Мысли и склянки

«О, Поттер, если бы я мог тебя забыть» Только наступил полдень, а настроение Драко уже было безнадежно испорчено. Впрочем, этот день почти ничем не отличался от других. Малфой распахнул глаза рано утром — около пяти часов — от приснившегося кошмара. Драко часто видел их после войны: больные глаза девушки, которую ему приказали пытать круциатусом, алую кровь вперемешку с грязью на лице бывшего друга семьи Малфоев, оскверненные проклятьями трупы бывших друзей — эти видения, словно призраки, следовали за Драко по пятам. В его ушах до сих пор стояли крики боли и отчаяния, просьбы и мольбы, а руку саднило всякий раз, когда Драко случайно касался черной отвратительной змеи, выведенной темной магией на коже, и от которой он не мог избавиться, как бы того ни хотел. Метка — лишнее напоминание, какой он мерзкий и недостойный человек, однажды выбравший не ту сторону, как последний трус. После неприятного и отчасти вынужденного пробуждения Драко еще какое-то время лежал на своей кровати, чувствуя неопределенную тяжесть в ногах (возможно, это была скопившаяся усталость вчерашнего дня). Война кончилась почти четыре года назад, но Драко отчаянно ненавидел каждый новый день. Просыпаясь, он сразу же мечтал о том, как придет домой и ляжет в кровать. Иногда Драко размышлял о своей смерти, но далеко это не заходило: он был слишком слаб и труслив, чтобы закончить свою жизнь самостоятельно. Поэтому Малфою только и оставалось, что страдать и принимать свою участь, как есть. Хотя некоторым его участь показалась бы сказкой. Его задержали сразу же после падения Волан-де-Морта. Драко и его родители едва успели добраться до Малфой-мэнора и начать паковать чемоданы, чтобы отправиться в укрытие, но не успели. Сражаться было бы бессмысленно и совсем неразумно: как минимум потому, что на их задержание, похоже, выделили весь Аврорат. В тот день Драко видел своего отца в последний раз: Люциуса приговорили к Поцелую дементора и даже не предоставили возможности попрощаться с женой и сыном. Нарцисса страдала — она старалась выглядеть достойно при Драко, но в ее глазах плескалось столько невообразимой боли, что в один момент Драко понял, что больше не может вынести, и сбежал в съемную конуру в Лондон (назвать это место квартирой было бы сложно), прихватив с собой пару фамильных вещиц. Драко навещал Нарциссу не чаще одного раза в месяц — он физически не выносил ее пустых взглядов. Малфоев оправдали только потому, что Нарцисса спасла Гарри Поттеру жизнь. Аргументом в пользу освобождения самого Драко оказалось воспоминание Поттера, когда Малфой узнал его под заклятьем. Суд проходил в отсутствие Драко — что, в общем-то, незаконно, но Пожиратели Смерти едва ли имели возможность сказать хоть что-то поперек. Драко сполз с кровати, когда на настольных часах-будильнике, расположенных на тумбочке рядом (которые Малфой приобрел на какой-то магловской барахолке), короткая стрелка указала на цифру шесть. Драко принял душ, привычно почистил зубы и уделил не меньше пяти минут изучению своего понурого лица в зеркале. После еще десять минут понадобилось на то, чтобы сделать что-то вроде яичницы — к его огорчению, белок слегка подгорел — и налить себе кофе. Драко не использовал домовиков уже несколько лет — и не потому, что у него не было денег купить себе приличного помощника. Все фамильные средства остались при нем. В его распоряжение они перешли сразу же, как ему исполнилось двадцать. Однако почему-то Малфою казалось неразумным спускать эти деньги на эльфов или роскошное жилье: ему вполне хватало его небольшой уютной квартиры, а сделать утром тост он мог и сам. После войны Драко смотрел на «расточительство» как на нечто абсолютно неразумное. Кроме прочего, Грейнджер продвигала какую-то кампанию в пользу домовиков, и Драко не хотел прослыть рабовладельцем. Около семи утренние ритуалы наконец были завершены, и у Драко оставался ровно час до выхода на работу, поэтому он позволил себе взять бессмысленную книжку — именно так подобную литературу называл Люциус — и погрузиться в вымышленный, но такой добрый, светлый и наполненный любовью мир. На работу Драко опоздал на пять или десять минут, но вряд ли кому-то до этого было дело. В министерстве было неспокойно: в каминном коридоре туда-сюда суетливо сновали волшебники и волшебницы — но в этот раз