Мозаика

Подняться на Драконий хребет, чтобы просто отдохнуть и побыть собой. Не думать о долге, чести, Мондштадте, Дилюке и ещё сто и одной причине своих головных болей. Затеряться во вьюге, уснуть под завывания ветра — единственное, чего сейчас хочется Кайе. Это стало чем-то вроде нормы для него. Своеобразной такой обыденностью: тонуть по колено в сугробах, щуриться от снега в лицо, идти почти вслепую. Хотя, если быть откровенным, Альберих и с закрытыми глазами найдёт дорогу до лагеря алхимика. Слишком часто он тут пропадает. — Хэй-хэй-хэй, — старается перекричать ветер, не забыв придать голосу игривый оттенок. — Скучал? — Вы совсем не умеете выбирать погоду для путешествий на Хребет, капитан. Альбедо слишком в экспериментах. Стоит спиной к мужчине, чертя что-то на доске. Лишь беглым взглядом того удостаивает, вздыхает и откладывает мел. Кайа мнётся у импровизированного входа в лагерь, пока Альбедо подкидывает дрова в костёр и ставит чайник. Это уже какой-то ритуал, своеобразное приглашение к костру, к теплу. К самому Альбедо. Кайа не без слабой улыбки принимает его, приглашение, как и мягкий плед из рук алхимика. У них сто и одно негласное правило для того, чтоб Альбедо не разучился социализироваться с окружающими, а Кайа мог отдохнуть и никому ничего не объяснять, не доказывать. Там, за невидимой чертой, остался капитан, житель Каэнри’ах, у костра сидит просто Кайа, просто пьёт чай и просто удобнее устраивает голову на чужом плече. У них сто и одно негласное правило для того, чтоб Кайа мог отдохнуть, сбросить часть морального груза, не бояться, что его секреты захотят раскрыть, а Альбедо приятна компания молодого мужчины. Смотрит и ощущает, как где-то внутри разливается тепло по телу и холодные ночи на Хребте не кажутся такими лютыми. В его жизни появляется ещё один смысл, ещё одна приятная забота, кроме ассистентов (считай алхимии) и искусства: держать больше разного чая, следить за костром, за порядком в полевой лаборатории, за тем, чтоб был запасной спальник. Всё это для того, чтоб встретить незваного, но отчего-то дорогого гостя. Альбедо усмехается Кайе, который словно сытый кот, трётся щекой о плечо. Они больше молчат, нежели говорят. Часто касаются друг друга, точнее Альбедо работает, а Кайа встаёт сзади и обнимает за пояс, внимательно следя за тем, что делает алхимик. Изредка Альбедо даёт комментарии к работе, изредка Кайа даже спрашивает что-то по существу. Пара дней проходит в завывании ветра, холоде снегов, тёплых объятиях во сне (спать, прижавшись друг к другу куда теплее, да и пыльца огненных фей экономится), экспериментах, тихом смехе, когда Альбедо сжигает (всегда сжигает, всегда случайно) ужин и Кайе приходится всё переделывать, качая головой и приговаривая, что без него бы Альбедо пропал. А потом буря стихает, небо проясняется. Гость собирается обратно в город. — Осторожнее на спуске, капитан, — Кайа уже за чертой. На него лавиной сходит реальность, обязательства, различные роли. — Волнуешься? — ёрничает, чуть ли воздушный поцелуй не шлёт. Альбедо ему в дорогу протягивает тёплую колбу. — Постарайтесь выбирать более подходящую погоду для прогулок по Хребту, — вздрагивает, когда холодные пальцы в перчатках касаются его нагретых. — Постараюсь, — подмигивает и уходит. Это тоже, своего рода, традиция, ритуал: давать в дорогу немного пыльцы огненных фей, чтоб Кайа не замёрз, просить не приходить в бурю (потому что опасно и вообще…) Оба знают, что капитан не послушается. Ему нравится теряться в снегах и находить себя у костра алхимика.