Snake trap

      Яркий свет больно бил по глазам, ласково согревая правую щеку, заставляя Гарри недовольно морщиться и пытаться прикрыть лицо руками. Спустя пару томительных минут он всё-таки нехотя разлепил тяжёлые веки, уставшим взглядом утыкаясь в потолок. Зрение размывалось и дело было далеко не в отсутствии на носу знакомой тяжести очков. Ему потребовалось некоторое время, чтобы глаза пришли в норму. В воздухе весело вращались пылинки, особо заметные при лучах утреннего солнца, ярко сверкая, то и дело меняя направление.       Гарри страдальчески замычал, хватаясь за голову в бесполезной попытке унять тупую пульсирующую боль. Тело ныло, как будто до этого его хорошенько избили палками и камнями, кожа на шее горела смертоносным пламенем, а к пересохшему горлу стремительно подкатывала тошнота. Прошипев ругательства, Гарри, приложив колоссальные усилия, кое-как приподнялся на локтях только для того чтобы с изящностью инвалида перегнуться через парту и наконец опустошить желудок. Блевать было нечем. Помимо пары ложек супа со вчерашнего дня у него во рту маковой росинки не было, поэтому он просто сплюнул горькую желчь и снова завалился на парту, раскидывая обессиленные руки в стороны.       Не до конца открытыми глазами он всё-таки предпринял слабую инициативу осмотреться по сторонам, сразу узнавая кабинет и чувствуя по этому поводу некую досаду. Вспомнить точные детали, помимо обрывочных образов, после того как он приложился к бутылке не казалось чем-то возможным, все было покрыто плотным туманом, не давая и шанса распознать что спрятано за занавесой. Раздумывать о словах Айсис он намеренно не собирался, страшась собственной реакции, решив отложить все это до лучших времён или обещанного разговора с Дамблдором. Сейчас он все равно ничего не мог поделать, чтобы ускорить возвращение домой.       В воздухе стоял терпкий запах пыли, почти выветрившегося огневиски и едва уловимые нотки мяты, дразняще щекочащие нос. Запах мяты был до странности знакомый, неприятно вбивающийся в нос, заставляя им чуть ли не задыхаться. Гарри слегка скривился, когда понял, что источником этого запаха по неясным причинам был он сам.       Кряхтя, он наконец встал на ноги, на некоторое время придерживаясь рукой за парту, ожидая когда безумные карусели в голове успокоятся. Напялив очки и кое-как пригладив дыбом торчащие волосы, что само по себе было безрезультатной попыткой, Гарри заметил валяющуюся неподалеку пустую бутылку из-под алкоголя, рядом с которой красовались осколки второй безжалостно разбитой. Гарри сосредоточенно нахмурился простым взмахом палочки убирая оставленный им мусор, не забыв уничтожить деяния болеющего желудка, после чего в очередной раз осмотрел кабинет. Помимо огромной дыры в стене и весьма заметного отсутствия двери, кабинет выглядел ничем не отличающимся от своих соседей, разве что только он был немного более чистым.       Сделав глубокий вздох, Гарри со скоростью подстреленной улитки поплелся по длинным виляющим коридорам, держа прямой курс к подземельям, минуя холл, поднимаясь по центральной лестнице и уверенно поворачивая влево. В данный момент он больше всего на свете жаждал принять душ и переодеться, но для этого, к его великому сожалению, пойти в Больничное крыло он не мог. В конце концов, его легенда заключалась в том, что он не мог спать в одной комнате с посторонними людьми, а не жить и выполнять базовые потребности. Так что, необходимые вещи и принадлежности остались в комнате Реддла. Помимо времени для сна появляться в Больничном крыле ему было незачем.       Гарри сжал виски, двигая пальцами, лёгкими движениями массируя горячую кожу, чтобы хоть немного ослабить давление в голове. Мадам Бэррел не могла не заметить, что он отсутствовал всю ночь, не появившись в ее царстве больных и покалеченных даже на минуту. Гарри напряг мозги, заранее приготавливая убедительную отговорку на случай возможных расспросов от бдительной медсестры. Лучше перестраховаться, чем в который раз сглупить и подкинуть самому себе палки в колеса, окончательно разрушая когда-то предпринятые жалкие попытки сохранить свои секреты. Кто знает как аукнется ему такая ошибка в будущем. Реддл на собственном примере показал как важно контролировать каждое движение и поступок, иначе особо наблюдательные заметят и увидят, что не должны были, в критический момент пошатнув самообладание, вынуждая действовать все более опрометчиво.       Чем ниже он спускался в подземелье, тем темнее становилось, факелы никак не спасали от тусклого полумрака, господствующего в подземных частях замка. Гарри не сдержал довольного выдоха, наслаждаясь прохладой коридоров, куда не пробиралось ни одного луча солнца. Пару раз встречались потускневшие, кое-где заржавевшие доспехи, стоящие прямо, казалось, провожавшая проходивших мимо учеников зорким взглядом. Гарри понемногу начал привыкать к сырости туннелей с лёгким запахом гнили, в какой-то момент даже став считать их безобидными и довольно удобными. В глубине души взбрыкнулось разочарование. Докатился.       Остановившись перед стеной, ведущей в гостиную Слизерина, приподнявшееся настроение Гарри рухнуло вниз. Он искренне не понимал как Слизнорт позволил поставить такой пароль на вход и каким образом это ещё не дошло до ушей нанешнего директора или, в крайнем случае, Дамблдора. Хотя, с другой стороны, как не посмотри, но змеи и правда были очень сплочены, всегда держась вместе, помогая друг другу выживать в окружении факультетов в несколько раз превышающих их общее количество. Так что, возможно, из-за этой верности факультету они и не думали стучать на виновника, поставившего столь отвратительный пароль, да и любителей маглорожденных среди слизеринцев, готовых помочь и отстоять честь невинных детей, не наблюдалось. Они либо показательно их игнорировали, как нечто ненужное, не стоящего внимания, либо всячески издевались, неустанно напоминая о присутствующей грязи маглов в их крови.       — Шляподум, — прозвучавший рядом низкий хриплый голос вывел Гарри с транса, быстро поворачивая голову к источнику звука.       Рядом с ним с охапкой тяжёлых книг стоял никто иной как Рэймонд Нотт с фирменным пустым лицом и апатичными глазами, смотрящими исключительно прямо и как будто как-то сквозь. Он не удостоил его и одним взглядом, плавно, как гадюка, проскальзывая в проход, стоило тому достаточно широко открыться. Гарри, скорчив гримасу, просочился следом, с облегчением понимая, что пароль видимо наконец сменился на более приемлемый. Теперь по крайней мере ему не придется испытывать чувство отвращения каждый раз, когда ему нужно будет попасть в общую гостиную или, не дай боже, в комнату Реддла.       Несколько сонных младшекурсников пригрелись в креслах, стоящих вблизи весело трещавшего камина, лениво обсуждая какое-то задание по защите, боязливым шепотом проклиная жестокую преподавательницу. Чуть вдалеке в обнимку с книгой с приоткрытым ртом спал один из семикурсников, имя которого Гарри никак не мог вспомнить. В остальном здесь было тихо, пусто и безжизненно, отчего разница с всегда оживлённым и шумным Гриффиндором становилась куда более колоссальной. Многие из учеников уже были в Большом зале, а остальная часть судя по всему решила пропустить завтрак и урвать несколько минуточек спокойного сна. Гарри тоже не был бы против поспать подольше, но организм требовал еды, сводя спазмами живот. К тому же, он не мог пренебрегать домашними заданиями, пусть некоторые были закончены ещё в больничном крыле.       На Гарри никто не обратил малейшего внимания и он беспрепятственно смог пробраться в комнату Реддла. Внутри спальни было пусто, кровати Реддла и Малфоя аккуратно заправлены без единой складочки и заметной глазу неровности, портфели, как и школьные принадлежности, отсутствовали, указывая на то, что эти двое ушли давно.       Гарри расслабился и взяв чистые вещи быстро скрылся в душе, планируя привести себя в более- менее живой вид, взбодрившись ледяной водой, колюче бьющей по разгоряченной коже и лицу. Переодевшись в чистую мантию, кинул беглый взгляд в зеркало, собираясь выйти, но так и застыл, не дотянувшись пальцами до ручки. Его испуганно- ошеломленный взгляд был направлен на открытую шею, пестрившую красными и фиолетовыми красками до самого подбородка. Кое-где виделись укусы и слабые отпечатки чьих-то острых зубов, превратившееся в ужасные синяки. Они были рассеяны хаотично, словно человек ставивший их не мог определиться куда впиться клыками в первую очередь, отчего старался дотянуться до каждого доступного участка кожи. Состояние разбитых и истерзанных губ, ставших вспухшими и ярко-красными, было не лучше.       — Что за хрень. — дрогнувшим голосом прошептал Гарри, неверяще потянувшись пальцами к самому заметному укусу вблизи выпирающего кадыка, но так и не дотронувшись, нерешительно замерев в паре миллиметров.       