его так прижмёт симпатией к новенькому. Хотя Юнги уже сложно было назвать новеньким. Они работали слаженной командой уже целый месяц, и этот самый месяц Чимин изводил себя мыслями и желаниями, которым, к сожалению, не суждено было сбыться. Чимин дал себе зарок, что любовь и отношения — не для него. После того случая с Чонгуком прошло уже пять лет, и все эти годы Чимин прекрасно справлялся с данным себе обещанием. Все симпатии к кому бы то ни было он душил на корню, не позволяя им перерасти во что-то большее. И ему это прекрасно удавалось до появления в их редакции Мин Юнги. И вот тут-то и случилось то, чего Чимин ну никак не ожидал — Юнги ему нравился. Нравился так, что дурацкие бабочки порхали в животе, не давая владельцу того самого живота нормально соображать. Находиться рядом с объектом симпатии с каждым днём становилось всё сложнее, но Чимин не мог отгородиться от него — все редакторы работали в одном кабинете, только стол помощника главного находился у окна в метрах пяти от него. Ничтожное расстояние для одного глупого влюблённого сердца. Но обещание, данное самому себе, напоминало, что ничего хорошего из этой влюблённости не выйдет — Чимин давно перестал верить в то, что сможет стать счастливым и любимым. Все надежды были давно похоронены в глубине шкафа вместе с фиолетовым камнем, выкинуть который всё же не повернулась рука. Поэтому Чимин, как мог, строил вокруг себя стену из лица кирпичом и отсутствия общения вне рабочего времени и прямых обязанностей, хотя все остальные редакторы уже хорошо сдружились с Юнги и периодически ходили выпивать все вместе в бар неподалёку. Нацепив на физиономию лицо а-ля похерфейс, Чимин подошёл к столу помощника главного редактора. — У тебя есть какие-то замечания по последней главе, хён? Юнги поднял на него взгляд от листков, что держал в руках, и улыбнулся. Сердце Чимина пропустило пару ударов, но стена, возведённая так искусно и прочно, стояла намертво. — Хотел уточнить пару исправлений. Возьми стул, пожалуйста, и сядь рядом. Десять минут они обсуждали последние правки, Чимин старался смотреть только в текст, а никак не на Юнги, поэтому, вроде бы, справлялся неплохо. По крайней мере, руки не дрожали и голос тоже, а бабочек в животе и не видно. Пусть щекочут. Можно потерпеть. — Хорошо, — Юнги отложил листки, снял очки и устало потёр переносицу. А Чимин на секунду завис. Эти очки придавали внешности хёна толику строгости и одновременно делали его таким милым, что Чимину хотелось пищать от восторга, но этот внутренний писк был слышен ему одному. — Я могу идти? — Сбежать сейчас — лучшее решение, иначе писк всё же вырвется наружу и неловкости уже не избежать. — Да. Хотя, подожди, — Юнги привстал с места, будто хотел броситься вслед уже сбегающему Чимину. — Я хотел спросить. Сегодня месяц, как я работаю в редакции. Мы с ребятами хотели сходить куда-нибудь и отметить это. Пойдёшь с нами? Я приглашаю. Вот к такому Чимин не был готов. Он так виртуозно избегал любых совместных посиделок, что уже считал себя асом в этом деле. Он выдумывал новые и новые дела, только бы не ходить куда-то с хёном, но сейчас ему впервые поступило прямое предложение. И отговорку нужно выдумать срочно и такую, чтобы не подкопаться. — Прости, Юнги-хён, но я не могу. Мне нужно везти кошку к ветеринару. Да простит его любимая кошечка, но выдумать ничего гениальнее Чимин не смог. Но пойти куда-то с Юнги, пусть и в сопровождении коллег, это признать полную капитуляцию перед чувствами, которые не давали покоя уже этот дурацкий месяц, но Чимин не был готов так просто сдаваться. — А, понятно, жаль, — Юнги улыбнулся, и, Чимину показалось, наверное, что улыбка хёна была грустная и полная разочарования.

