Прибыль в размере любви

Спустя несколько месяцев

Чонгук осторожно приоткрывает дверь ванной, заглядывая внутрь светлого мраморного помещения. В глаза сразу же бросается точеная фигура Чимина, которой Чону выпала честь наслаждаться изо дня в день. Помимо природных изящных изгибов тела, будоражащих сознание и вызывающие самые страстные мысли, особое внимание приковывала пижама — белоснежная, легкая. Короткие шорты с милыми кружевами держались резинкой на пышных бедрах, очерчивая осиную талию, а воздушный топ-майка на тонких лямках и кружевным вырезом открывала взор на идеально плоский живот омеги. Признавшись самому себе в том, что Чон, повидавший множество чудесных омег на своем веку, в конце концов отдает заслуженное первенство Пак Чимину и выходит из-за двери, начиная идти спокойнее, приближаясь ближе к блондину, который босиком стоит перед раковиной с зеркалом и расчесывает светлые волосы. — Чонгук? — немного пугается Чимин, завидя в отражении зеркала темный силуэт сзади. — Привет, — произносит альфа и, недолго думая, обнимает младшего за тонкую талию, которую Чонгук любит зажимать в собственные тиски. — Привет, — слабо улыбается Пак, прикрывая глаза и разворачивается лицом к Чонгуку. — Ты рано. — Я соскучился, — хмыкает Чон, наслаждаясь чудесными нотками вкусного аромата Пака, который окутывает его с головы до ног. Он с закрытыми глазами вдыхает дурманящий запах, после чего берет и прижимает Пака к себе поближе, целуя его в пухлые приоткрытые губы. Рука Чимина с расческой мгновенно опускается вниз, падая, а сам он охотно отвечает на желанный поцелуй Чонгука, упиваясь особенным вкусом манящих губ альфы. Тот, недолго думая, подхватывает омегу под сочные бедра и, впиваясь в аппетитную ягодицу младшего одной рукой, напоминающей в данном случае коварного паука, садит его на раковину, вернее, на её мраморную плоскую часть, где стоят различные кремы, которые тут же беспомощно падают на пол. — Чонгу-ук, — хнычет Чимин, чувствуя, как его тело разгорается со скоростью света, словно кто-то поднес спичку с огнем к разлитому бензину. Он обхватывает торс Чона стройными ногами, прижимая его к себе ближе, желая ощутить собой каждый миллиметр его сильного тела. Чимин делает изящный поворот шеей, так как знает, что альфа без ума от его бархатной светлой кожи, особенно в таком эрогенном месте, где он на открытом пространстве может оставлять алые разводы своей бешеной страсти, которые считает настоящим художеством. — Детка, — Чонгук нехотя отрывается от Чимина, осторожно опуская вниз его блудные руки, так бесцеремонно елозящие по телу альфы. — Мне, конечно, безумно нравится проводить с тобой свое время, но, к сожалению, я пришел не за этим. — А за чем это? — недовольно хмурит брови Чимин, чувствуя что-то вроде разочарования. Вероятно, Чон впервые за всё время остановил их на полпути. — У меня для тебя хорошие новости. — И какие же? — без особого энтузиазма произносит Пак, возвращая лимонную расческу к своим шелковистым волосам, которые начинает демонстративно расчесывать. — Ну, а что это ещё за настроение? — играючи произносит альфа. — Нет, если тебе, конечно, неинтересно, что там со студией танцев, я могу и не говорить, — он пожимает плечами и начинает медленно разворачиваться, чтобы уйти. — А что с ней? — голос Чимина сразу же оживляется, а рука с расческой вновь стремительно летят вниз. — Она готова, — немного выжидая, торжественно произносит Чон, с гордостью вскидывая голову вверх. Рот Чимина постепенно приоткрывается, а глаза шокировано расширяются. — Уже? Ты же говорил, там ещё много работы и… — Супер-муж успел завершить всё раньше срока, — как бы скромничая, пожимает плечами Чон. — Офигеть! — радостно взвизгивает Чимин и сам спрыгивает с раковины. — Чонгук-и, ты лучший! Спасибо тебе большое! — начинает рассыпаться в словах благодарности Пак, не веря своим ушам. Он действительно не был готов к тому, что работа над студией завершится так скоро, ведь ещё пару недель назад альфа говорил, что дел там невпроворот. Чимин встает на носочки и чмокает Чона в гладкую щеку. Тот довольно улыбается, не в силах сдержать эмоции от вида радостного омеги. Альфа понимает, как много значила для Пака танцевальная студия, а потому вдвойне рад, что именно он стал причиной, по которой к Чимину вернулась счастливая улыбка. — А когда… можно будет взглянуть на неё? — осторожно спрашивает Пак, замирая в напряженном ожидании. — А ты думаешь, почему я вернулся с работы раньше обычного? — загадочно хмыкает