Krähen und Spatzen

Утром следующего дня Лидия сидела на кровати и пересматривала фотки, сделанные прошлым вечером. Вот тётя Снежана танцует буги-вуги, вот все танцуют «паровозиком», а вот все родственники прощаются, пока Марти незаметно показывает им «рожки»… Вот все идут к машине, а Марго держит под ручку тётю Снежану… Лидс засмеялась и воскликнула: - Марти! Отвали от моих фоток и моей тёти! Астартус, Астартус, Астартус! И Маргарита Штольц тут же очутилась в ее комнате. - Твои родственнички просто отпад!- авторитетно заявила она, вальяжно растянувшись на кровати. - Я бы хотела познакомиться с твоими отпадными родственничками - улыбнулась Лидия. - Твои родители наверняка такие жуткие… - Благодарю за комплимент моей родне - улыбнулась Марта. - Но нет, познакомиться с ними, боюсь, не получится… - Почему? - Это долгая история, и боюсь, грустная… - Грустная? Тогда, может не надо, раз тебе тяжело?- сочувственно спросила Лидия. - Нет-нет, наоборот, мне как раз будет легко перед тобой душу облегчить- вздохнула Марго и начала: - Ну слушай… - Отца своего я и не помню. Он ушёл из семьи, когда мать была беременна мной… Не выдержал свалившейся на него ответственности, сволочь! - Сочувствую- Лидия тихонько кивнула и обняла Марту. - Да ладно, мы и без него нормально жили. Нам слабаки и трусы не нужны- кивнула Марта и продолжила- Мать моя… Она конечно, была неплохим человеком, только уж больно занятым… Постоянно занималась то работой, (она у нас работала фрилансером…) то своими женскими делами… Смотрела мультик про домовенка Кузю? - Ну да, смотрела… - Так вот, помнишь как там мама Наташи с дочкой общалась: «Наташа?Уже поставила утку в духовку? Умница дочка». Вот и всё общение. У меня к сожалению, было примерно так же- горько вздохнула Марта. - Бывало, нарисую какой-нибудь рисунок или поделку сделаю, несусь маме показать, а она мне, не отрываясь от компьютера: «Рисунок? Да, да, молодец». Или например, я рассказываю ей как у меня день в садике-школе прошёл, а она «А? Что? Да-да, очень интересно». Короче, я была очень одиноким ребёнком… Нет, я её конечно, не виню, я все понимаю, она деньги должна была зарабатывать, много старалась ради меня, но так обидно… Могла бы со мной книжку почитать, или фильм посмотреть, или просто поболтать… Ей несложно, а мне приятно…- вздохнула девушка. - Бедняжка. Я так тебе сочувствую. Как же ты справлялась?- Лидия тут же утешающе обняла Марту. Та быстро-быстро заморгала глазами, затем утёрла их кулаком и шмыгнула носом. - Ну,во-первых, я очень любила читать. Слава Сатане, у нас дома была большая, хорошая библиотека, и взрослые книги, и детские… Так что я очень рано научилась читать, и когда было одиноко, ныряла в книжный мир, где я могла быть кем захочу, переживать за героев, разделять их приключения… Совсем как в любимой песне Высоцкого: «Баллада о борьбе». Знаешь такую? - Знаю. Это моя любимая- кивнула Лидия и затянула: - Средь оплывших свечей и вечерних молитв, Средь военных трофеев и мирных костров Жили книжные дети, не знавшие битв, Изнывая от мелких своих катастроф... - Короче, люблю я эту песню.- ответила она и подумав, сказала:- А знаешь, я ведь тоже была довольно одиноким ребёнком. Нет, родители, конечно со мной и общались, и играли, но были такие вещи, которые, ну… взрослым не расскажешь. А я ведь с детства увлекалась и мистикой, и всякими взрослыми вещами, так что никто со мной не дружил, все считали: «странной заучкой». Взрослые называли меня: «маленьким мистиком», но когда они так говорили, казалось, во взгляде их мелькала жалость… У меня до тебя ведь даже друзей не было. - Сочувствую, подруга. Дай обниму- Марти в ответ обняла Лидс. - Но родителям всё-таки было интересно со мной общаться. А у тебя… был какой-нибудь человек в жизни, который тебя любил и понимал? - Да, был один такой. - мечтательно улыбнулась Марта. - Герман его