***

Месяц выдался непростой. Работы было невпроворот, все редакторы задерживались минимум на пару часов, чтобы успеть сдать все дедлайны. Чимин приползал домой, как выжатый лимон. Сил хватало только на то, чтобы быстро принять душ, выпить чай, насыпать еды кошке в миску и завалиться спать. Но если редакторы и сильно уставали, то хуже всех приходилось помощнику главного. Юнги, видимо, вообще забыл, что такое сон. Круги под его глазами с каждым днём становились все больше, от усталости и напряжения между бровями появилась глубокая морщинка, да и весь он даже как-то осунулся. Сердце Чимина обливалось кровью, глядя на старшего, но он упорно отгонял от себя мысль спросить, позаботиться, уберечь. Нет, это не его дело. Совсем не его. Именно поэтому он сейчас ставит на стол помощника главного редактора стаканчик с кофе. — Хён, ты так себя в могилу сведёшь. Юнги оторвал взгляд от текста, который вычитывал, устало моргнул и, видимо, только сообразил, кто перед ним стоит. — Много работы, сам знаешь. Чимин кивнул и, помявшись, пододвинул к руке старшего стаканчик. — Я взял тебе эспрессо. Надеюсь, он сможет хотя бы ненадолго продлить твою работоспособность, раз уж ты совсем не любишь отдыхать. — О, спасибо, — улыбка Юнги такая светлая и искренняя, а под ложечкой ухает так противно и приторно, что хочется выть, и Чимин успевает проклясть себя самыми последними словами. — На самом деле, я пью только эспрессо. — Я знаю, — ляпает Чимин прежде, чем успевает понять, что этого говорить не стоило. — Правда? — Брови Юнги от удивления поползли вверх, а младшему резко захотелось оказаться за пару тысяч километров от редакции. Чтобы уж наверняка. — Заметил просто, — промямлил Чимин, стараясь смотреть на что угодно, кроме помощника главного редактора. — А ты любишь латте. С двумя ложками сахара. И чтобы молока побольше. Чимин резко переводит взгляд на пьющего кофе Юнги и теряется от услышанного. — Откуда ты знаешь? — Заметил просто. На лице Юнги нет ни толики издёвки или насмешки, наоборот, он слишком серьёзен для такого незатейливого разговора. — Ммм, понятно. Ладно, доброй ночи, хён. Не засиживайся долго, — Чимин стремительно вылетает из редакции, стараясь не думать о том, что объект обожания знает его предпочтения в кофе.

***

Чимин чувствовал, что Юнги на него смотрит. Кожей ловил его взгляды, затылком ощущал тепло, и от этого хотелось и умереть от счастья, и закрыться в тёмной комнате, чтобы не испытывать раздирающих чувств. Стена, такая устойчивая и крепкая вчера, начинала понемногу шататься и разваливаться по кирпичикам, но Чимин не был к этому готов. Сейчас в редакции остались только они вдвоём. Чимину нужно вычитать несколько глав романа — послезавтра уже сдача этого проекта, а Юнги проверить работу всех редакторов. Но вместо этого он сверлил затылок младшего взглядом, а Чимин уже не знал, куда себя деть. Дело, которым он должен был сейчас заниматься, никак не делалось из-за внимательного взгляда. — Хён, ты что-то хочешь спросить? Раз уж Юнги сам не говорит, то стоило хотя бы спросить. Потому что ещё от одной минуты этих гляделок затылок Чимина воспламенится. — А? — Хён встрепенулся. — Нет, прости, — Юнги смущённо улыбнулся и отвёл, наконец, взгляд, а Чимину стало сразу легче дышать. — Просто задумался. Младший кивнул и снова отвернулся к экрану компьютера. Но текст плясал перед глазами то ли от усталости, то ли от нервозности. Обстановка, в которой они сейчас находились, отнюдь не была спокойной и умиротворённой. Чимин чувствовал напряжение, витавшее в воздухе, и пытался всячески понять, чем оно вызвано, но ни одна разумная мысль в голову не приходила. Значит, пора домой. Утром думается всегда лучше. — Наверное, я пойду, — он поднялся с места и взял в руки пиджак, висевший до этого на спинке стула. — До завтра, хён. — До завтра. Чимин успел поймать тоскливый взгляд Юнги прежде, чем тот снова уставился в листки с текстом, которые держал в руках. Сделав пару шагов в сторону двери, младший уткнулся взором в часы, которые висели над одним из столов. Уже десять вечера. Неужели хён