Когда он мылся, то не замечал ничего странного в горящей адским пламенем шее и противно щипавших губах, списав все на последствия после дуэли с Реддлом. Мало ли какими долго действующими заклинаниями это отребье в него бросалось. Но теперь видя весь этот ужас в зеркале, его будто прошибло током насквозь. У Гарри был относительно небольшой опыт в отношениях, дальше неловких поцелуев с Джинни у него никогда не заходило, так что в этой сфере он имел слабое представление. Изодранная, другое слово Гарри не мог подобрать, шея жгла не хуже раскаленного на солнце железа, вызывая мазохистское желание расчесать ее ногтями до красных полос, чтобы перекрыть этот кошмар своими следами, не позволив остаться чьим-то чужим. Гарри не мог ничего вспомнить, как бы не старался, отчего знакомая паника, будто только и ждавшая своего часа, всколыхнулась в глубине души. Он поспешил ее задавить своим напускным ледяным спокойствием, в которое и сам-то не верил ни на грамм.       Гарри, спотыкаясь, выбежал с ванны, с громким стуком открывая свой сундук, начиная в нем агрессивно рыться, не заботясь о порядке и производимом шуме, отчаянно ища проклятый слизеринский шарф. Ему было плевать что о нем подумают, когда он будет щеголять по замку в зимнем шарфе, в любом случае сможет списать все на то, что заболел. Больничное крыло было идеальным прикрытием. Гарри не был уверен, что с помощью заклинаний сможет убрать эту мерзость, а обращаться по этому поводу к мадам Бэррел слишком неловко и стыдно, особенно с учётом того, что он не помнил кто именно наградил таким подарком. Драко тоже не вариант. Он скорее упадет в обморок от смеха, чем окажет помощь. К нему стоит обращаться только в крайнем случае.       Нащупав теплую ткань, Гарри поспешил обратно в ванную, без лишней задержки приступая к делу, игнорируя подрагивающие от страха пальцы. Спустя минуту тяжёлых усилий он успешно справился с поставленной задачей, на последок несколько раз перепроверяя и убеждаясь, что шарф надёжно держится, прикрывая фиолетово- синие синяки и укусы.       Подавляя гнев на себя самого, Гарри широкими торопливыми шагами двинулся в Большой зал, не забыв прихватить портфель с домашним заданием и недописанными конспектами, удачно избегая внимательных глаз однокурсников и мадам Бэррел. У него было сорок пять минут на то чтобы позавтракать и доделать оставшуюся работу, прежде чем колокол оповестит о начале занятий. Благо, первым уроком была История магии, так что в случае чего он успеет закончить все вовремя. Вряд-ли Бинс обратит внимание на очередного ученика, беспечно пропускающего занятие мимо ушей.       Идя к Большому залу Гарри не мог не задуматься о том, что же на самом деле произошло вчера. После своего появления здесь он не придерживался близкого общения ни с кем, включая Малфоя, начав сбавлять настороженность в сторону последнего лишь совсем недавно. По большей части он был сосредоточен на возвращении в свое время, игнорируя неловкие заигрывания девушек с разных факультетов и замаскированные предложения подружиться. Айсис первая, с кем Гарри сам намеренно поддержал диалог, остальные же такого не удостаивались. Джинни плотно засела в его сердце, болезненно дёргая за ниточки, отчего остальные слились в слепое не запоминающееся серое пятно. Так что наводки, о том с кем же он мог вчера так не вовремя пересечься и провести ночь, не имелось. Отчего то Гарри был уверен, что помимо оставленных отметин на коже дальше с незнакомкой они не зашли. Хотя он даже представить не мог в какой девушке могло быть столько жестокости и жажды контроля над партнёром, что она занималась чуть ли не истязанием. Гарри похолодел, мысленно помолившись, чтобы эта «кто-то» была не из Слизерина. Такого удара он не переживет.       Гарри грустно скривил губы, опуская глаза, осторожно перепрыгивая через ступеньки-ловушки, о которых он едва не забыл, уйдя в размышления. Помимо застоявшейся усталости, убивающего отчаяния, тяжелого давления ответственности, ко всей куче прибавилась ещё и вина перед Джинни. Можно ли считать это изменой? Они приняли решение расстаться в конце шестого курса, но это не изменило его чувств к ней. Гарри хотелось увидеть ее хотя бы на краткий миг. Снова почувствовать родной приятный запах, обволакивающий хрупкую фигуру, зарыться пальцами в длинные мягкие волосы, щекочащие кожу, коснуться искусанных пухлых губ, разделив дыхание на двоих…       Внутри неприятно кольнуло, обрушивая на голову ледяной поток спутанных эмоций, с поразительной скоростью приводя в себя. Гарри с растерянностью осознал что стоит перед дверью в Большой зал не шевелясь, сверля ручку отстранённым взглядом, не до конца протянув к ней руку. Горько фыркнув, он прошел внутрь, мимоходом посмотрев на дубовый стол, где расположились ученики Слизерина. Первое, что он увидел, было приветливое лицо Реддла, с по кошачьи дружелюбной улыбкой махнувшего ему, видимо таким образом приглашая сесть рядом. Вьющиеся волосы цвета вороньего крыла лежали с привычной идеальностью, в глазах не наблюдалось враждебности, только чистейшая искренняя радость, умело перекрывающая очевидную фальшь. Абраксаса, как и Альфреда, по близости не наблюдалось.       Лицо Гарри потемнело, скривив мелко дрогнувшие губы, в горле нарастало хриплое злобное рычание. Что же безумное сатанинское отродье снова задумало? Он не верил в безвозмездно забытое Реддлом пережитое унижение. Будучи высокомерным нарциссом, ставившим себя выше маглорожденных и чистокровных в иерархии волшебников, все это не могло закончиться так легко. Для таких вещей Реддл слишком горделив, да и вряд-ли мелкий Волдеморт в принципе знал такое слово как «прощение». Гарри не собирался попадаться в очередную ловко расставленную подлянку. Хочет сбавить его настороженность и вонзить кинжал в спину? Или, наоборот, без конца действуя на нервы наигранным дружелюбием попытается вывести на эмоции? Чего он добивается? Какова цель?       Не сбавляя равномерный шаг, привычно минуя стол Гриффиндора, он посмотрел на Драко, сидевшего напротив Реддла. Увлеченно углубившись в толстый потрёпанный справочник, тот изредка переводил глаза на свою наполовину опустевшую тарелку, не притрагиваясь к столовым приборам. Рядом с ним, как и у Реддла, было одно пустое место, куда никто не отваживался присесть под предупреждающим взором холодных серых глаз. Малфой был относительно спокоен, пока в поле его зрения отсутствовал дуэт Альфрада и Абраксаса, ведя себя настолько прилично, насколько хватало сил. Сонное бледное лицо, с почти сошедшим отпечатком узорчатой подушки на щеке, приветственно кивнуло, позволяя подошедшему Гарри беспрепятственно усесться сбоку.       — Доброе утро, как спалось? — с мурчащими нотками в голосе вежливо поинтересовался Реддл, ничуть не расстроенный чужим игнорированием, мимолётно глянув на плотно замотанный шарф.       Гарри бесстрастно поднял большой палец вверх, уставившись безучастным взглядом на появившийся перед ним луково-сырный омлет, испускающий горячий пар, заставляя желудок заинтересованно дернуться, будоража вкусовые рецепторы. Не церемонясь, он взял в руки сверкающие чистотой вилку и нож, принявшись быстро набивать щеки. Про себя он понадеялся, что это освободит его от права отвечать на вопросы «добренького» Реддла. По возможности держаться подальше и воспринимать как обычного ученика, в который раз повторил себе Гарри, прожигая яичницу таким злым взглядом, будто это она в будущем станет безумной и начнет магическую войну, доводя мир волшебников до краха. Будь это так легко, он бы не прописал Реддлу бесплатный билет в больничное крыло, перед этим с завидной решимостью самоубийцы не забыв надавить на чужую больную точку.       — Ты приболел? — выразительно глянув на зимний шарф, спросил он, расслабленно делая глоток свежевыжатого сока, слегка морщась от присутствующей кислинки. Реддл не переставал мило улыбаться, при этом дырявя тяжёлым вопросительным взглядом, от которого пропадало всякое чувство аппетита.       — Немного, — со вздохом выдал Гарри, не утруждаясь тем, чтобы поднять глаза, опасаясь как бы в них не отразилась вселенская ненависть, сжигающая разум до тла.       Он почувствовал как справа от него резко напрягся Малфой, крепче стискивая повидавший жизнь старенький учебник тонкими бледными пальцами. Покосившись в сторону, Гарри предстало умиротворенное лицо без каких-либо признаков беспокойства и раздражения. Он порывисто вздохнул, возвращая взгляд к остывающей еде, без энтузиазма продолжая работать челюстями под бдительным взором старосты Слизерина.       Вчера при встрече он толком не запомнил сказанных Малфоем слов, так что в данный момент мог только догадываться о цене, которую ему пришлось заплатить, чтобы на время приглушить чужой гнев, приводя к такой заметной перемене в поведении Реддла с их последней встречи в пробитом кабинете. Поэтому лучшей благодарностью для него будет, если Гарри не превратит чужой труд в пыль, а сохранит более-менее устойчиво- нейтральные отношения с главной гадюкой Хогвартса. Нужно хорошенько постараться, но Гарри уже чувствовал себя усталым и утомленным от давящего общества змеиной старосты.       