Пятно на сердце.

Из лагеря меня увезли в какую-то лабораторию. Здание находилось в лесу. Сверху два этажа, но это только верхушка айсберга. Под землёй находилось ещё пять таких этажей. Как я поняла чем ниже опускаешься, тем опаснее. Два верхних этажа представляли собой своеобразный офис, в котором люди в белых халатах что-то делали с документами. Ниже всё обстояло не так спокойно. Длинные коридоры по сторонам которых располагались комнаты. В самих же помещениях находились разные существа. На -1 этаже всё было почти как на верхних двух, только люди в белых халатах уже не просто обсуждали бумаги, а составляли новые. На следующем, -2 этаже уже появлялись новые звуки. Существа в клетках были более живыми, что ли… Что было ниже, я не знала, так как меня разместили на втором этаже. Но там пробыла я не долго. Меня раздражала тишина, которая царила в этом месте, а звук ручки, которая что-то пишет на бумаге выводил из себя. В один из таких дней, меня это окончательно разозлило и моё терпение, словно струна на гитаре лопнуло. Я поймала рукой одного из врачей и сказала ему, что это уже слишком. Тогда меня пересилили на -4 этаж. Там уже тишина наступала только ночью, и то не всегда. Кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то пел песни от которых кровь стыла в жилах. Но когда приходили врачи, все замолкали, словно дожидаясь, когда они ошибутся и будет возможность их разорвать в клочья. Я тоже замолкала, мне было интересно и страшно. Интересно, что же будет, а страшно, потому что врачи что-то вкалывали подопытным. Кормили нас ещё более приемлемо. Конечно, есть одну фасоль было утомительно, но возможно. Комнаты здесь были побольше и была возможность спокойно походить. Два раза в неделю нам разрешали помыться, что не могло не радовать. Но не смотря на некую свободу, здесь, я чувствовала себя, как в гробу. Однажды ко мне в помещение зашли два огромных мужчины в военной форме и один, маленький и худой в белом халате. Двое военных скрутили меня, прижав к полу. Один из них зафиксировал мою руку так, что бы я не могла ей двигать. Врач набрал какого-то вещества в шприц и вколол мне его. После этого все трое удалились. Меня скрутило от боли. Казалось, словно каждую кость ломают и трут друг о друга, а мышцы рвутся и их поливают спиртом. С глаз потекли слёзы и я закричала. Меня выкручивало от боли. Я крутилась лёжа на холодном полу. По всему телу била дрожь. Я хотела побыстрей отправиться на тот свет, но этого не случилось. Всю ночь я мучалась от боли, а днём мне стало немного легче. Поднялась высокая температура и озноб не пропал. Пришёл тот же врач с двумя военными. Мне стало жутко от мысли, что они сейчас мне опять что-то вколют. Они остановились у моей клетки. Врач достал ключи и открыл мою дверь. В глазах потемнело, но я продолжила отползать от них. Стена в которую я упёрлась спиной остановила меня. Тогда я поняла, что нужно только сражаться. С трудом поднявшись на ноги я приготовилась к атаке. Военные усмехнулись и продолжили подходить. Я инстинктивно прыгнула к стене и схватилась за неё. Гравитация на меня не действовала. Врач довольно улыбнулся и было принялся что-то записывать, как я набросилась на него. Несколько мгновений и его голова лежит на полу, тело падает куском мяса, а кровь заливает всё вокруг. Мои «соседи» начинают радостно реветь, а вышибалы пытаются убежать, но я быстро их догоняю и их постигает та же учесть, что и врача. Раньше я не могла подумать о том, что бы кому-то причинить боль, но в тот момент я была сама не своя. Меня успокоили транквилизатором и я погрузилась в сон. Проснуться меня заставили ужасные крики, смех и звуки рвущейся плоти. Открыв глаза я не поняла где я. Помещение в котором я находилась было очень просторным, а все его стены были словно обклеены белыми матрасами. За решёткой были такие ужасные звуки, что я не хотела даже думать о том, что может издавать их. Мне хотелось, как раньше прижаться к Этану и закрыть глаза, но вместо этого я свернулась калачиком и молча