Мозаика

Жители Мондштадта были немного в шоке: маленькая помощница Почётного рыцаря неслась по улицам города и лихорадочно всматривалась в лица, ища кого-то. — Мастер Дилюк! — буквально врезавшись в завидного холостяка города, пыталась перевести дыхание. — Там… Статуя у винокурни! Зрачки мужчины сузились, что-то крикнув входящему в таверну посетителю, он поспешил за Паймон. Дилюк не помнит, когда спешил так, что пелена перед глазами, что ног не чувствуешь — летишь над землёй. Даже Паймон отставала от него. Он не чувствовал, как горят лёгкие, как сбивается, падает и поднимается. Видел бы кто его, не поверил: всегда собранный, ухоженный, холодный, спокойный, сейчас же с шальным взглядом, не щадя себя, мчался по просьбе Паймон. Хвост сбился, резинка потерялась где-то после встречи с хиличурлами. Зря они вообще решили встать у него на пути. За Дилюком шёл кровавый след, сожжённая трава, опалённые деревья и стойкий запах горящей плоти. Паймон тихо радовалась, что не случился пожар. Статуя Анемо Архонта делала своё дело — медленными потоками исцеляла Путешественника. Лениво облизывала его раны, потихоньку вливала силу. Итэр всё ещё находился без сознания. С виду и не скажешь, что так напугало Паймон: парень ровно сидел, облокотившись на прохладный камень. Он мерно дышал, лицо его не выражало какой-либо боли. Никаких следов того, что довело Паймон до вселенского ужаса. Итэр будто спал. Глубоким крепким сном. Собственно, проснулся он в мягкой постели от настойчивого солнечного луча, что хитрым засранцем нашёл лазейку в, казалось бы, плотно закрытых шторах и нещадно бил по лицу. Итэр морщится, вертится, путается в одеяле и в итоге сваливается на деревянный пол. Но не всё так печально: мягкий ковёр нежно принимает в свои объятья, заглушает звук падения. Первые несколько секунд, лежа на спине звездой, Итэр не понимал, где он и что произошло. Последним, что он помнил, было выполнение чьего-то очередного поручения. Что-то надо было достать… Цветок? Детали от… Точно! Детали культиватора или какой-то ещё чёртовой дряни из Разлома. Слишком много механизмов, слишком мало сил. Из последних с Паймон добрался до телепорта. Паймон! Резко сев, тихо охнул. Перед глазами всё поплыло, заволокло темнотой на несколько секунд. Да уж, хуже не придумаешь. Почётный рыцарь, герой Ли Юэ и Инадзумы и всякие другие титулы, какими нарекли его жители Тейвата, не справился с простым поручением. А должен ли был? Почему он вообще вмешивается в дела этого мира, а не ищет Люмин? Ах да, она не хочет, чтоб он её нашёл, не обойдя весь мир. Вот только… Тяжёлый вздох. Итэр поднимает колени, заваливается на бок и упирается виском в край матраса. Он устал. Так устал решать чужие проблемы, а его — никто не может. Нет, не так, никто не хочет. Он вытягивает руку вперёд, смотрит на загорелую кожу, изрисованную мелкими шрамами, на мозолистые пальцы. Смотрит и видит, как пальцы сжимают меч. Как сила четырёх элементов циркулирует где-то внутри, как он пропитан стихиями по самые кончики волос. Дилюк тихо открывает дверь и находит задумчивого Итэра на полу. Он ничего не говорит. Ставит поднос с ароматной едой на тумбочку у кровати и садится за спиной. Между ними тишина, которая нарушается лишь тиканьем часов, еле слышимыми голосами обитателей винокурни, чириканьем за окном и возгласами Паймон. Кажется, ей весело. Почему-то сейчас для Итэра это главное — его самый близкий друг чувствует себя хорошо, а всё остальное подождёт. Итэр слишком ушёл в мысли, он где-то на периферии сознания чувствует, как