звали, Герман Генрихович, можно просто, Гера! Смотри чего покажу! Марта запустила руку в карман и вытащила помятую фотографию. На ней была изображена маленькая Марта- такая же, какой Лидия ее видела: маленькая, пухленькая, с косичками, в очках и зелёном платьице- а рядом с ней мужчина. Высокий, полный, правда внешность его была не обрюзгшей, а наоборот, очень даже симпатичной. Особенно красивым было лицо: правильные, благородные черты лица, точеный профиль, мягкая улыбка… Но особенно меня поразили его глаза: чёрные как уголь, внимательные, глядящие прямо в душу… Волосы у него, кстати тоже были чёрные, взъерошенные, торчащие в разные стороны, словно перья у ворона, а рот обрамляла изящная бородка клинышком. - Ого… Симпатичный какой. Знаешь, Вы с ним очень даже похожи.- кивнула Лидия. - Да, есть такое дело- усмехнулась Маргарита. - А это твой родственник? - А ты садись и слушай- улыбнулась Марта. - Итак…Это случилось несколько лет назад, за неделю до моего десятого дня рождения… *** В ночь с шестого на седьмое декабря в три часа тридцать три минуты в Калининграде пошёл снег. И нет, это был не обычный тихий зимний снежок, крупинками падающий на землю. Это была настоящая зимняя снежная буря! Снег обильными хлопьями сыпал на землю, ветер пронзительно свистел в два пальца, а метель сыпала так, что казалось какому-то небесному божеству не понравилась манная каша в райской столовке, и он, пока никто не видит, выскребает ее из тарелки прямо на Землю. - «Как будто госпожа Метелица взбивает свою перину»- улыбнулась я, не спавшая в этот ранний час, и сидя в кровати, любующаяся на потрясающий снежный пейзаж. И скажем честно, здесь было на что любоваться. Природа раскрасила пространство в белый цвет, а проказник-иней нарисовал на стекле красивые узоры. Казалось, вот-вот Снежная Королева заглянет в окошко… Я вздрогнула, но тут же успокоилась: -«Пусть только попробует-храбро подумала она- я ее посажу на горячую батарею, она мигом и растает!» *** - А ты ещё с детства дерзкая чика была- усмехнулась Лидия. - Да, я такая- гордо выпятила грудь Марта и продолжила: *** Я сидела и любовалась на снежную бурю. В один момент мне даже почувствовалось, что за окном мелькнул белоснежный северный олень, и подмигнув, скрылся в буре… -«Вот было бы здорово- размечталась я- если б он ворвался к нам в комнату! Я бы тогда схватила маму за руку, прыгнула бы с ней на оленя и унеслась бы в новую хорошую жизнь! Без этого проклятого Василиска!» Тут мы сделаем небольшую паузу и расскажем, о каком таком проклятом Василиске я говорила. Альберт Антонович Васильев, или как его ещё называла я, «мамкин хахаль», недавно познакомился с мамой Марты, Евой Генриховной Штольц, и по его словам, влюбился без памяти. К этому моменту он уже частенько захаживал к ним в гости, дарил подарки, пил чай и чувствовал себя у них в квартире совсем как дома. Несмотря на это, мне он сразу не понравился . С самой первой встречи. Ну посудите сами, разве будет нормальный взрослый человек умиленно сюсюкать с умной и рассудительной девятилетней девочкой, причём сюсюкая, гладить ее по голове двумя пальцами, словно боясь испачкаться? Разве будет такой человек перед приемом пищи протирать вилку, нож и сиденье стула дезинфицирующей салфеткой? Разве будет этот человек дарить любимой женщине какие-то дешёвые вонючие духи, словно из магазинчика «Всё по 50»? Разве будет этот человек у них дома вальяжно разваливаться на диване и переключать интересный советский фильм на какой-то там футбол? Вот то-то же! Когда Альберт Антонович пришел к ним неделю назад, я тайком кинула ему в суп дохлого жука, который недавно умер в спичечном коробке. Альберт Антонович жука съел и ничего не заметил. Это утвердило меня в мысли, что Альберт Антонович- НЕЧЕЛОВЕК! Правда, когда я говорила маме что Альберт Антонович не тот за кого себя выдаёт, мама лишь