А потом что?

Третьякова зашла в офис, в надежде проскочить мимо Славы и Лауры, но оба были в ее стеклянном кабинете и обсуждали дела:  — Кхм, не помешала?  — Нет, это мы тут оккупировали, — Слава сел ровнее, — Сходила?  — Угу, — Маша кивнула, — А… есть какие-то задания мне?  — Соберешь бук, пожалуйста? — Лаура кивнула на стол, где лежала папка.  — Поняла, — она кивнула.  — Тебе сменили лекарство? — Слава смотрел на падчерицу.  — Поменяли, Вячеслав Александрович. Можно это попозже обсудить. Например, не на работе, — девушка сглотнула, взяв фотографии.  — Нельзя, я должен знать, что…  — Боже! — она раздраженно выдохнула, — С учета не сняли. Контроль… продлили еще на плюс один месяц.  — Почему?  — Что-то ему не заходит мое настроение, так «странно», да? — она выделила слово пальцами, — Угу, говорит, что не видит никакой ровной стадии. Депрессия прогрессирует. А еще, что лекарства не помогли мне… Ммм, и у меня просто уже знаете ли, сдают нервы, — она стиснула зубы и выдохнула, — Просила, не сейчас… — она поджала губы.  — Зато, мы понимаем твое настроение, — Вячеслав сглотнул.  — Да? — Маша посмотрела на них, — И что у меня с ним? М? Я просто не понимаю… может ты скажешь? Ну, почему, например, я чувствую себя окей, иду к врачу, а он говорит, что лучше лечь в клинику? Что-то я не знаю уже… — она усмехнулась.  — Чего не знаешь?  — А стоит ли игра свечей… — Маша усмехнулась снова, — Это лекарство… не я даже говорю, правда… не могу себя контролировать. Больная… — она вздохнула, обреченно садясь, — Я хочу и работать, и не работать, я хочу быть одна и не могу одна. И все вот в узелок и ни черта не срастается в голове.  — Ну, Маш, он понял, что тебе плохо, потому что ты добровольно пришла на день раньше. Вчера вечер не задался… виноват, признаю. Вот ты и…  — Не должно быть так, — Маша сглотнула, — Не должно вот так ломать от того, что вы словами меня из семьи вычеркнули, нет… И не… не должно же так штормить от этого… А я вот, — она усмехнулась, — Меня все злит, но при этом не злит…  — У тебя депрессия, — заключила Лаура.  — Верно, — Маша кивнула ей с усилием, — Буду лечиться работой, да? Всегда же говорят, депрессия только у тех, кто нихера не делает… проверим, — она взяла обратно фотографии.  — Много лекарств дали? — Слава смотрел на нее с сочувствием, — Опять 7 таблеток за раз?  — Нет, — девушка поджала губы, — Всего одна.  — Одна?  — Он уже не пытается напичкать меня витаминками для настроения, а реально дает сильные антидепрессанты, — она раскладывала фотографии в линию, — Видимо, детство закончилось, впереди только ад, — она пожала плечами.  — Это вчера тебя так выбило из колеи.  — Вчера был дерьмо день, не скрою, но вечер ничего не испортило бы, потому что я была в порядке, твои толкучки с Егором или то, что он горд тем, что я его боюсь, меня не трогают.  — Подсознание не обманешь, — Слава помотал головой, — Кстати, как там ваш… Сашка знатно так…  — Сашка? А сам? — Лукина помотала головой, — Я работать пойду, а ты тут давай, не оставляй человека без присмотра, — она поднялась, — Маш, закончишь или если будут проблемы, позови или сама приходи.  — Поняла, — она кивнула, провожая ее взглядом.  — Чего это она?  — За сына обидно, — Маша посмотрела на него, — Чтобы не было, она его мать, ее тоже можно понять, — девушка поджала губы и вернулась к раскладке. Маша долго пыхтела над идеальной композицией. Когда она закончила, то пришла сдавать работу Лукиной:  — Вот, — она положила на стол папку.  — Так быстро?  — Быстро? 4 часа прошло.  — Ты обычно часов 6 думаешь, — Лукина открыла страницы и полистала, — Да… настроение у тебя явно не то…  — Плохо да? Чего я спрашиваю, сама знаю… — Маша разочарованно вздохнула и прошла до дивана, плюхаясь на него и закрывая глаза руками.  — Это всего лишь бук, Маш… — брюнетка посмотрела на нее.  — Я плачу потому что плачу, не потому что что-то случилось, это скорее всего даже не я плачу.  — Вообще-то ты, — Лукина усмехнулась, — Извини, ладно, я очень хотела бы тебя сейчас поддержать, но… времени нет, почта завалена.  — А я и не прошу, вчера хватило, — Маша вздохнула и посмотрела на нее.  — Ну полежи вот на диване, отдохни.  — Угу, а тут будут приходить все и удивляться, чего это Третьякова дрыхнет… нет уж, давай, я переделаю бук еще…  — Нет, я сама, — Лукина помотала головой.  — Настолько плохо?  — Извини, но да, — Лаура кивнула.  — Хоть честно, — Маша посмотрела в потолок, — Мм… меня оказывается от таблетки расплющило…  — Что это значит?  — Ммм, почти наркотики… надо сдаваться, а то еще концерт, по заявкам и без, устрою, — она взяла телефон, — Привет. Угу, я закончила работать. Приезжай только побыстрее. Ага. Не то слово… — Маша улыбнулась, — Давай.  — Ты смеешься? — Лукина подняла брови.  — Кошмар… — Маша закрыла глаза и опять засмеялась.  — Какое лекарство сильное, — брюнетка поднялась и села с ней рядом, — Давай руку… все нормально. Дыши спокойно.  — Лаура… — Маша посмотрела на нее спокойно, — Я же реально больная… боже… надеюсь, ты меня бросишь.  — Чего? — Лукина улыбнулась.  — Да-да, я даже не обижусь, я же сумасшедшая… а дальше хуже, я просто… Лукина поймала ее за щеку и поцеловала, отпуская губы и глядя в глаза:  — Фокус на меня, угу? — Маша медленно кивнула, — Все хорошо. Твои лекарства тебе помогают. Просто организм не привык. Не надо переживать, ты меня, немножко, конечно, пугаешь, но не до желания сбежать. Угу?  — Это пока…  — Это всегда, — Лукина тепло ей улыбнулась, — Все будет хорошо. Твоя тревожность и депрессия отступят. Когда-то же это случится.  — Наверно, — она согласно кивнула, — Почему так получается?  — Как?  — Один поцелуй, касание и я спокойна… от тебя.  — Ммм, ты вроде влюблена в меня, поэтому.  — Аааа, — Маша протянула с улыбкой, — Спасибо…  — Не за что, — она поцеловала ее в лоб, обнимая, — Хоть тебе помогаю.  — А… ты про сына? — Маша посмотрела на нее.  — А я про сына, — она вздохнула и села как она до этого, глядя в потолок, откинувшись на спинку, — Ничего вчера не поняла… Налакался, как не в себя. Начал крушить кухню вашу, потом со Славой поспорили и сцепились… что, почему, внятного ответа нет.  — Да разберутся… не переживай, — Маша держала все так же ее руку, — Саша конечно твой перегнул… хотя за такие слова…  — Ну это же факт.  — И что? Это некрасиво. Ты ничего не сделала и ты явно его любишь.  — А ты сошла с ума. Успокаиваешь меня из-за человека, который твою жизнь в ад превратил.  — И что? Я понимаю твои чувства. Свои конечно вообще нет, но хоть твои.  — И что там понятно?  — Что ты мама, даже если это не биология, это ментально и морально. Твоему сыну плохо, вы друг друга не понимаете и поэтому плохо тебе. Ты бы и рада не возиться со мной, но так уж сложилось, мы влюбились, от этого ты испытываешь еще и чувство вины передо мной, но… семья всегда важнее. И сын важнее. Поэтому я и успокаиваю тебя. Да, может он мой ад, но еще, он и твой сын. Материнская любовь сильнее всего на свете. Надеюсь, ты сможешь его поддержать и понять, — Маша погладила ее кисть. Лукина всю мысль девушки очень внимательно на нее смотрела и слушала. Брюнетка взяла ее мягко за шею и поцеловала:  — За это я в тебя и влюбилась…  — За что? — Маша подняла брови с улыбкой.  — Ты меня понимаешь. Как никто другой. Спасибо.  — Это тебе спасибо, я вот рядом с тобой хоть отвлекаюсь, — Маша обняла ее, поглаживая за голову.