особенно быстро и дергано. — Что случилось? — спросил Драко у Блейза, который в мгновение оказался рядом, стоило только сделать шаг из камина. — Ты не слышал? Поттер возвращается со своей дурацкой миссии. Драко нарочито громко фыркнул: нет, он не слышал. Он вообще не следит за этим болваном. Последний их разговор случился четыре года назад сразу после того, как Драко отпустили из тюремной камеры. Он столкнулся с Поттером на выходе из здания прямо в дверях. — Я не буду говорить тебе спасибо, Поттер, — отчеканил он. — Пошел ты, Малфой, — только и ответил Гарри, толкнул его плечом и прошел внутрь. Драко отвечать не стал. Хотя не следить за судьбой Гарри было невообразимо. Нет-нет да и попадется на глаза какая-нибудь газетенка, обсуждающая новые подвиги Героя. Кто-то в очереди в кофейне упомянет о том, как звезда Британии снова отличилась, несмотря на столь юный возраст. А кто-то наткнется на Драко случайно и будет расспрашивать, правда ли, что Малфой учился вместе с самым молодым аврором мира. Кто бы сомневался – Поттеру даже не пришлось учиться в Академии. Его тут же приняли на работу в аврорат и сулили повышение с первого рабочего дня. Вот уже четыре года, как Поттер, самоотверженно сражаясь, хранил мир и спокойствие в Лондоне. Хотя Драко уверен, что всю работу делала команда, а Поттер прохлаждался где-нибудь неподалеку. (Драко так считал только из вредности. К своему сожалению, он прекрасно понимал, что это не так). Одним словом, Драко пытался не следить за жизнью шрамоголового, не слышать о нем ничего и ни от кого. Во время обучения в Академии на Зельевара (три года Драко сидел за партой) это еще как-то получалось. Но когда Малфоя приняли на работу в Министерство, стало казаться, что Поттер везде. Здесь его очень любили, в него верили и им восхищались, снова и снова заводя разговоры об успешных делах, раскрываемых Поттером так, будто тот щелкал их, как семечки. Драко это злило. Но он пытался о нем не вспоминать лишний раз для собственного же спокойствия (получалось с трудом). Вот и сейчас, стоя в коридоре с Блейзом, Драко был окружен Поттером. Тут и там до него долетали восторженные голоса. — И чего особенного в этот раз? Не припомню, чтобы его так встречали раньше. — Я слышал, Поттер хочет собрать свою команду, — Блейз повел плечом и двинулся в сторону их рабочего кабинета. Драко пошел следом. — Команду? — Ходят слухи, Поттер считает, что более тесная связь между отделами ускорит рабочие процессы и повысит уровень раскрываемости. — Вечно ему неймется, — Драко поморщил нос. — Согласен. В кабинете было тепло и солнечно: кто-то из коллег открыл все окна, видимо, чтобы проветрить помещение перед работой с зельями. Драко легко улыбнулся — эти моменты были тем, что помогало ему жить. Да, он ненавидел каждый день, потому что был несчастен до глубины души. Но солнце, заливавшее ему глаза, делало этот мир на секунду ярче. Драко прошёл к своему котлу, расстегнул мантию и опустил ее на стул. Сегодня ему предстояло разобраться с бутылью, которую нашли на месте преступления, и выявить, что за зелье было в ней намешано. Драко не знал, как так получилось, но, когда на втором курсе Академии встал выбор между профилями Зельеваров: медицина, криминал, наука и что-то еще, чего Драко не запомнил, он, почти не задумываясь, поставил галочку напротив криминального профиля, никогда до этого не желая работать в Министерстве. Однако это захватило его, поглотило с головой и было тем самым солнцем, благодаря которому он успешно окончил Академию и поступил на работу вместе с Блейзом, действовавшим исключительно из дружеских соображений. Спустя год работы в Министерстве Драко, если и не был лучшим в своем деле, то находился где-то рядом с этим неофициальным званием. Малфоя не любили за его снобизм, черствость, гнусные шутки и острый язык (а возможно, еще и за метку), однако именно ему доверяли работу над самыми сложными случаями и именно к нему приходили за помощью. Малфой закатал рукава на рубашке, обнажая метку, чувствуя легкое жжение из-за ткани, но работать со спущенными рукавами неудобно и глупо, и потому он это стерпел: пусть люди видят, пусть обсуждают и шушукаются — ему все равно (хотя в кабинете пока и не было никого, кроме Блейза и Драко, их отдел включал в себя десять человек). Драко достаточно ненавидел себя, чтобы обращать