Острые струны

      Солнечный шар скрылся за макушками деревьев, редко просвечивая через листву. На фоне играют песни Гражданской обороны и Цоя, они прокручиваются по неизвестно какому кругу, что уже откровенно раздражает. За городом ни у кого из них не ловил интернет, потому приходилось слушать то, что скачано. Дорога выдалась несладкой. Машину постоянно трясло на неасфальтированной дороге. Где-то были дыры, которые местные пытались заложить камнями, но от этого почти не было толку.       Кайл хватается ладонью за рот, стараясь не сблевать. Его часто укачивает в машине, так ещё и вонь навоза стояла неимоверная. Стэнли подбадривающе похлопал Кайла по плечу, говоря тихое: «Давай, чувак, держись, мы почти на месте». На деле ехать им оставалось не менее двух часов, потому парни решили остановиться на заправке и перекусить.       Припарковавшись, Кенни повертел ключи от машины на указательном пальце и вышел, собираясь идти к заправке, дабы оплатить новую порцию бензина. Уши не улавливают никаких звуков, кроме шелеста листвы. Трасса пустая, на парковке нет никаких машин, кроме их небольшого белого фургона. Дрожь мелкими крупицами бежит по телу. Словно за то время, пока они были в дороге, в мире наступил апокалипсис и все живые существа погибли, и они единственные выжившие, которые даже не подозревают об этом. Что они тогда бы делали? Спасли бы род людской, или погибли в неравной схватке с медведем, или может зомби какими-то? Кенни немного поежился, и кинув парням краткое: «Пошли, там классные хот-доги продают», направился к заправке. Его шаги эхом отдавались по всей местности. Закатное солнце слепило глаза, отчего Кенни пришлось подставить ладонь, дабы понимать, куда идти.       Стэн приоткрыл дверь и, крепко держа руку Кайла, осторожно вывел его из машины. Брофловски мычит, болезненно закатывает глаза. У него сильно болит голова и желудок, и все, чего он хочет, так это лечь где-нибудь на газоне и умереть в муках. Впереди ещё долгая дорога, и он не думает, что сможет вытерпеть ее. К тому же, ради чего? Лучшие друзья ускорили шаг в сторону заправки и, проходя мимо различных закусок по бешено дорогим ценам, направились к туалетам. На лице Марша был выражен яркий ужас и сожаление, он видел, как бледнеет его лучший друг, как он чуть ли не теряет сознание. Обхватив Брофловски за талию, Стэнли завел его в туалет и, вытащив из кармана резинку, завял его длинные рыжие кудри.       Помнит он, когда Кайл стригся постоянно, прятал свои волосы под забавной зелёной шапкой, купленной в сувенирном магазине около дворцовой площади. В школе над ним смеялись, ведь насколько нужно не иметь чувство стиля, чтобы носить столь не сочетающуюся ярко-зелёную шапку с длинным бежевым пальто. Но Кайл действительно дорожил ею. Она напоминала ему о том дне, когда они со Стэнли гуляли по центру. На дворе тогда стояла золотая осень, было слегка холодновато, но по-странному приятно. Они валялись в осенней листве и много смеялись, щекотали друг друга у всех на виду, слушали музыку в дешёвых проводных наушниках, тихо подпевали любимые строчки, разглядывая серые тучи. Кайл долгое время наотрез отказывался снимать эту шапку, несмотря на любые оскорбления. Позже в нем что-то сломалось. Стэнли больше никогда не видел эту помятую, зелёную шапку-ушанку с металлическим двуглавым орлом по центру. Более того, он больше никогда не видел Брофловски с короткими волосами. Он просто перестал стричься, перестал уделять хоть какое-то внимание своим волосам, хотя раньше чем-то напоминал девчонку в этом плане. Сейчас у Кайла волосы длинные, мягкие и пушистые, собранные в неопрятный хвостик. Стыдно признаться, но Стэнли в любом случае всегда нравились его волосы.       