The Heart Asks for Pleasure First

26 декабря 2183 г. 7:30 утра Гаррус проснулся ровно в 7:30 утра, как делал почти каждый день в течение последних трех недель. Несмотря на то, что ему для пробуждения хватало своих биологических часов, в качестве меры предосторожности он включал будильник на визоре; тихий звуковой сигнал и ритмичные вспышки белого света приветствовали его, когда он открыл глаза. — Отключить, — сонно пробормотал он, и будильник отключился. В ту же секунду сработал тепловой датчик, и Гаррус внезапно понял, что с ним в комнате кто-то есть. На мгновение он замер, прежде чем воспоминания о вчерашнем дне нахлынули на него, и турианец вздохнул с облегчением. Однако пойманная им тепловая сигнатура находилась не в кровати, как ожидалось, а на полу рядом с кроватью. Сонно моргая, Гаррус перевернулся; по какой-то причине он лежал лицом к центру кровати, хотя, к счастью, оставался на своей половине, не вторгаясь в личное пространство Шепард во сне. Но вот она, спит на полу, прислонившись спиной к кровати и уткнувшись головой в простыни. Гаррус тут же запаниковал, будучи уверенным в том, что он что-то сделал, чтобы заставить ее встать: пнул ее во сне или утащил одеяло. Затем он увидел излучающий мягкое белое свечение голосовой камень у нее на коленях. Гаррус вспомнил, что она спала очень беспокойно, и понял, что она, вероятно, проснулась сама. Камень помог ей снова уснуть? Он попытался тихо выйти из комнаты, надеясь, что сможет пойти и приготовить что-нибудь поесть до того, как она проснется. Это казалось правильным решением в данной ситуации. Но она вскрикнула и проснулась еще до того, как он прошел половину пути к кухне. Вытянув одну руку, она попыталась схватить воздух перед ней. – Лиз …! - Шепард? — позвал Гаррус, не желая пугать ее. Ее взгляд прояснился, она опустила руку и посмотрела на него. – О, доброе утро. Он не был уверен, что именно она крикнула при пробуждении. Не до конца произнесенное слово его переводчик категорически отказался идентифицировать. - Пол не слишком удобен. Если хочешь, можешь заползти обратно в постель. Шепард медленно поднялась на ноги и потянулась. Голосовой камень скатился с ее колен на пол, но она будто и не заметила этого. - Я в порядке. Я выспалась. Тебе обязательно идти на работу? — Я в отпуске, помнишь? - Точно. - Казалось, она еще не совсем пришла в себя. Гаррус проанализировал свой предыдущий опыт с только что проснувшейся Шепард и пришел к выводу, что дезориентация после сна, вероятно, свойственна всем людям. — Значит, у нас есть целая неделя? - Ну, Челлик знает, что я не покину Цитадель. Меня могут вызвать, если возникнет чрезвычайная ситуация. Но в остальном … да. - Удобно. - Она потянулась, подняв руки над головой. Иногда Гаррус видел, как то же самое делал Йоханн, когда тот приходил в офис рано утром. Подаренные им жетоны подпрыгнули на груди, цепочка едва заметно светилась мягким фиолетовым светом. - Где мой пистолет? - На столе рядом с моим. Деловито, как и всегда, она подхватила свой пистолет и пояс и начала одеваться. На этот раз Гаррус не чувствовал необходимости отворачиваться; была какая-то смутная разница между одеванием и раздеванием, даже если ни там, ни там не было видно ни миллиметра кожи. - Сегодня мне нужно сходить на рынки и купить какую-нибудь гражданскую одежду. Я оставила всю свою одежду на корабле. - Всегда путешествуешь налегке, а? Она подмигнула ему. - Однажды морпех, всегда морпех. 26 декабря 2183 года 9:03 утра. По пути на рынки Гаррус заметил, что Шепард проверяет свой омнитул. Она уже проверяла его сегодня, как и каждое утро. - Что-нибудь интересное? - Благодарственное письмо от Лиары за рождественский подарок, — сказала Шепард, показав Гаррусу письмо на экране. Она нажала несколько кнопок, и человеческий шрифт превратился во что-то читаемое. Гаррус просмотрел текст; Лиара была полна энтузиазма. - Она сказала, что отправила кое-что для меня на Нормандию. Джокер должен передать. - Может быть, это ликер азари, — сказал Гаррус. Он действительно не смог удержаться. Легкий румянец окрасил щеки Шепард, но в остальном она его проигнорировала. - Очень мило с ее стороны. Я знаю, что азари не празднуют Рождество. Она