внимание на ненависть людей вокруг. — Странно, — раздалось из-за котла Блейза. — А где все? Драко не ответил. Его совершенно не волновало, где все эти горе-зельевары. От них все равно никакой пользы. Кроме того, его коллеги часто шумели, разговаривали, путали ингредиенты или взрывали котлы, чем неимоверно бесили Малфоя. Уж лучше бы он работал один в отделе — было бы больше проку, и никакая суета вокруг его бы не доставала. Так что Драко абсолютно плевать, куда все запропастились, однако уже через несколько секунд после вопроса Блейза в дверях показался Дэвид — один из работников отдела. — А вы почему еще здесь? — А где мы должны быть? — в привычной недовольной манере протянул Драко. — Если бы вы не опоздали, то знали, — остро ответил Дэвид. Драко выгнул бровь, складывая руки на груди. «Очаровательная» манера общения здешних ребят его раздражала. Они постоянно ожидали, что Драко будет требовать их внимания, будто Драко их не достоин. Если Дэвид не хочет говорить и собирается устроить театрализованное представление прямо в кабинете — пожалуйста. Драко не прогнется и не задаст ни единого вопроса. Он в состоянии признаться начальству после этой тайной встречи, на которую все ушли, что опоздал на пару минут и потому на неё не явился. — Ну же, — улыбнулся Блейз. — Не будь ворчуном. Куда идти? — Драко на это фыркнул. Блейз такой слабак. Дэвид же от такого отношения просиял, мягко улыбнулся и оживленно ответил: — В большой зал, конечно! Сегодня выступает сам Гарри Поттер! Давайте быстрее, — и тут же исчез за дверью. — На Поттера я насмотрелся в школе, — Драко закатил глаза, не шелохнувшись с места. Однако Блейзу, видимо, школы не хватило. Он вылез из-за своего стола и направился к двери. — И ты не будь ворчуном, Драко. Пойдем. Интересно, что он скажет. — Мне все равно. — Либо ты идешь со мной, либо обедаешь один, — Блейз сверкнул глазами. Драко вздрогнул. Он ненавидел обедать один, потому что побыть одному не получалось. Если в кафетерии рядом не находился Блейз, к Драко несомненно присоединялась Бэлла — она работала с документами или что-то типа того. Но проблема была не в документах, конечно же. Бэлла почему-то решила, что она интересна Малфою, а потому при любой удобной возможности пыталась найти с ним контакт: флиртовала, крутила на пальце свои белесые локоны и тихо вздыхала — и это выводило Драко из себя. Как бы он ни пытался её отвадить, Бэлла была пострашнее самой липкой пиявки. — Уговорил, — Драко опустил рукава и застегнул пуговицы. — Но это нечестно. Ты чертов шантажист. — Как жаль, — усмехнулся Блейз. — Бэлла будет разочарована. В Большом зале было шумно и душно. Кажется, здесь действительно собралось все Министерство с кучей журналистов в придачу: не каждый день Герой Британии делал какие-то заявления. Драко уселся на стул в самом последнем ряду, хотя Блейз и пытался уговорить его подойти к сцене. Нет, Малфой ни на метр не окажется ближе к Поттеру. Он успешно избегал его последние четыре года и с удовольствием делал бы это еще столько же. В итоге Блейз опустился рядом и сразу же заерзал на стуле, пытаясь разглядеть всех, кто пришел на это, с позволения сказать, мероприятие. Драко в очередной раз закатил глаза. — Конечно, она здесь. Блейз отмахнулся. — С чего ты взял, что я ищу её? — Грейнджер не могла не прийти на выступление своего дружка, — заметил Драко, лениво оглядывая зал, почти сразу же натыкаясь на макушку той самой. — Вон она, — он кивнул головой. Блейз поджал губы. — Я к ней подойду и предложу выпить кофе. Драко изумленно взглянул на друга, услышав уверенный тон. Блейз уже пару месяцев томно вздыхал по Грейнджер. Он перестал скрывать это от Драко, когда всему Министерству стало известно, что Гермиона и Уизли порвали. Драко не верил в союз Забини и Грейнджер, но он был бы плохим другом, если бы не поддержал Блейза в его намерениях. — Удачи. Всё началось еще спустя пару минут. Сначала вышел Министр Магии — Кингсли Бруствер — и прочитал огромную скучнейшую речь, содержание которой Драко мог бы уместить в два предложения: «Время после войны трудное, но мы справляемся, операция прошла отлично. Спасибо каждому, кто нам помогает». После Кингсли объявил, что Гарри Поттер хочет что-то сказать, и спустился со сцены. Драко сглотнул. Поттер появился из-за кулис под звук аплодисментов и свист, ярко