Улыбнувшись, Марш показал на туалет, намекая на то, что так ему станет лучше. Кайл даже не посмотрел в его сторону, бросившись к раковине. Он умыл лицо холодной водой, похлопал себя по щекам. Дыхание тяжёлое, будто истеричное. Стэнли неловко мялся у порога, наблюдая за тем, как поднимается и опускается спина его лучшего друга. Несколько рыжих волосков вылезли из резинки и мешали Кайлу. Он агрессивными движениями заправлял их за ухо, не прекращая рвано дышать. — Кайл, может тебе?.. — Заткнись, Стэн, — перебил его Брофловски. — Я в порядке. Просто принеси мне воды.       Хотя Кайл стоял к нему спиной, Стэн чувствовал, как он скалит зубы. По спине прошла лёгкая дрожь и, помедлив пару секунд, Марш убежал в поисках воды. В гребаных автоматах можно было налить только кофе, а воду продавали только в бутылках, да и не абы какую, а словно собранную из самого редчайшего родника планеты. Несмотря на ценник, Стэн схватил то, что первое попалось под руку и пошел к кассе. Там стоял Маккормик, который блаженно что-то рассказывал официантке. Она выглядела не особо впечатленной его монологом. Ее губы иногда приподнимались только из вежливости и рабочего положения, в остальном она выглядела так, словно всем своим нутром ненавидит этого лохматого блондина. В конце концов, просунув пару помятых купюр, Кенни оплатил бензин, захватил с собой тройку сочнейших хот-догов и направился обратно к машине. Стоило Стэну оплатить воду, как из-за угла вышел Кайл. Выглядел он получше, но настроение у того явно отсутствовало. Марш прикусил губу, размышляя, что же с ним делать.       Грубо отняв бутылку воды из рук Стэна, Кайл с остервенением раскрутил крышку и сделал несколько больших глотков. Покачав головой в сторону выхода, Брофловски уверенными шагами направился наружу. Перед ним открылись механические, стеклянные двери. Странно, что они здесь вообще есть. Видимо до места назначения ехать им ещё долго, или может такие элитные заправки теперь входят в норму?       Тихо хмыкнув, Кайл устремил свой взгляд на небо. Огромные розовые облака столпились у горизонта. Совсем скоро они приплывут в другой конец земного шара, наверное. В спину дул сильный ветер, словно подгоняя Кайла к одиноко стоящей машине. Кажется, что ему стало лучше, но на деле чувства были сравнимы с цунами. Что-то внутри него болезненно трескалось. В голове постоянно прокручивалось обеспокоенное лицо Марша, его забота и руки, что держали бутылку с водой. На удивление самого Брофловски, все это вызвало отвращение. Кайл в ярости, он зол на себя, на Стэнли, ведь тот обращает на него внимание только тогда, когда ему плохо. Глупо, несуразно, в чем-то даже по-детски обижаться на это. Кайл понимает, но от этого легче не становится. Если рассуждать с этой точки зрения, то Стэнли признается Кайлу в любви исключительно стоя у его гроба? Кайл сыпется на части. Он не хочет здесь находится, не хочет видеть эту чёртову заправку, сравнимую с мертвой пустыней, не хочет видеть их задрюченный фургон, дорожные знаки, не хочет видеть наглую рожу Кенни, не хочет видеть даже дорогого Стэнли, не хочет смотреть в эти глупые ярко-синие глаза. Кайл желает убежать глубоко в лес, забыть всё, как самый страшный сон. Цепи скрипят на полу, кожу до мяса растер ржавый металл. На глазах слезы, в горле ком, в черепной коробке жужжат мухи, плетут свои паутины пауки, опарыши сжирают оболочку мозга, рассудка, здравого смысла. — Кайл, друг, я думаю, тебе стоит отдохнуть, выглядишь неважно, — потирая затылок, неловко промямлил Стэн, ускорив шаг. — Я расстелил тебе спальное место в салоне, там подушек много и одеяло, если вдруг станет холодно.       Брофловски не заметил, как оказался у фургона. Он тупо таращился на свои кеды, не зная, сколько времени стоит в таком положении. Позже до него дошел смысл сказанных Стэнли слов. Уши запылали, к щекам подступило приятное тепло. Данный жест чертовски мил со стороны Марша. Он злит, но заставляет триллионы бабочек закружиться в животе, сладко потягивая что-то слизкое глубоко вниз. Кайл сказал бы, что эти ощущения сравнимы с мёдом. Он диабетик, но мёд порой бывает полезен, хоть и в большом количестве может его убить. Промолчав чуть больше пары минут, Кайл заметил ожидающий взгляд Стэна и, заикаясь, промолвил: — Да, конечно, спасибо.       