Это будет крайне сложно.       — Из-за этого тебя отправили в больничное крыло? — задумчиво уточнил Реддл, приподнимая бровь.       — Да, — с полным ртом невнятно буркнул Гарри, на периферии заметив как скукурузилось лицо Реддла при виде полнейшего отсутствия этикета, вежливости и зачатка какого- либо стыда.       Для него, с одиннадцатилетнего возраста тратившего много времени и сил, чтобы быть на одном уровне с детьми чистокровных аристократов, ни в чем им не уступая, такая невоспитанность и неотёсанность явно больно била под дых чувству прекрасного. Гарри затопило самодовольством, и под приливом вдохновения ему даже захотелось громко зачавкать или попробовать рыгнуть. Но он сомневался, что сам не падет после поверженного бесцеремонностью Реддла от острой вилки Драко, насквозь проткнувшую его сердце. Вряд-ли он успеет сказать в оправдание, что тот сам виноват, раз не знает базового правила «не разговаривать во время еды».       — Это что-то хроническое, что нельзя вылечить зельями? — с поразительной скоростью вернув себе самообладание, обеспокоенно сказал Реддл. Гарри с трудом не закатил глаза к прозрачному потолку, на грани дыхания ругаясь под нос. Головная боль усиливалась, а негромкий голос не до конца созревшего Волдеморта невыносимо действовал на нервы, порождая желание заткнуть ублюдка или выкинуть в окно с глаз долой.       — Нет.       Реддл едва заметно нахмурился, в который раз получая порывистый односложный ответ, наполненный неприкрытой скукой, неприятно щекотавшей нервы. Судя по всему, он впервые столкнулся с ситуацией, когда при разговоре с ним яичнице уделяли куда больше внимания, чем ему. Но он не сдавался. Подавшись вперёд, упираясь локтями об стол, Реддл склонил голову, пытаясь поймать чужой измождённый взгляд, но безрезультатно. Гарри и бровью не повел. Зато Драко на автомате отклонился назад, прежде чем осознал ошибку и поспешно вернулся в прежнее положение. К его счастью, никто не заметил небольшой заминки, слишком увлечённые тем, чтобы действовать на хрупкую выдержку своего оппонента.       — У тебя аллергия на зелья? — продолжил расспрос Реддл, безостановочно испытывая заканчивающееся терпение Гарри. Он из последних крох самообладания сдерживал себя от того, чтобы устроить ему новое свидание с мадам Бэррел в Больничном крыле или утопить в обожаемом им туалете на третьем этаже. Если бы не рядом сидевший Драко, то Гарри был уверен, что его тарелка давно бы красовалась на бесячей голове Тома-Марволо-Реддла-без-пяти-минут-Темного-Лорда.       — Нет, — посмотрев на преподавательский стол, процедил Гарри, с лёгкой душой пропуская мимо ушей следующий вопрос.       Молодой Флитвик, сидевший на высокой стопке пуховых подушек, бодро болтал ножками в воздухе, ведя непринуждённую беседу с профессором Гербертом Бири, гордо державшим на покрытой мозолями ладони странный извилистый росток, порой тыкая в него пальцем, заставляя его нежно обвиваться вокруг мизинца бирюзовыми листочками. Пухленький Слизнорт участвовал в оживленной дискуссии с преподавателем астрономии и защиты от темных искусств, обиженно хмурясь, когда его дружно подавляли неопровержимыми аргументами, не давая и шанса для контратаки. Дамблдор, нынешний профессор трансфигурации, пребывал где-то в своих мыслях, порой рассеянно отвечая на редкие вопросы директора Диппета и судя по подозрительному взгляду последнего, его не сосредоточенность была весьма очевидна.       Интересно, о чем же он думает? Гарри поднял глаза на хмурое небо, медленно начав строить собственные догадки, постукивая пальцем по поверхности стола. Возможно Дамблдор размышляет об ужасающем будущем, где кровь невинных людей течет рекой? Или о том каким чудовищем Реддл оказался на самом деле? А может старается найти нужное направление для поиска способа вернуть их с Драко назад? Он понадеялся на последний вариант. Существовать рядом с молодым Волдемортом было жутко и угнетающе. Ему не терпелось вернуться к Гермионе, Рону и Джинни, вступив в бой со знакомым ему безумным Темным Лордом, а не вести светские беседы с этим пугающе хитрым и предусмотрительным. Слишком утомляет и никогда не знаешь чего от него ожидать в следующую секунду. Всё-таки разница между нынешним и будущим Реддлом поразительна.       — …ссора Дамблдора.       Гарри очнулся, неосознанно уставившись прямо в кромешно-темные глаза Реддла, в последний момент уловив с его нескончаемого словесного потока знакомое имя. Уголки губ слизеринца счастливо дрогнули, когда Гарри передёрнул бровями, молчаливо переспрашивая, сразу отводя взгляд в целях личной безопасности. Слишком долгий зрительный контакт мог прозвучать для Реддла как приглашение и дать хороший шанс для вторжениям в разум, чего нельзя было позволить не при каких обстоятельствах. Из-за этого он не заметил как черные глаза всколыхнулись ярким алым пламенем, наконец заполучив жалкую горстку чужого внимания, спустя десяток провальных попыток.       — Я говорю, что тебя уже почти пять минут зовет мисс Раннет, чтобы передать письмо от профессора Дамблдора. — повторил он со спокойной полуулыбкой, указывая на смущённую первокурсницу с двумя толстыми русыми косичками, нервно сжимавшую в ладошках свиток пергамента, не отваживаясь толчком привлечь внимание извечно недовольного, пугающего и окружённого всевозможными мрачными слухами старшекурсника.       Гарри извиняюще ей улыбнулся, с участившимися сердцебиением принимая свиток в руки, едва сдерживаясь, чтобы не развернуть сразу же. Реннет выдохнула с заметным облегчением, наконец выполнив поручение декана. Пролепетав прощание, она мигом повеселев быстренько потопала к гриффиндорскому столу, радостно виляя косичками. Гарри не решился читать письмо перед противно улыбающимся Реддлом, поэтому затолкал его в самую глубину портфеля, дабы заняться им в более подходящей обстановке.       Он отодвинул пустую тарелку, доставая недописанную работу по травологии. Следующие несколько минут Гарри безуспешно пытался вспомнить где ещё в медицинских целях применяется ядовитый огнелистник, просматривая предыдущие записи. Драко мельком глянул на исписанный пергамент, но помочь желания не изъявил. Реддл же снова достал какую-то страшно заумную книгу, название которой Гарри не смог выговорить даже мысленно, забегав глазами по строчкам, изредка поглядывая на «братьев» из-под длинных пушистых ресниц. Его снова затопило раздражением, отчего он вложил слишком много силы, когда ставил точку, протыкая пергамент пером насквозь. Какого черта у него настолько длинные ресницы? У парней не должно быть таких, тем более у ублюдков вроде Реддла.       Когда прозвенел колокол, Гарри с горем пополам закончил задание, сжато написав первые пришедшие в голову мысли. Начало у него было не плохое, будь Гермиона здесь, то наверняка бы одобрила, но финальные абзацы не вызывали ничего, кроме крови из глаз у того, кто это прочтет. По зельеварению результаты были не лучше. Поплотнее укутавшись в шарф, он двинулся за стремительно ускользающим Драко, умело протискиваясь сквозь галдевшую толпу. Бурным потоком вывалившись в коридор, ученики стали разбредаться каждый в свой класс. Подавив зевок, он поправил сползший портфель, собираясь срезать дорогу к классу Бинса через скрытые ходы.       Холодное прикосновение к щеке ощущалось как удар любимой тетиной скалкой. Гарри сначала замер в ступоре, не до конца осознавая что именно произошло, после чего опомнившись спотыкаясь отскочил назад, едва не пришибив пробегавшего мимо ребенка. От шеи и вдоль позвоночника словно пробежал разряд тока, поднимая волосы дыбом. На лице Реддла засверкала самодовольная улыбка, изгибающая глаза в форму проклятого полумесяца, с весельем смотря на ошеломленного Гарри, от растерянности потерявшего дар речи. Как ни в чем не бывало, он развернулся и неторопливо скрылся в ветвлениях коридоров, оставляя его в одиночестве. Гарри проигнорировал лёгкое посвистывание, раздавшееся со стороны портретов, испуганно прижимая руку к «пострадавшему» лицу.       Гарри все утро был настороже, ожидая нападения в спину от вертевшегося вокруг него Волдеморта, с неясными целями загаваривающего ему язык. Он был готов, он, можно сказать, даже ждал этого, но произошедшее сбивало с толку. Реддл просто подошёл и… холодным носом уткнулся ему в щеку? По спине поползли колючие мурашки, заставив крупно вздрогнуть. На щеке и вдоль шеи всё еще чувствовалось отголоски морозного прикосновения и чужого горячего дыхания, разъядающего кожу.       — Действительно сумасшедший, — беззвучно прошептал Гарри, брезгливо вытирая рукавом щеку до покраснения, обещая таким напором натереть себе синяк.       