ему осторожно убирают распущенные волосы на плечо, как аккуратно укладывают на колени. Только когда в поле зрения появляется лицо Дилюка и потолок, приходит в себя. — Мастер Дилюк, — хрипло произносит он и улыбается. Вымученно, устало, совершенно неискренне, потому что так надо. Потому что его должны видеть таким вот солнечным парнем, что подставит плечо, протянет руку помощи, в беде не бросит. — Просто Дилюк, — широкая ладонь ложится на макушку и с каким-то трепетом, боязливо перебирает пряди, поглаживает и массирует голову. — Если не хочешь, то не стоит ничего говорить. Не стоит ничего делать. Мне ты ничего не должен. Итэр хмыкает. Беззлобно, блёкло. И прикрывает глаза. Ему сейчас хорошо, тепло и удобно на коленях винодела. Ему совершенно не хочется никуда уходить. Остаться бы так, пока все проблемы сами собой не решатся, пока Люмин не перестанет играть в спасительницу мёртвого народа и вернётся к нему. Хорошие мечты. Пропитанные болью, отчаянием, наивностью и запахом пыли и крови. Они не знают, сколько так просидели. Кажется, Итэр пару раз даже успел вздремнуть. И, к сожалению, всему приходит конец. Даже лёгкой передышке. — Мне пора в путь, — со свистом, хрипло, не своим голосом. — Ты проспал пару дней, — приглушённо, бархатно, тепло. Голос Дилюка обволакивал, ложился тёплым одеялом, не давал собраться мыслям. — Я должен закончить начатое, — но Итэр упрямый. Ему ещё поручение выполнять. — Тебе надо отдохнуть, — Дилюк сглатывает, поднимает взгляд от пока ещё спокойного лица Путешественника и вздыхает: еда совершенно остыла. Подогретой она не будет такой вкусной. — Проспал пару дней в вашей мягкой кровати, мастер Дилюк, — усмехается, открывая глаза. Переводит взор на тумбочку. Становится как-то неловко. Для него тут старались, а он… — Поем и отправлюсь в путь. Дилюк понимает, что удержать Итэра невозможно. Потому просто опускает руки, помогает ему встать и поднимается сам. Берёт в руки тарелку и подогревает ту пиро стихией. Он не смотрит в глаза парня. Посмотрит — и начнёт умолять его остаться ещё на пару дней. Просто валяться, бегать по винокурне, сидеть в библиотеке, купаться в озере, и если ему без помощи кому-то и жизнь не мила, то выполнять легкие поручения на территории дома. Но это же Итэр. Дилюк будет выглядеть жалким, наивным и ничего не понимающим. Потому молчит и делает то, что не уронит винодела в глазах Почётного рыцаря. А Итэр чувствует, понимает и не принимает. Ему рано делать остановки, да что там. Просто некогда. Впереди ещё три региона, миллион поручений и как минимум три глобальных проблемы архонтского масштаба. Тарелки опустели. Яркий золотой луч, что будил, окрасился оранжевым. Дилюк зажег свечи, комната погрузилась в полумрак. С тихим стуком стакан опустился на поднос. Итэр всё ещё сидел на кровати. Дилюк хотел было унести поднос и оставить парня одного. Винодел был уверен, что стоит ему только покинуть комнату, как юноша начнёт собираться. Быстро оденется, заплетёт волосы, найдёт Паймон и покинет винокурню. Но нет. Мозолистые пальцы стальной хваткой вцепились в рукав рубашки. — Так устал, — парень упрямо смотрел в пол, тихо звал. — Останься. Как он может ему отказать. Ночь провели в объятьях друг друга. Тёплых и нежных. Итэр жался к нему, а Дилюк крепко обнимал, осторожно водил ладонями, согревал собой. Давал передышку и ничего не просил взамен. Просто наслаждался… Да он даже не скажет, чем именно. Утро началось с назойливого солнечного луча, ароматного завтрака и холодной постели. Итэр ушёл на рассвете.