Кайл закрывает дверь прямо перед лицом Стэна. Он хотел было что-то сказать, но слова по глотке сползли, забылись. В мыслях черная дыра, она подобно кислоте разъедает сознание. Брофловски тяжело вздыхает, перед тем как укрыться одеялом. Со стороны Кайл похож на ребенка, который считает, что одеяло способно спасти его от прикроватных монстров. Иронично, что на самом деле этих воображаемых чудищ не существует. Он сам себе самый худший кошмар. Кайл плотно сжимает постельное белье, которое постоянно елозит по автомобильным креслам. Неудобно, но из-за усталости это почти незаметно. В закрытых глазах мерцают огни, темнота успокаивает. Кайл медленно проваливается в долгожданный сон.       В это время Стэн успел запрыгнуть на переднее сиденье рядом с Кенни. Кратко кивнув ему на вопрос: «Ну что, поехали?», Марш оглядел спящего позади Брофловски. Кайл выглядел так жалко и беспомощно… Стэн хотел бы помочь ему, правда не знает, в чем проблема. Внешне всё может быть нормально, и возможно Марш зря себя лишний раз накручивает. Это чувствуется на ментальном уровне, это сложно объяснить словами. И всё же, Стэн рад, что всё ещё что-то чувствует. Мысли реже посещает погибшая Даша. Если быть честным, то она не была такой уж и важной частью его жизни. Они толком не общались даже. Стэна скорее пугал страх смерти. Она всегда была с ним рядом, он видел ее своими глазами, он чувствовал, как та дышит ему в спину.       Небольшой белый фургон всё ещё продолжает свое движение. На фоне шуршит упаковка от хот-догов, слышно тихое чавканье водителя-Маккормика. Атмосфера благоприятная, но что-то не даёт покоя, заставляет убедиться, что совсем скоро это мгновение закончится, не успев начаться. Белые ночи закончились, зелень потихоньку желтеет. Порог времени совсем скоро перейдёт осень. От осознания этого по спине проходят неприятные мурашки. Стэн ненавидел это время года. Он на какое-то время ближе к смерти, на несколько дней ближе к своему отвратительному дню рождения.       Где-то в глубине темного леса он видит живые дома. Возможно, это чьи-то дачи, а может там живёт чья-то бабушка или чей-то дедушка. Стэн улыбается, вспоминая о своих родственниках. Бабушка и дедушка всегда были добры к нему, и когда его семью настигла неприятная участь, они всеми силами старались поддерживать своего горячо любимого внука. Он даже жил у них какое-то время. Тогда Стэн изрядно набрал в весе, но он не мог отказаться от любимой бабушкиной выпечки. Приятно вспоминать, как этот запах окружал деревянные стены. Приятно вспоминать тряпку, что прикрывала новоиспеченный пирог и доставала до пузатого телевизора, по которому показывали скучные исторические программы. Проехав ещё пару минут, глаза Стэна зацепились за маленький зеленый домик. Точно! Дом бабушки и дедушки был темно-зеленого цвета. Хотел было Стэн набрать номер своих предков, дабы немного поговорить, спросить как у них дела, как за этим домом мелькнул следующий. Белый, с виду достаточно новый, самый-самый дальний из всех, что он здесь видел. Он был похож на тот дом, в котором они с семьёй отдыхали на зимних каникулах. Что-то внутри болезненно заныло.       