собирался здесь заночевать? — Ты разве не собираешься домой? Уже очень поздно, — Чимин не мог промолчать. Он не был способен спокойно наблюдать за тем, как человек, который ему нравится, изводит себя жуткими переработками. На самом деле, каждый день, уходя с работы и оставляя Юнги за его рабочим столом, сердце ныло и требовало позаботиться о хёне. Тот совсем себя запустил, и такими темпами до нервного истощения не далеко. — Чуть позже. Работы слишком много, и у меня тоже дедлайн горит. Поработаю ещё полчаса, потом вызову такси и поеду домой, — Юнги на секунду поднял взгляд от листков, но тут же опустил его обратно. — Такси? А как же твоя машина? — Она в ремонте. Чимин помялся на месте несколько мгновений, а потом решительно подошёл к хёну, вытянул из его пальцев стопку листков и за другую руку потянул за собой. — Хватит на сегодня, хён. Понимаю, работа и всё такое, но ты скоро будешь похож на тень. Когда ты в последний раз высыпался? Когда в последний раз нормально ел? — Но, Чимин… — Юнги попытался было возразить, но младший решительно впихнул в его руку телефон и бумажник, которые лежали на столе, и потащил хёна в сторону выхода. — Сам знаешь, что невозможно работать двадцать четыре на семь. Тогда от тебя ничего не останется. А ты нам ещё нужен, — Чимин нёс какую-то чепуху, пока тянул за руку уже несопротивляющегося Юнги в сторону парковки, одновременно упиваясь ощущениями тёплой ладони в своей и горячего дыхания над своим ухом. Может быть, он и мазохист, раз изводит себя же присутствием важного человека рядом, но он не мог позволить Юнги так наплевательски относиться к себе. И пусть стена между ними с каждым днём становилась всё тоньше, но сейчас выбор стоял не за собственным спокойствием, а за отдыхом хёна. — Я подвезу тебя до дома. Юнги молчал, идя за младшим к его автомобилю, и Чимин был ему благодарен. Препирательств он бы сейчас точно не выдержал. В молчании они ехали по улицам Сеула. Юнги изучал свои пальцы или смотрел в боковое окно на прохожих, а Чимин вёл машину и молил о том, чтобы зелёных сигналов светофора было как можно больше. Опять эта атмосфера нервозности и, скорее, даже неловкости, окутала их. Пальцы Чимина на руле слегка подрагивали, поэтому он был премного благодарен хёну за то, что он сейчас на него не смотрел. Правда, сам Чимин иногда бросал косые взгляды в сторону Юнги, отмечая нездоровую бледность его кожи и сдувшиеся щёки. Он давно заметил, что старший стал часто пропускать обед, закапываясь в бумажки, и такое отношение к своему здоровью неимоверно бесило. Но Чимин не мог высказать хёну прямо всё, что он думает о его поведении. Они друг другу никто. — Спасибо, Чимин, — Юнги устало улыбнулся младшему, когда автомобиль остановился около подъезда его дома. — Правда, если бы не ты, то я вернулся бы домой не раньше двенадцати. — Да, и лёг бы спать не раньше часа, — усмехнулся Чимин, пытаясь за улыбкой скрыть неловкость. — А завтра снова на работу. Хён, пожалуйста, прекращай насиловать себя. Я понимаю, дедлайны надо выполнять, но если ты сляжешь с нервным истощением, то мы без тебя точно долго не протянем. Юнги рассмеялся, а Чимину хотелось прямо здесь растечься липкой умильной лужицей от улыбки старшего. Это всё было слишком для его влюблённого сердца. Впервые они так долго находились наедине, впервые они разговаривали вот так — с глазу на глаз, впервые Юнги улыбался только ему одному. Стена рушилась без права на восстановление. — Ещё раз спасибо, — хён протянул руку и взъерошил волосы на голове Чимина одним лёгким движением. От нежного прикосновения по позвоночнику будто пробежал разряд тока. Младший замер, огромными глазами глядя на Юнги, который, видимо, поняв, что сделал, быстро отдёрнул руку и густо покраснел. — Тогда, пока? — Д-да, пока, — заикаясь, проговорил Чимин и выдавил улыбку. Юнги выскочил из машины и быстро скрылся за дверью подъезда. Проследив за уходящим хёном, Чимин дёрнулся от звука захлопывающейся двери и резко выдохнул. Что это сейчас было? Нет, неважно, просто Юнги так поблагодарил его за заботу. И всё. Не надо ничего надумывать.