Плотная теплая ткань сползла с тихим шуршанием, падая на гладкий пол. Гарри мгновенно застыл, заторможено посмотрев вниз. Кем-то заботливо связанный шарф с фирменной ядовито- зелёной расцветкой Слизерина, вычурно обшитый изящными серебряными нитями, неряшливо лежал на полу, будучи порванным на части. Гарри смотрел на него таким ошеломленным взглядом, будто тот неожиданно ожил и во всю голосину стал воспевать хвалу Волдеморту, при этом исполняя фирменный ритуальный танец. Но нет, шарф продолжал спокойно лежать на полу, теперь уже больше напоминая ненужную груду разодранных тряпок, брошенных здесь на произвол судьбы.       В голове Гарри произошел взрыв, когда он поспешно потянулся руками к пестрившей отметинами шее, уже не защищённой от чужих взглядов слизеринским шарфом. Сердце сделало кульбит, замирая, как потревоженный мышонок, учуявший приближение изголодавшейся кошки. Кожа Гарри посерела, став выглядеть ещё более паршиво. Его замутило. Реддл, больной, конченный ублюдок. Он в бешенстве сжал кулаки, без колебаний хватая то, что осталось от шарфа, чуть ли не бегом перемещаясь по давно опустевшим коридорам, срезая путь через потайные туннели, как изначально и планировалось.       Опоздать на урок Бинса не считалось страшным преступлением, тот никогда не отмечал присутствующих и, кажется, даже не замечал своих учеников, безжизненным тоном объясняя классу новые темы, всегда забывая про банальное приветствие. Но если Бинс не следил за посещаемостью, не значит, что другие преподаватели (или те же самые старосты) не делали этого. Поэтому у него не было выбора, кроме как идти в кабинет истории, временно отложив возникшую проблему на второй план.       Мысли прерывались, наслаиваясь друг на друга и путаясь между собой, создавая в голове самый настоящий бушующий хаос. Тот разряд тока, который он принял на отрицательную реакцию тела на прикосновение Реддла оказалось каким-то режущим заклинанием? Реддл не поверил его отговорку про болезнь и таким странным способом решил убедиться в своих подозрениях? Он дождался пока Драко исчезнет за поворотом и только тогда начал действовать? Гарри едва не поплохело от мысли, что одно неверное движение и режущее заклинание Реддла могло покромсать уже не шарф, а его. Для старосты это было бы прекрасной местью: уничтожить врага, перекрыв ему кислород, когда тот на секунду отвлекся, предоставив прекрасную возможность для нападения. Но нет, Реддл был выше таких банальных способов отмщения, которые, к тому же, могли принести нешуточные проблемы и испортить безупречную репутацию, старательно встраиваемую на протяжении семи лет. Хотя, с другой стороны, с его безупречным талантом ко лжи он смог бы безнаказанно провернуть столь подлый трюк без последствий. Может таким образом он надеялся приблизиться к тайнам, сделав это в такой угрожающей манере, чтобы напомнить Гарри о его месте? Это было вполне в духе Реддла.       По пути выбросив тряпки, совсем недавно бывшие вполне приличным шарфом, в ближайшую мусорку, Гарри натянул ворот мантии повыше, с талантом обученного наемника бесшумно прокрадываясь в кабинет, где разносился скучный, вгоняющий в дремоту, голос Бинса.       Почувствовав возле себя движение, Драко нехотя открыл глаза, со вздохом медленно поднимая голову со сцепленных на парте рук. Туман сонливости стёрся с глаз, обретая удивительную ясность, когда он заметил взвинченное состояние Гарри, быстро наложившего вокруг них заглушку. Тонкие губы, ехидно скривившиеся, чтобы, судя по всему, пустить какую-нибудь привычную едкую шуточку для разряда хмурой обстановки, дрогнули и сжались в линию, стоило заметить чуть ниже подбородка синяк с чьими-то следами зубов, оставивших на светлой коже четкий отпечаток.       — Как погляжу, ты вчера неплохо повеселился. — со странной обидой в голосе буркнул Драко, борясь с широким зевком, заслезившимися глазами просигналив в открывшийся участок шеи.       Гарри дернулся, будто Драко этими словами ударил наотмашь, переломав ему все кости. Против воли он взглядом нашел ровную спину, сохраняющую идеальную осанку, с безраздельным вниманием слушавшую преподавателя, конспектируя особо значимые события. В голове снова пролетел момент, когда разорванный шарф по частям упал на пол. Волосы на затылке вновь зашевелились от хватившего ужаса.       Помимо Реддла, никто не утруждал себя запоминанием материала. Кто-то провалился в сладкий сон сразу же, едва Бинс открыл рот, прикрыв голову учебником, кто-то пустым, остекленевшим взглядом залипал в стену, мысленно находясь далеко за кабинетом истории Магии. Рядом с Реддлом упорно боролся со сном Лестрейндж, видимо не отваживаясь повторить подвиг однокурсников, сидя за одной партой со старостой школы. Позади них в обнимку похрапывали Альфрад с Абраксасом, игнорируя слабый луч солнца, падающий на их лица, упрямо пробиваясь сквозь плотные мрачные тучи толстым слоем покрывших небо.       — Ни слова об этом, — так же тихо ответил Гарри, предупреждающе посмотрев на Драко, всем своим видом обещающего провалиться в царство снов в ближайшие пару минут. — Либо одолжи мне свой шарф, либо помоги избавиться от этого уродства, в противном случае просто умолкни.       Драко фыркнул, страдальчески вздыхая. Потянувшись с зажмуренными глазами, он с удовольствием размял усталые мышцы. Урок начался менее десяти минут назад, но этого времени оказалось достаточно, чтобы усыпить всех присутствующих, давая ученикам шанс урвать себе ещё один час спокойного сна. Если бы не возникшая проблема, то Гарри вероятнее всего уже бы находился в глубоко в царстве Морфея, сейчас же его бодрость придерживал прилив адреналина и укоренившейся в нем ярости на все живое и в первую очередь на Реддла, невозмутимо слушающего лекцию Бинса, изящно водя пером по свитку пергамента.              Гарри резко схватил чужую руку, крепко сжимая, краем глаза заметив как та потянулась к вороту мантии ещё до того, как понял что именно он сделал. Глаза Драко превратились в две недовольные щелочки, но он быстро пришел в себя, на всякий случай сделав глубокий вдох для собственного успокоения. Отдернув руку, он скривил болезненную гримасу, раздражённо потирая пострадавшее место под извиняющийся взгляд растерянных зелёных глаз. Гарри действовал чисто на выработанных привычках и не рассчитал силу, желая перехватить или остановить потенциальную угрозу. Он готов был поклясться, что почувствовал как в тот момент заскрипели малфоевские кости, но тот и бровью не повел, только одарил выразительным взглядом, от которого хотелось провалиться под землю до самого ядра планеты.       — Чтобы избавить тебя от этого, — Малфой раздасовано указал на синяки острым подбородком, расслабленно подпирая голову ладонью другой руки. — Мне нужно видеть их. Без этого я уберу только небольшую часть, не заметив остальные.       Колебаясь, Гарри опасливо оглянулся по сторонам, убеждаясь, что класс все так же погружен в сон, а Реддл слишком занят конспектированием, чтобы обратить внимание на последнюю парту. Не до концы уверенный в своих действиях, он опустил ткань мантии, давая Драко хороший обзор для осмотра. Зрачки Малфоя удивлённо расширились, когда он внимательно разглядывал каждый синяк и укус, красующийся вдоль и поперек на бледной шее. Гарри внутренне напрягся, ожидая насмешек и очередных несмешных шуточек, граничащих с оскорблениями, но слизеринец не издал не звука, только стал выглядеть более мрачным, чем пару секунд назад.       — Санетатум фригус, — направив палочку и аккуратно проведя ею вдоль шеи и до ключиц, почти не касаясь, едва слышно прошептал Драко, пуская освежающий холодок по раздражённой коже, снимая ощутимую боль и покраснения, превратившееся в отвратительные сине- фиолетовые пятна, расползаясь как ядовитые израненные змеи и исчезая.       Гарри закрыл глаза, наслаждаясь приятным ощущением прохлады, покрывающий каждую клеточку кожи. Он расслабил напряжённые плечи, заставив себя сконцентрироваться на покалывающем холодке, гуляющему по шее, слегка задевающим вихристые волосы. Он не увидел тяжелого подозрительно- пытливого взгляда, которым одарил Драко и на мгновение скользнувших в его сторону темных глаз с недовольно дрогнувшими бровями, быстро вернувших внимание к преподавателю. Длинные изящные пальцы яростно сжались на пере, изгибая и оставляя на почти законченном конспекте толстое чернильное пятно, которое некрасиво растеклось по пергаменту, перекрывая написанные слова. Лестрейндж испуганно сжался, мигом сгоняя сонливость, не понимая причины резкой вспышки ярости, что улеглась так же быстро, как и появилась. Гарри тоже почувствовал как шрам пронзил лоб болью. Он не успел никак среагировать, как та испарилась, оставив после себя слабую неприятную пульсацию.       — Готово, — убирая палочку, заодно больно толкая Гарри локтем под ребра, на случай если тот умудрился заснуть, спокойно сказал Драко, вновь заваливаясь на парту и растекаясь на ней ленивой лужицей.       — Большое спасибо, — искренне поблагодарил Гарри, с нескрываемой радостью потирая шею, вернувшую нормальный вид. Он все ещё чувствовал себя виноватым и грязным перед Джинни, но после того как живое доказательство его промаха исчезло, дышать стало значительно легче. Гарри ощущал на себе острый взгляд соседа, обещавший просверлить в виске заметную дыру, но сделал нарочито невозмутимый вид, предпочтя вместо допроса попытаться сконцентрироваться на лекции Бинса, понимая бесполезность этого решения. И все же, небольшая отсрочка никому не помешает.       — Данное столкновение привело к кровопролитной войне, длившейся больше десяти лет по человеческим меркам, в которой полегло значительное количество участников обоих сторон. — Бинс продолжил чертить на классной доске запутанную схему, добавляя все новые и новые даты, мелкими буквами записывая длинные пояснения, которые Гарри не смог бы разобрать, даже если бы очень постарался. Без Гермионы объяснения превратились в сатанинские схемы для вызова дьявола, а без Рона уроки стали настолько скучными и унылыми, что хотелось лезть на стену, дабы внести в серые будни хоть немного цветных красок. — Это привело к кризису и стремительному вымиранию рас, затронувшие и другие регионы.       — Ну и кто этот бедолага? — спустя пять минут давящей тишины, разрываемой голосом учителя и ровным дыханием однокурсников, наконец сдался Малфой, поняв, что Гарри не станет затрагивать эту тему первым. — И где ты вообще вчера был? Мы же ещё в Хогсмиде договорились вечером встретиться в библиотеке, а тебя не оказалось ни в спальне, ни в Больничном крыле.       На лице Драко снова взыграла обида, от которой у Гарри поднялось обжигающее чувство вины. Тонкие брови заломились, а губы с досадой сжались в линию, выражающую неприкрытое разочарование. Если взглядом можно было убивать, то Гарри давно бы уже испепелило на месте, превратив его тощую тушку в пепел.       — Не понимаю почему ты считаешь ее бедолагой, если ты не заметил, то пострадавший это я. — уязвлено фыркнул Гарри, лихорадочно вспоминая когда именно он обещал Малфою встретиться. Как назло, в голове было совершено пусто.       — «Ее»? — с лёгкой паузой переспросил Драко, с неожиданным весельем вздергивая светлую бровь на середину лба. — Ты уверен, что это была девушка, а не парень выпивший оборотное зелье? Мало ли насколько плохой вкус у извращенцев.       Гарри подавился воздухом, закашлявшись и зарабатывая парочку недовольных взглядов. Полубезумными глазами уставившись на Драко, Гарри зло прищурил глаза, гневно раздувая ноздри, но весь его боевой вид не был способен перекрыть распространяющийся по лицу багровый румянец ужаса, заставивший Малфоя сдавленно захохотать в рукав мантии, опасаясь потревожить взрывом смеха спящих учеников. Гарри лихорадочно пытался найти доказательства того, что тот ошибается, а его шутка в свете произошедших событий весьма неудачная, но все разбивалось о стену неизвестности. Он не помнил что произошло и с кем он был вчера, так что предположение Малфоя вполне имело место быть. К тому же, он сам же первый поразился такой жестокости от представительниц прекрасного пола, увидев себя в отражении зеркала. От образовавшейся предполагаемой картины произошедшего Гарри замутило, угрожая выблевать прям здесь и сейчас недавно съеденную еду.       Нет.       Нет.       Это не может быть правдой.       — Не переживай ты так, — Драко успокаивающе хлопнул его по плечу, не убирая с лица солнечной улыбки, от которой у Гарри появилось ощущение бесконтрольно задёргавшегося глаза. — Однополые отношения вполне распространенная практика среди чистокровных, никто тебя не засудит, за исключением разве что излишне правильных грязнокровок.       — Просто заткнись, — зашипел Гарри, предупреждающе стукнув того увесистым учебником по лицу, не желая дальше выслушивать этот бред, льющийся из поганого рта Малфоя.       Малфой возмущённо зашипел, потирая покрасневший нос, но под суровым взглядом решил не продолжать этот разговор, капитулируясь. Дыша чуть ли не паром, Гарри, демонстрируя живую концентрацию ярости, наконец достал с портфеля заветное письмо. Под внимательным взглядом Драко, он немедля его развернул, воспользовавшись этим как предлогом, чтобы уйти от неловкого разговора. Дочитав до самого конца на его лице против воли заиграла широкая победоносная улыбка, сдувшая плохие эмоции из головы, вызвав у соседа ещё большее подозрение. Драко не старался сунуть нос в письмо, посмотрев на него с холодным равнодушием. Откинувшись на спинку стула, он терпеливо принялся ждать пока Гарри расскажет ему сам, монотонно барабаня пальцами по краю парты, со скукой глядя по сторонам. Будь Гарри чуть внимательнее и менее сосредоточен на написанных словах, то точно бы заметил как часто серые глаза останавливались на старосте Слизерина.       — Теперь мы можем вполне законно посещать запретную секцию, — Гарри, заметно приободрившись и стряхнув с себя недавнее неприятное чувство, с довольной улыбкой протянул два разрешения с их именами, приложенных к письму. — Помимо этого, завтра после ужина мы должны вместе прийти к Дамблдору, чтобы обсудить нашу небольшую «проблему».       Обращенные вперёд глаза застыли, потеряв фокус. Драко очень медленно повернул голову в его сторону и Гарри солгал, если бы сказал, что это не выглядело неизмеримо жутко. Малфой некоторое время просто смотрел на него, после чего всё-таки взял их в руки, немигающим взглядом читая неряшливый кривой почерк, с каждой секундой поджимая потрескавшиеся губы все сильнее. Фыркнув с трудом удерживаемым высокомерием, он вернул листы Гарри с такой скоростью, будто каждое прикосновение к ним причиняло удушающую боль.       Драко выглядел нехорошо.       За какие-то жалкие несколько секунд он стал похож на призрака, из которого выкачали все силы. Казалось, он в любой момент свалится в обморок, не выдержав навалившейся на него тревожности, без особых усилий пробившую приросшую к нему ауру спокойствия. На лбу появились бисерки холодного пота, его начало немного потряхивать. В неком защитном жесте сложив руки на груди и отклонившись на ножках стула назад, он спрятал за челкой забегавшие глаза, где адским пламенем горел «страх».       Унылый вид Малфоя, находившегося на грани паники, поубавил радость Гарри, заставив задуматься о том, насколько же ошеломляющие мысли сейчас крутятся в голове слизеринца, раз тот позволил увидеть свои истинные чувства? И что в письме вызвало такую реакцию? Он вновь пробежался по строкам, выискивая причину, но не находя ничего подходящего. Разве предложения и помощь Дамблдора не должны были вызвать поток положительных эмоций? У них наконец-то появился, пусть и маленький, но шанс вернуться обратно. Вернуться домой. Это же то, чего они оба хотели, ради чего забыли старые обиды, объединились и стали сотрудничать. Так в чем же проблема?       — Драко? — осторожно шикнул Гарри, но не получая в ответ ничего. Возможно, Малфой его даже не услышал, потерявшись в лабиринте пробудившихся переживаний.       Гарри не собирался так легко сдаваться. Он несколько раз тыкнул Драко в бок (он был уверен, что получилось достаточно болезненно, тот даже не пошевелился), дёрнул за пряди тонких волос (прекрасно помня как сильно Малфой ненавидел, когда хоть кто-то к ним прикасался и портил с трудом сделанную укладку из лака сомнительного качества), и даже помахал руками перед лицом, но безрезультатно. С каждой провальной попыткой привести Драко в себя в животе нарастал комок беспокойства. Он не знал что ещё сделать, чтобы вывести Малфоя из странного транса, в который он впал, не привлекая внимания Бинса, слизеринцев и, самое главное, Реддла.       К счастью, больше ничего ему делать было не нужно. Малфой вздрогнул, словно просыпаясь после долгой спячки, а глаза, спрятанные за челкой, наполнились осознанностью. Гарри не успел поинтересоваться как он и что, черт возьми, это было, как Малфой схватил его за ворот мантии, дёргая на себя с поразительной силой, о существовании которой нельзя заподозрить в таком тщедушно хрупком теле. Гарри ничего не оставалось как захлопнуть рот, сжимая зубы от боли, когда грубая ткань врезалась в кожу.       — Это и есть причина, по которой ты вчера проигнорировал мою просьбу встретиться? Ты был с Дамблдором? — пронзительным голосом поинтересовался Драко, режа глазами не хуже ножа. — И насколько же много ты ему разболтал?       На Гарри снизошло озарение.       Ну конечно!       Как он мог об этом забыть? После встречи с Дамблдором они так и не смогли нормально поговорить с Драко, так что тот продолжал оставаться в неведении о произошедшем разговоре, ничего не подозревая. Гарри пребывал в Больничном крыле, пока Драко решал его возникшие проблемы с Реддлом. Это письмо стало ударом, которого он не ожидал. Их отношения были ещё не на том уровне, чтобы каждый из них безоговорочно верил другому, поэтому подозрения и паника Малфоя не были безосновательны. Временное перемирие, к сожалению, не до конца смогло стереть вражду, которую они укрепляли и усиливали на протяжении многих лет.       — Ровно столько, сколько нужно для того, чтобы он мог помочь нам вернуться обратно. — тем же тоном ответил Гарри, чувствуя как локти, с помощью которых он опёрся об парту чтобы не рухнуть на Малфоя, начинают затекать. Несмотря на это, вырваться из хватки он не старался, понимая насколько эта тема важна и болезненна для Драко. Если взять в расчет что он не сообщил об этом сразу, то у Малфоя были причины для гнева. К тому же, беседа с Дамблдором произошла значительно раньше, чем думал Драко, но об этом пока что можно умолчать.       Над Драко будто сгустились плотные, серые тучи, но он ничего на это не сказал, лишь сильнее прищурил глаза.       — А ещё он пообещал провести для меня парочку уроков оклюменции. — добавил Гарри, надеясь, что это хоть немного задобрит Малфоя, сместив или погасив вспыхнувшую злобу.       — Вау, а я-то думал, что ты ничего полезного уже не сообщишь. — без особой радости саркастично цыкнул Драко. Оттолкнув его от себя, он начал нервозно теребить потрёпанное перо в руках и, кажется, не замечая этого. — Что именно он сказал? Как скоро мы уйдем отсюда?       Гарри опасливо огляделся. В очередной раз убедившись, что Реддл с шайкой сидит вне диапазона слышимости, он медленно ответил:       — Ты уверен, что нам стоит говорить об этом прямо сейчас?       — Я не собираюсь ждать, — холодно отрезал Малфой, требовательно сверля его взглядом.       — Это неизвестно, — со вздохом произнес Гарри, сдаваясь. — Случаев путешествий с таким большим промежутком зафиксировано никогда не было, так что потребуется больше времени. Нам остаётся только ждать и рыться в книгах запретной секции, ища хоть что-нибудь малость полезное, способное дать нам подсказку в каком направлении двигаться.       — То есть, таким образом ты хочешь мне сказать, что Дамблдор оказался бесполезен? — поморщился Драко, не стараясь скрыть разочарование. Как иней оседая на стуле, он в отчаянии повернулся к ближайшему окну, в который агрессивно барабанил мелкий дождь, пуская толстые капли стекать по стеклу, смазывая наружный пейзаж. Гарри кожей чувствовал его безнадежность и угасающую надежду. Не для него одного нахождение здесь было настоящей пыткой. Драко, как и он, держался из последних сил.       — Он найдет выход, — нарочито уверенно заявил Гарри, отказываясь сомневаться в собственных словах. — Если он не сможет, то никто другой тем более.       Драко криво усмехнулся.       — Знаешь, твоя святая вера в нашего директора весьма трогательна, но также и глупа. Не забывай: он не всесилен. Дамблдор не единственный гениальный волшебник, который в состоянии оказать нам помощь. Если он не справляется, найдем кто-нибудь другого.       — Он единственный гениальный волшебник, которому мы можем доверять. — отбил его предложение Гарри напряжённым голосом, качая головой. — Втягивать в это кого-то ещё может быть слишком опасно.       Драко замолчал, ничего не ответив, Гарри притих следом. На некоторое время между ними воцарилась тишина. Каждый из них раздумывал о ситуации, в которую им не посчастливилось влипнуть. С семьями их разделяло около пятидесяти лет, здесь не было почти никого, кому они могли без опаски открыться и, хуже всего, они не знали что делать и как вернуться туда, где им самое место. Постоянное чувство тоски, желания сдаться и провалиться в апатию оптимизма не добавляли. Гарри не понимал что случилось и почему он превратился в глухую концентрацию отрицательных эмоций, контролировать которые и держать в узде становилось все сложнее. Пошатнуть спокойствие и вывести из себя стало до абсурдности легко. Выработанные им устойчивость и сила перед жизненными невзгодами словно стёрлись, оставив слабого ребенка, которым он впервые пришел в Хогвартс, один на один с проблемами. Перед глазами замелькали образы мертвого Сириуса, Дамблдора, Добби, море зелёных вспышек…       Гарри встряхнул головой, отказываясь дальше мыслить в том направлении и вспоминать всех тех, кого он успел потерять. Нужно будет позже посоветоваться с Дамблдором. Так тяжело ему не было даже с крестражем на шее. Из-за усилившейся вспыльчивости он действовал слишком необдуманно, так продолжать нельзя. Вряд-ли бы Рон и Гермиона гордились, увидев его сейчас. Гермиона скорее бы укоризненно поджала губы, осуждающее рассекая карими глазами, а Рон отлупил первой попавшейся под руку вещью. Он должен собраться, крепко взять себя в руки, чтобы не подвести их. Сделать это в первую очередь ради них.       Гарри сполз на стуле вниз, задумываясь о том, насколько полезной может оказаться Запретная секция в исследовании путешествий во времени. К сожалению, перспективы были не самые впечатляющие. До этого он находил сжатую информацию, где говорилось об ужасных последствиях среди тех, кто осознанно пренебрегал временем. Все они умирали болезненной, мучительной смертью, от которой кровь стыла в жилах. Но они с Драко были совершенно здоровы, не считая мелких ран, при этом разрыв скачка был в разы больше. Это им не подходило. Гарри не понимал что именно он упускает.       — Расскажи мне все, о чем вы говорили. — отбросив несчастное перо в сторону, резко сказал Драко. — Слово в слово.       — Здесь? — встревоженно нахмурился Гарри и тут же натянуто улыбнулся, когда проснувшийся Альфрад затуманенным от сна глазами бегло осмотрелся по сторонам, ненадолго мазнув по ним неосознанным взглядом, после чего отвернулся, начав безжалостно тормошить сопевшего Абраксаса. — Здесь слишком много ушей. Это опасно, мы и так сильно рискуем, упоминая об этом при свидетелях.       — Мерлин, дай же мне терпения. — обречённо застонал Малфой, все ещё не смотря на него. По неясным причинам это задело Гарри чуть ли не за живое. — До нас никому дела нет, тем более ты, как и я, давно поставил противоподслушивающий барьер, ведь так?       — Излишняя осторожность не помешает, — запальчиво возразил Гарри. — Давай поговорим об этом в более уединенном месте? Я рассказал главное, нет причин для спешки.       Драко поник ещё заметнее и Гарри почувствовал себя уже самым настоящим чудовищем, на подобии тех, что отбирают у детей-сирот последнюю вкусную конфету и съедают у них же на глазах, вызывая целый поток слез и истерики. Было особенно странно испытывать эти эмоции по отношению к Малфою. Язвительному, высокомерному, насмешливому Малфою, который, несмотря на заметную перемену, все же не мог до конца избавиться от старых привычек. Менее совестно от таких оправданий не становилось. Гарри прикусил внутреннюю часть щеки, сдерживая чувство вины.       — Ладно, хорошо, — вибрирующим голосом кисло согласился Малфой, сжимая кулаки. — Тогда, после этого урока в библиотеке.       — Отлично, вот и договорились.              Гарри облегчённо улыбнулся, придя к удовлетворяющему соглашению. До конца урока осталось не так много времени, но этого было достаточно, чтобы он мог придумать как в более мягкой форме рассказать суть произошедшего, не упоминая того, чего Драко знать не стоит. Например, об его связи с Волдемортом и истинной личности Тома Реддла. Нужно провернуть все таким образом, дабы проницательный Малфой не понял, что ему недоговаривают. Столь грубый промах мог привести к конфликту, или, возможно, к разрыву сотрудничества, чего допустить ни в коем случае нельзя.       Когда прозвенел колокол, Драко без лишних слов схватил Гарри за шкирку и утянул за собой, не слушая сдавленные протесты и уверования, что он вполне может дойти до библиотеки сам. Гарри успел только в последнюю секунду прихватить наполовину растегнутую сумку, прежде чем под малфоевским напором вылетел в коридор. Мимо них прошмыгнул Реддл, одарив снисходительной улыбочкой, слащавость которой запросто повышала сахар в крови, доводя почти до смертельной дозы. Гарри собирался по привычке скривиться, но так и застыл, как молотом по голове осознав то, что не давало ему покоя с самого пробуждения, метаясь где-то на горизонте бесконечных проблем.        Зрачки сузились, став размером не больше булавки. Два зелёных дрожащих зелёных моря сфокусировались на затылке уходящего парня, за которым толпой двинулся остальной зевающий, не до конца проснувшийся седьмой курс.       От Реддла несло мятой. Душистой, свежей бархатистой мятой, так напоминающей жевательные резинки, когда-то в далёком детстве глубоко им обожаемые и тайком ворованные с тетиного стола. Схожий, но куда более слабый запах был в продырявленном кабинете при утреннем пробуждении. На его одежде присутствовал тот же проклятый аромат мяты, пропитавший мантию насквозь, въедаясь в нее намертво. Неизвестно откуда появившееся синяки, как будто кто-то хотел растерзать или перегрызть шею, без конца ходя на грани. Плотный туман осевший в голове. Дружелюбное поведение при встрече, что сложно так идеально подделать даже для такого талантливого лицемера как он. Прикосновение ледяной, словно принадлежавшей покойнику, кожи к щеке. Порванный шарф как в замедленной съемке падающий вниз.       Последняя часть пазла с оглушительным щелчком встала на место.       Сердце стукнуло, оглушительным звоном отдаваясь в голове, предательски замирая. Гарри почти не дыша смотрел на прямую спину, плавно уходящую вперёд, не в силах пошевелиться и отвести взгляд, в котором загорелось чистейшее бешенство, распространяясь по венам, вскипятив кровь. Шея, не без помощи Драко вернувшая привычную белезну, зачесалась. Кожу захотелось снять, выкинуть или скормить псам. Все что угодно, только бы перестать чувствовать призрачные прикосновения к себе, видя перед собой не расплывчатую незнакомку, а вполне реальное лицо сумасшедшего ублюдка.       Улыбка уходящего Тома Реддла превратилась в зловещий волчий оскал. С горла издался тихий хихикающий звук, утонувший в какофонии шумных разговоров учеников.

