А потом что?

Понедельник — день тяжелый? Не говорите Маше, она убьёт вас. Маша долго не хотела верить и подпускать мысли о том, что узнала вчера. Но вот, она в классе. И вот он. Тот, кто постоянно ходит за ней. Тот, кто целует и просит 5 минут. Тот… тот, кто улыбался с семейной фотографии в кабинете брюнетки, которая, так пробралась в душу. Это он. Маша вышла из кабинета и пошла в сторону библиотеки. Желание спрятаться в начале дня от всех душило. Она прошла в самый дальний угол, только бросила рюкзак, как руки обвили грудь: — Еще рано… — Маша посмотрела на парня, шепча. — Я устал ждать, — он улыбнулся. «Такой же взгляд, что и у отца… это он.» Руки пробрались к шее и расстегнули пуговицы рубашки, сегодня он стоял лицом, целовал шею и ключицы, обжог грудь засосом. Он отодвинул рубашку назад, полностью открывая вид на белый лифчик, сжимая обе груди, Маша невольно глубоко выдохнула. Парень скользил руками по талии назад, на поясницу и пятую точку. Осталось 1:30, Маша терпеливо ждет, пока он перестанет облизывать ее сосок. Еще 1:00. Он тянет к себе ее, натирая бедро твёрдой ширинкой. Еще 45 секунд: — Это что здесь творится?! Вы совсем потеряли стыд?! — Маразита Эльдаровна! — парень прикрыл собой Машу, которая начала наспех застегивать рубашку, руки затрусились, все начало бешено колотиться внутри. — В мой кабинет оба! Живо! Маша и ее ненавистный одноклассник сидели напротив друг друга, лампы не горели, хватало дневного света из окон. Они молчали. Больше совсем не пугал взгляд парня. Девушка сидела спиной к входной двери. Во главе сидела директор. Она тоже молчала. Копила желчь. Тишина давила. Маша тянула рукава рубашки к пальцам, смотря на руки на столе, они совсем замерзли от волнения. Думать не получалось совсем, предполагать, что ее ждет было бесполезно, от нее все равно уже ничего не зависело: — Родители, — секретарь оповестила, и с кивка директора, пропустила в кабинет. — Мам! Прости, я не успел познакомить тебя со своей девушкой, а тебя уже дёргают из-за нас, — парень перешел в наступление, поднимаясь и подходя к ней, он звучал, как ребенок, маленький ребенок, который притащил домой котенка и умоляет оставить его дома. Только вот… котенок этот — Маша, и он ее не притащил, а домогался очередные 5 минут. — Подожди, Егор, не тараторь, пожалуйста, а, — Лаура нахмурилась, выставляя в его сторону руку. Маша закусила нижнюю губу почти до крови от ее голоса, зная, что сейчас будет больно… девушка подняла взгляд на Лукину и та замерла. Ее оглушило. В прямом смысле. Сына и директора она не слышала, пока темные хамелеоны не опустились в поверхность стола: — Присаживайтесь, Лаура Альбертовна, — директор указала женщине на стулья за столом уже в третий раз. Лукина и сын сели напротив Маши, но женщина ближе к директору. — Дождемся представителя Марии и обсудим все, — директор добавила, мирно складывая руки на груди. Маша судорожно дышала, под столом беспрерывно стучала нога. Она, словно, все-таки нашкодивший котенок, ждала наказания, которое затягивалось: — Простите, опоздала, — в кабинет зашла Фаина, от чего Маша закрыла глаза, немного выдыхая ртом, — Что ты опять натворила? — женщина сказала блондинке, пока садилась за стол напротив Лауры, — Здравствуйте. Лукина коротко кивнула, свои эмоции женщина прятала, но Маша их видела насквозь, вернее чувствовала, смотреть на нее больше не решалась, а вот брюнетка наблюдала за ней, держа глаза чуть шире открытыми, чем обычно: — Ситуация неловкая. Сегодня, я