заплакала. Мне было всё равно на боль, которую я испытала. Меня мучало одиночество. Раньше я могла хоть кому-то рассказать о своих переживаниях, но сейчас это было невозможно. С врачами было опасно говорить, а с местными у меня явно ничего бы не вышло. Мне пришлось общаться самой с собой. Должна признать, это помогало. Ко мне редко приходили, а если и приходили, то не по своей воле. Ко мне отправляли корм, который был абсолютно безоружен против меня. Я могла лазить по стенам и потолкам, гипнотизировать, читать мысли, а ещё отращивать себе новые части тела. Моим основным видом было: девушка с крыльями и иногда рогами. Я добавляла крылья и рога, когда ко мне приводили новую жертву. Мне не нравилось просто убить, мне хотелось поиздеваться и желательно как можно дольше. Я частенько отрывала пальцы своему корму, не давая человеку потерять сознание. И вот обычная трапеза. Ко мне в клетку заталкивают мужчину. С начала он не понимает, что здесь делает. Крутит головой, оглядывается по сторонам, но посмотреть на потолок, мозгов не хватает. Я медленно и тихо ползу над своей новоиспечённой жертвой. Потом, когда человек успокаивается, он садится на пол. Этот мужчина оказался самым глупым и ему хватило смелости уснуть рядом со мной. Я тихо спускаюсь по стене и подбираюсь к человеку. В метре от него я слышу, как сильно забилось его сердце. Я терпеливо замираю на месте. Как только его глаза начинают открываться, я готовлюсь к прыжку. У видев меня он не успевает даже осознать своё положение, как оказывается прижатым к стене. В его глазах виднеется ужас и мольба о помощи, но никто его не спасёт. Моя улыбка пугает его ещё сильнее. — Я знаю, что за нами наблюдают. Поэтому я буду растягивать удовольствие. Думаю, что ты не против, хотя у тебя этого и не спрашивают. Сразу же после этих слов мою клетку наполняет мужской крик. Моя рука медленно выворачивает пальцы жертвы из суставов. Потом к крику мужчины примешивается хруст костей. Я медленно ломаю ему руки и ноги, что бы ему было сложнее отбиваться. Когда уже ломать было нечего я добралась до кожи. Медленно я подношу губы к его уху, но не для того, что бы шепнуть пару ласковых словечек, а для того, чтобы в следующую секунду оторвать это ухо. По виску человека рекой бежит кровь. Мужчина уже воет и просит прекратить. Он ещё не знает, что всё только началось. Запах крови опьяняет меня. Я медленно слизываю с его кожи красную жидкость, заставляя свою жертву ещё сильнее сотрясаться от боли. Затем я отстраняюсь от него и ласково глажу мужчину по лицу. Моя рука достигает второго уха. Пальцы медленно берут мочку уха, а после одним рывком я срываю с его лица кожу. Человек кричит, а после начинает хрипеть. Кровь брызжет во все стороны. Тело мужчины бьётся в конвульсиях, а когда перестаёт, я просто впиваюсь в его горло и выпиваю кровь. В целом трапеза закончена, но бардак нужно убрать. Военные в специальной форме заходят в мою клетку. Я бы могла накинуться на них, но мне хватило и человечка, который щедро был мне предоставлен. Поэтому я послушно отошла в уголок и сидела там тише воды ниже травы, пока военные не ушли с моей территории. Тогда я осталась одна. Молча встав на ноги я по обыденному начала ходить туда-сюда, напевая понятную только мне мелодию. Эту «музыку» я называла музыкой своей души. Тоскливая, безжизненная, выедающая разум мелодия сопровождала меня везде. На охоте в моей голове играло произведение Баха «токката фуга ре минор». Можно сказать, что новички видели во мне спокойное существо, которое непонятно зачем поместили на -5 этаж. Но всё вставало на свои места, когда в мою клетку заводили обычного человека, тогда у меня включался так называемый «режим убийцы». Со мной иногда проводились беседы, которые давали врачам что-то понять. Раз в месяц к более вменяемым подопытным приходил психолог, которого потом убивали, что бы он не раскрыл тайну этого места. И вот я сижу в комнате с ярким светом. Напротив меня сидит врач, который будет задавать мне вопросы. За моей спиной