Чон, складывая на груди руки. — Если ты готов, можем хоть сейчас поехать. — Да! Обязательно! Я… я готов, — неуверенно произносит Чимин последние слова, смущённо оглядывая свой внешний вид. Альфа заливается звонким смехом и укоризненно качает головой. — Сходи оденься. Я тебя подожду. — Да! Я мигом! — чуть ли не подпрыгивает Чимин от радости и бежит в свою комнату. По пути туда он почти сбивает Тэхёна с ног. Тот, отработав смену, уже одет в свою обычную повседневную одежду, но всё равно немало удивляется, когда видит взбудораженное состояние Пака. — Извини! — только и успевает пискнуть Чимин, пытаясь отряхнуть Тэ от невидимой пыли. — Ты чего это? — спрашивает последний, непонимающе глядя на раскрасневшегося Пака, в душе которого очевидно царило возбужденное волнение, проскальзывающее и в движениях, и в мимике, и в тоне чрезвычайно высокого голоса. — Да я… — Чимин пытается отделаться одной фразой, но всё же вскоре вспоминает, что перед ним Тэхён — его близкий друг. — Они закончили, и танцевальная студия наконец готова! Сейчас мы едем её смотреть, — коротко поясняет омега, но даже в этих двух фразах сквозит неподдельное счастье, а его глаза сияют светом долгожданной радости. — Да ладно? Уже? — Тэхён, которому интуитивно передается ликование друга, начинает широко улыбаться. — Да. Успели закончить раньше. Айщ, Тэ! Ты хочешь пойти со мной? — Я? — недоверчиво спрашивает Ким и даже оглядывается по сторонам, не слишком уверенный в том, что данное предложение обращено именно к нему. — Ты, — Чимин смеется и нетерпеливо добавляет: — Решай скорее, мне нужно собираться. Чонгук уже ждёт меня. — Ну, я… Я хочу, — неуверенно произносит Тэхён, немного теряясь. — Супер, тогда побежали ко мне в комнату. Я буду одеваться. — А господин Чон не будет против? Чимин, до этого набравший скорость, вдруг останавливается, коварно усмехаясь. — Господин Чон всегда «За» за то, за что «За» я. — Он что, у тебя под каблуком? — хихикает Тэхён, подозрительно щуря выразительные глаза. — Вовсе нет, — смеется Пак, но при этом прикладывает указательный палец к губам, и взгляд его изображает загадочную усмешку. — Господин Чон тебя очень любит, — задумчиво протягивает Тэ, начиная идти вслед за другом, который вновь набирает ход. — И я его очень люблю, — мило улыбается Чимин, вздыхая с влюбленной легкостью. — Он… идеальный мужчина. — Да, но… знаешь, в последнее время многие слуги шепчутся… Они считают, что господин Чон — каблук. Постоянно переговариваются об этом… Чонгук действительно ведет себя несколько по-другому с тобой, и это заметно всем. Иногда кажется, он слишком прогибается под тебя. Это не моё мнение, я думаю, господин Чон просто по уши влюблен и души не чает в тебе. Но так говорят наши сплетни, которые любят пускать всякие слухи, — Ким презрительно усмехается. Чимин, открывая дверь своей комнаты, лишь фыркает и закатывает глаза. Он стремительно подходит к шкафу и, открывая его дверцы, начинает внимательным взглядом искать нужную одежду. — Мой муж прелесть. И я не считаю, что он каблук. Вернее… не всегда, — уклончиво отвечает Чимин, тем временем беря в руки выбранные вешалки. — Не всегда? — ехидно щурится Тэ, складывая на груди руки. — Да, не всегда, — Чимин хмурится, начиная переодеваться. — Он просто любит меня. Да, иногда я немного… — Пак задумывается, какие слова правильнее будет использовать, — немного «играю» с ним. Использую все эти фирменные «приемчики» омег, и иногда Чонгук уступает мне. Но иногда и я уступаю ему. Мы выдерживаем хороший баланс. К тому же никто из нас на это не обижается, всё происходит в форме «игры». Он знает, что я, например, специально вредничаю или капризничаю, чтобы добиться желаемого. Но, прекрасно осознавая это, он все равно делает так, как мне и хотелось. Разве это каблук? — Каблук, — смеется Тэ своим низким баритоном, наблюдая за тем, как Чимин спешно натягивает на себя джинсы. — Но он же понимает, что я лишь играю с ним и обижаюсь не по-настоящему! — И что? В итоге же он всё равно делает так, как ты хочешь. — Потому что он любит меня! — Или потому что каблук, — раззадорившись, чуть ли не прыгает от восторга Тэ, но тут же ловит на себе грозный взгляд друга. — Ладно, я шучу. Извини, — добавляет Ким, немного тушуясь. — Поговорим об этом потом, — обиженно бурчит Чимин, закидывая на плечо сумку. — А теперь пошли. И не смей говорить Чонгуку, что он каблук. — Какой идиот скажет подобное своему хозяину? — А кто тебя знает, — хихикает Чимин, за что получает толчок в бок от Тэ.