поймала Егора и Машу в библиотеке. Они очень страстно проводили время, — директор начала описывать ситуацию, пытаясь все же сдерживать эмоции и подбирать слова. — Ничего такого, правда, — Егор тут же постарался выкрутиться. — Не перебивай, — Лаура хмуро бросила сыну, — Что именно там было? Обжималки, как всегда? — У Маши была полностью расстегнута рубашка. Пару минут, я думаю, застала, чего похуже… — Маша? — Фаина посмотрела на девушку вопросительно и разочарованно. Блондинка медленно перевела на нее взгляд, совсем немного поворачивая голову. Руки домработницы выправили на место воротник рубашки, который был утоплен вовнутрь, женщина посмотрела на директора: — Что теперь делать будете? — По правилам, я должна исключить обоих за аморальное поведение. — Да, Маразита Эдуардовна! Всего разочек оступился… Ну, простите! Мы больше с Машей так не будем. Гормоны бушуют, ударили в голову. Сами не ведали, что творим, да, Маш? Девушка сглотнула и кивнула, услышав свое имя. — Егор, а приди я позже, чтобы было?! «Ничего, оставалось всего 45 секунд» пронеслось у Маши в голове: — А на то, вы и в школе, чтобы ничего не случилось, — Лаура посмотрела на директора, — Давайте обойдемся предупреждением? Оступились. Влюбились сильно. Дети! Что с них взять? Сами такие были же… — У Егора хотя бы рекомендации, отличник, никаких проблем, ни разу, с момента учебы здесь. А у Третьяковой одни сплошные проблемы, двойки и конфликты! Фаина Игоревна, что делать с ней? — Без матери, вы же знаете, не решаю ничего, может я ей позвоню и уточню, давайте? — Звоните, — директор кивнула. Маша положила голову на запястья, несколько раз ударяя ими в голову и судорожно думая, что делать, ее охватывала паника и злость, растерянность, печаль, все и сразу: — Не звони, — она посмотрела на старушку, которая только поднесла телефон к уху и тут уже убрала, словно, этого и ждала, — Исключите меня, пожалуйста. Сейчас. Одну. А Егор пусть учится дальше. — Благородно, — Лукина усмехнулась, скрестив руки на груди, — Дешево только. — Маш, ты что? А мама? — Фаина посмотрела на нее с опаской и волнением. — Вы можете так сделать? — Маша спросила директора, игнорируя вопрос. — Могу, — она кивнула. — Значит, так и будет. Все. Спасибо, — девушка поднялась. — Но… — Егор открыл рот, — Так нельзя. Маша тут же вышла из кабинета. Она ненавидела себя и все вокруг. Хотелось биться головой об стенку, выть, но и ликовать — лицея в ее жизни больше не будет. Егор поймал блондинку за локоть, отводя немножко в сторону, но зная, что три женщины за ними смотрят, все еще разговаривая между собой и ожидая, пока секретарь найдет документы девушки: — Третьякова, ты совсем спятила? — Ты остался, что еще надо от меня? — Я не хотел, чтобы вот так вышло. — Знаешь, что самое приятное во всем этом? — Маша смотрела в его глаза с ненавистью. — Что? — Я могу сказать теперь, что ты… ублюдок и мразь. Я ненавижу тебя, так сильно, что ты просто не представляешь, — девушка каждое слово говорила с большой злостью, выговаривая его с усилием, показываю всю степень ненависти. — Осторожнее, — он дернула ее за руку и Маша влепила ему пощечину. — 1:1, — блондинка припомнила ему недавний поступок, пока парень боролся с желанием, сделать ответный удар, поскольку за ними смотрели, — Поганый трус, вот кто ты, — девушка пошла в сторону директора, потому что секретарь вынесла ей папку Маши. — Подожди, — Егор держал ее за локоть. — Да отвали ты от меня! — девушка выдернула руку и