Метель — 2

*** – Арефьева, может, для разнообразия сходишь в декретный отпуск? – Это совершенно необязательно. Ну мне, правда, в этот раз очень хорошо. Порхаю — ни тебе отёков, ни гестоза. Если бы живот на нос не лез и кое-кто не толкался бы, вообще бы не заметила, что беременна. – Оль, ты подумай всё-таки, у тебя тридцать шестая неделя. – Паш, всё. Я и так ухожу на два часа раньше, а у меня столько вопросов нерешённых в министерстве. Кстати, я тут подумала: может, маму твою попросить о помощи? – Она тут каким боком? – И не говори, что ты не знал, что она гроза подстанций и поликлиник. – Олечка, прости, я отъеду по делам. Звони, если что-то случится. *** Ольга ходит по кабинету, разминается. Ещё сорок минут, и можно будет ехать в садик за сыном. *** – Добрый вечер, я за Богданом! – Мама пришла! – Мальчишка бросается на шею матери, крепко её обнимает и целует. Арефьевой безумно приятно: её обнимают самые ласковые руки на свете, а внутри усердно толкается та, с кем они встретятся совсем скоро. – Мам, можно я в этих сандялях домой пойду? – А в садике ты в чём ходить будешь? – В новых. Ну или эти помою. – Богдан улыбается как чеширский кот, а прядка тёмных локонов забавно вьётся, спадая на лоб. – Только если помоешь. – Оля легонько хлопает сынишку по спине, и тот бежит вперёд. *** – Открывай, мамаша двери, сын пришёл! Ничего не понимающая Аверина нехотя открывает дверь — слишком уж настойчив её Пашка. – Паш, ты чего? Что-то случилось? – Ты со мной случилась, мама. Скажи мне одно: зачем ты появилась? Да нет, сможешь молчать. Я сам. В бабушку она поиграть решила, а сама, наверняка какую-то подлянку готовит. Давай начистоту, Марина Леонидовна. – Проходи. – Марина приглашает сына войти, хотя бы для того, чтобы не кричать на всю лестничную клетку. Павел нехотя проходит, вариантов у него нет. – Начистоту? Ну, давай начистоту. Что ты так взъелся? – Ты что-то против Ольги замышляешь? Какую подлянку ты ей подготовила? – Да о чём ты, господи? – нервно спрашивает Аверина. – Хорошо. Ты работаешь в министерстве. Скажи честно: втираешься в доверие, чтобы потом ударить в спину? – А-а-ах, вот оно что! Паш, как ты мог такое подумать? Я может, строгая и не очень нежная, но не подлая. И никогда бы не предала ближнего. – Но меня предала. И отца тоже. – Видит Бог, я этого не хотела. Паш, твой отец, он пил. – Это не новость. Напомнить, почему он пить начал? Кто ему ультиматум выдвинул? К тому же, у нас в семье ты была мужиком. – Да, Паша, в нашей семье зарабатывала больше всех я. Иначе мы бы не выжили. Дима постоянно пил, с самого твоего рождения. Я скрывала от тебя это — не хотела, чтобы ты отца чудовищем считал. Я искренне хотела как лучше. Телефон Паши нервно вибрирует в кармане, Рыков смотрит на экран и понимает: что-то происходит. – Мам, прости. – у Павла в глазах блестят слёзы. – Пашка, – Марина обнимает уже взрослого сына, – кто звонит? – Ольга. – Поехали. – Марина заводит автомобиль и мчится в квартиру Оли. *** – Паша, началось. Ты был прав. – Я что? – Вещи возьми мои, пожалуйста и помоги мне обуться, я за животом ничего не вижу. Ольга говорит прерывисто, часто дышит, затем проходит в детскую и заботливо обнимает Богдана. – Сыночек, маме нужно будет немного полежать в больнице. А потом я приеду с сестрёнкой. Я тебя очень сильно люблю! – А я с кем буду? – чуть не плача, уточняет мальчишка. – Бабушка приехала, устроит? – Угу. Мам. – Что? – Оборачивается Арефьева и улыбается сквозь поступающие схватки. – Можно я тебя поцелую так сильно, как я тебя люблю? – Богдан целует Олю в щёку и цепляется рукой за её шею, запутавшись в волосах, второй рукой он отчего-то тянется к её груди — тревожится. – Я скоро вернусь. Очень тебя люблю! Пока. Оля выходит в коридор и, опираясь, на Пашину руку, выходит из квартиры. Если до этого момента она ещё держадась ради Богдана, то сейчас дала волю эмоциям и завыла.