Тогда в календаре был январь, и если память не подводит, было ему около девяти лет. Он учил короткие стихи Пушкина, рассказывал их на крылечке небольшого домика, на опушке зимнего леса мало заинтересованной маме, которая в тот момент сосредоточенно готовила ужин. Тогда они с отцом и матерью гуляли по тропинкам, катались на лыжах, играли в снежки. Это было всего один раз, и прожили они в том доме не так много дней. Это был какой-то курортный отдых далеко от города, и стоил он тогда не мало. По крайней мере, больше они так никогда и никуда не выезжали. Возможно именно поэтому Стэн до сих пор это помнит. Странно, но он помнит, как ждал родителей, переминаясь с ноги на ногу от холода, пока те смеялись во всё горло, закидывая друг друга рыхлым снегом. В тот момент они были похожи на детей больше, чем сам Стэн. Пожалуй, это самое яркое воспоминание счастливых родителей, которое время от времени всплывает в памяти. Тогда родители были вместе, тогда они любили друг друга, тогда всё было хорошо. Их семейная жизнь ничем не отличалась от обычной, правильной. Если бы это счастье и беззаботность могли продлиться чуть дольше… Стэну не пришлось бы жить у бабушки с дедушкой. Нет, он, безусловно, любит их, но… Не так должно было сложиться будущее. Не в такой обстановке, не по такой причине. И нет, он не должен был видеть своих родственников в черной одежде, не должен был видеть слез на их лицах, не должен был видеть гроб своей мамы, который медленно опускают в холодную землю. Портрет мамы с надгробия улыбнется своему сынишке, но всё будет не так, как было на крыльце того заснеженного дома. Это будет не та улыбка, которой улыбалась родная мама, когда отправляла сына в школу. От нее не исходит тепло, она не натянет на макушку шапку, под нос заботливо ругаясь: «Замёрзнешь же». Шерон больше не поцелует своего сына на ночь, прочитав очередную глупую сказку.       «Мама, вернись, прошу тебя! Мне тебя так не хватает!» — кричит малолетний сынишка в темной квартире под стук стеклянных бутылок. Он хочет снова обнять маму, спрятаться за ней, как за щитом, как за синим китом, который любой ценой спасет, никогда не бросит. Треск стекла. Мамы рядом нет. Смерть близко, её влажное дыхание ложится на кожу. Холодное острие косы приближается к горлу. Стэн не хочет умирать. По щекам бегут ручьи. Мама смотрит с осуждением. Он не увидит её после смерти… Ведь так? — Стэн, чувак, — Кенни агрессивно нажимает на кнопку отключения музыки. — Ты меня слушаешь вообще?       Марш ощущает себя так, словно только что вынырнул из холодной воды. Внизу нет мертвецов, никто его не тянет ко дну. Впереди трасса, фонари сменяют друг друга ежесекундно. Маккормик смотрит на него озадаченно, потягивая ко рту какую-то цветную хуйню. — Я спрашиваю тебя, который сейчас час? — Без пятнадцати два, — на выдохе отвечает Стэн, кратко посмотрев на циферблат смартфона. — Мы почти на месте. Как выйдем, разбуди Кайла, нам надо ещё палатки разбирать. — Конечно, — прошептал Стэн, продолжая смотреть в окно пустым взглядом.       Машину стало трясти сильнее, чем раньше. По неровной, небольшой тропинке, уходящей в самую глубь леса, пытался проехать и без того ненадёжный фургон. От такой тряски проснулся Кайл. Он изо всех сил старался держаться за перила, дабы трясло чуть меньше, и тошнота подступала к горлу чуть менее ощутимо. Кенни громко матерится, стараясь вывернуть руль в неестественном положении. Наконец, когда свет фар упал на чёрную гладь воды, машина остановилась.       Первым из машины вышел Кенни. Он, потягиваясь, внимательно разглядывал местность, думал где расположить их небольшой лагерь. За ним вышел Стэн и, громко хлопнув дверью, пошел будить Кайла. Брофловски давно проснулся, так что в этом не было необходимости. Встретившись с парой зеленых глаз, Стэн тихо сглотнул. Непонятно, чего он испугался. Наверное, в контексте недавних воспоминаний, Кайл был единственной частью, оставшейся из прошлого. Он всегда был рядом, чтобы ни случилось. Стэн мягко улыбнулся своему товарищу, но в ответ получил недоумение. Позже их окликнул Кенни, говоря о том, что пора искать палатки в завалах с кучей хлама.       