дошла до директора, — Мои? — Да, но… — Спасибо, давайте сюда. — Ты должна понимать, Маша, что поведение играет большую роль в том, как ты существуешь в обществе и… — Мразина… или как там вас, — Маша усмехнулась, — Мне глубоко плевать, на то, что говорите вы. Ваш лицей — дерьмо. Здесь не учат. Здесь всем плевать на все, кроме бабок и статуса. Ну, вы это конечно не признаете, у вас шмотки дороже, чем весь гардероб Фаины и мой вместе взятые. Два года мечтала, и наконец-то скажу: катитесь вы к черту, с вашей формой, уроками и званиями! — Вот об этом поведении… — Да вы не волнуйтесь! Месяц-другой и мир продолжит свой ритм без меня, общество меня мало интересует, еще неизвестно, кто страдает больше, — блондинка выдернула у нее из рук папку, — Добрым словом вспоминать не буду, а вот плеваться точно продолжу, — она пошла на выход. — Извините… И до свидания, — Фаина тут же пошла следом, — Маша, подожди меня. — Догоняй, — она не останавливалась, слишком кипело внутри все. Маша сидела на полу в комнате, швыряя все вокруг и едва не выдирая волосы на голове. Она ненавидела себя, Егора, всех. Слезы лились, жить не хотелось, было больно и стыдно. И единственное, из-за чего была такая реакция, это то, что не смотря на ситуацию, она осталась крайней. Пусть и добровольно. Но крайней. Утерев слезы, девушка поднялась, потому что услышала, что пришла мать. Быстро одевшись в платье и кеды, блондинка вышла из комнаты, нужно было уходить, как можно скорее: — Как исключили из лицея?! Как исключили?! За что?! — Ольга кричала на весь дом. — Говорят, с мальчиком что-то делали… Документы вот… — Фаина кивнула в сторону стола на папку. — Маша! Девушка, которая кралась по лестнице, сорвалась с места, выбегая из дома: — Юра! Юра! — Маша крепко держала дверь, в которую ломалась мать, — Юра! — Что? Что-что-что?! — он выбежал из-за ворот, перепуганный громким зовом. — Поехали скорее отсюда, пожалуйста! — Давайте, идите, — садовник, который стриг кустики, перехватил у девушки дверь, — Идите скорее. — Спасибо… — Маша обняла его на секунду и они ускорились с водителем на пути к машине. Лаура подняла взгляд на зашедшую в кабинет Машу: — Благородство и совесть разные вещи, Третьякова. Было благородно уступить место моему сыну, но бессовестно придти сюда, — женщина сосредоточенно изучала книгу с фотографиями. — Я этого не хотела, — Маша бросила на стол сумку, — Правда. — Чего ты не хотела? — Лаура усмехнулась, ей было явно неприятно общество девушки, — С сыном моим обжиматься, зная, что это мой сын? Или со мной… Это больше не важно! Все. Эта тема закрыта. Все, что было — забудь. Все. — Ты можешь меня просто послушать, пожалуйста? — Мне не интересно, — она стиснула зубы, — Двуличная лицемерка вроде тебя, меня не интересует. Ясно? Иди. Оставь меня в покое! — Лаура кипела от злости и непонимания, — Решила, что денег Славы не даст мамочка и пошла искать дальше? Браво. Яблоко от яблоньки… — Это вовсе не так! Я никогда не… — Да-да-да, я слышала твою речь директору лицея. Видела, как ты врезала моему сыну, после слов, что ты не дерешься. Ну-да, ну-да… — Я ударила его за дело! Ты бы тоже ударила, если бы… — Проваливай и закрой дверь с той стороны!  — Лаура крикнула ей, указывая в сторону двери и развернулась, уходя к шкафу с похожими папками. — Ладно, — Маша обиженно стиснула зубы. Брюнетка поставила книгу на место в полке, когда на ее рот, немного взяв в зажим на шее локтем, легла рука Маши: — Ммм?! — она вопросительно протянула, пытаясь выпутаться, от чего девушка сильнее надавила на ее рот, прижимая к себе и лишая возможности говорить. — Тш… — Маша шепнула очень мягко у уха, — Я тебе не сделаю больно, только не двигайся. Лаура хмуро остановилась, глубоко вдыхая и выдыхая, чтобы успокоить испуг и раздражение: — По-другому ты не слушаешь, давай, так, как я привыкла, а не как стараюсь вести диалог, — она стиснула зубы и выдохнула, — Каждый день, — Маша шептала, — Он ловит меня вот так. В библиотеке или туалете, иногда в раздевалке, место не важно, — она наклонилась к ее уху, — Шепчет что-то грязное и мерзкое, от чего хочется лопнуть свою барабанную перепонку. Оставляет поцелуй за ухом, — она проделала это, осторожно касаясь губами, — Мокрый поцелуй, как кислота жжется мне. Он ведёт рукой по ноге, — она начала вести по бедру Лауры вверх, — Если в юбке, страшнее, поверь. Доходит почти доверху и отпускает юбку, а рукой ведет сюда, — она провела к центру ниже пупка, — Как змея петляет вверх к шее, — она все это вспоминала, от чего дыхание сбивалось и появлялось неприятно чувство, — Берет за шею и слегка надавливает. Не больно? — Лаура отрицательно помотала головой, — Это потому что у меня рука женская, да и больно не хочу тебе делать, — девушка усмехнулась, глядя на книги впереди и вздыхая, — Так, он убеждается, что ты не заорёшь, напоминает, что он главный в этой игре, а ты никто и ничто, — девушка подняла взгляд к потолку, потому что заслезились глаза, — Еще три поцелуя в шею, уже не так жгутся, — Маша повторила это действие на брюнетке, — А дальше игра зависит от того в чем ты. У тебя рубашка, значит, — она рукой взялась за пуговицу на ее воротнике и расстегнула, — Раз, два, три, — девушка делала это не глядя, — Четыре, пять, шесть. До сюда, — она остановила руку чуть выше пупка, Лауры, — Всегда 6. А дальше, — она скользнула рукой под ее рубашку. — Ммм… — Лукина помотала головой, издавая звук в ее ладонь. — Тш, не бойся, я больно не сделаю, — Маша шепнула ей и поднялась рукой по левому боку, — Он останавливается так и смещается на грудь, — она положила руку на ее грудь и сжала, но едва ощутимо, — Ненавижу себя в этот момент, потому что телу приятно, а разуму, так больно, — Маша нервно улыбнулась, — Только молчи, потому что дальше он разворачивает к себе, — она убрала руку с ее рта и развернула к себе, — Он не смотрит никогда в глаза, боится, наверное, что мне уже плевать, — девушка посмотрела на ее шею, — А дальше вниз, от шеи, — Маша поцеловала ее шею, спускаясь немного к ключицам и… Лаура собрала Машины руки за спиной, не давая двигаться ниже. — Ха, — девушка выдохнула ртом и положила подбородок на ее плечо, — Маша Третьякова так не делает, ты очень плохо меня играешь, — девушка шепнула, печально заключая. — Почему не остановить его? — Лаура сказала с легкой хрипотцой в голосе, от долгого молчания и волнения, отпуская ее руки. — Потому что, — блондинка посмотрела на нее, — Будет хуже. Руками она вернулась к рубашке и начала застегивать пуговицы обратно, кисти очень дрожали, от воспоминаний, поэтому Лукина положила руку, чтобы остановить: — И как все заканчивается в итоге? — Просто, — Маша опустила ее руку вниз, взяла за щеки и поцеловала, отпуская и уходя к рабочему столу, но оборачиваясь, — Что ты, так смотришь? Ровно 5 минут, поцелуй и я свободна, — она вернулась к ней и продолжила застегивать пуговицы, — Сегодня еще бы 45 секунд и ничего бы не было… — она сказала, уже с нотками обиды и разочарования. — 5 