***

— Я просто не верю своим глазам! — восторженно лепечет Чимин в десятый раз, не в силах остановить поток счастливого восхищения. Он целых сорок минут бродит по различным залам, коридорам и кабинетам, вертя по сторонам головой, а также высоко задрав её, отчего у омеги уже начинает болезненно ныть шея. Чонгук следует за ним по пятам, сдержанно сложив руки позади себя, и с особым удовольствием наблюдает за неподдельными реакциями Чимина. На самом деле альфе очень нравилась эта черта младшего — он и вправду был чертовски искренним и настоящим. Та детская непосредственность, истинное удивление и милое любопытство ко всему, что интересовало Чимина, была истинным наслаждением для Чона, которым он от всей души любовался. — Всё выглядит так красиво… и очень удобно. И залы такие большие, просторные, светлые. Везде есть кондиционеры… И раздевалки теперь гораздо больше… есть душ и даже сауна. — Мы старались, — кивает Чон. — К тому же Хосок очень серьезно подошел к делу. — Да, сразу видна рука профессионала. Только человек, который непосредственно занимается танцами, может учесть все детали и сделать что-то подобное, можно даже сказать идеальное, что полностью отвечает запросам и желаниям танцоров. — Я не удивлен, что ты это заметил, — хмыкает Чонгук, складывая на груди руки. — Вау, здесь и автомат с кофе есть! — из-за угла холла вдруг появляется Тэхён. В руке он держит бумажный стаканчик с капучино, а его глаза выражают до глубины души восторженное удивление. — Айщ, но я же не пью кофе… — спустя секунду добавляет Тэхён, задумчиво хмурясь. Чимин прыскает со смеху, и даже Чонгук улыбается, забавляясь с довольно комичного по натуре своей парня. — Всем привет! — слышится голос сзади, и в широком проеме дверей показывается Чон Хосок. И недаром его называли солнцем, ведь сейчас он вновь ярко светится, озаряя присутствующих своими теплыми лучами большой долгожданной радости. — Хосок! — Чимин подпрыгивает, со всех ног несясь к альфе, который уже стоит и ждёт своего ученика с дружелюбными распростертыми объятиями. Чимин крепко обнимает стройную фигуру Хосока, который невольно кидает неуверенный взгляд на Чона, как бы боясь возможной ревности с его стороны. Однако альфа спокоен, он, конечно, не в восторге, что его омега так горячо обнимает другого парня, но всё же Чонгук понимает, насколько важна для Чимина вся история с танцами, а потому решает дать младшему возможность насладиться дружескими объятиями с человеком, на которого Пак равнялся и которому был во многом должен. — Нравится? — потрепав своего бывшего ученика по спине, спрашивает Хосок, подмигивая. — Очень! — и блондин начинает буквально захлебываться в восхищенных отзывах. Он стремится выразить одну мысль, но под воздействием бурных эмоций на смену первой — приходит другая, поэтому Чимин сбивается, начинает сначала, прыгает с темы на тему, но главное — Хосоку все равно удается его понять. Он лишь мягко улыбается своей самой теплой улыбкой из всех имеющихся и активно кивает, соглашаясь с теми восторженными отзывами, которыми сыплет сейчас Чимин. — Кстати, я пришел не один. Знакомься, это мой друг — Ким Тэхён! — не без гордости заявляет Пак, указывая на до сих пор молчавшего Тэ, скромно стоящего в стороне. — Привет, — широко улыбается Хосок, дружелюбно протягивая руку невероятно красивому омеге, чье космическое лицо, создающее ощущение компьютерной графики, сразу бросается в глаза Чону. — Здра… вствуйте, — тянет Ким, неотрывно наблюдая за альфой, и, задумавшись, протягивает вперед руку со стаканчиком кофе. Поймав на себе непонимающий взгляд Хосока, Ким вздрагивает и, словно очухиваясь от крепкого сна, мотает головой. — Извините! — неловко улыбается он, краснея, и наконец подает верную руку. Рукопожатие выходит чересчур долгим, и Хосок поднимает вопросительный взгляд на Тэ, который, кажется, вновь завис. На этот раз Чимин выводит друга из транса, пихнув его локтем в спину. — Ой, — осекается последний и резко одергивает руку, заводя её назад себя. — Извините. — Все в порядке, — Хосок снова улыбается, и Тэхён чувствует, как внутри него что-то начинает теплиться. Чон кажется таким добрым и милым человеком, что Тэ попросту не может оставаться равнодушным. — А когда студия начнёт работать? — задаёт Ким внезапный вопрос, дабы разрядить неловкое молчание, вызванное его виной. — Через неделю официальное открытие. — Здорово! — на выдохе произносит Тэхён, наполняя легкие воздухом. — Я-то, надеюсь, уже автоматически записан на твои занятия? — усмехается Чимин, в надежде глядя на Хосока игривым взглядом. — Да, конечно! — с боевой готовностью отвечает Чон, сверкая рядом сплошных белых зубов. — Может быть в честь завершения работ в студии где-нибудь поужинаем? Я плачу, — внезапно предлагает как никогда благодушный сегодня Чонгук, подходя к Чимину и кладя свои большие ладони на острые плечи парня. — Да, отличная идея! — поддерживает омега и тут же поворачивается к Хосоку и Тэ. — Я не против, — скромно улыбается Хосок. — А я… я бы с удовольствием, но, к сожалению, не могу. Дела, — поспешно говорит Ким, вздыхая. — Какие? — удивлённо спрашивает Чимин, так как ранее Тэхён не говорил ему про свои планы на этот вечер. — Да отцу помочь надо. Поэтому, извините, как-нибудь в другой раз. Но студия шикарная, это правда! Поздравляю вас всех с её, эм, предоткрытием, — Тэхён говорит быстро, и оттого создается странное ощущение чрезмерной спешки и недействительности его слов. Словно Ким сам боится забыть сказать то, что должен, а потому чересчур торопится, дабы не запутаться в собственных показаниях. — Ну, хорошо… — немного растерянно протягивает Чимин, пожимая плечами. — Давай я тебя провожу до выхода. С этими словами омега начинает ждать, пока Ким учтиво простится с Чонгуком, а затем и с Хосоком. Чимин замечает, что друг отводит глаза в сторону, когда прощается с последним, и это немного настораживает блондина. Поняв, что нежелание идти поужинать вызвано именно тем, что с ними будет Хосок, Пак решает пока не донимать расспросами Кима, а потом, в уже более спокойной обстановке, узнать истинные причины его внезапного ухода.