На часах глубокая ночь, почти что утро. В такой атмосфере обычно рассказывают страшные истории у костра, пугают всякими духами и проклятиями, рассказывают про убийства, совершенные в лесу. Парни приехали поздно, посему только-только устраивают место для отдыха. Кенни и Стэн разбираются с палатками, ищут ветки, на которые можно повесить пленку в случае дождя. В это время Кайл ходит неподалеку и рубит дрова для костра. Топор в его руках гулко стучит о древесину, лезвие слегка блестит в лунном свете. Кайл иногда поглядывает в сторону своих друзей, но тут же отводит взгляд и с новой вспышкой гнева бьет по особо крупным брускам. Нельзя сказать, что он считает Маккормика своим другом. В нем по прежнему пылает ревность, и он с удовольствием расколол бы череп Кенни этим несчастным топором.       Когда все закончили, Стэн сел на поваленное дерево у костра и взял в руки свою старую акустическую гитару. Кайл сел рядом. Оперевшись лицом на ладонь, он скучающе поглядывал на пламя и большое облако дыма. Вокруг тишина, слышно лишь то, как Стэн пытается настроить струны через приложение. Впереди карьер, в котором расплывается идеально белая луна. Листья деревьев слегка покачиваются, тихий ветер заползает в уши. Их окружает большое, бесконечно темное небо, где не видно ни одной звезды. Эта атмосфера создает неописуемые ощущения. Вроде она вызывает покой и умиротворение, или наоборот, легкую тревогу и страх. Кенни, тихо хмыкнув, достал из кармана своей парки фляжку с водкой и уселся вместе с остальными. Сделав пару глотков, он легонько толкнул Стэна в плечо, намекая, что пора уже начать играть. Прокашлявшись, Стэн начал с небольшой зарисовки, написанной им во время невзаимной симпатии к Даше. В толпе вновь промельнёт твой нежный взгляд Я вновь ощущаю, как земля уходит из-под моих ног И я хочу верить, что меня завтра казнят Это и есть мой эпилог. Ну же, услышь меня! Позволь мне увидеть тебя снова Только скажи, когда будешь готова Я ворвусь в твоё сердце прямо здесь и сейчас Ибо знаю, другой не подвернётся час. Слишком боюсь тебя спугнуть Но иначе я тупо задохнусь Ты не подпускаешь ближе, я трус И своей трусости я очень стыжусь. Умоляю, спаси меня! Хоть иногда, пожалуйста, смотри на меня.       В ответ молчание, еле слышное цоканье сверчков. Стэн вздыхает и, натягивая улыбку, говорит: — Я написал это Даше в восьмом классе, хотел сыграть ей в живую, но увы… — его голос дрогнул.       Кайл потянулся рукой к плечу друга, дабы таким жестом его немного подбодрить, но Кенни сделал это быстрее. Маккормик протянул Стэну металлическую фляжку. Марш буквально вырвал её из рук друга и смело залил своё горло спиртным, позволяя своему организму почувствовать горечь, точно такую же, какая лежит на его душе. В глазах Кайла промелькнула нездоровая искра. Он отвернулся, задумчиво смотря в даль. И как ему не стыдно находиться здесь, прижиматься к Стэну своим бедром, нагло улыбаться тому в лицо, так ещё и пытаться поддерживать? Ему стыдно, возможно, но свои приоритеты он ставит выше чужой боли. Эта Даша была последней стервой, настоящей проституткой. Такие, как она, не заслуживают быть рядом со Стэнли. И да, это решать только Кайлу, ведь он его лучший друг, он знает, что ему нужно. И он готов дать ему это без остатка. С ним Маршу всегда будет хорошо, и не нужны отговорки.       Просидев так ещё пару часов в окружении музыки, парни решили развеяться и пойти купаться. Кайл остался один в качестве смотрящего за костром. Он не любил купаться, ещё больше ненавидел холодную воду и всё, что связано с купанием в небезопасных водоемах. Стэн и Кенни хохотали в палатках, обмениваясь какими-то не особо смешными приколами. Со стороны это выглядело так глупо. Кайла раздражал смех из левой палатки, принадлежащий Кенни. Переодевшись, они наперегонки побежали к карьеру. Стэн резко остановился у обрыва, когда Кенни тотчас прыгнул, не боясь абсолютно ничего. Кайл и