минут? — У него красивые часы на руке. Я стараюсь смотреть на них. Иногда, он просто дает мне их, значит настроение хорошее. — Почему ты никому не сказала? — А кто меня послушает? Вот, тебе говорю… Только ничего не изменить. Что скажут? Не целуй Егорка Машу… угу, так он и поступит. Смешно, — девушка печально улыбнулась, расправляя ее воротник на место. — И давно это у вас? — Ой, тут зависит от сезонов года думаю. Как настроение бывает. То месяц, самое долгое было три месяца. Я уже привыкла за два года. Главное молчать. — Почему не сказать, хотя бы матери? — Ты совсем не понимаешь, да? Пока я молчу, — Маша подошла к ней близко и посмотрела в лицо, снова переходя на шепот, — Я остаюсь со своей невиновностью и он не переходит границу. Один раз ударил, двойку получил, но он потом дал день перерыва, очень щедрый у вас мальчик, — она стиснула зубы, — Спасибо за то, что дала договорить и что послушала. — Я не поверю в это. Даже если и так… ты… Ты вчера видела фотографию. Ты его узнала! Ты могла мне сказать! Но ты выбрала соврать. Почему я должна верить в это, если ты очень легко обманываешь? Почему? — А как бы ты сказала, окажись на моем месте? — девушка пусто на нее посмотрела, — Что бы ты сказала? Правду? Вот правда. Вот ты. Что-то ты не веришь. А вчера бы поверила? — Лаура сглотнула и промолчала, — Легко судить. Легко. Я знаю. Но… ты не на моем месте! Ты меня никогда не поймешь. И не поймешь, что я вчера испытала и сегодня… нет… Ну, единственное, что ты можешь сделать, это попытаться понять… Но я уже поняла, что тебе это не нужно. Угу. Ты любишь своего сына, свою жизнь. Идеальный дом, красивый муж, одаренный сын. В этой картинке, я побочный элемент. Ничего. Я всегда все понимаю. В твоей картинке я не нужна. Это не ново мне. Я много, где чужая. Поэтому не переживай, даже слезинку не уроню по этому поводу, угу, — она улыбнулась, — Мне пора, — Маша оставила на ее щеке поцелуй и ушла. Лаура стояла на том же месте, с чувством, словно, Маши здесь и не было. Хотя нет, на щеке чувствовался едва-едва ощутимы мокрый след, пахло духами с грушей и апельсином, а вот ее сумка осталась на столе. Забыла. Была здесь и забыла. Мария лежала в бассейне, раскинув руки. Она смотрела в серый потолок и качалась на воде. Омут мыслей совершенно поглотил в себя. Девушка испытывала такую пустоту внутри, что легко могла бы вдохнуть половину бассейна и больше не всплыть, но что-то держало сегодня. Пока еще держало. Ей было плевать на все. Она знала, что придут отчим и мать, снова начнется спор. Знала, что руки порезать не дадут, Фаина увидела ее состояние и спрятала все. Знала, что сбежать можно, но она не хочет. Она вообще сегодня ничего не хочет. Не жить. Не умирать. Пусто. Одна. Одна и пустая. Даже нет усталости. Нет стакана, по которому надо ударить ложкой, его вообще нет внутри. Это, наверное, даже хуже… Из пустоты выдернуло то, что на лицо попали капельки воды, от этого она подняла голову. У бортика отряхивала мокрую руку Лаура: — Как ты сюда… откуда ты здесь? — девушка нахмурилась. — Два тела в будке охраны пустили. Сказала, что к тебе, а они рукой на дом махнули и сидят футбол смотрят. Я вообще-то полдома спокойной обошла, ты поосторожней с такими идиотами, это не безопасно. — Кому я сдалась? — Маша усмехнулась, — Что-то случилось? — девушка провела по мокрым волосам, зализывая их назад и утирая лицо от капель воды. — Ты забыла сумку, документы и телефон в офисе. — Слава бы завтра забрал, зря переживала. — Без