снисходительно улыбалась и говорила: «Марточка, у тебя слишком богатое воображение. Не выдумывай.» Но с тех пор я стала внимательно приглядываться к Альберту Антоновичу. Мало ли что. Особенно я восприняла в штыки тот факт, что мама вдруг решила оставлять Альберта вместе со мной, пока она была на работе. А однажды они вообще о чём-то вместе шептались! Я, конечно, подслушивала за закрытой дверью, но расслышала только: «Ну давай ещё подождём… Ты уверен что точно готов к этому?». Что касается моей мамы, Евы Генриховны, то она как раз была в восторге от Альберта Антоновича. Во-первых, он вскружил ей голову ещё на первом свидании. Вместе они были уже около года. А во-вторых, мама была очень занята на своей работе . К сожалению, времени на ребёнка у неё было мало. Но при этом нанимать няню для меня она не хотела, так как считала что «негоже отставлять ребёнка с чужим человеком». А соседка тётя Дуся была уже слишком стара, чтобы присматривать за такой активной любознательной девочкой, как я. К счастью, Альберт Антонович благородно вызвался сидеть со мной, и этого было достаточно чтобы мать навсегда прониклась к нему чудовищным чувством благодарности. - «Он святой- думала мама перед сном, намазывая лицо ромашковым кремом и натягивая пижаму.- Вчера вечером я видела как он рылся у меня в спальне. Я извинилась и прикрыла дверь, чтоб не мешать. А вчера на завтрак он и не заметил, как съел банку трюфельного масла, которую мы берегли к Новому году. Я ему сказала: пожалуйста, Альберт, приятного аппетита, я завтра ещё куплю…» Примерно такие мысли думала мама об Альберте Антоновиче. И поэтому все мои жалобы и недовольства она воспринимала со снисходительным недоумением. Никто, даже собственная дочь не могла разуверить её в святости этого поразительного, святого человека (планы которого, как выяснилось, не ограничились поеданием чужого масла, а оказывается, были куда коварней). Но не будем забегать вперёд. В конце концов, наша история вовсе не о маме Марты и уж точно не об Альберте Антоновиче. А о куда более интересном и загадочном человеке, который ещё пока не появился в этой истории. Но уже скоро появится. Вот прямо сейчас. Вдруг мне дико захотелось жареной картошки . Вот прям той самой, что осталась с ужина и лежала сейчас в миске, накрытой фольгой. В животе у меня громко заурчало. Я вздохнула: мама точно будет ругаться, что кто-то ест ночью… Но подумав маленько и взвесив все «за» и «против», я встала с кровати и прямо в зелёной ночной рубашке с кружевом и полосатых носках решила подкрасться к двери. В то же мгновение на противоположной стене комнаты возник силуэт. Он был гигантский! Кто-то большой и толстый стоял там под дождём и отбрасывал страшную тень прямо в мою спальню. А спальня, была между прочим, на втором этаже. - Кто это?- мою решимость как рукой сняло. Я протянула руку и дрожащим пальцем указала на стену. Тут же я решила бежать в спальню и будить маму. Или Альберта Антоновича, на худой конец. А дальше случилось вот что. Форточка открылась сама собой! Я тут же встала в боевую стойку и начала прикидывать как бы побыстрее расправиться со взломщиком. Откусить ему палец или огреть по голове табуреткой? Но всё произошло по-другому. Взломщик не стал просовывать в дырку голову и даже не попытался открыть окно с внутренней стороны. Вместо этого жуткий чёрный силуэт оторвался от земли, завис ненадолго в воздухе, а потом… В то что случилось дальше, я так и не поверила. Я даже подумала, что мне снится какой-то кошмарный сон. Потому что одно дело- просто оторваться от земли. Такое не всякий, но может, ну например буддистский монах, которого я как-то видела по телевизору. А вот оторваться от земли, скукожиться до размеров канарейки и залететь сквозь открытую форточку способен далеко не всякий. Но Герман Генрихович Штольц способен на вещи куда удивительнее. А это был именно он.