улыбаясь. Драко поежился: это была явно дежурная улыбка для поклонников, и несмотря на всю её яркость, она была обезличена и совершенно не подходила Гарри. Поттер за четыре года изменился. Малфой, конечно же, видел его новые колдо в газетах и замечал его где-то в коридорах Министерства, но никогда особенно не вглядывался — такой потребности не было, тем более он упорно собирался не думать о Золотом мальчике. Сейчас Гарри выглядел более мужественным. Теперь вихрь на голове представлялся не таким ужасным, тело стало стройнее, а движения казались увереннее. Гарри Поттер стал настоящим лидером магического мира. — Здравствуйте, — мягко поздоровался Поттер, небрежно взмахнув рукой. Волшебники замолчали. — Прежде чем поделиться новостью, я бы хотел сказать спасибо моим сослуживцам, которые прикрыли мне спину на этом задании, — Гарри уделил внимание каждому (а их было трое), подробно рассказав, кто и где отличился. Драко на это лишь недовольно фыркнул. В очередной раз. — Спасибо вам, друзья! — Поттер наконец закончил хвалить своих коллег. — А теперь к самому главному. Как вы знаете, Аврорат значительно продвинулся в своей работе и увеличил раскрываемость преступлений почти на пятнадцать процентов в сравнении с предыдущим годом. Однако, зная работу изнутри, вынужден поделиться с вами: некоторые дела занимают большое количество времени только из-за бюрократии и сложности взаимодействия между отделами. Поэтому, посовещавшись с Министром Магии, мы приняли решение открыть отдел особых преступлений, иначе ООП, где соберем лучших среди лучших, — Гарри лукаво улыбнулся. — В ООП должны служить волшебники из разных департаментов и отделов. Мы ждем авроров, хит-визардов, оурмс-ов, охотников, коллег из департамента исследований, а также общественных связей. О, и зельеваров, конечно, — Драко прикусил губу, прищурившись. Конечно, зельевары последние в списке. Поттер как будто посвящал весь монолог Драко и пытался снова его унизить, хотя это, разумеется, не так. Вряд ли Поттер вообще знал, что Малфой сейчас сидит в этом зале. А Гарри тем временем продолжил: — Всего ООП рассчитан на десять человек, включая меня как руководителя. Заявку на вступление может оставить любой работник Министерства. Мы обещаем, что рассмотрим каждую. Спасибо! Гарри кивнул. В зале раздались еще более бурные аплодисменты. Видимо, объявление о наборе в новый отдел взбудоражило всех не на шутку. Гарри спустился со сцены, и народ начал расходиться, оживленно обсуждая услышанное. — Работать под руководством Поттера, — на этот раз фыркнул Блейз. — Такая себе идея. — Только идиот согласится на подобное, — кивнул Драко, вставая со своего стула. — Идем? — Да, сейчас, — Блейз опасливо взглянул в сторону Грейнджер, которая стояла в центре зала и разговаривала с кем-то из какого-то отдела (с кем-то, на кого Драко было плевать). Он вздохнул. — Ладно, иди. Я подожду тебя в коридоре. Драко протиснулся сквозь толпу и наконец покинул зал. Только оказавшись в коридоре, он понял, как ему не хватало свежего воздуха. Малфой глубоко вдохнул и выдохнул: неприятно заболела голова. Он прислонился к косяку двери, наблюдая, как вываливаются волшебники из Большого зала, широко жестикулируя. Конечно, для многих из них работа с Поттером — предел мечтаний. Для Драко же пределом было совсем не видеть его, не слышать о нем и не говорить о нем никогда и ни с кем. Поэтому, разумеется, он даже и не подумал бы заполнять чертову заявку, хотя он уверен, что прекрасно подошел бы в команду. Просто потому что он лучший в своем деле. И как бы Драко себя ни ненавидел, с очевидным фактом он не согласиться не мог. Драко чуть наклонился, заглядывая в Большой зал. Людей внутри почти не осталось. Лишь Грейнджер, которая уже с явным раздражением слушала кого-то и кивала, явно желая исчезнуть со своего места, этот кто-то, очевидно пытающийся в чем-то убедить собеседницу, и Блейз, неловко переминающийся с ноги на ногу буквально в метре от них. Драко хмыкнул и снова откинул голову, прижимаясь к двери. Блейз так безнадежно влюблен, что даже глупо, что он может думать, что у него есть шанс. Драко прекрасно знает, что у таких пар шансов не бывает. Невозможно в пучине ненависти прорастить любовь — как ни старайся. Это Драко понял на своем опыте: он годами взращивал ненависть к себе в человеке, в которого был безбожно