стоит военный. Он готов выстрелить в меня при малейшей угрозе, но сам подпрыгивает от страха, лишь когда я меняю позу. Вот в помещение зашли ещё несколько врачей. Они будут записывать всё, что я скажу. Врач сидящий передо мной открывает документ и начинает читать вопросы. — Так, вы №789.213, верно? — Да, всё так. Врач откладывает документ в сторону и начинает импровизировать. — Не могли бы вы рассказать немного о себе. Откуда скажем у вас появились такие способности? Я осмотрела своего собеседника. — Мои способности. Ах да, они появились из-за укуса одного из существ. Врач многозначительно кивнул и продолжил. — Хорошо, скажите, как вас звали раньше. Я улыбнулась ехидной улыбкой. — У меня и сейчас есть имя. И вам оно известно, зачем же тогда спрашивать, как меня зовут, если в этом нет необходимости? Но справедливости ради скажу, что моё имя Арина. В следующий раз я не собираюсь отвечать на глупые вопросы. Мой собеседник разочарованно посмотрел в пол. — Ясно. В таком случае вам наверняка не понравится мой следующий вопрос. Что вы делали в концлагере, где вас нашли? Вы и там были подопытной? Я отвела взгляд. Мне не хотелось вспоминать о прошлом. Это была больная для меня тема. Этан… я скучала по нему. Сидеть в клетке не самое приятно занятие. Мне было грустно и тоскливо. Боль то разлуки меня поедала изнутри. Я думала, что Этан мёртв. Врач заметив моё нежелание говорить об этом задал другой вопрос. — Ясно. Как вы относитесь к персоналу? Этот вопрос разозлил меня. — Я не убиваю персонал без причины. Если я знаю, что мне ничего не угрожает, то соответственно и нападать не буду. Мой взгляд сверлил врача и он это чувствовал. Я не говорила, что могу и сотрудничать с ними, потому что если скажу, то это будут использовать во зло. Этот разговор казалось длился целую вечность, но наконец меня отпустили. Никто не кинул меня в клетку, не вёл по коридору в наручниках и ошейнике, который бил током. Я сохранила все человеческие качества и это меня спасло. Военный открыл дверь в клетку. Я немного помедлила, в прочем, как всегда. Один мужчина держал меня под локоть. Я отдёрнула руку и вошла в своё логово. Только тут я чувствовала себя спокойно. Было уже поздно и пора было спать. Никто, как прежде не желал мне «добрых снов» и «спокойной ночи». Я была совершенно одна в этом аду на земле. По привычке я свернулась калачиком в углу и уснула. Даже во сне я слышала, как кто-то смеялся, пел песни и рыдал. Но даже в этом кошмаре мне снилось что-то хорошее, а точнее природа, весёлая компания лиц которой я не видела. Закрыв глаза я сразу же провалилась в царство Морфея. Я шла по людной улице, которая была залита солнечным светом. Вдруг кто-то окликнул меня. Развернувшись я увидела компанию моих друзей из снов. Девушка по имени Надя подошла ко мне и обняла. — Арина, наконец- то мы тебя дождались. Идём, Этан ждёт нас у моего дома. Парень со светлыми волосами фыркнул. — Не прошло и ста лет… Вся компания друзей воскликнула. — Максим! Я улыбнулась. — Ребята, не ругайтесь. Мы же друзья. Артур — парень с чёрными волосами на которых разовая прядь волос, засмеялся. — Это правда. Зачем лишние ссоры? Мы все вместе пошли к дому Нади. Там на лавочке сидела моя любовь. Говорят, что человек начинает ценить, только года потеряет. Я осознала это и была готова выносить любые пытки, лишь бы мне дали возможность видеться с Этаном. Я как обычно бросилась к нему и обняла. Возле него мне было спокойно и уютно. Казалось, что он защитит меня от кого угодно, но всё это было ложью. По решёткам клеток начали бить, а вслед за этим раздались недовольные рыки моих «соседей». Я злобно посмотрела на дверь, а потом злобно крикнула. — Да хватит уже! Все всё поняли! Стуки прекратились и к клетке подошёл молодой врач и военные. Врач с ухмылкой посмотрел на меня. Это напрягло, но я не встала. Он приблизился к решётке и заговорил. — Я погляжу ты у нас дерзкая, № 789.213, или же Арина. У меня для тебя есть предложение, но сначала позволь войти. Я с недоверием посмотрела