Метель — 2

*** Рыков застаёт Олю ползующую на четвереньках с тряпкой в руках. – Оль, ты совсем сдурела? – Паш, тапочки надень, куда ты по мытому прёшься? Павел, надев тапочки, осторожно подходит к Ольге и помогает встать. Оля придерживает рукой поясницу. Подступившие схватки в неоднозначной позе она переносила в разы легче, а теперь ноющую боль она терпеть не в силах. – Зная тебя, прошло уже часа три, не меньше. – Паша помогает ей обуться и надеть пальто. – Пробка четыре часа назад отошла. – Так, ясно, поехали. Как чувствовал, что нужно на скорой к тебе ехать. – Я с нашими никуда не поеду, – Оля упирается ногами в пол и не хочет ступать ни шага. – Вот уж, действительно, самые худшие пациенты — врачи и родственники. А мне повезло — джекпот. – Я не глухая, Рыков! – агрессивно произносит Ольга и всё-таки покидает квартиру. *** – Ольга Кирилловна, когда малыш перевернулся? – Вчера вечером. – Оля, – осуждающе смотрит на неё подруга и лечащий врач, – тебе бы ещё недельку походить, живот-то не опустился. – Я знаю. Но что я могу сейчас сделать!? – эмоционирует Оля, и вдруг по-настоящему пугается за будущего ребёнка. Она ощущает то, как разъезжаются кости таза и как головка малыша вклинивается в малый таз. – Постарайся расслабиться, пожалуйста, ребёнку сейчас тяжелее. – Позови Пашку, Сонь. – умоляюще просит она. – Секунду, Оль, раскрытие слабое, если в течение получаса не продвинемся, будем стимулировать. – Сонь, делай всё, что считаешь нужным. Только Пашу позови. *** Паша заходит в Олину палату, у него захватывает дух, и ком подступает к горлу. И держится он сейчас только ради них. – Паш, Сонька говорит, что будет стимулировать. И что организм к родам сегодня готов не был. – Оль, закрой ушки, я с сыном поговорю. Ольга улыбается, но просьбу выполняет, ей даже становиться немного легче. – Сынок, мы с твоей мамой очень тебя ждём, я понимаю, тебе очень трудно, но нужно чуть-чуть постараться, чтобы мамочке не было так больно. Давай поможем ей, м? – Оль, сорок минут прошло, что с раскрытием? – Мне уже всё равно. – почти бездыханно отвечает Арефьева, – смотри. Я на всё согласна. Софья проводит осмотр и громко командует: – Родилку готовьте! Паша выходит в коридор, и ждёт, когда его позовут. Крики своей Оли он узнает из тысячи. Мужчина не находит себе места, ему хочется избавить любимую женщину от мучений. Оля тужится изо всех сил, на лбу поступает пот. От боли, с которой она уже сроднилась, Арефьева плохо соображает, что происходит. Она лишь прислушиваться к телу и помогает ребёнку продвинуться по родовым путям. Слабый неуверенный крик красноватого карапуза возвещает о том, что теперь всё хорошо. – Мальчик, 3700г, 55 см. Оля расплывается в улыбке и изучает новорождённого сына, которого положили ей на грудь. – Сонь, всё хорошо? – Зажим. – сухо командует Софья и производит необходимые манипуляции. – Много разрывов? – спрашивает Арефьева. – Ни одного, мы сделали эпизиотомию. Не переживай, шов аккуратный, через неделю и не вспомнишь. – Спасибо, подруга. – Оля отбивает пять и гладит сына по бархатистой нежной коже. – Пусть Пашка зайдёт, я хочу, чтобы он был рядом. Паша настороженно заходит в родзал и подаёт сынишке палец. – Добро пожаловать в мир! Олечка, ты как? Хочешь чего-нибудь? – Хочу. – Я принесу, только скажи. – Павел подорвался с места. – Ты куда? Я сыночка покормить хочу. Мне страшно. – Какая ты трусиха, Олька, – он поправляет выпавшую прядку волос, – мне выйти? – Не уходи, Паш. Я всё напрочь забыла всё, что учила когда-то, помоги, пожалуйста. Паша даёт ей инструкцию, Оля несмело выполняет указания, и, спустя пару попыток, маленький мальчишка старательно посасывает материнскую грудь, жадно причмокивая. – Оль, как сына назовём? – Алексей. – В честь бывшего твоего? – Дурак. – усмехается Арефьева, – Тогда Сергей. – А это, наверное, в честь любовника. – Ммм, что теперь сына Пашей называть что ли?