так же подарила мне кое-что на день рождения. Гаррус решил не упоминать, что за всеми подарками, вероятно, стояло нечто большее, чем дружелюбие. В любом случае, Шепард, вне всяких сомнений, знала. Если слухи были правдой, она мягко отказала Лиаре несколько месяцев назад во время их миссии. Гаррус знал, что азари обычно долго забывают романтический интерес: они были таким долгоживущим видом, что движение вперед иногда занимало десятилетия или столетия, а не годы. Полная противоположность саларианцам. На рынках Шепард быстро нашла магазин человеческой одежды и исчезла в раздевалке, пока Гаррус развлекался разглядыванием стендов с одеждой из последних коллекций. Он тихонько смеялся над особенно нелепым нарядом, когда кто-то хлопнул его по плечу. Шепард стояла позади него. — Ты сказал, что никогда не видел меня в штатском. Ну, вот и я. Он оглядел ее с ног до головы. На ней была простая белая рубашка из какого-то облегающего синтетического материала с рукавами чуть выше локтя и темно-синий жилет с художественно асимметричной застежкой-молнией. Брюки были похожи на военный камуфляж, только серого цвета, а не черного. Если бы не висевшие у нее на шее жетоны, прохожие могли бы принять ее за гражданское лицо. - Где твой пистолет? Она улыбнулась и запустила руку за ворот жилета, выташив ствол ровно настолько, чтобы он мог увидеть блеск металла. - Прямо здесь. Только тссс. - Я буду нем как рыба, — пообещал он ей. - Ты это в фильме услышал? - Может быть. 26 декабря 2183 года 10:44 утра. — Это чизбургер, - сообщила ему Шепард, показав турианцу завернутый в жирную бумагу предмет. Гаррус осмотрел его так внимательно, как только мог, не прикасаясь к нему. Издаваемый им запах был таким же странным, как и еда Шепард вчера вечером: сильно напоминал еду, но не совсем. - И это вредно для человека? - Очень нездоровая пища. - Шепард вытащила чизбургер из обертки и откусила большой кусок. Гаррус заметил, что после укуса на ее губах остались слабые жирные пятна. Гаррус постарался выглядеть скорее заинтересованным, чем встревоженным. Они сидели в Макдоналдсе. Гаррус никогда раньше не бывал внутри ни одной из этих забегаловок. Зал был битком набит людьми; Гаррус был единственным инопланетянином здесь. Жирные пятна и обертки от продуктов покрывали большую часть столов; Шепард попросила кого-то убрать их, прежде чем они сели, заверив Гарруса, что это нормально в заведении быстрого питания. Острый нюх Гарруса уловил тошнотворный запах масла, жира и химикатов, пропитавших это место наряду со странными непищевыми запахами левокухни. В ресторане — если его можно было так назвать — работало всего два человека за двумя терминалами для покупок; еда, по словам Шепард, еду собирали автоматически. Голограмма меню над терминалами была напечатана полностью человеческим шрифтом и чередовалась через хаотичные промежутки времени с огромными изображениями еды и видеоклипами играющего с человеческими детьми человеческого мужчины в полосатой одежде и с ярко разрисованным лицом. - Разве это хорошо? — скептически спросил Гаррус у Шепард. - Нет, просто ужасно. - Она откусила еще один большой кусок и прожевала — Гаррусу казалось странным наблюдать за этим, даже после стольких лет работы с людьми. Он обнаружил, что любой вид, которому нужно тщательно разжевать пищу в бесформенную мякоть, прежде чем проглотить, очень трудно понять. - На вкус как подошва. — Тебе же не обязательно доедать это? - Я хочу. Люди. Логика. От всего этого у Гарруса закружилась голова. — Так это свидание? Шепард улыбнулась. - Да. Тебе нравится? - Определенно. 