***

Вкусно поужинав в очередном шикарном месте и приятно побеседовав и пообщавшись друг с другом, Чонгук подвозит Хосока до дома, благо его жилье находится по пути, после чего сам едет домой с Чимином. В машине играет лиричная музыка, какой-то старый итальянский певец, но звучит красиво и, можно даже сказать, романтично. Чонгук, устав после насыщенного дня, молчит, в то время как Чимин задумчиво смотрит в окно, разглядывая городские пейзажи, дома, деревья, а после — и пустынное поле, когда они выезжают за город, чтобы добраться до собственного особняка. — Чимин? — вдруг спрашивает Чонгук, не отрывая сосредоточенного взгляда от широкой дороги. — Да? — тут же оборачивается Пак на зов мужа. Он смотрит на него непонимающими глазами, как бы спрашивая, почему тот оторвал его от столь увлекательного занятия? — О чем думаешь? — Я? — А кто? Кроме тебя в машине больше никого нет, — хмыкает Чон, прикусывая нижнюю губу и останавливаясь на светофоре. Чимин закатывает глаза, вздыхая, и коротко улыбается. — Все нормально? — Конечно! — спешит уверить Чимин Чона в своем положительном настроении. — Просто… немного задумался. — Над чем же? — Над тем… как быстро всё поменялось. — Что ты имеешь в виду? Чимин молчит, размышляя, как правильнее будет выразить свои мысли Чону. — Знаешь, просто… прошло уже немало времени с момента заключения нашего брака. Но в то же время и не так много, чтобы казалось, что прошло уже несколько долгих лет. И тем не менее моя жизнь кардинально поменялась. Нет, это естественно — ничья жизнь не осталась бы прежней в таких условиях. Но мне интересно, насколько сильно изменился я сам… А я ведь и вправду теперь другой. — Честно? — Чонгук приподнимает вверх проколотую бровь. На светофоре загорается зеленый свет, и машина плавно начинает размеренное движение. — В тебе правда очень многое изменилось. — Ты так считаешь? — Разумеется. — Мои изменения так заметны? — Чимин с взволнованным любопытством вглядывается в серьезное лицо Чона, которое уже успел полюбить всем своим пылким сердцем. — Конечно. Ты сильно вырос, малыш. — А в чем… это проявляется? — Во многом, — Чон хитро прищуривается, а его губы расплываются в довольной ухмылке. — Помнишь, каким пугливым ты был в начале? Как боялся меня, но при этом упрямился и не шел на контакт? Избегал меня, прятался в своей комнате. Был молчаливым, стеснительным, неуверенным. Это не плохо, я понимаю — тебе нужно было адаптироваться и привыкнуть ко многим вещам в своей новой жизни. Но все же… сейчас ты более открытый, деятельный, чаще улыбаешься и смеешься, откровенничаешь со мной, делишься своими переживаниями. Из зашуганного ребенка ты превратился в молодого и вполне уверенного в себе омегу. Думаю, сейчас ты находишься в своей лучшей эре, как принято говорить, — и Чонгук смеется. — Но то ли ещё будет! — То есть, тебе нравится, что я «вырос»? — Безусловно, нравится. О чем речь? — Не знаю, — омега вздыхает. — Просто это так странно ощущается. Ещё вчера я ходил в школу и полностью подчинялся своей нелюбимой приемной семье, а сейчас я уже… многое решаю сам, несу за себя ответственность. Иногда ошибаюсь, но всегда стараюсь это исправить. — Так это же прекрасно, Чимин, — мягко улыбается Чонгук. — Знаешь, теперь я хотя бы чувствую, что общаюсь с тобой на равных. Конечно, ты гораздо моложе и неопытнее меня, но всё же теперь я чувствую, что ты — взрослый человек. На котором я женат. Которого я люблю. И с которым стабильно занимаюсь хорошим сексом, — добавляет в конце ехидную шутку Чон, коварно улыбаясь и краем глаза следя за реакцией Чимина, которая не заставила себя долго ждать. — Чонгук! — щеки омеги моментально краснеют, а сам он сердито смотрит исподлобья на своего довольного мужа. — Как не стыдно? — А чего тут стыдного? — искренне не понимает альфа. — Это вполне естественно. Вот, кстати, да. Ты больше не девственник. Чимин презрительно фыркает, складывая на груди руки. — Вас, альф, всегда только это интересует. — Неправда! — возражает Чон, чувствуя, что его задели за живое. — Вернее, знаешь… возможно, раньше меня в основном это и интересовало с омегами. Но с тобой — всё по-другому. Секс с тобой, конечно, тоже прекрасен, но больше всего на свете мне нравится обнимать тебя, разговаривать с тобой, проживать совместные счастливые моменты… — И давно ты стал таким ванильным, Чонгук? — хихикает Пак, который за столько времени уже научился подкалывать любимого супруга. Однако