Стэн ошарашенно смотрели в его исчезающую спину, замолкнув в тихом ужасе. Брофловски надеялся, что Маккормик утонет. Он мысленно за долю секунды помолился о том, чтоб тот не вынырнул из воды. К сожалению или к счастью, Кенни выплыл, смеясь чуть ли не на весь лес. Марш облегчённо вздохнул и прыгнул к нему, уже не боясь разбиться. Пока Стэн и Кенни плескались, Кайл отвёл наполненный злобой взгляд на костер. Его мысли разрывали сомнения, неописуемая ненависть к собственной жизни. В ушах эхом разносился звонкий смех, а перед глазами танцевало неспокойное пламя огня, плавно уворачиваясь от ветра. Кайл до крови кусает губы и сжимает пальцы рук до посинения, рискуя взорваться прямо здесь и сейчас. Его снова тошнит, голова кружится, все существующие вещи исчезают, давая проход образу любимого человека, горе трупов, окровавленных рук и пустых, мертвых глаз всех тех, кто когда-либо посмеет заговорить с Маршем. Кайл клянется, он отдаст всё, чтобы Стэнли был только с ним, выпотрошит внутренности всех тех, кто встанет на пути его счастья. Не важно, испытывает ли Стэн взаимные чувства. Пока он рядом, пока они только вдвоем, Кайл будет вне себя от счастья. Сейчас же, застыв, он забыл, что в костер нужно подкидывать дрова. Усталый взгляд переместится на топор, криво воткнутый в дерево. Кайл с силой достал топорик и немного помахал им, представляя, как на месте лезвия окажется голова Кенни, или всех его одногруппниц, фанаток, в общем, всех тех, кто так или иначе обращает внимание на Стэнли. Подбросив дров, Кайл, плюнув на всё, решил покупаться вместе с остальными. Нет, он не позволит Кенни в одиночестве наслаждаться компанией Стэна. И плевать на холодную воду, плевать на глубину этого злосчастного карьера. В душе Кайла всё намного холоднее и глубже, чем это можно себе представить.       С остервенением скидывая с себя вещи, Брофловски матерился себе под нос, истерически рыдал, бил себя по щекам, дабы быстрее придти в норму. Выходя из палатки, он заметил, что дыма стало в несколько раз больше. Земля потемнела, трава отражала еле слышный звук падающих капель воды. Капли дождя ударялись о пламя, превращаясь в пар. Дождь усиливался, пошел настоящий ливень. Внизу, у карьера завопили Стэн и Кенни, резко испытав дикий холод. Костер шипел, не предвещая этим ничего хорошо. Кайл бросился укрывать его чем-нибудь, но под руку ничего не попадалось. Какого черта Стэн и Кенни так и не сделали хоть какую-нибудь крышу? Неужели так сложно было переместить их лагерь чуть ближе к лесу? Злясь на всех, Кайл судорожно смотрел по сторонам, обхватив себя за плечи. Холод пробирал до костей, тело дрожало, оно не слушалось команд мозга развернуться обратно к палатке и одеться. Брофловски стоял так до того момента, пока из воды не вышел Стэн и, взяв его за руку, насильно не отвел в более теплое место. Зубы стучали у обоих, по коже миллион раз пробежали мурашки. В рассудке из них двоих остался только Стэн, только он был способен достать толстое одеяло и накрыть им обоих. Кайл и глазом моргнуть не успел, как оказался прижатым к телу Марша. Стэнли сжал его в своих объятиях, горячо дышал в шею, всеми силами стараясь согреть лучшего друга. Ладонями он растирал кожу, поглаживал руки, ноги, живот и грудь. В любой другой момент они бы сказали, что это слишком по-гейски, но сейчас никто не думал об этом. Кенни стих, закрывшись в своей палатке. Только сейчас до Кайла дошло, что они взяли две палатки на троих, а значит Стэнли останется с ним на все последующие ночи в этом чертовом лесу. Кровь кипит, желание болезненно ползет вверх, прорывает потолок моральных принципов и силы воли. Кайл не выдерживает, обнимает своего лучшего друга в ответ, еле ощутимо касается своими губами его шеи. Стэнли никак не это не реагирует, он слепо не видит в этом скрытого подтекста. Брофловски трётся о любимое