Лекции по поэзии истории

В любви всегда есть немного безумия. Но и в безумии всегда есть немного разума…

      В голове крутится и крутится эта фраза и никак не может пройти. Как и боль. Навязчивая, давящая и ломающая. Мышцы уже забиты, а дыхание сбито. Тридцатое отжимание, а уже настолько дурно себя чувствует Акита, что не может даже досчитать до четырёх и восстановить дыхание. Грязный камень кладки подло режет ладони. Холодный ветер сосновых лесов окружающий старинный замок мерзко обдувает потную спину. Словно выгоняет со своих владений.       Руки жалко дрыгаются, будто бы верёвки на урагане, будто бы неумелый танцор решил захватить танцпол. Но надо подняться. Ещё раз, а иначе будет худо. Только сил уже нет… — ТРИДЦАТЬ ОДНО! ДАВАЙТЕ-ДАВАЙТЕ! ЭТО ДАЖЕ НЕ ЧЕТВЕРТЬ НОРМАТИВА!       Но Акита не привыкла сдаваться. Не привыкла падать и не подниматься после этого. Получив упёртость отца и наглость матери — эти черты породили в ней дикий синтез невероятной силы воли и решимости. Койи она проявляет сейчас. Койи она проявила дома, когда её семья была категорически против её выбора — пойти в военную офицерскую академию.       Опустится будет легче, главное удержаться… Чёрт. Ещё чуть-чуть и упала бы. Надо держаться, ведь ещё и подниматься. Пот льётся ручьём, а никто из парней и девушек вокруг сдаваться не хочет. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Пока не будет команды подниматься — не поднимайся.       Отец резко высказался против её желания. Слишком сильно коробили старые раны войны у него. Мать лишь пыталась усугубить его слова и капала на голову с этим. Тем самым подогревая Акиту сделать это. У неё всегда был взрывной характер на почве этой идеи. Достичь большего не благодаря, а вопреки. Чтобы больше не говорили: — «Ой, это дочь наших героев!», или: — «Ой, вы посмотрите какая красавица у Майн с Тацуми получилась!». Нет! Она — Акита. И это про неё будут говорить!..       Только бы подняться, только бы подняться! — Зен-Зен упал!       Спасительные слова сверху были сказаны так, словно сами ангелы пропели молитву спасения! Рухнувшая туша раздобревшего однокурсника греет сердце. Так ему и надо — слабаку. Сегодня не Акита чистит конюшни! А теперь надо бы встать… — Акита упала! Значит она сегодня заправляет кровати всему блоку!       Твою мать. Вот только обрадовалась…