телефона сутки? В наше время? — Мне некому звонить и мне не звонят. Ладно, все равно спасибо. Брось, вон тут, и езжай, поздно уже. — Если честно… я забыла, как сюда дошла, можешь меня выпроводить? — Эм… — она вздохнула, — Ладно, — девушка подтянулась на руках и вылезла из воды. Взяв полотенце, она осторожно стала вытираться, от капель. Купальник бикини держались на шее и спине. Лаура заметила на груди бесчисленное множество засосов разных оттенков от проходящих до свежих: — Чего ты смотришь так на меня? — Маша посмотрела на себя и увидела, куда направлен ее взгляд, — А это его, не твое, не надо смотреть, — она пошла вперед, но Лаура вернула девушку к себя за локоть, — Что еще тебе надо? — блондинка хмурилась. — Точно правду сказала? — Да, — Маша ответила твёрдо. — Правда? — Да! Лаура выдохнула, держа взгляд на ее глазах, проникая куда-то в сознание и наконец-то вызывая в груди жжение, хоть какие-то ощущения, уже не пустота: — Правда? Маша почувствовал пощипывание в носу от, собирающихся в уголках глаз, слез и от того, насколько Лукина сейчас внимательно смотрит на нее, ожидая ответ: — Правда, — она всхлипнула, забывая, что не «будет плакать из-за этого». — Прости меня, — брюнетка тут же обняла ее крепко, — Прости… прости, что наговорила и… — Я не хочу чтобы ты за что-то извинялась, — Маша взяла ее за щеки, — Я тебя понимаю. Ты испугалась и не поверила, потому что он твой сын. Я просто… — Я тебя понимаю. Я тебе верю и слышу тебя, — Лаура поцеловала ее губы. — Правда? — девушка посмотрела в ее глаза, гладя губы большим пальцем, упираясь лбом в ее лоб. — Я тебе верю. Да, правда. — Спасибо… — Маша шепнула, сама целуя ее. Брюнетка крепко прижимала девушку к себе, страстно целуя и не отпуская даже на секунду, очень хотелось просто быть рядом с ней. — Подожди, нет, подожди… — Маша прошептала, обнимая ее шею, — Тут полный дом людей, обязательно кто-то увидит. — Давай уйдём? — Лаура целовала ее шею. — Пообещай, — она сглотнула. — Что? — Если я пойду с тобой, то ты останешься со мной до утра. Не уйдёшь и не попросишь уйти. — Я тебе обещаю, — она кивнула, — Обещаю, Маш. Хоть куда, хоть на сколько, пойду с тобой, потому что ты не побочный элемент, нет. Для меня совсем нет. — Прокатись на три дома вперед и дай мне 15 минут, пожалуйста, — девушка кивнула. — Хорошо, — Лаура поцеловала ее нежно и они пошли вместе на выход. Брюнетка постукивала нервно по рулю, ожидая чуть больше, но вот, Маша залезает на переднее сидение и сразу дарит поцелуй в губы: — Поехали. — Куда? — Лаура посмотрела на нее. — Сейчас, — она открыла навигатор и вбила адрес, — Безопасное место, — девушка положила на приборную панель ключ, который уже видела Лукина. — Поняла, — женщина поехала вперед, как вел навигатор, — Дай руку, — Лаура выезжала из их поселка. — Держи, — девушка сплела их пальцы в замок. — Прости меня, пожалуйста. Маш, правда, все, что я сказала… это… — Перестань. Ты последний человек, который должен за что-то извиняться. Мне это не нужно. Я не злюсь. Правда, — она легла на ее плечо головой, — Ты послушала. Мне больше ничего и не надо было. — И я тебя понимаю, — брюнетка погладила светлую голову, — Понимаю, что ты сделала все так, как могла, чтобы защитить всех… только про себя забыла. — Я хочу тебя очень поцеловать сейчас… — Маша посмотрела на брюнетку. Лаура съехала на обочину на пустой дороге и тут же сама прильнула к ее губам, даря поцелуй, который девушка хотела, потому что она еще сильнее этого хотела.