Метель — 2

*** Оля заходит в детскую, садится на край кровати и поглаживает его от макушки до пят. Богдан потирает глазки руками и сладко потягивается. – Мамочка! – он садится на кровать и обнимает Олю за шею. – Завтракать будешь? Папа вафли испёк. – Да! – Тогда побежали умываться, чистить зубки и завтракать. – А ты? – Я уже позавтракала. – Значит, ты уже умылась? – Угу. – А я хотел на перегонки. – На перегонки мы с тобой сегодня в парке побегаем, хорошо? В предвкушении предстоящей прогулки Богдан несётся в ванную умываться, Оля помогает сыну почистить зубки, и после он бежит завтракать. *** Паша с Олей крепко держат малыша за руки. Он чуть прокатывается и приподнимает ножки над землёй. – Богдан, это в последний раз. Можно вывихнуть руки, придётся вправлять, а это очень больно. – С вами врачами связываться себе дороже. – выпаливает мальчишка. – Богдан. – ласково произносит Оля и расплывается в улыбке. – Ой, смотри, кто к нам пришёл. К счастливому семейству чуть неуверенно и робко подходит Марина Леонидовна. – Доброе утро! – Доброе! Паша холодно смотрит на мать, но чуть успокаивается, заметив то, как она трепетно поправляет замявшийся капюшон на куртке внука. Кажется, вносить хаос в жизнь Богдана в её планы не входит. Хотя бы это радует Рыкова. Об остальном позже. – Паш, можно взять Богдана на руки? – Ты это у него спроси, не у меня. Может, он не захочет. Марина садится на корточки и спрашивает, хочет ли Богдан на ручки и получает положительный ответ. – Богдан, не болтай ногами. Ты бабушке пальто испачкаешь. – Оль, перестань. Испачкается, постираю. – Вот видишь, у нас всё под контролем. – деловито говорит мальчишка, – Бабушка, покружи меня. – А не боишься? – Я смелый как папа. Марина невольно вспоминает, как когда-то один-в-один такую фразу сказал Пашка в схожих обстоятельствах. – Берегись тогда. – она крепко держит Богдана и кружит, тот заливисто смеётся, а Оля изредка погдядывает на Пашу. – Паш, можно тебя на два слова? – Ласковых? – Как пойдёт. Они отходят в сторону, и Оля решается задать вопрос. – Ты чего такой смурной? Ходишь мрачнее тучи. – Потому что она сейчас посюсюкается и уйдёт, может, даже навсегда. А нам потом объяснять сыну, почему она исчезла. – Почему ты думаешь что... – договорить Ольга не успевает, потому что Паша перебивает её репликой. – Потому что она никогда не была хорошей матерью, и я не верю, что внезапно она решила стать примерной бабушкой. Это всё показуха. – Зачем ты тогда позвал её сегодня? – спрашивает Оля и опирается на Пашин локоть. – Оль, ты как? – глаза у Рыкова обеспокоенно бегают из стороны в сторону. – Паш, мне плохо. Нашим позвони. – Понял. Сейчас. Паша подходит к Марине и целует Богдана. – Мам, посидишь с Богданом? Ключи держи. – Нет проблем. А что случилось? – Потом. – сухо отвечает Паша и набирает Косте. *** – Оле плохо, приезжай. Парк в пятиста метрах от нашего дома, знаешь, где? – Я понял. Скоро буду, мы рядом. Сём, люстру врубай. Я покажу, куда ехать. *** – Бабушка, мама что заболела? – Я думаю, дело в другом. – В чём? – изумлённо спросил Богдан. За маму он тревожился и по-своему переживал. – Я не уверена, но, возможно, у тебя скоро будет братик или сестрёнка. – Сестрёнку хочу. Буду её защищать. Я же храбрый. – Богдан ударяет себя кулачком в грудь. В эту минуту белая машина с красным крестом несётся на помощь к той, без которой пятьдесят восьмая подстанция скорой помощи влачила бы своё жалкое существование.