26 декабря 2183 г. 12:21 Сооружение личного мемориала павшему солдату на станции с интенсивным движением, такой как Цитадель, не соответствовало военному протоколу. Таким образом, Совет вежливо отклонил письменную просьбу Шепард о возведении где-нибудь в Президиуме небольшого мемориала сержанту Эшли Уильямс. Цитадель была домом для многих рас, объяснили они, и отдавать предпочтение одной расе перед другими, разрешая строительство личного мемориала за счет военного финансирования, было просто неуместно. Они сожалели, они признали самопожертвование Эшли Уильям и чтили ее за храбрость, но этого нельзя было сделать. Итак, на следующий день после публичной церемонии, которую Совет решил провести в ее честь после последней битвы, Шепард ускользнула в тихий уголок Башни с новой медалью на шее. Там она в частном порядке заключила контракт с владельцем недвижимости на небольшой участок его собственности, расположенный между Межвидовыми Садами и Музеем военной истории Цитадели. Недвижимость на Цитадели стоила очень дорого, а купленный ею квадрат земли площадью в четыре квадратных метра стоил двадцать тысяч четыреста кредитов. Шепард полностью оплатила контракт со своего личного счета. Все это пронеслось в голове Гарруса, пока он стоял перед мемориалом и смотрел, как Шепард медленно приближается к нему, держа в руке потертую книгу. По словам Шепард, эта книга - единственная личная вещь, которую Уильямс оставила на борту «Нормандии». Ввиду отсутствия каких-либо оговорок в завещании Эшли относительно книги, Шепард решила оставить ее себе. - Я хотела, чтобы ее мемориал был там, где все его увидят, — сказала Шепард Гаррусу, когда он спросил, зачем она потратила столько денег на покупку земли на Цитадели, а не в какой-нибудь человеческой колонии. - Чтобы никто не мог забыть ее. Цитадель существует уже миллиарды лет. Я хочу, чтобы она прожила столько же. Сам мемориал был произведением искусства. Простой, сдержанный, но прочный. Высокий и отполированный, он возвышался над пульсирующей повседневной деятельностью в Башне. Он был сделан из гладкого сплава черного металла и вырезан плавными линиями. Гаррус не знал, с кем Шепард заключил контракт на выполнение этой работы, но они определенно знали, что делали. — Что думаешь, Гаррус? - Шепард держала книгу открытой. Гаррус подошел ближе, чтобы заглянуть ей через плечо, прежде чем понял, что книга полностью написана человеческим шрифтом, и, в отличие от датапада, он не мог просто нажать кнопку, чтобы перевести ее. «На полях Фландрии» или «Высокий полет?» - Прочитай их мне. Вновь маки алые в полях цветут Во Фландрии. Мы воевали тут. Теперь кресты стоят тут ряд за рядом. А в небе, не пугаясь канонады, Вновь жаворонки звонкие поют. Мы – Мёртвые, в земле нашли приют. А ведь могли бы жить, как все живут, Любить и любоваться на закаты… Но на войне убили нас когда-то В полях во Фландрии. Пускай теперь другие в бой идут, Чтоб не был факел ярости задут. Пусть память о погибших будет свята, Тогда спокойно будут спать солдаты В земле, где маки алые цветут, В полях во Фландрии. * - продекламировала Шепард низким, ритмичным голосом. - Похоже на нее, - медленно сказал Гаррус. - Прочитай другой. Взревел мотор, и я опять сумел Преодолеть земное притяженье - На серебристых крыльях я взлетел! Навстречу солнцу начал восхожденье! В безмолвной синеве, на гребнях волн-ветров Я вытворял такое! - вам не снилось! Послушным вихрем между облаков Мое суденышко тогда носилось. В палящую лазурь взлетал все выше я Туда, где ни одной не встретишь птицы. Как, вдруг, достиг пределов бытия!.. В молчании ума я подождал немного И руку протянул - не смог остановиться - Осмелился коснуться лика Бога... ** Гаррус ошеломленно покачал головой. - Не знаю, Шепард. Я не поэт. - Я тоже. - Она пролистала страницы, нахмурившись настолько, что кожа ее лица стала соответствовать потрепанному состоянию книжных страниц. - Просто хочу, чтобы это звучало правильно. Гаррус вытянул шею, глядя на мемориал. Он не мог прочитать надпись, выгравированную на глянцевой поверхности, но знал, что первые два слова — это имя Эшли, а остальные — стихотворение. — Что там уже написано? - Теннисон. Смело, вперёд, отряд! Кто там глядит назад? Есть у солдата страх - Он не бесплотен. Им не робеть в строю, Им позабыть семью, Им умереть в бою - Прямо в долину, где Смерть, Мчались шесть сотен.