
Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Рашн ау, где Стэн Марш и Кайл Брофловски играют дуэтом как малоизвестные исполнители, шляясь по закуткам злополучного Питера. Так же этот город известен как Расчеленингад. Слухи ли это?
Примечания
Работа для любителей необычных сюжетов.
Читайте на свой страх и риск, канона здесь почти нет.
Фанфик-стекло, ожидайте что угодно...
(Спойлерные метки не расставлены)
Ниже арты по фф от меня и некоторых читателей.
https://sun9-50.userapi.com/impg/TI3GY880UEDpFmF09z7cI50ydiWOkvTKj9-CoA/aM3n0_Ftb04.jpg?size=1280x768&quality=95&sign=846a33f119f39233ca5ad8b34438450c&type=album (СУПЕР КРУТОЙ РИСУНОК сцена концерта)
https://sun9-55.userapi.com/impg/seu45ghy1CFq_1iSe7Do5LuooNTUMn3sjxemPg/nbzM34aQK9I.jpg?size=1280x976&quality=95&sign=8061be889a82a7ab1bc0d6fd443115e6&type=album (Сцена на крыше)
https://sun9-41.userapi.com/impg/H24bQ0IhfjKoUTR20pc_h2qL9kDSmabUyZsySg/TtpmGgGxHlc.jpg?size=2560x2180&quality=95&sign=9bc2b993b5dd651d5404bfb840e7cd49&type=album (Стэн и Кенни на Думской)
https://sun9-37.userapi.com/impg/tbiGr2f5qBnldru8GtrCPfXG1m2pF5u6Yb_s6g/8wzDfMB_45o.jpg?size=720x1280&quality=95&sign=9df219d35e18ff15f09cedfaef7d3935&type=album (Стэн и Кайл)
https://sun9-14.userapi.com/impg/s8rOAtx1XoDGVAn2HGBuUsal9E2kyXJY7vh1ZA/dFTDk0Wqldo.jpg?size=1280x1097&quality=95&sign=5e848284530a0f8d43e9830a67136237&type=album (Стэн и Ева)
https://sun9-69.userapi.com/impg/mysqK4JECwzZ2TBuS3X3l1vceEJIB8YwQJ0vZg/kk9DtMytUaY.jpg?size=1031x1280&quality=95&sign=54bf9b6ada005c21e05de0cd54bc53db&type=album (Пафосный Картман)
Посвящение
Любимому городу и лучшим мальчикам.
Паблик чудесной художницы, которая нарисовала столь прекрасную обложку -- https://vk.com/drakoniy_borsh
Плейлист (может не совпадать с вашим музыкальным вкусом): https://vk.com/music?z=audio_playlist391126011_80064855/ee472b1392d99a42ae
Глава 10. Вычурная надежда.
14 марта 2023, 08:09
Жёлтый листопад просвечивают лучи теплого солнца. Скрючившись, дворник ходит по улицам, подметая мусор с асфальта. Люди, укутавшись в изящное пальто, сидят в парках, попивая горячий кофе. Дети играют в листве, закидывают друг друга опавшими листьями и смеются. Всё пестрит оттенками жёлтого и оранжевого, где-то даже коричневого. Деревья ещё не успели скинуть всю мишуру с себя, голыми остались лишь единицы. Город охватила невероятно приятная атмосфера золотой, теплой осени, что является довольно редким явлением для вечно дождливого Петербурга. В календаре красным фломастером выделена дата «десятое октября», а значит, времени на прогулки у Падальщиков нет, ведь сегодня им предстоит пережить ещё одну встречу с их продюсером.
Месяц ранее они встречались с Картманом один на один в его офисе, где заранее обкашляли все интересующие вопросы и подписали контракт. Менее чем через пару недель был выпущен их дебютный альбом. В сами песни пришлось внести несколько изменений, но они не сильно повлияли на качество. Эрик, как и должен любой нормальный продюсер, с помощью рекламы активно продвигал альбом в различные социальные сети. Чуйка не подвела, некоторые треки действительно прославились, группой стали интересоваться массы. Парни искренне радовались своему успеху, но впереди их ждало ещё много работы, да и Картман, как продюсер, оказался тем ещё перцем. Как бы то ни было, каждый из них старается выложиться на максимум, в первую очередь для самих себя.
В целом, жизнь каждого из них протекает стабильно. Стэн и Кайл практически каждый день посещают занятия в университете, едят дошираки на общажной кухне, иногда к ним в гости на чай заглядывает Кенни. Если посмотреть со стороны на их типичные будни, кажется, что ничего не изменилось, но на деле объем работы увеличился в несколько раз. Это напрягало Брофловски, хотя он не боялся сильной загруженности. Печальнее всего было то, что они со Стэном стали реже общаться, больше проводить времени с Кенни и гораздо усерднее заниматься вопросами касательно развития их группы. Это отнюдь не плохо, но, как кажется Кайлу, Марш слишком сильно увлекся. Каждый вечер тот сидит до поздна с карандашом в зубах, смотрит в потолок и думает над текстом новых песен, зачастую не обращая совершенно никакого внимания на Кайла, даже ничего не отвечает на пожелания: «Спокойной ночи». Они перестали выходить на крышу каждый вечер, забыли о многолетней традиции прокусывать кнопки от сигарет. Диалоги на темы, не включающие в себя группу и учебу, вовсе исчезли. Это тяготило, но Брофловски не считал правильным упрекать за это Стэна, ведь его друг сильно загорелся, он искренне старается стать лучше. Было бы грубостью отнимать у Марша то, чем он дорожит сильнее жизни. Хотя, отрицать тот факт, что Кайл ревнует своего лучшего друга даже к чертовой музыке, было бы вздором. Несмотря на это, Брофловски сделает всё, лишь бы помочь Стэну в достижении его мечты.
