Немного из университета

Раздался рев отчаяния В лесах и в горах, Всех людей предупреждая, Что домой возвращаться пора. Сто лет живет отчаяние — Печальный крик в этих местах, Но другое носит он понимание: Так чудища в лесах шумят. Раздался крик — домой беги, Не уцелеют твои ноги, Не услышит никто визг, Если в дом к темноте не возвратишься, Монстру станешь ты едой. Так все деревни говорили, Детей своих страшили, Но бунтари всегда рождались, Хотя и не многие назад возвращались. И вот один бунтарь: Силен, глаза огнем горят, В сердце бьется благородство, Из уст только правда рекой льется. И вот представитель молодого поколенья Не смог удержаться от нетерпенья — Отправился в опасный путь, Обещая отвернуть страха звук. Никто не знает сколько дней прошло, Но страшный рев содрогался все, Люди из лесу домой бежали, Мужа благородного небесам уже отдали. Но молодой юнец, Всем братцам лучший боец Все шел и шел, Вверх взбираясь, Домой не возвращаясь. И вот в один из дней, Когда солнце путь свой кончало, Остановился он у каменного входа, Не сомневаясь, что его гложет. От страха многие сразу погибнут, Ужас и бойца холодом пробрал, Но тот не убежал, устоял. И вот, прикрывшись ветвями, Скрыв блеск копья, Стал он поджидать пробуждения, Чтобы в зверя вонзить орудие отмщенья. Небо затянулось облаками, Солнце скрылось за лесами. Муж благородный все поджидает, Рев чудища в темноте ожидает. И вот раздался грохот, Слышен издалека топот, Будто ожила гора И на мужа прямо шла. Чудище, дотягиваясь до неба, Не поднимая головы, У цветов положило тело, Которое на век онемело. Муж хотел выскочить, Отомстить за незнакомого друга, Но тут раздался печальный рев И слезы полились рекою, Чудище, лицо закрыв рукою, Упало перед мертвецом И выло, выло, выло, Печально что-то бормоча. Одни только муж смог разобрать слова: «Это не моя вина…» Тело чудище захоронило И в пещере дальше выло. Воин от удивления окаменел, Не это увидеть он хотел. Как только солнце из-за гор взошло, Небо светом осветило, Проснулся воин, И чудище светило пробудило. Вышло оно из каменных стен, Цветы новые на могилу возложило И молча вдаль смотрело, А сердце его болело. Воин доспехи снял, Спрятал копье злое И вышел, как человек простой, Деревенский и не злой. Чудище его увидев, Запаниковало, Лицо, себя закрыть хотело, Но воин ничего не сказал, Не закричал и не убежал, А сел напротив, улыбнувшись слегка: «Рассказывай, братец, Что у тебя за беда? За что тебя так боги наградили, На вечные страдания приговорили?» Чудище вздохнуло тяжело И грустно произнесло: «Жил я уже, наверное, давно, Был простым деревенским мужем, Охотником и рыбаком, Невесте защитником, И все село восхваляло меня словно бога, Но чувствовало сердце: их слова — тревога. И вот в один из тихих дней Напали на земли родины моей: Горели дома, кровь текла рекою, А любимая моя погибла под стрелою. Ярость захватила сердце, Боль и ненависть силы мне предали, Разбойники тут же убежали, Но последовали удары от других — От любимых и родных. С яростью они меня прогнали, Словно зверя дикого увидали, Только в воде увидел я, Чем добился разбойников пораженья — В реки горной отраженье Не человека, а точно зверь, и даже хуже. Не мил с тех пор мне белый свет, Только горе мне и море боли». «Ярость и ненависть — страшный грех, — Подумал воин. — Но разве грех Защитить то, что любишь? За любимых отомстить И наказать разбойных?» «Ты, мой друг, меня прости, И за других прошу прощенье, Не мне тебя судить, И другие не посмеют. Я пришел сюда, чтобы отомстить И за убитых кровь пролить на землю, Но теперь прошу простить, И за других прошу прощенье, — Воин голову склонил, Земли чуть ли не коснулся, И чудище его простил, Даже без прощенья. — Но позволь же, друг, спросить, Отчего погибли остальные, Кто до меня к тебе приходил? Что случилось? Их порвали волки злые, Или не пожалел их бог горы?» «От ужаса разрывалось сердце, Умирали, как снега. Я часто вижу страх В смотрящих на меня глазах, И этот страх многих убивает». Вернулся воин с тяжелою душою, Вспоминая взгляд той страшной боли, Что чудище испытывает много лет. И решил боец и муж молодого поколенья Развеять страх в сердцах людей И вызволить из ужаса и неспасенья Друга своего, не чудища, а человека. Но не успел он и шага к цели новой ступить, Как застыл от изумленья: Море крови и следы преступленья, Деревню не спасти от разоренья. Крича, ища живых, Воин один остался среди пепла, А у порога своих родных Нашел любовь и брата В объятьях смерти. Обнимая любимых и родных В сердце зародилось отмщенье: Ярость придала новых сил, А ненависть смысл идти дальше. По следам крови отыскал он виновных, Напал на них, когда грабили они снова, Главаря разорвал, растоптал бандитов, Но потом крик ужаса услышал И боль от удара ощутил. Восстали против него простые люди, Прогнали, не слушали, кричали. И воин историю будто повторил — В отражении лицо зверя. В тот день умерло чудище былое, Тело его стало частью горы, У которой молил он об искуплении. Он воина простил и тот получил прощенье, А вместе с этим и душу несчастного освободил, На себе переняв мученья. У той, у той скалы теперь другой плачет грешник, Пока новый воин его не освободит и не прекратит мученья.