***

— Раз — два — раз — два — повесим мы Императора! Три — четыре — пять — мир свободный опять!..       Акита пыталась попадать в ритм песни застилая кровать очередного или очередной неудачницы с её курса. Хоть она сегодня оказалась в проигравших то это не означает, что она не попытается отыграться. Попытается. На всех и сразу. Просто надо время. А пока она отыгрывается на бедной подушке колотя её об пустой матрас, чтобы наволочка наконец-то села в нужные углы. А силы у Акиты дай боже, что перья летят. При том в прямом смысле. Бедная подушечка…       Кхзззз. Послышался странный протяжный звук разорвавшихся швов. Быстрым, паническим взглядом она осмотрела подушку и нашла оную абсолютной целой. А значит снова где-то разорвалась одежда. — Твою ма~ать! Только не снова! Я же говорила снабженцу, что у меня размер половинчатый!       Акита быстро метнулась к ближайшему витражу, оставив подушку почивать на голом матрасе. Начала осматривать себя с ног до головы на место образовавшейся прорехи. Пока замечала лишь стандартную тёмно-серую униформу похожею на унтерофицерскую. Униформа на размер меньше хорошо смотрелась, но была крайне неудобной. Белая рубашка застёгнутая на последнюю пуговицу и чёрный галстук. Всё это дело конкретно облегало и без того подтянутое и даже где-то вполне рельефное и выпуклое тело. Лицом обычная, почти во всём похожа на отца. Даже глаза изумрудные и каштановые волосы. Только ростом чуточку выше его была.       Акита осматривала себя. Прореху она так и не нашла или, по крайней мере, была уверена что это разорвался один из швов под внешней униформой. А значит переживать пока не стоит. Перед сном зашьёт. А сейчас полдень. Нужно успеть к обеду. И она снова принялась убирать постель в этой комнате. Ещё три на подходе, ведь пока она только с одной закончила.       Академия Петра Пустынника была первым учебным заведением в Империи. И сейчас она остаётся самой элитной и труднодоступной для простолюдинов и прочих «обывателей». Только прошедшие суровые вступительные экзамены тебе разрешают выступить перед комиссией из трёх основных преподавателей, где они уже отбирают лучших из лучших. Из почти ста тысяч претендентов, прошедших экзамен — прошло меньше ста. При том львиная часть — с помощью связей. Но не Акита. Хоть она является дочерью героев Революции, но она не воспользовалась их именем. Нет. На комиссии она даже их всячески клеветала и нещадно ругала, когда те спрашивали о них. Она не хотела говорить о них, чтобы те не связывали её с ними. Лишь бы её не спрашивали, лишь бы заткнулись насчёт этой темы. Она не хотела о них говорить.       Вообще, проще говоря — она была крайне своенравной, взрывной и при этом крайне раздражительной. В этом она пошла в мать и этого у неё не отнять. Она голыми руками будет выбивать себе место под солнцем в этом треклятом Замке, в котором она очутилась. И разберёт по кирпичику да по камешку эту всеми проклятую башню, что заменила пик горы, на которой и построили эту академию. И ей почти не будет жалко это здание. Тут ключевое слово «почти».       Ибо у неё есть даже кумир, что закончил эту академию. И это не друзья Тацуми или Майн. Ведь отец и мать всегда их использовали как пример тех качеств, которые Акита презирала. Вот один друг отца пожертвовал собой чтобы спасти его да защитил от «ядовитой крови» и чтобы она, то бишь Акита, — могла ходить по этой земле. На что Акита парировала, что она об этом не знает и не узнала бы если бы не родилась. А вот его друг мог бы жить своей жизнью и, возможно, быть счастливым. А он труп. Из-за отца. Потом снова споры, кипишь и тому подобное.       Доброта, самопожертвование, альтруизм и прочую дребедень Акита считала за слабость. Отдать за кого-то или за что-то жизнь или здоровье — значит уважать и ценить его больше чем себя. А ты для себя есть самая важная ценность. Вот если завтра тебя не станет, то что тогда? Ад или рай да просмотр с задних рядов? Забвение и проклятие, отвечала себе Акита. Ничего более.       Как вы поняли кумир Акиты — генерал Эсдес. Да, дочь Тацуми и Майн — фанат генерала Эсдес. Удивительно, не так ли? Хотя, вы должны были уже понять причины этого. Читая и слушая истории про неё Акита проникалась ею. Проникалась и каждой клеточкой тела чувствовала её. Словно у них одно сердце на двоих. Желала и вожделела быть ею. Быть столь же сильной, непоколебимой, решительной и такой… Дьявольски красивой. Её белоснежная кожа, утончённые черты лица, идеальное тело и в нужных местах достаточно мягкое… Каждый раз вспоминая о Эсдес и о том, насколько та была внеземной красы — Акита боится испортить себе снова униформу.       Да, ключевое слово тут «снова». Ведь Акита даже смогла получить комнату там, где Эсдес жила на период обучения тут! Чему была неимоверно счастлива и с трудом это скрывала. Ведь в новой Империи любить бывшего генерала — не в почёте, да и даже просто опасно! А вдруг она испытывает какие-то чувства к старому порядку? Или же к Императору, не дай Боже-Дракон!       Но эти глупости не трогали сердце юной бунтарки. Она любила другое и за другие вещи. За то, отчего не деться революционерам. За превосходство сильного над слабым. За ощущением того, когда ты на вершине над всеми букашками. Имеешь власть и уважение. И с твоим именем считаются. С тобой считаются. — Акита! Ты уже двадцатую минуту тут торчишь! Переходи к следующей комнате, а то так не то что к обеду не успеешь — ужин уже съест злой Зен-Зен! — А?! Только не Зе-Зе… А… — Тут к Аките дошло, что она разговаривает с Элис Артапс. Одной из преподавательниц, которые принимали её в академию. — А! Так точно, госпожа Элис Артапс! — О, зовёшь меня госпожой хотя у нас в академии не принято обращаться так? Это льстит мне! За это я тебя даже не накажу.       Госпожа Элис Артапс — ветеран революции, хоть и оставленный вниманием в бравадах и историях. Так как она преподаёт у «цивилов» биологию и химию, то она имеет право ходить не в воинской униформе. Однако её строгий формальный костюм даст фору многим учителям с военной кафедры по аккуратности и эстетичности. Да и она сама красавица в свои тридцать плюс лет. Горделивая прямая осанка, длинные ровные ноги в чулках, стучащие каблуки, чуть поднятый подбородок и хитрый да озорной взгляд золотых очей с-под чёрных волос. А её протез только дополнял картину. Да и с очками так вообще бомба. В топ-параде Акиты Элис точно в десяточке. — Акита? Элис вызывает Акиту! Приём! — А, что? А, так точно, госпож… точнее, так точно Элис Артапс. — Ну, вот сейчас накажу. — Серьёзно произнесла Элис. — Видимо от нашего физрука досталось мало тебе. Мало тебе физической боли. Будет ещё и ментальная. — А? — На следующей неделе будут дополнительные лекции по истории. Читать буду я. И только для провинившихся. В числе которых оказалась и ты. — А~а?! — Да и тут посмотри. — Элис показала на кровать, что была ближе к двери. Там был не до конца заправленный угол простыни. Она за него потянула и стянула всё постельное бельё на пол. — Переделывай. Если испачкалось — перестирывай. Может тогда научишься.       После чего Элис взяла и ушла с дверного проёма дальше ходить по коридору. Отстукивая своими каблуками по пустым залам и светя своим приглядным личиком кому либо ещё вот так просто издеваясь над простыми студентами. А в голове у Акиты тем временем пронеслась мысль.       Стерва.       Но красивая и… Горячая. Аж в пот бросает…       Но она ещё не знает, что уготовила ей судьба с ней…