его розовеющие щеки говорят о том, что Чимину безумно приятно слышать подобные, пусть и «приторные» вещи в свой адрес от любимого человека. — Как видишь, и я неплохо так изменился! — смеется Чон, все ещё внимательно смотря на почти пустую, вечернюю дорогу. — Да… Этот брак многое поменял в нас обоих. Благополучно доехав до дома, парни добираются до их общей спальни. Надо сказать, что после зимних каникул было принято обоюдное решение официально «съехаться», оставив свои личные комнаты пустовать. Теперь супруги спали в одной кровати, довольствуясь совместным сном и резко возросшей в их отношениях тактильностью, которая впрочем обоим приходилась весьма по душе. Уже вымывшийся омега ждал на кровати Чона, который вот-вот должен был выйти из душа. Вскоре альфа появляется на пороге их просторной спальни. И хоть Пак уже досконально изучил и визуально, и осязательно каждый миллиметр роскошного тела альфы, он, наверное, никогда не сможет привыкнуть к его идеальной фигуре, ранее которые он видел исключительно на картинках или откровенных фотографиях в интернете. — Ну, Посейдон, Посейдон, — язвит омега, щуря глаза, при этом сам прикусывая губу от жгучего желания прикоснуться к кубикам стального пресса или к особенно излюбленной Чимином сильной груди супруга. — Не завидуй, — фыркает Чонгук, вытирая мокрые волосы полотенцем. «И как этот альфа может быть каблуком?», — думает про себя Чимин, наблюдая за тем, как Чонгук сбрасывает жалкий махровый кусок ткани, прикрывающий его сильные бедра, и натягивает черные боксеры. В таком виде он выглядит ещё более горячим и хочется рискнуть обжечься от прикосновения к его телу. Однако Пак решает проверить верность доводов слуг, которые, как известно, являются немыми свидетелями всего происходящего в доме. Возможно, им действительно виднее со стороны? — Чонгук-и, — приторно тянет омега, собираясь играть в капризку. — М? — альфа, расчесывая волосы у зеркала, вопросительно смотрит на блондина сквозь отражение. — Принеси попить, — Чимин решает зайти «с лёгкого». — Воды? Чимин задумывается, когда Чонгук спрашивает его об этом. По идее, спускаться вниз долго — к тому же Чонгук устал после рабочего дня и наверняка ему лень совершать экспедицию за водой. Но отчего же он соглашается? Омега решает зайти подальше. — Нет. Я хочу какао. С маршмеллоу. И кокосовой стружкой. Я бы сходил, но я так устал, — и блондин делает несчастный вид, скатываясь вниз с подушек, которые стоят за его спиной. Чонгук на это лишь смеется, после чего, недолго думая, отвечает: — Ладно, только через пару минут. Сначала найду халат. Чимин пораженно раскрывает глаза. Неужели альфа и правда пойдёт вниз, чтобы сделать омеге эту сказочную бурду? Не успевает блондин хорошенько поразмыслить над этим, как Чонгука уже и след простыл. «Айщ, теперь еще и какао придется пить… я же совсем его не хочу!», — проносится в голове омеги и он отчаянно хнычет. Чонгук возвращается в спальню с подносом в руках — на нём стоит любимая кружка Пака с зайчиком, держащим огромную морковку, которая больше его в два раза. На удивление, Чон действительно делает блондину какао — с маршмеллоу и кокосовой стружкой, всё, как Чимин просил. Омега удивлённо смотрит на заботливо приготовленный для него напиток и непонимающе хлопает ресницами. «Ладно…», — думает блондин и тут же хмурит брови. — Чонгук-и! Я хочу массаж. У меня ужасно затекла шея. Поможешь? — и омега делает жалобные глаза, примерно как у кота из Шрека. — Без проблем. Я отлично умею разминать шею, у самого вечная проблема. Так что понимаю, каково это. Давай тогда садись сюда, — и Чон с боевой готовностью потирает ладони, которыми уже собирается массировать шею мужу. Тот отчего-то смущается, отводя взгляд в сторону, а его щеки заметно краснеют. Он задумчиво прикусывает губу и о чем-то активно думает, пока Чонгук выжидающе глядит на него. — Нет, давай лучше сначала обсудим одну проблему. Может, ты поспишь в другой комнате сегодня? Просто в последнее время мне очень жарко спать с тобой… Ты меня обнимаешь, и у меня повышается температура… я просыпаюсь и плохо сплю. Может… пока что поспим раздельно? — и омега вскидывает жалобный взгляд на растерянного в край альфу. — Почему ты раньше не говорил мне об этом? — Чонгук хмурится, а его лицо становится более серьезным. — Тебе что, вообще некомфортно спать со мной? — Что? Нет-нет! — Чимин мотает головой, понимая, что, кажется, слишком переборщил. Чон