Симфония смерти на могиле моих обещаний

Правда - это странная штука. Сначала мы тратим кучу времени, чтобы её узнать, а потом всю оставшуюся жизнь, чтобы забыть.

      Весь день я провела в ожидании очередного звонка, который мог бы означать одно из двух: либо Гона с Киллуа поймали, либо их слежка прошла безопасно. К отъявленным оптимистам я себя никогда не относила, так что второй вариант существовал чисто для проформы.       Идя после работы, я нервно теребила в руках связку ключей, с каким-то затаённым ужасом отсчитывая шаги, отделяющие меня от съёмной квартиры, и всё больше осознавала, что не имею никакого желания туда возвращаться. В голове всё ещё стояли картины вчерашнего… разговора. Вскинутые в ненависти брови и сочащиеся неподдельным презрением алые глаза, которые отчётливо сияли даже сквозь цветные линзы.       Резко выдохнула, поднимая вдруг остекленевший взгляд на ночное небо.       Удивительно-жёлтая луна угрожающе нависала над городом, своим ядовитым светом затмевая звёзды.       Поёжилась, внезапно почувствовав себя неуютно. Телефон в руке резко завибрировал, заставив от неожиданности вздрогнуть. Откинув крышку, увидела пришедшее сообщение от Киллуа. Золдик писал, что они с Гоном успешно выбрались. Не совсем понятно, откуда они выбрались, но то, что ребята в безопасности, радует.       Не сдержав облегчённый вздох, убрала телефон в карман брюк и решила сделать небольшой крюк через парк, всё ещё чувствуя острое нежелание возвращаться в квартиру.       Шагая по брусчатой дорожке, вновь взглянула на небо, где ядовитая луна всё так же пристально следила за каждым жителем города. Ничто не могло скрыться от её внимательного взора. Ничто и никто.

***

      Стоящий на крыше в ярком свете взошедшей луны Курапика невидящим взглядом смотрел вперёд.       Пауки мертвы.       Они все умерли. Но не от его руки. Он не смог свершить свою месть. И что теперь? Что ему остаётся сейчас, когда мстить больше некому? Молча собирать глаза соклановцев, не в силах даровать им полное упокоение?       Ошибаешься. Ещё не всё убийцы наказаны, — где-то на задворках сознания подал голос мерзкий червячок сомнения.       В голове вдруг вспыхнули ярко-янтарные глаза на бледном лице, обрамлённом рыжими прядями.       —Они заменили мне семью, — эхом раздался знакомый голос в черепной коробке.       Он тут же тяжело задышал, не в силах бороться с воспоминанием. Лоб покрыла испарина, руки сжались в кулаки.       Она назвала Пауков семьёй. Она одна из них. Она убила членов его клана.       По телу тут же поднялась волна жгучей ярости. Сердце забилось в бешеном ритме, разгоняя её по венам, будто кровь. Эта ярость была разрушительной, разъедающей изнутри, возрождающей какие-то неведомые первобытные порывы… И самое отвратительное — она была направлена на него самого. Потому что он не мог… Как бы ни старался, как бы ни пытался, как бы ни убеждал себя… Он не мог возненавидеть Арию.       Она обманывала его, играла на его чувствах, забавлялась, глядя на его страдания, оказалась членом Рёдана и участвовала в убийстве его соклановцев…       Курапика должен ненавидеть её. Хотеть убить. Должен. Обязан. Но не мог.       Вдруг вспомнились слова одного из людей Крёстных отцов после обнаружения трупов Рёдана.       —Узнайте, где они родились и кто они. Я хочу, чтобы вы убили их семьи, друзей, всех, кого они знают…       Рано или поздно они выйдут на Арию и убьют её. Это нормально. Так и должно быть. Она это заслужила. Это правиль-       Курапика сам не понял, как набрал выученный номер, и пришёл в себя только в тот момент, когда гудки прошли и поворачивать назад было уже поздно.       —«Алло?» — раздался неуверенный голос по ту сторону.       —Пауки мертвы, — сделав тон максимально отстранённым, чуть сильнее сжал корпус мобильного. Не дожидаясь, пока собеседница обработает полученную информацию, спешно продолжил: — И за тобой тоже придут, — и тут же сбросил вызов, чувствуя новую волну отвращения к самому себе. Он не должен был этого делать. Не должен был звонить ей. Не должен был предупреждать. И всё же почему-то сделал это.       —Ты ведь всё равно меня любишь? — склонив голову набок, с ласковой улыбкой спросила Ария, глядя на него своими невероятными глазами.       Он непроизвольно коснулся левой щеки, чувствуя фантомный холод её ладони, и тут же одёрнул себя, яростно стиснув челюсть.       В попытке успокоить разбушевавшиеся эмоции поднял взгляд на небо, где тут же натолкнулся на пристальный взор ярко-жёлтой луны. С ядовитостью её света на данный момент могли соперничать лишь его горящие багрянцем глаза.