тело, пытаясь получить всё больше и больше тепла. Он желает сгореть, желает умереть от духоты и жара в объятиях Стэна. Неожиданно то, что Марш его не отпускает. Вместо этого он продолжает поглаживать спину Брофловски, перебирает в пальцах огненные кудри, оставляет лёгкие поцелуи на шее лучшего друга. Кайл верит, что это имеет смысл, что Стэн любит его. Но остатки осознанности кричат о том, что такая забота проявлена исключительно к «лучшему другу». Кайл знает, что имеет огромный вес для Стэна, но это никогда не перейдёт черту романтических чувств. Стэн любит его, но только как друга, он греет его не из сексуального желания, а потому что беспокоится, потому что ценит поддержку и присутствие Кайла на протяжении всей его нелёгкой жизни. Когда Стэн понял, что тело Кайла согрелось, он осторожно толкнул его на подушку. Руки не опустили бока Кайла, их тела всё ещё прижаты друг к другу. Они лишь удобнее устроились в горизонтальном положении, оба в умиротворении заснули, слушая мелодию дождя и чужого, спокойного дыхания.       Сверчки стрекочут у палаток. В этой гробовой тишине можно уловить журчание воды, шелест листвы и тихий вой ветра. Кайлу не спится, ему тяжело найти удобное положение или хотя-бы вздохнуть полной грудью, так как сверху его прижал Стэн. Тот давно похрапывает, наверняка видит бредовые сны. Как бы Брофловски не хотелось уходить от Стэна, в таком положении было физически больно находится. Из-за всех случившихся событий Кайл хотел курить, да так, чтоб в ближайшее время умереть от рака легких. Он чувствует себя глупо, ведь считает, что это единственный выход из сложившейся ситуации. Кое-как спихнув с себя тело любимого и одевшись, Кайл не спеша вышел из палатки. В тот момент он с ужасом осознал, что случайно оставил рюкзак на улице. а значит целая пачка сигарет давно насквозь промокла. Разочарованно вздохнув через зубы, Кайл было смирился, пока его не окликнул голос Кенни: — Доброе утро, чувак, — говорит Маккормик, выходя из леса. — Чего не спишь?       Только этого не хватало, блять. Брофловски инстинктивно сжал кулаки, заметно напрягаясь. Всё наваливается на него как снежный ком, он не хочет вспоминать обо всём снова. Ему надо было просто покурить, после чего вернуться обратно к Стэнли. Сейчас же его мысли разрывает идея зарезать Кенни прямо здесь и сейчас, ведь именно он является источником его боли, именно он отвлекает Марша, именно он так плохо на него влияет. Да и место здесь вполне подходящее, никто ничего не увидит, а труп можно выкинуть в никому не нужный карьер за сотнями миль от города. Как только рука Брофловски потянулась к пазухе за ножем, Маккормик сказал: — Слушай, я знаю, что ты относишься ко мне недоброжелательно, но может поговорим об этом? — Кенни подошел ближе, доставая из пачки сигарету. — Курить будешь?       Рука Кайла остановилась на полпути. Брофловски изучающим взглядом смотрел то на сигарету, то в глаза Маккормика. Что-то заставило его остановиться, ещё раз обдумать своё решение. Какой толк будет от этого разговора? Может на самом деле Кенни не так плох? Стоит ли ему верить? Кайл потупил так пару секунд, в итоге придя к выводу, что это будет довольно увлекательная игра. Было бы неплохо втереться в доверие этому бомжу, чтобы позже грамотно его слить. Хотя, кто знает, может намерения Брофловски способны измениться? Он сам не знает, но заранее ожидает худшего исхода для Маккормика. Забирая из рук Кенни сигарету, Кайл выдавил из себя улыбку. Маккормик мотнул головой в сторону мокрых, поваленных деревьев, на которых они сегодня сидели. Парни молча направились к ним, пока Брофловски пытался подкурить сигарету от сломанной зажигалки Кенни. В голове крутилось множество вопросов, а тишина лишь усиливала их звучание. Оба не знают, чего хотят от этого разговора, но они явно нуждаются в нём. Правда непонятно, какую