*** Она продекламировала стихотворение, не отрываясь от книги. Гаррусу показалось, что он услышал что-то в ее голосе, что-то на грани слышимости, но на ее лице не было никаких эмоций. - Шепард, — сказал он. - Что значит «оплошать»****? - Совершить ошибку. Да, здесь определенно был какой-то подвох. - Но это неправильно, Шепард. Никто… не совершал ошибки. Только не на Вермайре. - Неважно. - Она не хотела смотреть ему в глаза. - Я просто делаю и то, и другое. - Она вытащила лист белой бумаги из-под пожелтевших страниц книги, достала из кармана ручку и села, скрестив ноги, перед мемориалом. Гаррус наблюдал, как она начала выводить инопланетные символы на бумаге, сосредоточенно прикусив язык. Он никогда раньше не видел, чтобы она что-то писала от руки; странно было на это смотреть, почти завораживающе. - Пару дней назад я слышал, как кто-то кого-то инструктировал, — тихо сказал Гаррус. Он не хотел ее беспокоить, но слова вырвались сами собой. - Сядь на шаттл до 23ей станции, пройди несколько кварталов и поверни налево у мемориала Эшли Уильямс. Это заставило ее улыбнуться. — Я же говорила тебе, что люди заметят. Ей потребовалось довольно много времени, чтобы закончить. Она выводила слова с мучительной медлительностью; очевидно, ей потребовалось усилие, чтобы аккуратно их сформулировать. Пока она писала, Гаррус подошел к мемориалу и положил свой личный дар - чистую тряпку для полировки и запечатанную бутылку жидкости для чистки огнестрельного оружия - на широкую, высеченную в камне, полку, на которой уже лежали дары от предыдущих посетителей: свежие цветы от сестер Эшли, запечатанное письмо от Кайдена, еще цветы, уже увядшие, от Джокера. Отходя, он заметил что-то странное сбоку от мемориала. - Шепард, посмотри на это. Она нахмурилась, но отложила книгу и бумагу и подошла посмотреть. На мгновение она замерла, глядя куда-то мимо него, она мертвенно побледнела, краски сошли с её лица. Гаррус с беспокойством посмотрел на нее, внезапно пожалев о своем порыве окликнуть ее. Надо было промолчать?.. - Не могу в это поверить, — голос Шепард дрожал от ледяной ярости. - Они нарисовали граффити на мемориале Эша. — Это эмблема Синих Светил, — вслух пояснил Гаррус. - Должно быть, они подавали сигнал контакту. Обычное дело в Башне. Она ничего не сказала, ее губы были плотно сжаты. Гаррус посмотрел вниз и увидел, что ее хрупкие человеческие руки сжаты в кулаки. Внезапно она развернулась, и на мгновение у Гарруса возникла странная мысль, что она собирается ударить его. — Гаррус, — вы выпалила она. - Сделай что-нибудь. Должны быть записи с камер наблюдения. Что-нибудь. Я пристрелю их. - Шепард, я не могу, — мягко сказал он, взяв ее за плечи. Он никогда не делал ничего подобного раньше, но это казалось правильным поступком. - В этой части Башни нет камер. Слишком много частной собственности. — Я… Черт возьми. - Она повернулась, и он выпустил ее из рук. — Это неправильно. Это неправильно! Я должна их убить. - Ее рука скользнула под жилет, и он увидел блеск металла. – Каждого наемника Синих Светил, какого смогу найти …. Он попробовал еще раз, придвинувшись ближе и положив руку ей на запястье. - А ей было бы не все равно? - Все равно? Что ты имеешь в виду? Я не… - Если бы какой-нибудь глупый турианец нарисовал эмблему своей банды на ее мемориале. Эш было бы наплевать? Шепард глубоко и судорожно вздохнула. - Я… Нет. Нет, она бы рассмеялась. Я … - Она потерла глаза рукой и отпустила пистолет. – Я такая дура, Гаррус. О, Господи …. Гарруса был поражен, он никогда раньше не видел, чтобы она теряла самообладание. – Да ладно. Я все уберу. Иди, дописывай свое стихотворение. Она слабо усмехнулась и сжала его руку. – Тебе не нужно обращаться со мной как с ребенком. Со мной все будет в порядке. В итоге Гаррус использовал принесенные им тряпку и жидкость для чистки. Мощная чистящая жидкость, разработанная специально для оружейных металлов, легко справилась с краской. К тому времени, как он закончил, Шепард расписала всю страницу своим мелким почерком. Пока Гаррус аккуратно сворачивал тряпку и клал ее на полку вместе с бутылкой, Шепард свернула лист бумаги и достала из кармана открытую полупрозрачную капсулу. Она положила бумагу внутрь и нажала кнопку, навсегда запечатав капсулу. — Ты заслуживала лучшего, — мягко сказала она, положив капсулу на гладкую каменную полку. Гаррус не думал, что эти слова предназначались для посторонних ушей; она говорила слишком тихо, чтобы его переводчик мог уловить ее голос. Но он все же ответил. - Она получила именно то, что заслужила, — сказал он, и Шепард уставилась на него широко раскрытыми голубыми глазами. - Тебя и Нормандию.