***

Но не надумывать всё же не получалось. И у Чимина начало складываться полное впечатление, что Юнги он по-настоящему нравится. Старший старался оказывать ему знаки внимания: часто приносил Чимину кофе, когда замечал, что тот не успел из-за свалившихся дел выпить свой любимый латте; помогал со сложной редактурой, не отправляя к другим сотрудникам; сам стал выгонять младшего из офиса поздно вечером, чтобы тот не перетруждался и, как говорил Юнги, не схуднул в щёчках. Чимин в такие моменты жутко смущался, но очень про себя, а на лицо вешал маску безразличия и отчуждённости, чтобы не дать выпорхнуть бабочкам из живота наружу. Юнги ничего не требовал, ничего не просил, не заставлял и даже не смотрел в ожидании, он просто заботился. Вот просто так, без ответа на свою нежность. И от этого Чимину было в стократ хуже. Если бы хён что-то от него ждал взамен или шёл бы напролом, то всё было бы гораздо проще. Чимину не в первый раз отказывать кому-то. Но, во-первых, это был Юнги, от которого внутри всё сводило сладкой судорогой, а, во-вторых, его забота не нуждалась в ответе. Наверное. Чимину так хотелось думать и в это отчаянно хотелось верить. Но топить в себе ответные всплески желания позаботиться приходилось с трудом. Младший каждый раз напоминал самому себе, что не может ответить взаимностью Юнги. Вот даже при всём своём неописуемом желании никак не может. Потому что ничего хорошего из этого точно же не выйдет, да? Разве так бывает? Двадцать пять лет, значит, ничего не светило, а тут раз — и такой идеальный Мин Юнги на его горизонте. Нет, это всё неправда, и вообще, кто сказал, что старший действительно в нём заинтересован? Но всё в поведении Юнги кричало о том, что да, он действительно хочет, но в деликатном хёне никогда не проскальзывало даже намёка на желание принудить Чимина дать ему хоть какой-то ответ. Старший так бережно не переходил границы, давал свободу выбора, оставаясь одновременно в отдалении, но, когда нужно, так близко, только руку протяни, что хотелось выть от желания схватить и присвоить себе. Но нельзя. Чимин запутался. Запутался настолько, что резало глаза от желания разрыдаться и уже дать кому-то сделать этот чёртов выбор за него. Только никто бы не взял на себя такую ответственность. Страшно брать дело в свои руки, когда эти самые руки ни на что не годны. Чимин имел за плечами не самый удачный опыт отношений. Хотя, и отношениями это было точно не назвать. Мимолётные увлечения, которые заканчивались полным разрывом общения из-за полёта в возможное совместное будущее, которое оказывалось не самым радужным. Чимин боялся, что с Юнги будет так же. А если будет, то он не выдержит. Хён казался другим — взрослым, рассудительным, вдумчивым, но не лишённым детского озорства. И всё плавилось внутри Чимина от осознания, что именно этому человеку он по-настоящему нравится. Что именно этот человек заботится о нём так искренне, смотрит на него так нежно, что хочется сжать его в объятиях и утащить в тёмный уголок. Чтобы больше никто не смел даже смотреть на его сокровище. Чимину хочется принадлежать Юнги. Чтобы он обнимал только его, чтобы целовал только его, чтобы шептал нежности только ему, чтобы заботился только о нём. Эгоистично? Да, даже и спорить не будет. Но если и любить, то только так. Ни на что другое Чимин точно не согласен. И есть только один способ проверить, будет ли так, как хочет он, или судьба приготовила ему ещё один неприятный сюрприз. Чимин лежал на своей постели с ещё влажными после душа волосами и буравил взглядом дверцу шкафа, за которой хранилось то, что могло ему, как помочь, так и практически его уничтожить. Сложно решиться на третью попытку, особенно после провальных первых двух, но другого выхода просто не было. Чимин не сможет нырнуть с головой в отношения, если не будет знать, что его ждёт. А видеть будущее всегда страшно. Особенно будущее с Юнги. Или сейчас, или никогда. Чимин решительно поднялся с постели и распахнул дверцу шкафа. В процессе поиска камня, решительность начала потихоньку сходить на нет, но Чимин продолжал упорно рыскать по коробкам, стоящим на самой нижней полке, не давая сомнениям поселиться в голове и пустить там надёжные и крепкие корни. Он слишком долго на это решался, отступить сейчас — это то же самое, что не дать шанса Юнги. Его Юнги, который так к нему тянется. Наконец-то рука нащупала