выгоду получит от этого Кенни. Может он сам по себе человек сопереживающий, или это лишь маска, скрывающая лицемерие и скуку? Кайл так же не отличается добродушностью, но мотивы Кенни ему всё ещё непонятны. — Почему ты так ко мне относишься? Может, ты был против того, чтоб я влез в вашу группу? — в лоб спросил Кенни, присаживаясь. А он довольно прямолинейный… — А почему ты спрашиваешь моё мнение об этом? — отвечает вопросом на вопрос Кайл, не отличаясь прямолинейностью. — Мне кажется, что ты не особо доволен моим присутствием в вашей компании… Может мы обсудим причины этого, чтобы в дальнейшем вместе работать? Скажи прямо, почему ты так агрессивно на меня смотришь, — карие глаза заглядывают прямо в душу, словно пытаясь найти там ответы на свои вопросы. Кайл про себя с облегчением вздохнул, ведь видимо Кенни интересует только их работа в музыкальной группе. С другой стороны, у него и так есть деньги, причем немалые. Зачем ему это? Может, таким образом он пытается найти своё место в жизни, и как только поймет, что музыка это не его, тут же свалит, отвалится от них со Стэном как замерзшая жвачка? Брофловски хотелось бы в это верить, но Кенни продолжает: — Возможно, Стэн поступает с тобой несправедливо, но ты ведь сам понимаешь, что дальше того уровня, что у вас был, без меня вы не уйдете. Если, конечно, ты изначально не рассчитывал на любительские выступления.       Брофловски молчит, собираясь с мыслями. Черт, так он ещё и до бесстыдства высокомерен. Странно то, что слова Кенни показались Кайлу знакомыми. Будто он всё же смог заглянуть в душу, смог понять чувства и намерения Брофловски, толком его не зная. — Нет, Кенни, всё нормально. Я считаю, что твой вклад очень важен для нас. Дело не в этом, — Кайл обрывается на полуслове, боясь сказать что-то лишнее. Вздохнув, он продолжил. — Я хорошо отношусь к тебе, считаю тебя довольно приятным человеком, несмотря на все твои подколы по поводу моей национальности. Но Стэн, он… Я переживаю, что ты можешь сказать что-то лишнее при нём, — Кайл хотел было продолжить, но его перебил Кенни с грубыми словами: — Стэн не тряпка, не надо за него так париться. — Я знаю, но ты пойми меня. Я его лучший друг, и его действительно могут ранить многие вещи. Он пережил много дерьма, что показывает его стойкость духа и умение держаться на плаву, но… Именно я выводил его из депрессии, и я не хочу, чтобы это повторилось снова. — Хочешь сказать, что мои шутки способны настолько обидеть Марша? Что за бред?       Вот дерьмо. Кенни оказался не таким глупым, каким Кайл воспринял его изначально. Приходится выкручиваться, не обличая себя. — Нет, блять, — прошипел Кайл. — Стэн важный человек для меня, и мы всю жизнь были только вдвоем. Твое появление, мягко скажем, неожиданно. Просто дай мне время привыкнуть к тебе, только и всего. — А, я понял, — улыбнулся Маккормик краем губ. — Так значит ты влюбился в него? — Что? — серьезно спросил Кайл, стараясь не подавать виду, что Маккормик попал в яблочко.       В ответ на это Кенни рассмеялся, после чего потрепал Кайла по голове, говоря: — Да ладно тебе, я шучу. А даже если так, то я не собираюсь вставать между вами. Это так, к слову, — ухмыльнувшись, Маккормик встал с поваленного дерева, пряча руки в карман. Он долго наблюдал за реакцией Кайла, но в его глазах четко читалось только недоумение. Через пару мгновений Брофловски встал за ним и хотел было пойти обратно в палатку, как Кенни добавил, выставив мизинец: — Друзья? — Друзья, — сухо ответил Кайл, скрещивая свой мизинец с мизинцем Маккормика. Такой странный, по-детски наивный жест слегка забавлял обоих. Тепло улыбнувшись друг другу, они молча ушли в разные стороны. Лишь Кенни позже проговорил сонное: — Спокойной ночи, Кайл.       Краем глаза он заметил, как Брофловски скрестил за своей спиной пальцы. Хотя, может ему показалось.