***

      На утро все новостные каналы пестрели заголовками о смерти членов группировки Гёней Рёдан. Также прилагались и фотографии шести тел, среди которых был и его «труп».       Конечно, я не верила в это. Даже если сегодня ночью после неожиданного звонка Курапики у меня на фоне шока закралась тень сомнения, то сейчас, глядя на фотографии тел, я полностью убедилась в ложности этой информации. Я могла бы поверить в чью угодно смерть, но не его. И тем не менее, даже зная о том, что труп фальшивый, видеть его изуродованное тело было… странно? неестественно? неправильно?       От осознания того, что его труп, пусть и фальшивый, посмели выставили на всеобщее обозрение, глубоко внутри поднималось что-то злое, яростное, животное. Оно жестоким зверем скреблось о грудную клетку, пытаясь выбраться наружу. Этот зверь шептал, словно змей-искуситель, взывая к возмездию:       «Они посмели сделать из его смерти шоу. И они обязаны поплатиться за это»       Я сама не поняла, как с силой сжала кулаки, отчего побелели костяшки, и заметила это, только когда перестала сверлить горящим яростью взглядом статью на компьютере, пришедшая в сознание из-за оповещения на телефоне. Проморгалась, сбрасывая наваждение, почувствовав кровавые ранки от ногтей на внутренней стороне ладоней, а потом выругалась, понимая, что чертовски опаздываю.       Ребята пригласили на пикник, а, раз мне дали ещё один выходной из-за моего не самого лучшего вида (думаю, такими темпами меня вскоре уволят), я решила согласиться.       Быстро собрала свои вещи и выбежала на улицу. Благо, тут недалеко. Подбегая к парку, решила настрочить работодателю сообщение с благодарностью за выделенный выходной и заверениями, что завтра я с новыми силами и адекватным внешним видом выйду на работу, а то как-то очень неловко перед ним.       Отправив сообщение, отрываюсь от экрана телефона, заслышав совсем рядом знакомые звонкие голоса.       —Извините, я припоздни… — с неловкой улыбкой поднимаю взгляд и тут же осекаюсь, резко остановившись в паре метров от компании из трёх человек. -..лась...       Сидящие ко мне спиной Гон и Киллуа оборачиваются, радостно приветствуя, а я продолжаю стоять как вкопанная, не отрывая взгляда от серых глаз напротив, не зная, куда себя деть. Улыбка медленно сползает с лица, а кулаки непроизвольно сильнее сжимаются на шлейке от футляра, в горле встал ком, и я поджала губы, пытаясь прогнать постыдное желание сбежать. Судя по секундному замешательству, отразившемуся на идеальном лице, Курапика тоже понятия не имел, что здесь буду я. Что ж, впредь нужно взять на заметку всегда, всегда осведомляться о списке людей, планирующих принять участие в каком-либо мероприятии.       Понимая, что сейчас деваться уже некуда и просто уйти будет как-то…неправильно, натянула на лицо лёгкую улыбку, вновь поприветствовав мальчиков, и села на траву рядом с Киллуа. Тот на меня слегка удивлённо посмотрел (скорее всего, предполагалось, что я сяду рядом с Курапикой, а не напротив него), я же этот взгляд проигнорировала.       