нужное. Вынув из самой дальней коробки, стоящей прямо у стены, фиолетовый камень, Чимин в изнеможении присел на кровать. Пусть хён простит ему эту вольность, но он никак не мог не увидеть, что их ждёт в будущем. Без осознания, что он всё делает правильно, не получится пойти навстречу чувствам и принять их. Чимин переполз в изголовье кровати и лёг на подушку. Накрывшись одеялом и шумно выдохнув, он три раза покрутил камень на ладони и провалился в темноту. Чимин резко открыл глаза. Комната и его положение на кровати никак не изменились. Все те же стены, тот же шкаф напротив, та же настольная лампа справа на тумбочке, то же постельное бельё. Получается, камень за пять лет растерял свои магические свойства? Получается, теперь не удастся понять, какие же будут отношения с Юнги? Теперь придётся ото всего этого отказаться, потому что Чимин никогда не решится сделать первый шаг к неизвестности. Разочарование затопило сердце так стремительно, что Чимин сразу и не расслышал возни рядом. — Чимини, — парень вздрогнул и сел на кровати, во все глаза глядя на свой письменный стол, за которым с обеспокоенным видом сидел Юнги. На нём была чёрная майка и тёмно-серые спортивные штаны, волосы были зачёсаны назад. Ноутбук за его спиной был включён и освещал комнату слабым голубоватым отсветом. Странно, что Чимин сразу этого не заметил. — Всё хорошо? — Да, хён, — еле выдавил из себя Чимин, снова опускаясь на подушку и прикрывая глаза. Сердце билось, как бешеное от осознания, что у него получилось. Но стало только вдвойне страшнее, потому что было сложно представить, что заготовил ему этот час. Через мгновение Чимин почувствовал, как рядом прогнулся матрас, и напрягся. Было до ужаса волнительно открывать глаза и смотреть на хёна. Только в данную минуту до него дошло, что он не был готов к тому, что с ним может случиться. А случиться с ним могло всё, что угодно! — Тебе приснился кошмар? Чимин почувствовал прикосновение к своим волосам и мысленно взвыл. Как же всё это пугающе и одновременно приятно. — Да, — прошептал он, так и не открывая глаз. — В последнее время что-то уж слишком часто они тебе снятся, — недовольно пробурчал Юнги, укладываясь рядом и притягивая Чимина к себе. — Теперь можно расслабиться, Чимини. Всё хорошо. Нет, всё было не очень хорошо. Если до этого младший рассматривал разные варианты того, как будет проходить этот час, и мысли чаще всего были не самые приятные, то оказалось, что он не был готов к мягкому голосу Юнги и его нежным прикосновениям и объятиям. — Ты всё ещё слишком напряжён, — старший плотнее прижался к Чимину и максимально обхватил его руками. — Всё же уже закончилось. — Закончилось, — эхом повторил Чимин, понимая, что всё только начинается. И если он сейчас будет себя вести, как истукан, вот всё действительно закончится, так и не начавшись. Поэтому пора бы уже выжать максимум из этого часа, который был ему дан, и для этого нужно было быть уж точно активнее, чем червяк в норке. Глубоко вздохнув, он повернулся к Юнги и обнял его, уткнувшись носом ему в шею. А вот это было зря, потому что от хёна так приятно пахло туалетной водой с нотками морского бриза и ещё чем-то маняще приятным, чего Чимин не мог распознать, наверное, это был запах самого Юнги, что захотелось урчать от удовольствия и врасти в старшего всеми своими конечностями. Хён успокаивающе гладил его по спине, помогая справиться с остатками страха от кошмарного сна, но делал только хуже — Чимин медленно умирал под нежными прикосновениями и готов был сдаться прямо сейчас и прямо здесь. В тишине они пролежали несколько минут, за которые Чимин понял одну важную вещь — с Юнги спокойно. Вот именно так, как надо. И от этого хотелось свернуться калачиком у него под боком и заснуть, но у него есть всего лишь час, поэтому сейчас точно не время. — Хён, — прошептал он, решившись. — Что, Чимини? — Голос Юнги был тихим и таким умиротворяющим, что хотелось растечься лужицей. — Поцелуй меня, - Чимину стоило неимоверных трудов сказать это, и сердце не помогало — неслось вскачь. — Даже странно, что ты просишь об этом, — Юнги усмехнулся. Чимин напрягся. Неужели он сделал что-то не так? Может быть, они ещё и не целовались ни разу? Но они вроде как живут вместе — об этом говорит и домашняя одежда на Юнги, и его расслабленное состояние, будто он у себя дома, а никак не в гостях. — Почему? — Всё же решился