А потом что?

Лаура, Илья, адвокат Вячеслава и Александр приехали в нужную клинику рано утром. Еще на подходе, Лукина отметила, что забор, и вправду, зеленый на бетонном возвышении, концы его обтянуты колючей проволокой, на территории много деревьев, все, как описала Маша. Они зашли и прошли на пост охраны у больших дверей:  — Мы ищем родственницу, — Александр сообщил мужчине с кружкой чая.  — Звоните в регистратуру и узнавайте, — он безразлично ответил, читая газету.  — Мы приехали на место и хотим получить информацию здесь, пока по-хорошему или же с привлечением полиции, — адвокат показал свою корочку, говоря четко и быстро.  — Я узнаю, — он кивнул и ушел, оставляя их на месте. Через 20 минут пришел мужчина в халате, вместе с охранником:  — Проходите, — он пропустил их в здание, уютный светлый коридор, веселого цвета плитка, персиковые стены, выглядело располагающе, — Так, — мужчина сел за стойку и открыл папку, — Дата поступления?  — Мы точно не знаем. По фамилии можно?  — Да.  — Третьякова Мария Владимировна, — Лаура ответила, — 17… уже 18 лет.  — Так, — он пролистал списки, — Нет, не вижу такой.  — Мы уверены, что она здесь, — адвокат помотал головой.  — Ну, она может быть в списках добровольно переданных на лечение, но разве вы сами этого не знаете?  — Нет. Посмотрите, пожалуйста, — Лаура сглотнула, волнуясь, что их могут выгнать или отказать.  — Хорошо, — он достал большую папку, — Так-так-так, — рука вела по списку и остановилась, — Да, есть. Сдана неделю назад, попытка суицида, на принудительном лечении.  — Мы хотим ее увидеть или врача.  — 5 этаж, — он посмотрел записи, — Там на посту скажут, что и как, я только за списки отвечаю.  — Спасибо большое, — они пошли на поиски отделения. Отделение принудительного лечения выглядело не так, как красивая картинка внизу. Темный, узкий коридор. Плитка местами треснута, грязно-зеленые стены, вгоняющие в депрессию и тех, у кого ее нет. Унылый вид. Лукина подошла на пост и на нее подняли головы две женщины:  — Мы ищем Третьякову Марию.  — Молодцы. А мы при чем?  — Нам сказали, она здесь.  — Раз сказали, может и так.  — Мы хотим ее забрать, — Александр встал рядом с женой, укладывая руку на плечо, для поддержки.  — Да? А может всех возьмете? Алле, господа! Это психиатрическое отделение, отсюда не забирают.  — Можно увидеть врача, — адвокат обратился к ним.  — Ее нет. Будет с 10. Сейчас только 8:10 утра, — санитарка помотала головой.  — Это не стационар, вы не можете посещать пациентов, покиньте отделение. Придет врач, мы сообщим, — вторая женщина подозвала рукой санитаров. Маша проснулась от голоса Лукиной, они были совсем недалеко от палаты, на посту, но сил позвать или покричать не было. Она сходила с ума, от введенных больших доз препаратов, сил не было. Гостям пришлось уйти, и ждать на лестнице у отделения. Два часа в тишине, потом еще 40 минут. Лукина была на взводе, когда их пригласили обратно на пост:  — Так, кого вы хотите забрать? — женщина врач смотрела на них безразлично, открывая журнал.  — Третьякова Мария Владимировна, — Илья кивнул ей, стоя скрестив руки на груди.  — Так, нет, ее не отпустят. Она вчера напала на санитаров.Опасна для общества, — женщина захлопнула журнал.  — Мы ее не боимся. Хотим забрать.  — А вы, собственно, кем ей приходитесь?  — Родственники, — Лаура кивнула уверенно.  — Забрать пациентку может: тот кто ее сдал, а именно мать, ее данные есть или доверенное лицо, которое здесь записано.  — Кто доверенное лицо? — адвокат поднял брови.  — Отец — Третьяков Владимир Юрьевич.  — Он же умер… — Лукина сглотнула.  — Значит, только мать.  — И вы не дадите увидеться.  — Нет, — она улыбнулась женщине, — Это не санаторий. Это психушка. Приходите с матерью и забирайте. Либо документально подтверждённый родственник. Ну раз папа не может, — она улыбнулась коллеге за столом.  — Можно всего на минуту ее увидеть? Пожалуйста.  — Уведите их, — она указала на дверь, говоря санитарам. Маша поняла, что сейчас Лаура уйдет совсем. Ей было слышно все. Поэтому стало очень больно внутри. Лукина шла к дверям за мужем, когда услышала шум у пройденной палаты. Было и без того шумно, но этот шум она узнала:  — Лаура! — Маша начала ее слезно звать, выкручивая руки из ремней и раня запястья такими движениями, — Помогите! Лаура! Лукина вернулась и ей преградили путь два санитара. Илья, которому разрывало сердце то, как Маша кричит, ловко оттеснил их, благо форма позволяла взять на себя сразу двоих и Лукина смогла зайти. Маша лежала с привязанными к кровати руками и ногами, заливаясь слезами. Брюнетка села на ее кровать и освободила руки, обнимая очень крепко:  — Я не могу больше здесь, я думала сон, — Маша зарыдала у нее на плече.  — Немедленно уходите! — врачи и медсестры начали сбегаться, — Я вызову полицию.  — Машенька, — Лукина, рыдая сама, взяла ее за лицо, — Я тебя заберу. Не сейчас, но заберу. Я тебе клянусь. Слышишь? Ты не одна. Я тебя очень люблю и заберу. Обещаю.  — Не уходи… — она зажмурилась от слез.  — Придется, чтобы я могла помочь, — брюнетка поцеловала ее макушку, — Я тебя люблю. Слышишь? Я тебя очень люблю.  — Я тоже… — Маша всхлипнула и понимающе отпустила, потому что брюнетку за руку тянул адвокат, им грозила уйма проблем за это, поэтому нужно было уходить скорее. От злости и слез, Лукина пнула урну на улице:  — Господи! Она же вот там! Почему мы ничего не можем?!  — Мы ей никто! — Александр закурил и получил от жены в лоб, из-за чего потушил палочку и бросил в урну.  — Нужно разговаривать с Ольгой.  — Она ее добровольно туда сдала, — Илья фыркнул, — Впервые понимаю, что мы оказались в тупике, видим человека, но ничего не можем сделать. Лаура засунула руки в карманы и вытащила какой-то листок:  — Саша… — она развернула бумагу.  — М? — он встал с ней рядом и посмотрел на записку, — Они берут деньгами… — он прочитал слова и посмотрел на Лукину.  — Не Машин почерк, — Лаура поджала губы.  — Поедем к Оле, если нет, то… занесем на лапу, авось…  — Я изучу подробнее закон, может получится еще что-то, — адвокат поджал губы.  — Надо ее забирать, она в очень плохом состоянии, — Александр кивнул, — Хоть бы ей сил хватило.  — Пока болезнь не схватывает, есть шанс, — Лаура вздохнула. Машу наказали. Ей не дали обед. Вкатили несколько миллилитров транквилизатора и она заснула самыми страшными кошмарами, которые прерывал только запах духов Лауры, после настоящих, крепких объятий. Ей повезло, что она сумела в эту минуту засунуть записку, которую ей передала женщина из 4-й палаты, вместе с подарком на день рождения, скрытым в середине страниц блокнотика. Маша держала эту записку у себя в волосах, прятала в пучок, такая хитрость, умудрилась. Слава был в отчаянье от новостей о Маше и решил действовать быстро и четко. Преодолевая сильную головную боль, он сел в инвалидную коляску и они с адвокатом, снова отправились к Ольге. Женщина изменилась в лице, когда увидела его в доме, в этот раз Вячеслав тоже не рисковал и с ним был охранник Александра и Юра, который не предал шефа и давно уволился с должности водителя Егора и Ольги:  — Сыночек… — мать Славы спустилась вниз на звук пришедшего.  — Не подходите, — охранник положил руку на пояс с оружием, разумеется только угроза, никто бы не стал стрелять.  — Я его мать!  — Уже нет, когда на сторону этой твари встала, — мужчина злился.  — Как грубо, — Ольга усмехнулась.  — Убирайся из моего дома, — мужчина стиснул зубы.  — Да? Ты изменил мне, это уже не твой дом.  — Ты думаешь… ты мудрая и хитрая, раз у тебя есть брачный контракт? — он улыбнулся, — Только спешу тебя расстроить… Ты замужем за человеком, который 10 лет в бизнесе. Я каждый листик читаю по 100 раз. И рисковать не люблю.  — И что это значит?  — Заключение брачного договора возможно только при подписании всех сторон сделки, — адвокат достал бумаги, — Мужа, жены…  — Мы подписали, — Оля улыбнулась.  — И несовершеннолетней дочери жены… — адвокат показал пустую страницу, — В случае отсутствия подписи, брачный договор не действителен, — мужчина опустил бумаги, — А поскольку дом и бизнес были зарегистрированы в недвижимость до брака, при разводе вы можете получить лишь небольшие накопления от Вячеслава Александровича и один автомобиль.  — У меня несовершеннолетний ребенок.  — На момент развода, уже совершеннолетний, — адвокат развел руками.  — Но я предлагаю тебе сделку, — Вячеслав с трудом поднялся из коляски и подошел к ней, — Этот дом я отдам тебе, взамен, ты поедешь со мной и заберешь Машу.  — Где гарантии?  — Вот, — он протянул ей документы на дом от адвоката, — Все твое.  — Неужели она этого стоит? — женщина усмехнулась.  — Она стоит большего, — он кивнул, — Я отдаю тебе дом, все машины, проценты при разводе и еще сверху 20% накоплений. Идет?  — Идет, — женщина кивнула легко, — Пригодится для моего ребенка.  — Конечно, — он усмехнулся, — Поехали сейчас. Когда в клинику приехал Слава и Ольга, был вечер. И… им не отдали ее. Почему? Маша сорвалась. Никто не успел. Она поддалась лекарствам, которые затуманили сознание и попыталась вылезти в окно туалета. Больше не нужны представители. Теперь ее судьба только в руках врача. Того самого, который запомнил, что именно эту девушку, так хотели забрать и доставили столько нервотрепки. Маша попала в неприятности, еще больше, чем они были до. Лаура открыла рот от шока и села на стул, из-за новостей в телефоне:  — Что? — Мари посмотрела на нее, — Что случилось?  — Маша… пыталась вылезти в окно… Они ее не отдали Ольге.  — Что?! — Александр поднял брови, — Значит… будем давать взятки.  — Угу, — Лукина печально кивнула, — Она сдалась все-таки…  — женщина поджала губы, — Мы не успели…  — Успели. Она же жива.  — Ее никто не отпустит… Она сделала это на глазах врачей… Она попалась на крючок своей болезни, — Илья выдохнул и посмотрел в окно, — Я бы тоже сдался… Видела их? — мужчина посмотрел на Лукину, — Им всем плевать на всё. Что она ребенок, что она говорит, им все мимо ушей. А она же правду говорит. Она правда не виновата, что ее мать тварь.  — Они легко ее приняли, — Лаура поджала губы, — Значит, как Оля, любят деньги… Взятка должна помочь ей. Не поверю, что они не получили денег, чтобы уложить ее туда.  — Согласна, — Мари кивнула, — Ну и родня…  — Мать Славы… тоже на сторону Оли встала, верит, что та беременна от него, и не хочет слышать, что мы с ним вместе, — Александр скрестил руки на груди, — Она тоже Машу не любила… все ее не любят, что она такого делает…  — Я ее люблю, и я ее заберу, даже если придется ее украсть, плевать, — Лукина выдохнула, — Хоть что и как… она меня так крепко обняла, а я ушла… Вот и итог,  — женщина поджала губы, смахивая слезинки.