***

      Дамблдор невидящими глазами смотрел в свою тарелку, усиленно пытаясь сосредоточиться на разговоре с Диппетом, вытащившего его с кровати ни свет ни заря, чтобы поделиться новостями, но сознание то и дело ускользало, возвращаясь к новым ученикам. Он с первого взгляда понял, что с ними двумя что-то не так. Поведение слишком не вписывалось в привычные рамки. Они были потерянными, осторожными, слишком неуверенными в своих действиях, словно от каждого сделанного вдоха зависела судьба человечества. Их измученные, пустые лица при первой встрече все никак не исчезали из головы. Он думал что так подействовала тяжёлая потеря близких людей, родителей, вырастивших их, но реальность оказалась в разы ужаснее. Теперь он понимал какая тайна крылась за всем этим. Путешествие по времени с таким огромным разрывом. Сколько он об этом ни думал, это не становилось менее поразительным. Даже не верилось что они выжили и все ещё ходят, дышат, разговаривают как обычные люди. И все же...       Не может быть, чтобы они смогли проделать такое сильное волшебство в столь юном возрасте без каких-либо последствий. Магический выброс не подходил для рассматривания как причина их перемещения сюда. Слишком много неизвестного и непонятного было в этой ситуации. Всё-таки, время - это не шутка. Она, как и магия, не любит когда ею сильно пренебрегают, бездумно нарушая законы, на протяжении тысячелетий сохраняющие мир таким, какой он есть. Во всем этом должен был смысл. Какая-то мелочь, которую тяжело заметить, но что сможет раскрыть глаза на истину. Нужно только хорошо поискать, не упуская ничего из виду.       Дамблдор почувствовал на себе чей-то взгляд и подняв голову посмотрел в зал. Яркие голубые глаза за стеклами очков сами собой нашли слизеринский стол, не задержавшись привычно на бесившихся гриффиндорцах, только чудом ещё не перевернувших стол. Пусть Гарри уже не смотрел на него, с вялой благодарной улыбкой беря письмо у первокурсницы, которой он ещё вчера вечером дал небольшое поручение, но он был уверен, что он был хозяином пристального взгляда . Судя по темным кругам под глазами, парнишка снова плохо спал. Шарф, неряшливо обмотанный вокруг шеи привлекал не меньше внимания, чем чужая заметная усталость. Дамблдор обеспокоенно пригляделся, стараясь разглядеть признаки простуды и температуры, но Гарри сидел с привычным вымотанным выражением лица, появляющимся всегда, когда поблизости появлялся Том. Никаких дополнительных симптомов болезни видно не было.       Напротив него со спокойной мягкой улыбкой как король восседал Том Реддл, поглядывая на Гарри из под густых полуопущенных ресниц. Обычно такой взгляд заставлял многих молодых волшебниц и юношей падать в счастливый обморок, но Гарри никак не изменился в лице, разве что писать стал более озлобленно. Зато Драко растерянно посмотрел сначала на одного, потом на второго и, вздохнув, незаметно прикрыл книгой брезгливое отвращение, судорогой исказившее приятное лицо.       Открывшиеся тайны о лучшем ученике школе разбивали сердце, вызывая горечь во рту. Узнать о том каким чудовищем он станет было неизмеримо печально. Альбус надеялся, до последнего лелеял чистую надежду, что все замеченные им зачатки тьмы в Томе были вызваны собственной излишней подозрительностью, теперь же он окончательно убедился как на самом деле был прав. Собственная наблюдательность радости не вызывала. Дамблдор будто бы постарел на пол века за раз. Принятие будущего пугало и вызывало душевную боль. Том, лучший ученик, любимец учителей и учеников отберёт куда больше невинных жизней, чем Гриндевальд. Превратится в настоящее стихийное бедствие для магов. А ведь Альбус ничего не мог с этим сделать, а только продолжать бессильно наблюдать. Какое право он имел вмешиваться в уже прописанную историю будущего? Нельзя действовать за рамками своих возможностей. Оставалось только строго придерживаться сюжета, прописанным вселенной.       Встретив Тома в приюте и увидев эти горящие торжеством черные глаза он даже не представлял насколько все плохо. Он не впервые видел детей, начинавших смотреть свысока на маглов, узнав о своей настоящей сущности, своей избранности и Альбус вполне справедливо посчитал, что он такой же, с небольшим необычным дополнением в виде парселтанга. Пусть издевательства над другие детьми, приказной, подчиняющий тон, поразительные навыки владения магией, ненависть к собственному «обыкновенному» имени, желание действовать в одиночку вызывали настороженность, но большой опасности в нем заметно не было. Обычно жестокая правда и болезненная пощёчина от Хогвартса, где училось не мало столь же одаренных детей, быстро приводила напыщенных гордецов в себя, сбивая высокомерие и спесь, вновь делая из них обычных ребятишек. Но Тому это не помогло, даже с учётом того, что ему с его непомерными амбициями не посчастливилось попасть на факультет Слизерина, где таким как он никогда не были рады.       Том молча сносил избиения, оскорбления, унижения, ненависть к себе, не думая жаловаться, закрывая все это внутри, неизменно встречая всех с улыбкой на разбитых опухших губах. Затаенная злоба помогла ему вырасти, набраться сил и медленно, крадучась, а порой снося все на своем пути, начать строить путь к вершине, отсеивая неугодных, слабых и бесполезных.       Дамблдор горестно вздохнул, печально поднимая погасший взгляд на серое небо. Возможно, если бы он с начала был более внимательным, осмотрительным по отношению к Тому, всего этого можно было бы избежать. Он просчитался, недостаточно хорошо присматривал, упустил многое из виду, взращивая под крышей Хогвартса чудовище, в будущем расколовшее душу на семь частей и уничтожившее привычные порядки и устои мира. Мальчик, никогда не видящий любви, не познавший прелести дружбы, но возлагающий надежды на блестящее будущее станет убийцей тысяч людей. Не это ли настоящее несчастье?       Колокол привел Альбуса в себя, напоминая об предстоящем уроке трансфигурации со вторым курсом Пуффендуя. Диппет бросил попытки поговорить с ним сейчас, убедительным голосом попросив зайти к нему попозже, например, после обеда. Дамблдор рассеянно кивнул и попрощался с директором, дожидаясь пока основной поток учеников покинет Большой зал, вылавливая глазами среди сотни макушек Гарри Поттера. Нашелся тот достаточно быстро. Он плелся позади Драко, грубо отпихивающего младшекурсников с пути. Альбус собрался позвать Гарри, но успел вовремя заметить как следом за ним тенью вышагивал Том, сияя спокойной полуулыбкой.       У Дамблдора под ложечкой засосало, а в душе взбуднулось плохое предчувствие. Помедлив, он подождал пока все уйдут в коридор и применив к себе заклинание невидимости двинулся за ними. Очень быстро толпа рассосались, оставив там только троих подростков. Драко шел далеко впереди, не думая оглядываться назад, полностью увлеченный справочником в руках. Гарри не предпринимал попыток его нагнать, нервно поправляя шарф и в то же время борясь с широким зевком.       Дамблдор перевел сосредоточенный взгляд на последнего и главного участника сцены. Том вальяжно шел позади, убрав руки в карманы мантии, в одной из которых небрежно сжимал деревко волшебной палочки, нежно поглаживая по рукояти подушечкой большого пальца. Его шаги были совершенно бесшумны, глаза смотрели по сторонам с напускной незаинтересованностью, боковым зрением продолжая наблюдать за идущими впереди. Умиротвореная улыбка испарилась ровно в тот момент, когда Драко Малфой свернул вправо, скрываясь с глаз, сменяясь на жёсткую ухмылку, изуродавшую точенные черты, превратив их в отвратительную жёсткую гримасу. Том сделал нечеловечески быстрый рывок вперёд, протягивая руки и крепко прижимая Гарри к себе, свободной ладонью зарываясь в непослушные взъерошенные волосы, с упоением проводя пальцами вниз. Дамблдор, поднявший палочку для создания щита в случае чрезвычайной ситуации, ошеломленно отступил, натыкаясь спиной на стену.       