спросить Чимин. Всё равно этот час когда-нибудь закончится, и стыдно будет всего ничего. — Обычно ты меня опережаешь и даже не даёшь мне тебя поцеловать, — смех и слова Юнги осели успокоением на сердце Чимина. Видимо, в их отношениях он тот ещё заводила, и от этого стало даже на секунду неловко. — Но я рад, что ты попросил. В кои-то веки поцелую тебя сам. — Хёёён, — протянул Чимин, несильно ударяя смеющегося Юнги по груди, — целуй уже. — Хорошо, хорошо, не дерись только. Чимин уж было хотел надуться, но сделать это ему не позволило лёгкое прикосновение к его губам. Только в этот момент он осознал, что всё это время он так и лежал с закрытыми глазами, но осознание этого промелькнуло вспышкой в мозгу и исчезло, когда он почувствовал более настойчивое движение и приоткрыл губы навстречу. Юнги целовал его осторожно, будто боясь спугнуть, и Чимин чувствовал себя драгоценностью, которую держали в руках так бережно и надёжно, что хотелось выть от восторга. Никакой пошлости, только нежность, от которой внутри всё плавилось, как воск от огня. Юнги отстранился, а потом прижал Чимина к себе и зарылся носом в его волосы, а Чимин, вжимаясь всем собой в грудь хёна, был готов тут же рассыпаться на осколки от переполняющих его чувств. Неужели всё это будет в реальности? Неужели всё будет так, если он больше не будет строить из себя идиота и отталкивать Юнги в настоящей жизни? Хотелось большего, но в этот самый час, половина из которого уже почти прошла, Чимину не хотелось делать ничего, что могло бы опошлить их совместный вечер. Нет, не сегодня. У него ещё будет время узнать, какой Юнги в постели, и, Чимин был убеждён, что ему понравится, что он увидит и почувствует, потому что с хёном не могло быть иначе. Он почему-то был на сто процентов уверен в Юнги. — Хён, хочу чай. Ты будешь? — Конечно, — Юнги оставил лёгкий поцелуй на макушке Чимина и сел. — Ты тогда пока ставь чайник, я сейчас приду. Только выключу ноут и уберу документы. Младший кивнул и выбрался из кровати. Он на мгновение задержался в проёме двери, глядя, как хён собирает бумаги в стопки, а потом поспешил на кухню. Пара минут наедине с собой точно не помешают. Всё, что происходило сейчас, отзывалось приятным уханьем в животе и бабочками в районе горла. Чимин и подумать не мог, что его так расплющит об Мин Юнги, парня, который так искренне пытался с ним подружиться и оказывал ему знаки внимания, но одновременно уважая его границы и не настаивая, давая свободу выбора. Но этот дурацкий страх из-за неудачного опыта с другими парнями сильно тормозил Чимина, хотя Юнги казался идеалом даже в той — реальной жизни. И сейчас этот идеал заходил на кухню, широко зевая и почёсывая шею, и Чимин был готов рассыпаться от обожания и осознания, что он принадлежит ему. — Чай на ночь глядя — это что-то новенькое, — пробурчал Юнги, обнимая Чимина со спины и утыкаясь носом в выпирающие позвонки на шее младшего. — А сам утром будешь говорить, что щёки отекли. — Пусть, — еле слышно проговорил младший, беря чайник в руки и стараясь не акцентировать внимание на руках хёна на своей талии. На самом деле, ему меньше всего на свете сейчас хотелось пить чай, просто, раз уж у них осталось не так много времени, посмотреть на Юнги в обстановке, отличной от спальни, показалось хорошей идеей. — Где твоя чашка? Юнги достал с верхней полки две чашки и бросил в них по чайному пакетику, а Чимин долил туда кипятка. Пить чай он сейчас точно не собирался, но для порядка сел на высокий стул за барную стойку и взял чашку в руки. Юнги присел рядом. Вид его был весьма усталым. — Ты совсем изводишь себя, хён, — Чимин решил не отказывать себе в удовольствии лишний раз потрогать хёна, поэтому сполз со стула и влез в объятия Юнги, который с удовольствием распахнул их для него. — Много работы? — Сам знаешь, начальник меня не щадит, — пробормотал Юнги, прикрывая глаза от удовольствия, когда Чимин начал пальцами массировать его голову и шею. — Заваливает всё больше. — Знаю, — Чимин недовольно закусил губу, стараясь максимально расслабить хёна приятными прикосновениями. Значит, Хёншик-сонбенним никак не угомонится. Видимо, ничего не поменялось для Юнги, только раньше он оставался на работе и доделывал все дела, сидя за рабочим столом, а сейчас, получается, стал брать работу на дом. Чимин чувствовал, что ему слишком мало Юнги. То ли в этой реальности из-за