на громил возле него. — Только без них. Я не хотела кого-то видеть и сказала это в ожидании того, что он откажется, но этого не случилось. Он спокойно достал ключи. — Хорошо, будь по твоему. Дверь открылась. Я села, что бы чувствовать себя в более безопасном положении и в случае чего быстро встать. Врач сел возле меня на колени. — Я буду называть тебя Ариной, думаю ты не против. Итак, Арина. Мне бы хотелось поговорить с тобой на счёт нашего сотрудничества. Ты единственная вменяемая среди своих соседей. И ты представляешь новое существо, которое нам хотелось бы исследовать. Но подумав мы решили, что ты откажешься от сотрудничества с нами за просто так. Поэтому мы предлагаем тебе выгодное предложение. Мы исследуем тебя, разумеется с предупреждением, а ты получаешь хорошие условия. Зная на перёд твой вопрос я отвечу, у тебя будет комната, как у обычного человека, приём душа будет по твоему желанию, а что самое главное, ты сможешь спокойно перемещаться по территории лаборатории. Я задумалась. С одной стороны — это было заманчиво, а с другой… вдруг они что-то задумали. — А вы не боитесь, что я наврежу кому-то? Врач хмыкнул. — Нет. Мы надеемся на твоё благоразумие. Не станешь же ты портить себе всю жизнь. Ну, так что? Я повернула голову в сторону выхода. — Я согласна. Думать было нечего. Вечером ко мне пришли двое вояк и тот же врач. Его очки блестели, а карие глаза были спокойны. Белый халат ему был к лицу. Он открыл дверь и протянул мне руку, словно приглашая меня в море. Я подошла к нему и протянула руку. Он вывел меня из клетки. Вояки приготовились к возможной обороне. Я шла наравне с врачом. Он был серьёзен, но спокоен. Я задумалась. Мне не было известно его имя. — Послушайте, я так понимаю, что мы будем часто видеться, но мне до сих пор не известно ваше имя. Врач одобрительно покачал головой. — Да, мы будем видеться часто. Моё имя Михаил Григорьевич, но думаю, что вы можете называть меня просто Миша. Ах да, и обращайся пожалуйста ко мне не на «вы», а на «ты». Я удивилась. — Хорошо. Я поселилась на техническом помещении, что ещё ниже -5. Здесь было темно, лишь изредка светили старые лампы. Моей комнатой являлось старое помещение охранника. Видимо кто-то охранял это всё, но что-то с ним случилось. Под мою власть попали подземные ходы. В них было много проводов. Можно было на что-то наткнуться и сломать себе что-нибудь, но когда мои глаза привыкали к темноте, что правила в этом месте, я могла очень быстро передвигаться. Тоннели простирались на огромные расстояния. Наверное люди, что поселили меня здесь думали, что я испугаюсь темноты и вернусь в свою камеру, но мне тут нравилось. В тоннелях было тихо, лишь изредка звук падающих на пол капель воды разносился в этой тьме. Но даже это меня успокаивало. Единственное светлое помещение — это комната охранника, или же моя комната. В ней располагалась кровать, письменный стол, тумбочка и настольная лампа, ну и ещё пара деталей. Наконец Михаил Григорьевич ушёл, объяснив мне правила, которым я должна следовать. В целом всё было просто, если я оставалась в тоннелях, то меня ничто не ограничивало, но стоило только подняться наверх без предупреждения, как начинались проблемы. Мне было запрещено общаться с подопытными и врачами, которые ко мне не имели никакого отношения. Нельзя было перемещаться по коридорам с помощью дополнительных конечностей. Запрещено было покидать лабораторию без разрешения. А ещё я должна постоянно носить ошейник, на котором написан мой номер. Ну и ещё всякой разной информации. Вот наступила моя первая самостоятельная ночь. Я открыла скрипучую дверь своей комнаты и огляделась. Было темно и тихо. Даже как-то неуютно после тех криков, что были на -5 этаже. Я вдохнула холодный и влажный воздух. Здесь было очень просторно. В высоту могли поместиться два одноэтажных дома, а в длину четыре. Я могла расправить крылья и полетать, что в следующую секунду я и сделала. Моё тело охватил воздух. Резко завернув за поворот я устремилась вперёд по «коридору». Всё было идеально. Тихо и спокойно. Только вот, кроме как полетать, да поохотиться на крыс, что водились здесь, занятий больше не было. Мне продолжали приводить людей, но теперь всё было гораздо интереснее. Человек бродил в полной темноте, пугаясь каждого шороха. Забавнее всего было наблюдать за ужасом в глазах своей жертвы, когда я выходила на встречу ей. Даже сильные мужчины либо убегали сверкая пятками, либо падали с ног и просили пощады. С одной стороны мне было весело, а с другой, наблюдать за мучениями мне не доставляло никакой радости. Иногда меня выводили наверх, что бы провести со мной эксперимент. Как обычно ко мне спустился Михаил Григорьевич с двумя военными. Мой врач забрал меня и повёл к выходу. Перед тем, что бы вывести меня в лабораторный коридор, он завязал мне глаза. Теперь яркий свет мог ослепить меня, что было совсем не к стати. Меня ведут куда-то наверх. Потом я слышу лязг железной двери. В помещении много голосов и все обсуждают мои последние данные. Меня садят на кушетку, а после оставляют на некоторое время. Спустя пару минут мне вкалывают снотворное и везут в операционную. После сна я просыпаюсь у себя в комнате и долго прихожу в себя. Лишь на следующею ночь я чувствую себя хорошо и только тогда могу посмотреть, что со мной сделали. И вот в очередной такой раз я встаю с кровати и иду к зеркалу. Вроде бы ничего удивительного. Мой взгляд поднимается от ног к голове, оглядывая меня всю до каждой клеточки. И тут мой взгляд останавливается на глазах. С левым глазом всё в порядке. Такой же голубой, а вот с правым что-то не так. Вся его область покрыта чем-то белым, похожим на кристалл. Я дотрагиваюсь до глаза и резко отдёргиваю руку. На ощупь материал действительно был похож на кристалл. Моё тело содрогнулось. Что это значило? Зачем это? Может это дало мне какую-то способность. Я вышла в коридор. Тьма меня не удивила. Закрыв ногой железную дверь, я отрезала последний свет. Я продолжала видеть в темноте, но теперь не так. Картинка перед глазами была словно днём, но не полностью, а на половину. Я подошла к лужице воды, что накапала на землю. Глаз, который был покрыт кристаллом теперь был не белым. Он горел кроваво-красным. Теперь я видела в темноте, как днём. Я решила замотать нормальный глаз, что бы он ненароком не превратился в такой же. И снова тьма… Так я и продолжала жить в одиночестве, вечной тишине и тьме. Иногда ко мне заходили люди, но надолго они тут не задерживались. По крайней мере живыми. Множество часов складывались в дни, дни в недели, недели в месяцы, а месяцы в годы. Я провела так два года. И вот как-то раз я сидела в своей комнате, как вдруг услышала звук открывающейся металлической двери, а потом резкий хлопок. Мне стало интересно, что же там такое. На моё удивление вместо привычных военных и врача я увидела ребёнка. Я не хотела напугать дитя, поэтому стояла за углом. Ребёнок бросился к двери и заплакал. — Нет, выпустите меня! Пожалуйста! Мне страшно! Моё сердце просто кровью обливалось. Мне хотелось выйти к ребёнку, но сначала нужно было спрятать крылья. Это заняло пару секунд. И вот я ухожу в свою комнату. Нужно было не напугать ребёнка. Я с трудом нашла фонарь, который ещё работал. В таком облике я вышла в тоннели. Было непривычно ходить пешком, но чего уж не сделаешь. Мои шаги были слышны, а луч фонаря рассекал тьму, словно мечом. Как только я вышла из-за поворота, ребёнок испуганно обернулся и прижался к стене. Это был маленький мальчик. На вид ему было всего лишь три года. У него были чёрные волосы и зелёные глаза. Даже с такого расстояния я слышала, как бьётся его сердце. Я медленно подошла к мальчику, а после села перед ним на колени. — Ты чего тут делаешь, малыш? Он не отвечал. Я протянула ему руку. — Не волнуйся, я тебя не обижу. Идём ко мне. Мальчик взял меня за руку и я повела его во тьму тоннелей. Каждый раз, когда кроме наших шагов появлялся какой-то звук, ребёнок ещё сильнее прижимался к моей руке. Мы шли в полной тишине. Так мы и добрались