Том стиснул Гарри в собственнических объятьях с непомерной жадностью проводя носом по чужой щеке и с наслаждением утыкаясь в изгиб шеи. Палочка незаметно выскользнула наружу, со спины блеклой вспышкой ударяя по шарфу, сразу после этого ловко прячась в рукаве мантии. Довольные полуприкрытые черные глаза посветлели, став более насыщенного винно- карего оттенка, лихорадочно поблескивая в неярким освещении коридора. Гарри, ошарашенный не меньше Дамблдора, вырвался, фурией отлетая назад, когда произошедшее наконец дошло до нейронов мозга, забивших предупреждающие сигналы. Ребенок, первокурсник Когтеврана, выбежавший из тайного прохода едва не оказался припечатан к стенке, неизвестно каким образом успев в последний момент среагировать, чтобы не получить локтем в лицо. Насмерть перепуганный, он поспешил скрыться, даже не обернувшись, чтобы рассмотреть случайного обидчика.       Том не старался удержать Гарри в своих руках, беспрепятственно отпуская и отступая на пару шагов назад. Мазнув глазами по открывшемуся участку шеи, на его лице на секунду проскользнул немой восторг, наскоро скрытый насмешкой в кривом изгибе губ и ехидным прищуре глаз, вернувших привычный черный цвет, без единого проблеска света. Лицо самого Гарри представлял собой нескончаемый марафон сменяющих друг друга эмоций, начиная от ужаса и завершая бесконтрольным чувством мерзкого отвращения. Тома такая реакция только больше развеселила и он просиял.       Непроницаемая маска треснула, и фальшивая насмешка превратилась во вполне обворожительно -искреннюю улыбку, из-за которой он стал скорее милым, чем пугающим. В ней не приглядывались и капли сожаления за совершенное, напоминая сытое довольство кота, стащившего со стола свежую рыбу. Отвернувшись, Том, провожаемый двумя парами расширенных непонимающих глаз, как ни в чем не бывало ушел, оставляя после себя мертвую тишину.       Впрочем, длилась она недолго. Портреты, наблюдавшие за этим представлением, ожили, как по команде восхищённо присвистнув, шепотом начав бурное обсуждение. Гарри не обратил на них ровно никакого внимания, что-то неясно шепнув и став гневно тереть те участки кожи, которых касался Том. Он будто бы был в шаге от того, чтобы его стошнило прям здесь. И зная настоящее положение вещей, Дамблдор бы не удивился, получив подтверждение на это предположение. Альбус впервые встречал настолько ярко выраженную неприязнь, тесно переплетенную с ненавистью. Было невероятно осознавать, что с таким взрывным коктейлем эмоций Гарри продолжал держаться, изматывая себя постоянным контролем, от которого становилось не по себе, зато справедливо оправдывало его принадлежность к Слизерину. Поразительно, что когда-то он был учеником Гриффиндора. Война до неузнаваемости меняет людей и Гарри не стал исключением.       Раздался странный звук, похожий на рычание и мычание одновременно. Дамблдор пришел в себя, оставляя раздумья на потом. Голова Гарри была опущена вниз, потерянными сухими глазами озадаченно сверля лежавшие на полу ткань, неровными кусками упавшей с шеи. Темные брови дрогнули в мгновенном понимании. В памяти Альбуса пронеслась вспышка беззвучно произнесенного Томом заклинания, на которое он в тот момент к собственной глупости не зациклился. Догадка о только что случившимся пришла к ним одновременно. Рука парнишки взметнулась вверх, в провальной попытке спрятать отныне не прикрытые синяки, обхватывающих тонкую шею как ошейник.       Дамблдор, сам того не хотя, смог в точности разглядеть каждую отметину. Но в этом нельзя его винить, в конце концов каждая из них была сделана с удивительной тщательностью, словно тот, кто ставил их хотел, чтобы они были заметны любому, кто глянет на Гарри. Как предупреждающая сигнальная ракета, как метка, заявление своих прав на присвоение человека, отчётливый «знак принадлежности», рассыпавшийся по чужому телу бутонами синяков. Настоящие животные повадки, которых не должно быть у нормального человека. Попытка заклеймить, присвоить. Голова загудела и Дамблдору показалось, что от всех этих сумбурных мыслей у него поднялось давление.       У Гарри меняется взгляд, становясь жёстким и страшно злым, как у цербера, унюхавшего свежую плоть. Руки сжались в кулаки, вздымая вены, подрагивая от вложенных в это действие устрашающей силы ярости. В тот момент у Альбуса не осталось никаких сомнений, что если бы Том предусмотрительно не сбежал заранее, то в чужое лицо прилетели эти самые кулаки. Вряд-ли Том хотел вновь оказаться противником Гарри в дуэли или обычной драке. Не станет так рисковать, когда присутствует высокий шанс повторного поражения. Дважды подобного фиаско его репутация сильнейшего не выдержит и усилия семи лет пойдут прахом. Такая встряска могла отрезвить Тома, открыть глаза на неправильность его поступков, но Альбус как никто другой понимал, насколько это маловероятно. Том скорее пойдет на крайности, чем поменяет мировоззрение и убеждённости.       Гарри какое-то время стоял, не шелохнувшись, глубоко задумавшись. Украдкой наблюдавшие за ним портреты заинтересованно ждали продолжения, какого-нибудь развития возникшей драмы. Парочка из них уже были готовы рвануть через чужие холсты, дабы не упустить ни слова, остальные притихли и нацепили скучающий вид. Ей богу, они вели себя так, будто перед ними показывали интереснейший магловский сериал, с Гарри и Томом в главной роли. Судя по всему, за последние пару лет это было наиболее интересным событием, происходившим на их глазах, поэтому никто не хотел упускать ни детали. Ведь мало кто из детей отваживался бедакурить в нескольких шагах от Большого зала, а тут целое кино.       Гарри отмер, нагибаясь и захватывая с собой то, что осталось от шарфа, стремглав мчась в открывшийся проход, не слыша раздавшийся разочарованный гул портретов и радостный возглас тех, кто побежал через холста по этажам за ним по пятам.       Дамблдор устало вздохнул, уставившись в темный потолок через который с громким гоготом вылетел Пивз, как волчок кружась в воздухе. Завизжав, он со всего маху влетел сквозь портрет пожилой дамы с большой бородавкой у крючковатого носа, получая в ответ возмущенные оскорбления не только от нее, но и всех остальных. Полтергейста никто из них не переносил, с момента его появления не раз становясь жертвами глупых розыгрышей. Не сосчитать как часто завхозу приходилось отмывать нарисованные усы у плачущих дам и ослиные уши у побагровевших от возмущения джентльменов. Даже наложенные слоями защитные заклинания не помогали бедолагам справиться с бесчинствами Пивза. Тот обладал завидным упорством в плане поиска развлечений, постоянно находя новые способы досадить всем, прибавив лишней работы и хлопот. Все, включая директора, бессильно разводили руками, не в состоянии приструнить сорванца.       Дамблдор одернул себя и вернулся мыслями к тому, свидетелем чего недавно стал, поняв, что вновь отвлекся на посторонние мысли, столь не подходящие для размышления сейчас.       Том действовал не так, как должен был, основываясь на своей личности и поступках до этого. Также, это не подходило под описание того, в кого он превратится. Он получал то, что хотел путем запугивания, шантажа или слепого обожания, делая из людей марионеток, которыми можно легко манипулировать. Месть подбиралась с особенной детализацией, путем построения коварных планов с ловушкой, из-за которой никаким образом нельзя выйти на него, вызнав имя настоящего виновника. Он всегда был тщательно подготовлен, не действуя собственными руками. Что изменилось сейчас?       Что-то определенно не так. И ещё эти синяки, которых ещё вчера утром не было.       Дамблдор нахмурился, поглаживая коротковатую бороду, до последнего не желая даже в мыслях озвучивать пришедший в голову вывод. Он не имел права вмешиваться в личную жизнь мальчика, но мог ли оставить все как есть? Если то, о чем он думает правда и отметины оставил Том, то происходящее принимает неожиданный оборот.       Ему нужно... хорошенько все это обдумать. Ни в коем случае не стоит спешить, дабы не натворить бед, исправить которые потом будет невозможно. Том умен и опасен для своего юного и нежного возраста. Это доказывает тот факт, что за все года Альбусу не удалось найти ни одного доказательства на причастность к тяжёлым травмам учащихся, переходившим слизеринцу дорогу, и недавней смерти мисс Миртл, что едва не стало причиной закрытия школы.       Да, ему точно стоит подумать в одиночестве.       И желательно прямо сейчас.       Дамблдор кивнул сам себе и убрав руки за спину, неторопливо пошел к выходу из замка. Ему нужно скорее навестить старых друзей. Он обязан предусмотреть все, вплоть до одной из самых незначительных мелочи. Ошибки недопустимы, когда на кону стоит судьба человечества.       Добравшись за пределы защитного барьера, Дамблдор крутанулся на месте, без заминки трансгрессируя, наглухо забывая про рабочий день и уроки, стоящие в графике.Позже, по всему замку Хогвартс поднимется бурный ажиотаж. Ученики будут галдеть, взбудоражено передавая вести друг другу, затем обязательно упомянув об этом родителям в письмах. Ведь за всю историю преподавания, профессор Дамблдор впервые не пришел на собственный предмет, буквально испарившись в воздухе.