завалов с делами, то ли в нормальной жизни из-за своего страха, но сейчас хотелось постоянно притрагиваться к хёну, наслаждаться гладкостью его кожи и мягкостью его волос, румянцем, который появлялся на его щеках от приятных прикосновений, нежностью его объятий. Чимина рвало на части от желания трогать и обладать. — Прости, что уделяю тебе мало времени, маленький мой, — прошептал Юнги, приоткрывая глаза и виновато глядя на своего парня, а Чимина чуть не разорвало от милого обращения. — Всё хорошо, — справился младший с собой, переводя дух, — я понимаю. — Спасибо. Чимину недостаточно — недостаточно объятий, недостаточно поцелуев, недостаточно Юнги, поэтому, в оставшиеся несколько минут наедине, он должен получить всё. Поэтому целует сам, несдержанно и жарко, зарываясь пальцами в волосы хёна и легко оттягивая их. Юнги отвечает ему пылко, сжимая в объятиях стальной хваткой, от которой подгибаются колени, и зажимая стоявшего между разведённых ног парня своими бёдрами без возможности движения. — Хочу тебя, — прошептал Юнги в губы Чимина, отстраняясь на мгновение, чтобы потом накинуться на младшего с новой силой. — Думаю, не стоит это делать сегодня. Ты очень устал, — нет, этого точно не нужно делать сейчас, хотя Чимин и сильно возбуждён. Но, во-первых, страх близости никуда пока не делся, а, во-вторых, сейчас хорошо бы сохранить холодную голову, чтобы проанализировать всё, что произошло между ними, оказавшись уже в реальности. — Змей искуситель, — пробубнил Юнги недовольно, а потом прикрыл глаза и лбом уткнулся в плечо Чимина. — Хотя, ты прав. Я валюсь с ног. — Идём спать, — прошептал Чимин, поднимая старшего за плечи со стула и попутно бросая взгляд на часы. Осталось всего пять минут. Последние пять минут наедине с хёном в этой реальности, которую никак не хочется покидать. Здесь слишком хорошо, здесь уютно, здесь спокойно, здесь его любят, ценят и берегут. Эти пять минут должны быть самыми запоминающимися, но для Чимина важно, чтобы его парень, которые еле перебирал ногами, лёг в постель и отдохнул. И пусть здесь всё не по-настоящему! Юнги устал, а Чимин должен о нём позаботиться. Уложив старшего на подушки, Чимин подкатился к нему под бок и устроил голову на его плече. Юнги поворочался немного, а потом сгрёб младшего в охапку и удовлетворённо выдохнул ему макушку. Чимин постарался скрыть улыбку в горловине майки хёна, но вышло с трудом. Ему было слишком хорошо. — Чимини, — сонно пробормотал Юнги. Видимо, он уже одним глазом спал. — Ммм? — А что тебе приснилось? Тот кошмар, о чём он был? Чимин закусил губу, переваривая вопрос. Тогда он просто выкрутился из ситуации, согласившись, что ему приснился страшный сон. А теперь хорошо бы что-то ответить. — Мне приснилось, что ты ушёл от меня. Именно это показалось Чимину самым страшным кошмаром, который только мог бы быть. Представить свою жизнь без Юнги он уже точно не мог. Только не сейчас, когда он понял, какой восхитительной она может быть. — Хм, — Юнги сонно хмыкнул и посильнее стиснул младшего в объятиях. — Бред какой-то. Я никуда не собираюсь уходить. Не дождёшься. — Я очень надеюсь, что ты никогда не уйдёшь, — прошептал Чимин, оставляя лёгкий поцелуй на приятно пахнувшей шее хёна, и удовлетворённо прикрыл глаза. Чимин резко сел. Голова закружилась от неожиданной для организма встряски, поэтому пришлось зажмуриться. Приведя в порядок голову и открыв глаза, Чимин огляделся по сторонам. Всё закончилось. Он в спальной один, нет на письменном столе ни ноутбука, ни стопки бумаг, нет и чужих тапочек около кровати. От осознания, что этот час закончился так быстро, хотелось реветь, но Чимин не мог себе этого позволить. Он медленно опустился на подушку и, укрывшись одеялом, свернулся калачиком. Без объятий Юнги было очень холодно. Он будто ещё чувствовал прикосновения старшего к своей спине, и от этого приятного фантомного ощущения по лопаткам курсировали мурашки. Как же мало это — час! Неужели нельзя было дать пять или, хотя бы, три? А, если подумать, что бы это изменило? Изменить что-то может только сам Чимин, если снова не струсит, конечно. Чимин решительно поднялся с постели и сел за письменный стол, за которым, совсем недавно в параллельной реальности, сидел объект его обожания. Нет, вот уж что сейчас Чимин точно не собирается делать, так это трусить. Он будет сейчас полным идиотом, если не сделает