Завязался непринуждённый разговор, и в любой другой ситуации я бы обязательно расслабилась, со снисходительной улыбкой слушая рассказ ребят об их недавнем нелепом соревновании «кто быстрее съест»… Но как-то не особо получалось это сделать под пристальным взглядом одного конкретного блондина. Я не чувствовала в этом взгляде откровенной злобы, да и жаждой крови не пахло, однако всё равно было не по себе после всего… произошедшего.       Почему-то вдруг вспомнилась его вчерашняя фраза. «Пауки мертвы. И за тобой тоже придут». Зачем он это сказал? Зачем вообще позвонил? Чего он пытался этим добиться? Это такая завуалированная угроза? Мол, Пауков вырезали, а я дал наводку, так что они и на тебя выйдут?       «А, может, это такая своеобразная забота?» — подбросило идею сознание.       Я тут же мысленно покачала головой, отмечая невозможность этого предположения. И тем не менее, сердце вдруг забилось чаще, ладони, лежащие на коленях, непроизвольно сжались в кулаки, я поджала губы и слегка наклонила голову, прячась за волосами.       Вдруг почувствовала себя такой жалкой, понимая, что действительно хочу в это верить. Верить в то, что он, несмотря ни на что, всё ещё заботится обо мне. И, как бы ни было стыдно перед самой собой, я действительно допускала мысль, оставляла крохотную эгоистичную надежду на то, что сейчас, когда для всего мира Рёдан умер, всё может стать как раньше. Что мы можем…       Мы?.. — оглушительной пощёчиной прозвучало в голове.       Пусто усмехнулась, понимая, что никакого «мы» никогда не было и уж тем более не может быть в перспективе. Всё это было не более, чем плодом моего больного сознания, которое банально пыталось найти ему замену. Ну разве не глупо?.. Я сама добровольно загнала себя в ловушку.       Подняла наполненный болью взгляд на сидящего напротив Курапику, разговаривающего о чём-то с Гоном. Сильнее сжала на коленях ладони, пытаясь побороть невероятно сильное желание прикоснуться к нему, дотронуться, почувствовать хоть капельку его тепла… Резко отвернулась, поджав губы.       Хватит. Хватит. Хватит! ХВАТИТ!       Перестань думать об этом. Теперь ты для него чужой человек. Более того — теперь ты ненавистна, презираема… Остаётся только выжечь собственные чувства, отказаться от какого-либо контакта… Нужно просто забыть. Его тёплые руки, нежный взгляд, обеспокоенный голос, действия без капли расчётливости, доверие… Его искренность. Да, нужно просто забыть. Стать друг другу незнакомцами. Так будет лучше для нас обоих. Я не буду мозолить ему глаза, напоминая о погибшем клане. Да, так лучше. Лучше…       С каждой новой мыслью взгляд становился всё более стеклянным, пустым… и, думаю, я бы обязательно ужаснулась, если бы увидела себя со стороны в тот момент.       Внезапно захотелось разрыдаться. Желательно, кому-нибудь в плечо. Желательно, параллельно сжимаемая в тёплых объятиях. Желательно, при этом слушающая успокаивающие слова.       Вот только у меня больше нет подходящего человека. А был ли вообще когда-либо?.. Быть может, в глубоком детстве. Когда весь мир сводился к старому пианино с выбитыми клавишами и теплым глазам, зеленеющим летним лесом. Как же давно это было…       —Ария? — вдруг донёсся до меня обеспокоенный голос Гона.       Я тут же натянула лёгкую улыбку, поднимая глаза на Фрикса.       —Извини, задумалась, — неловко посмеялась. — Можешь повторить? — склонила голову набок, шире растягивая улыбку и прикрывая глаза.       Как же я устала…