до моей комнаты. Я открыла старую дверь. В помещении горел свет. Я посмотрела на мальчика. — Иди, не бойся. Он робко ступил в комнату, а я вслед за ним. Спрятав фонарь в тумбочку я усадила мальчика на кровать. — Как тебя зовут? Он помялся с ответом. — № 890.312.2. Я задумалась. Зачем ко мне отправили подопытного. Ладно бы взрослого, подрались бы мы с ним и всё, но зачем ребёнка было здесь закрывать, я без понятия. Я погладила мальчика. — А имя, оно у тебя есть? Его зелёные глаза напомнили мне о том, как я когда-то была на свободе, о том, как я могла бегать по траве и улыбаться небу. Он с вопросом посмотрел на меня. — Что такое имя? Мне было сложно ответить. Я знала, что такое имя, но объяснить это невозможно. — Ну… это, как номер. Имя даётся при рождении. Это может быть любое слово, которое обозначает конкретного человека. Мальчик опять задумался. — Нет, у меня нет такого. Я улыбнулась. — Хочешь выберем тебе его? Глаза малыша засверкали. — Да! Хочу! Где-то у меня была книга с именами и их значением. Только вот где? Подойдя к столу я начала искать нужное среди кучи бумаг. И вот в моих руках заключена книга с кожаным переплётом и красноречивым названием «Имена». Я подошла к кровати и села рядом с мальчиком. — Ну вот и она. Так, посмотрим. Мы вдвоём с нетерпением наблюдаем, как перед нами раскрывает свои крылья бумажное чудо, что сотворил человек. — Итак, попробуй описать себя в двух словах. Мой новый друг задумался. — Ну меня часто называли непоседой, а ещё умным и весёлым. Я кивнула и устремила свой взгляд на буквы, что узорами расползлись по бумаге. — Может… Ефим? Это значит — доброжелательный. Мальчик покачал головой. — Нет, это имя мне не нравится. Так звали белого дядю с иглой. Я продолжила искать нужное. — А как тебе имя Лука? Он означает светлый. Он опять покачал головой. — Нет, это слово похоже на слово лук, а я лук не люблю. «Какой же он прихотливый» подумала я, но продолжила ловить нужное, словно рыбак рыбу. — Может быть Петр? Это имя значит — скромный, младший, незначительный. Малыш опять покачал головой. — Чего это я незначительный, я вон какой значительный и большой. Давай другое имя. Я вздохнула. — Хорошо. Тогда Феликс, «счастливый». Малыш посмотрел в пол. — Нет, я слышал, что это имя носят, только предатели, а я же не предатель. Может ты выберешь имя, которое тебе понравится, а я скажу «да» или «нет». Я одобрительно кивнула. — Хорошо. Раз ты не против, то так и сделаем. Мои глаза трижды пробежались по книге в поиске нужного, пока не отметили красивые имена. Так мой выбор пал на несколько слов, а именно " Тихон — судьба, случай, случайность.», «Сергей — знатный, высокий», " Мстислав — месть за славу.», " Май — тёплое сердце» и " Александр — защитник». Я перевела взгляд на малыша. — Ну мне тут понравились: Тихон, Сергей, Мстислав, Май и Алексей. Если честно, то мне больше всего нравится имя Александр, а тебе? Мальчик опять задумался. — Красивое… Мне оно тоже нравится. Я улыбнулась. — Ну что ж. Вот мы и нашли тебе имя, Сашунь. Он посмотрел на меня с удивлением. — Я же Александр. Мой смех прорезал так приевшуюся в этих местах тишину. Через смех я проговорила. — У этого имени есть много одинаковых. Саша, Александр, Санёк и так далее. Через некоторое время мальчик начал зевать. Я уложила его на свою кровать и сама легла рядом. Мой сон впервые был спокойным. Вместо таких привычных тёмных тоннелей и тишины, мне снились ветви огромных тополей, река. Всё это было мне очень знакомым. Вдруг я услышала детский смех. Такой звонкий и живой, словно первый цветок. Под деревом бегали дети. Они играли в догонялки. Всё было таким настоящим. Меня разбудил Саша. Он хотел, как можно аккуратнее встать с постели, но моё чутьё за все эти годы было развито очень хорошо. Мальчик напугался, того, что я проснулась. Наверное он думал, что я буду ругаться, но я лишь улыбнулась. — Ты куда это? Саша сел на кровати. — Простите, я не хотел вас разбудить. И тут я поняла, что он не знает моего имени. — Зови меня Ариной.