что-то, что сблизит их с Юнги. Старший уже предпринимал попытки подружиться с ним, оказывал знаки внимания, теперь очередь Чимина. Хватит ходить вокруг да около и делать вид, что ему всё равно. Нет, не всё равно, а давно уже хочется до дрожи в коленках и влюблённых бабочек в животе, и пора об этом узнать Юнги. Писать смс или звонить показалось не самой лучшей идеей, поэтому, пригладив волосы и проверив в зеркале наличие более-менее адекватного лица, Чимин нажал на кнопку Фейстайма. Нервно постукивая ногой и ожидая ответа, он осознал, что впервые старался начать диалог с Юнги не по работе. Раньше он всячески старался избегать любых контактов не по делу, и номер телефона Юнги у него вообще оказался случайно, когда все по привычке обменивались с новенькими сотрудниками контактами. Теперь пора использовать его по настоящему назначению. Экран загорелся. Удивление на лице хёна было сложно описать словами. — Чимини? В груди Чимина приятно ёкнуло от ласкового обращения, которого он в реальной жизни пока ни разу не слышал. Видимо, Юнги сообразил, как назвал младшего, потому что его щёки залил ярко-розовый румянец, который было видно даже в плохо освещённой комнате. — Эм, привет, хён, — Чимин неловко помахал рукой старшему, стараясь скрыть накатившее волнение. Сейчас всё было по-настоящему, никак нельзя было накосячить, потому что исправить уже ничего будет нельзя. — Я тебя не разбудил? — Нет, всё в порядке. Я не спал. Было заметно, что Юнги тоже нервничает, потому что он старался не смотреть в камеру и прятал взгляд за чёлкой. И приятным уханьем в животе отдавалось осознание, что именно Чимин вызывает в Юнги такие эмоции. — Хён, я хотел спросить… — Боже, как же это было сложно. Почему никто не говорил, что разговаривать с объектом обожания будет так непросто? Что ладони будут покрываться липким потом, и что лихорадить будет, как от поднявшейся температуры? — Я хотел спросить, не хотел бы ты сходить со мной на свидание? Юнги резко вскинул голову, во все глаза глядя на покрасневшего пятнами Чимина. — Эм, ты серьёзно? — Да, — Чимин замялся, но не стал опускать взгляд, наоборот стараясь прочитать на ошарашенном лице старшего ответ на свой вопрос. — Если ты хочешь, конечно, — шёпотом продолжил он, осознавая, что, если хён откажется, то он прямо сейчас умрёт на месте. — Конечно, Чимини, я с радостью, — на лице Юнги расцвела широкая улыбка, от которой внутри всё затрепыхалось. — Я и сам давно хотел тебя пригласить, но, мне показалось, что я тебе не очень нравлюсь. — Нет, хён, это не так, — как можно скорее попытался заверить его в обратном Чимин, подаваясь вперёд, будто стараясь через экран пролезть в комнату к Юнги, — просто я… Что же сказать дальше он не знал. Сказать, что он, как последний придурок, боялся каких-либо отношений из-за неудачного прошлого опыта? Что скрывался от внимания, потому что был до ужаса смущён и очень сильно комплексовал? Звучало бредовее некуда, хотя и было чистой правдой. Но признаться в этом было сейчас невозможно. — Это неважно. — Юнги избавил Чимина от необходимости выдумывать себе оправдания. Глаза хёна сияли то ли от отблесков экрана мобильника, то ли от счастья, что на него наконец-то обратили внимание. — Тогда, может быть, завтра? У нас как раз выходной. — Да, хён, — Чимин с облегчением выдохнул и попытался улыбнуться, хотя от волнения губы двигались с трудом. — Завтра, замечательно. Часов в восемь? — Да, я заеду за тобой. Ты не против? — Юнги вопросительно смотрел на младшего, нервно теребя ворот футболки. Той самой футболки, в которую несколькими минутами ранее утыкался носом Чимин, лёжа на кровати в собственной квартире в объятиях старшего. — Я только за, — Чимин изо всех сил старался сдержать восторг, который бурлил по венам от осознания, что он всё-таки смог. Не струсил. — Тогда, до завтра? — До завтра, — Юнги помахал ему на прощание и отключился. Чимин на негнущихся ногах, прижимая к груди телефон, дополз до кровати и свалился в ворох подушек и одеял. Он думал, что ещё чуть-чуть — и его лицо треснет от самой глупой улыбки на свете, но было так глубоко наплевать. Неужели это всё происходило действительно с ним? Осталось только всё сделать правильно, чтобы Юнги не пожалел о своём выборе. Но теперь Чимин был уверен, что не упустит своего шанса. Шанса наконец-то быть счастливым и любимым, как он давно хотел и как давно заслуживал.