выглядит таким расстроенным и смятенным, что у Пака сжимается внутри сердце. — Обычно комфортно, и даже очень. Просто в последние пару дней так… — Ну, если тебе будет лучше… и если это на пару дней… — пожимает плечами альфа, но на его лице все же читается тень непонимания и очевидного расстройства данным известием. Как-то грустно выходит, что Чимин не может спокойно спать из-за прикосновений и тепла тела альфы. — Айщ, Чонгук! Почему ты делаешь всё, что я тебе говорю? — омега вдруг возмущается, а в его голосе слышатся нотки отчаянности и удивления. — В смысле? — Чон шокированно уставляется на омегу, не понимая, чего ему вообще надо. — Чимин, ты сегодня какой-то странный. — Нет, просто… я не понимаю! — А чего тут непонятного? Ты же попросил меня об этом. — Да, но… — блондин замолкает, смотря в пол. Он явно что-то скрывает, и Чонгук чувствует это по тому напряжению, что пронизывает омегу насквозь. Со вздохом альфа садится напротив Пака. — Давай рассказывай, что ты себе придумал. — Да честно говоря, я вообще об этом не думал! — вдруг выпаливает Чимин, прикрывая бегающие глаза. — Это всё слуги… — А причем тут вообще они? — лицо Чонгука удивлённо вытягивается, и он склоняет голову набок. — Они говорят, что ты каблук, — стыдливо тихим шепотом произносит Пак, смотря вниз. Его щеки горят алым цветом, а сам он начинает выглядеть даже несколько болезненным. — Я каблук? — переспрашивает альфа, изумлённо приподнимая брови. — Да-да! — хнычет Чимин, беспомощно вздыхая. — Но это не я так думаю! Это всё они… А я просто решил проверить. — А, так то есть весь этот цирк с какао, массажем и раздельным сном — была лишь твоя проверка? Чимин виновато опускает голову вниз, кивая. Сам он выглядит крайне подавленным. Ему становится невероятно стыдно за то, что он испытывал терпение супруга таким наглым образом. — Да, я каблук, — вдруг произносит Чон таким спокойным и ровным голосом, что Чимин даже забывает про свою оплошность и пораженно уставляется на абсолютно серьезное и непроницаемое лицо альфы. — Но… разве ты тоже… считаешь так? Это не оскорбляет тебя? Обычно альфы начинают злиться, когда слышат подобное про себя. Глядя на совершенно растерянного Чимина, на лице Чона проскальзывает снисходительная улыбка. Он треплет Пака по светлым волосам, словно стараясь его расслабить, после чего произносит: — Всё дело в том, Чимин-и, что многие люди неправильно трактуют понятие «каблук». Вообще, довольно часто альфы, которые в открытую заявляют, что они «каблуки», по сути, таковыми и не являются. Они просто искренне любят своих омег, уважают их, оберегают, заботятся, восхищаются ими. Для некоторых людей подобное проявление чувств — априори синоним к слову «каблук». Альфа, относящийся так к омеге — самый адекватный альфа, каким он и должен быть. Но в глазах других он может выглядеть каблуком, потому что им проще сказать так, чем осознать, что любить, ценить и уважать омегу — абсолютная норма. Чимин завороженно наблюдает за Чонгуком, голос которого звучит мягко и обволакивающе. Пухлые губы Пака чуть приоткрыты, и он жадно ловит каждое слово, произнесенное Чоном. — Чонгук… ты такой мудрый… — только и протягивает Чимин, не веря своим ушам. — Я до сих пор не могу поверить, что у меня такой умный муж! А ведь и вправду… ты, наверное, прав. — Не наверное. Поверь, Чимин, мне действительно совсем несложно сделать тебе какао или помассировать шею. Почему подобные жесты от заботливых и любящих альф превращаются в глазах некоторых людей в мужчину-подстилку и каблука? Это очень глупо. Но больше меня расстраивает, что ты и сам так считаешь. — Нет, я не считаю так! Уже, — немного погодя добавляет блондин, смущённо прикладывая пухлый пальчик к губе, начиная немного кусать его. — Хорошо. Ты думал так изначально. Потому что тоже считал, что я веду себя как-то странно. Но разве не ты стабильно бегаешь мне за стаканом воды или таблеткой от головы? И не ты ли всегда стараешься приготовить мне что-нибудь вкусное? И это притом, что у нас полный дом слуг! И не ты ли по моей просьбе ищешь зарядку от моего телефона по всему дому, в то время как сам опаздываешь по своим делам, м? — Чонгук задаёт вопросы, пристально глядя в глаза задумчивому мужу. — Я, — тихо отвечает омега, возводя глаза к потолку. — Вот именно. Ты делаешь для меня то же самое, что и я для тебя. Только почему-то свою заботу и желание помочь мне ты считаешь нормой, а мои порывы любви к тебе воспринимаются