влюблен. И теперь оказался один, уверенный на все сто процентов, что дружба никогда не заменит ненависть. Что уж говорить о любви? Драко сделал все, чтобы его ненавидели — и возненавидел себя сам. — О, Малфой, — внезапно в дверях показалась темная макушка, круглые очки и отвратительно помятая мантия. Кто был в ней — Драко не хотел бы этого знать. Он мгновенно дернулся, отпрянув от двери и понадеялся раствориться, однако такой магией он не владел. — Поттер. — Что ты здесь делаешь? — в голосе Гарри сквозила некоторая растерянность, смешанная с презрением и глупостью. Впрочем, может, Драко просто так показалось. — Пришёл убедиться, что ты еще не помер, — Драко был крайне удовлетворен своим дерзким ответом. — Ты что, работаешь в Министерстве? — Гарри проигнорировал едкость, отчего Малфой почувствовал, как его удовлетворенность разбивается на маленькие осколки — до чего неприятно. Драко ощутил, как злость застряла в горле, и он не смог бы позже ответить на вопрос, что именно его так взбесило. То, что Поттер его опять игнорирует? То есть он, конечно, говорит с ним, но явно хочет знать ответы только на свои вопросы и пытается действовать с напором, будто Малфой на допросе? И вообще, что может быть удивительного в том, что Драко работает здесь? Поттера возмущает, что Пожирателя Смерти (пусть и бывшего) допустили к министерским тайнам? Неужели Гарри ни разу не видел его в коридорах или в кафетерии, когда возвращался со своих глупых миссий? Потому что они точно пересекались — Малфой это знал, хоть и пытался не скользить по аврору взглядом каждый гребаный раз. А Поттер, оказывается, его не замечал. Осознание больно резануло где-то в области сердца. — Да, уборщиком, — протянул Драко, складывая руки на груди и выстраивая вокруг себя невидимую защиту из колкостей, злобы и обиды. — Брось, — Гарри усмехнулся. — Я думал, ты способен на большее, чем мыть сортиры, — Поттер прищурился, внимательно разглядывая Малфоя. Драко почувствовал себя неуютно. — Значит, ты — зельевар? — он бескультурно ткнул пальцем в отличающийся значок Малфоя, закрепленный на груди. Их начали цеплять на работников всего пару месяцев назад, ссылаясь на то, что это помогало дружной работе в команде (ни черта). Отпираться было бы глупо. — Да. И отличный, — Драко прикусил свою щеку изнутри, пытаясь удержаться и не выглядеть самовлюбленным кретином, но выходило с трудом. — Лучший из лучших. — Тогда ты должен работать в моем отделе, — нахально произнес Поттер, и Драко чуть не задохнулся от такой наглости. — Никогда в жизни, — ощетинился он. — Конечно, потому что тебе слабо, — Поттер выглядел до ужаса уверенно, издевательски глядя сквозь свои длинные ресницы на Драко. Малфой на такие глупости не поведется. — Мне? Слабо? Ты меня плохо знаешь, Поттер, — Драко поморщился. — Да? — протянул лукаво Гарри, выуживая из верхнего внутреннего кармана мантии сложенный лист бумаги. — Докажи, — он протянул бумажку Драко. Малфой нервно выдернул ее из рук Поттера и развернул. Печатными буквами значилось: «Заявление. Я, (пробел), прошу рассмотреть моё резюме для вступления в отдел особых преступлений (ООП). Подпись». Драко показательно фыркнул. — И это вся заявка? Какой же идиотизм, — отчеканил он, доставая из своего кармана ручку (которую так же, как и часы, приобрел на барахолке). Драко приложил лист к стене, аккуратно вывел своё полное имя и поставил подпись. Довольно улыбнувшись, он пихнул лист в грудь Поттеру. — Мне не слабо. Поттер снова усмехнулся, перехватывая лист бумаги. Внимательно его изучив, он аккуратно сложил его и убрал обратно в карман. — Это еще ничего не значит, мне сначала нужно взглянуть на твои заслуги. Поттер явно попытался задеть Драко. Но Малфои не из таких, на кого можно повлиять чем-то подобным. — Устанешь их читать, — горделиво ответил он. И сказал бы что-то еще, если бы в дверях не показался Блейз, выглядевший немного расстроенным. Но, увидев Поттера, он моментально собрался и нацепил на себя привычную слизеринскую маску. — Поттер. — Здравствуй, Блейз, — кратко кивнул Гарри в ответ. — О чем болтаете? — Да так, — Гарри хитро улыбнулся, разделяя с Драко секрет, и пожал плечами. — Вспомнили школьные времена. Да, Малфой? А я уж думал, ты меня забыл, — хмыкнул он и, не дожидаясь ответа, развернулся, шагая прочь. «О, Поттер, если бы я мог тебя забыть»