Немного из университета

До закрытия остался час. Я уже натерла всю посуду, убрала столики и убрала диванчики, детская чистая, а все спецовники заполнены, полотенца так же поменяла. Бариста тоже потихоньку начинает закрываться: мыть посуду для приготовления коктейлей, протирать полки в баре, смотреть, что заказано на завтра, а что надо списать и так далее. Я сижу на баре и конспектирую главы про кофе, аттестацию лучше бы сдать до нового года, перед сессией, — хоть немного голова будет свободна. Звон колокольчика — пришли гости. Я спешно встаю и бегу встречать. «Только за десертами? Эм… Не желаете кофе или чай с собой? Так же у нас есть замечательные коктейли», — я мысленно осеклась. Бариста не любят, когда перед закрытием заказывают холодные напитки, поскольку все оборудование уже вымыто, а делать это заново — плюс пятнадцать минут после закрытия кафе. «Кофе. Два больших латте», — проговаривает гость. Когда я забивала, увидела легкое недовольство и облегчение в глазах бариста. Когда гости ушли, я поклялась, что теперь точно буду советовать только чай и кофе. Снова звон колокольчика. Я поворачиваюсь и замираю. Лера поздоровалась и ткнула меня в плечо. Рослый парень медленно шагает вперед, не отводя от меня глаз. Я тоже смотрю на него и чувствую, как сердце останавливается и бешено бьется одновременно. — Привет, давно не виделись, — говорит он, слегка улыбнувшись. — Привет… Здравствуйте, — более громко сказала я. — Вы взять с собой или хотите поесть здесь? Он усмехнулся и посмотрел на витрину. — Что посоветуете из десертов? — А что вы больше любите? Шоколад, фрукты, чизкейки есть, орехи. — Клубнику. Я прикусила нижнюю губу. Холодная рука обвилась вокруг моего мизинца, так робко и нежно. Сердце заболело и громко забилось, казалось, что его бой слышен на весь зал. — У вас есть клубничная корзинка? Я заберу целую. И большой латте с двойным карамельным сиропом. — Здесь или с собой? — спросила Лера, пока я молча смотрела на незваного гостя. — С собой. — Присаживайтесь. Как все будет готово мы вам вынесем. Расчет будет наличными или по карте? — Наличными. Все это время мы не отводили взгляд друг от друга. Его глубокие темно-синие глаза горели, как ночное небо. Как и раньше я не могла противиться им, они гипнотизировали, брали в плен, словно я была жалкой марионеткой, куклой. А еще в них была любовь и печаль, адресованные мне. Дыхание перехватило. Мы вели немой диалог. Однако раньше это не было так тяжело, так больно. В глубине души я уже давно висела у него на шее, широко улыбаясь и плача от счастья, что это сумасшествие закончилось, но в реальности я продолжала стоять на том же месте. Его рука постепенно захватывала мою, а я не могла пошевелиться, не хотела. Я так боялась сделать первый шаг, сказать, что уже давно простила и скучала по нему, что мое сердце разрывается от боли, а душа болит от одиночества, в котором я оказалась. — Рит… — Нет, — перебиваю его я, опустив голову. — Нет, — мой голос дрожит, на глазах уже появляются слезы, но я всеми силами стараюсь их сдержать. — Нет, Саш, — я поднимаю голову и вижу его лицо. Грустная улыбка исказила его черты. Он знал, все знал. — С… — Не нужно, — проговорил он, посмотрев на Леру, протягивающую кофе и пакет с тортом. — Это для этой прекрасной девушки. До свидания. — Ничего себе. Это твой поклонник? — спросила девушка, когда двери закрылись. — Эй, ты чего? Я схватилась за бар и закрыла рот рукой, боясь, что крик, вырвется наружу. Возможно я хотела, чтобы он вырвался, и он услышал его и вернулся. Но этого не произошло. Лера выбежала из-за барной стойки и схватила меня за плечи. На ее взволнованный голос прибежали оставшиеся повара с кухни. Я молча плакала, все еще видя его глаза. Когда я вернулась домой, в почтовом ящике было письмо. Через пять минут я тут же схватилась за телефон. — Да? Ало? «Никогда не идите против своих настоящих чувств. Никто не знает, что будет впереди, будете ли вы сожалеть, что сдержались, умолчали. За прошлое тоже не стоит держаться, но иногда мы не отпускаем его, потому что сожалеем, очень сильно сожалеем, что поступили неправильно и не попытались исправить, когда это еще было возможно».