тобой как-то странно, мол, я у тебя каблук. — Нет, Чонгук, я правда так не считаю! Я вообще не думал об этом, пока не узнал про слухи, которые ходят по дому. Это, признаться честно, меня немного смутило… Конечно, мне плевать, что о нас говорят. Просто хотелось проверить, действительно ли ты для меня на всё готов, — и Пак вновь виновато опускает голову вниз, всхлипывая. — Я знаю, что вел себя очень глупо, особенно с этим «тестом». Ты прав во всём, что сейчас сказал. Это правильно. У тебя получилось открыть глаза мне и в целом разобраться в этих дурацких понятиях — каблук-не каблук. — Вот и отлично, — слабо улыбается Чон, довольный тем, что они с Чимином, кажется, поняли друг друга. — Просто позволь мне заботиться о тебе. Точно также, как для меня это делаешь ты. — Хорошо, Гук-и, — счастливо улыбается Пак и, не выдержав, бросается старшему на шею. Он нежно обнимает его, прижимаясь пухлой щекой к сильному плечу альфы. Последний ласково гладит Чимина по спине, затрагивая ткань легкой белоснежной пижамы, так излюбленной Паком. Им просто хорошо находиться рядом друг с другом, чувствовать дыхание, учащенное биение сердца. Чонгук находит в этом нечто романтичное, а Чимин — даже судьбоносное. — Мне всегда так комфортно с тобой. Иногда мне кажется, что я тебя не заслуживаю, — произносит Пак, прерывая своими словами островок влюбленного спокойствия и радостного умиротворения. — Мне все ещё так стыдно за эту дурацкую проверку… — и блондин с сожалением вздыхает, жмурясь, словно не хочет вспоминать то, что сказал всего несколько минут назад. — Забудь, — хмыкает Чонгук и чмокает омегу в лоб. — Ты просто ещё слишком молод и неопытен. Ты, конечно, сильно повзрослел, по сравнению с первоначальным собой, но, разумеется, до меня ещё не дорос, — и альфа самодовольно усмехается, игриво подмигивая блондину. — Ну, куда уж мне, — закатывает глаза Чимин и тут же звонко смеется, ластясь к Чону, как маленький котенок. Альфа вновь чмокает его сначала в плечо, потом в шею, а затем, осторожно беря в руки острый подбородок омеги, накрывает собой его губы. Чимин призывно приоткрывает их, в вожделении закрывая глаза. — Может, закончим то, что не успели, перед тем, как поехали в студию? — произносит Чон, выдыхая горячую фразу прямо в губы младшего. — У меня есть предложение получше, — мурлычет омега, приоткрывая глаза и хитро глядя на заинтригованного альфу кошачьим прищуром. — И какое же? — с интересом спрашивает Чонгук, в то время как Чимин уже дотрагивается рукой до члена альфы через ткань боксеров. Альфа вопросительно смотрит на Пака, но по его телу уже проносится страстный импульс, а кожа покрывается мурашками от приятных ощущений. Чимин заводит член Чона чуть сильнее, более активно и уверенно начиная двигать своей рукой, и после некоторых движений и махинаций чувствует характерную эрекцию и видит мокрое пятнышко на черной ткани от предэякулята. Облизнувшись, омега хватается за кромку его трусов и медленно начинает тянуть их вниз, впрочем не заставляя Чона ждать чересчур долго. Альфа помогает Чимину справиться с собственным нижним бельем, все ещё не до конца понимавший, что же конкретно его ждёт в дальнейшем. Чимин же загадочно улыбается и, метнув на альфу коварный взгляд, наклоняется к его члену. — Айщ, малыш, да ладно? — удивляется Чон, наконец догадавшийся, что его ждёт. Они занимаются сексом уже несколько месяцев, но Чимин ещё ни разу не делал мужу минет. Не то что бы Чон выпрашивал, просто Чимин вечно сомневался и был в себе не уверен, зажат и в целом боялся пробовать оральные ласки такого рода. Однако теперь губы Чимина оказываются прямо напротив внушительно стоящего члена альфы, и это буквально сносит Чонгуку голову. Он еле сдерживается, чтобы не схватить омегу за волосы, но, разумеется, терпеливо ждёт, дабы не спугнуть так называемый дебют омеги. Чимин, опустившись коленями на пол, видит лишь большой член мужа, с красиво вздутыми венками, по которым непременно хочется пройтись языком. Однако Пак не спешит, осторожно начиная с головки, которая уже активно сочится смазкой. Он медленно слизывает её, делая круговые движения языком, после чего, прикрыв глаза, заглатывает головку полностью. Чимин, за последнее время вдоль и поперек изучивший все техники и правила минета, помнит про зубы, а потому, посасывая головку какое-то время, тут же убирает её за щеку, а правой рукой начинает ласкать яички и оставшуюся на свободе половину ствола. Чонгук, и без того еле сдерживаясь, запрокидывает назад голову, вцепляясь пальцами в покрывало, и издаёт тихий протяжный стон. Это служит Чимину зеленым светом, и он осторожно переходит дальше, начиная смачивать обильной слюной пенис альфы с его естественной и довольно щедро выделяющейся смазкой. Омега аккуратно проводит языком по струйкам вен, из-за чего тело Чонгука начинает буквально дрожать, давая ответную реакцию, после чего Чимин наконец берет член в рот, стараясь полностью заглотить его, однако ввиду приличных габаритов альфы Пак физически не может взять его весь. Но омега знал, что так будет и был готов к этому, а потому, не растерявшись, пристраивает правую руку на свободную часть, не забывая играться с тяжелыми яйцами Чона. Чонгук кусает собственные губы до крови, а в зажмуренных до боли глазах уже начинают виднеться фиолетовые круги и желтые звездочки. На удивление, несмотря на первый опыт минета, Чимин словно чувствует все эрогенные зоны и прекрасно знает, где и как нужно действовать, чтобы доставить партнеру максимальное удовольствие. Чимин, поначалу чувствуя себя странно из-за довольно большого инородного объекта в своей ротовой полости, сейчас привыкает и расслабляет горло, помня это немаловажное правило. Он начинает активно двигаться, постепенно наращивая темп, особое внимание уделяя игривому непослушному языку и зубам, которые, как Пак помнит, ни в коем случае не должны мешать. Чонгук ощущает, как тепло находиться внутри рта Пака. Найдя в себе силы, он открывает глаза и с восхищением отмечает, как правильно смотрятся розовые пухлые губы Чимина на его члене, который они обнимают и от смазки которого неприлично-влажно блестят. Чимин поднимает взгляд на альфу, и тот видит его покорные и в то же время покрытые темной страстью глаза, выражающее отчаянное желание доставить истинное удовольствие мужу и сделать ему приятное. По мере того, как Чимин ускоряет темп, при этом иногда намеренно замедляясь, а затем вновь начиная брать по самые гланды, альфа с каждой секундой чувствует, что фееричный исход неизбежен. Он, абсолютно никого не смущаясь, стонет негромкими, но протяжными стонами наслаждения, после чего не выдерживает и кладет сильную руку на голову омеги. Тот вздрагивает, но не сопротивляется, а потому альфа, беря Чимина за шелковистые волосы, начинает активно вдалбливаться в него и направлять омегу своей рукой. Чимин тяжело рвано дышит, но сам альфа не может остановиться, доводя самого себя до оргазма с помощью волшебного рта омеги. Чонгук думает, что Чимин в свой первый раз не захочет глотать сперму альфы, а потому пытается отстранить омегу, однако тот настойчиво прислоняется даже ближе к органу, лишь сильнее смыкая губы вокруг него. Удивленный Чонгук раскрывает глаза и с нескрываемым удовольствием наблюдает за тем, как Чимин проглатывает теплую жидкость с немного терпким, на первый взгляд, вкусом. Наконец отрываясь от члена альфы, Чимин прикрывает глаза и практически падает с колен на бедра. Чонгук видит, как от его члена до губ Пака тянется прозрачная ниточка вязкой слюны и как сперма небольшими каплями стекает по подбородку омеги, блестя и на его влажных, сильно опухших и покрасневших губах. Картина что ни на есть живописная, и Чон стонет, завороженно наблюдая за ней. Чимин устало прикрывает глаза, но на его губах уже светится довольная улыбка. — Ну, как я? — по-наивному мило спрашивает омега, с волнительным ожиданием заглядывая в помутневшие глаза Чона. — Загладил вину за свою «проверку»? — Высший класс, — честно отвечает Чонгук, стараясь привести в норму участившееся сердцебиение. — Если твои извинения всегда будут выглядеть подобным образом, то я готов каждый раз терпеть твои дурацкие «тесты на каблука». У тебя то ли талант, то ли ты целый месяц готовился. — Наверное, и то, и другое, — хихикает счастливый Чимин и принимает из рук Чонгука салфетку с тумбочки, которую тот успевает подать ему, чтобы протереть замаравшееся лицо. — Так ты готовился-я? — тянет Чонгук, не веря тому, что Чимин действительно сделал это, и в их отношениях наступил очередной новый этап. — Конечно, — смущённо признается Чимин, кусая красные губы. — А ты как думал? — Вот теперь я вдвойне вижу, какой ты стал взрослый и ответственный! — Чонгук смеется, вновь трепля омегу по волосам, а затем, наплюнув на всё, чмокает его в разгоряченные губы, которые тут же отвечают ему, наполняя поцелуй нежностью и любовью.