День стоял яркий, наполненный неким позитивом и предвкушением чего-то необычного. На настроение влияла хорошая погода, солнце приятно грело лицо, пока легкий ветер слегка тормошил взъерошенные волосы. Проходя вдоль набережной реки Фонтанки, Кенни махал руками, громко матерился, жалуясь на своего препода по экономике, ибо тот только ему из всей группы не поставил автомат по предмету «чисто из вредности». Кайл спорил с ним, защищая позицию преподавателя, пока Стэн сосредоточенно смотрел в экран мобильного телефона, переписываясь с Картманом. Даже в формате переписки их продюсер придерживался стиля деловой, официальной беседы. Это выглядело забавно со стороны, ибо в жизни Эрик вел себя, мягко скажем, некорректно. Он мог в дружеской форме как-то обозвать парней, мог позволить себе говорить всё прямо, без всякой нужды в презентабельности и красивых речах. Картман был непонятен участникам группы, ибо он был добрым, но очень требовательным и упёртым. Внешне он вызывал лёгкий испуг, но вел себя вполне приятно. Падальщики перестали воспринимать его как своего руководителя, стали относиться к нему скорее как к хорошему приятелю. Посему, единственное, что тревожило душу в пути до кабинета продюсера, так это разговоры о неотложной, усердной работе, об испытаниях на пути к успеху.
Завернув за угол, парни зашли в парадную одного из самых знаменитых зданий Санкт-Петербурга. Само здание было старым, очень старым, внутри ему была присуща атмосфера лёгкой тревоги и неизбежности бытия. Лестницы были побиты, в некоторых местах можно было заметить крупные дыры, будто от них в свое время отвалился массивный кусок бетона. Это объясняется тем, что во время блокады в домах не было отопления, и на пути к квартирам образовывался лёд, поэтому единственное, что могли сделать местные жители во избежание тяжёлых травм в результате падения с лестницы, так это убирать лёд своими руками. Вместе со льдом вниз валились части камня, сами ступени так никто и не ремонтировал. Но людям того времени нужно было выходить на улицу, необходимо было помогать своим товарищам, бороться за свою жизнь. Жизнь имела тёмно-серые оттенки, подобно тем, что показывают в старых фильмах, но ленинградцы имели большую силу воли, и, не взирая на все ужасы войны, народ сражался до последнего. Под звуки выстрелов, в своих грязных квартирах, с поломанными лестницами, те слушали Ленинградскую симфонию Шостаковича, ставшую символом стойкости и мужества защитников блокадного города. Даже во время войны люди не забывали о музыке, она их вдохновляла, придавала сил для сражений, напоминала о мире, за который все так боролись. Когда проходили выступления оркестра в Большом концертном зале Ленинградской филармонии, туда приходили люди, несмотря на то, что творилось за окном. Ни один снаряд не упал во время исполнения, эта мелодия для Ленинградцев имела священный характер, они никому не позволяли прервать её. Смотря на это и зная, какие ужасы приходилось переживать простым людям, невольно хочется разрыдаться от бессилия и несправедливости. Но, потрескавшиеся ступени не мешают идти вверх, никто не обратит на них своего внимания.
Перед лицом встает высокая дверь с поблекшей цифрой «56». Хоть сам дом изнутри и выглядит печально, студия Эрика Картмана оформлена очень даже хорошо. С самого порога можно заметить этот контраст между грустной советской эпохой и причудливым «богатством» нового времени. Бархатный красный ковер расстелился вдоль комнат, в прихожей стоит телевизор, который громко кричит имя Эрика Картмана. Шкаф, сразу видно, новый, чуть ли не самый дорогой в магазине мебели. Всё блестит и сверкает, глаза слепит золото, которое ломится из всех щелей. Чистота наполняет эту квартиру целиком и полностью, где-то обязательно будет интерьер, выдававший высокий достаток хозяина. На стенах висят картины, честно говоря, безвкусные, но такие, черт возьми, дорогие. Видя это, каждому хотелось зажмуриться, но они не сделали это, ибо были здесь не один раз. Не успев закрыть за собой дверь, они услышали ворчание Картмана, какие-то жёсткие споры по телефону.
— Наконец-то вы припёрлись, — доносится грубый мужской голос из кабинета. — Скорее тащите свои задницы сюда, у меня для вас важная новость.
Войдя в просторный продюсерский кабинет, перед взором парней встала всё та же тучная фигура в деловом костюме. Картман сидел на большом, удобном кресле, закинув ноги на рабочий стол, пафосно покуривая папиросу. Он небрежно кинул телефон на стол, вообще не беспокоясь о сохранности самого гаджета. Никто не удивился поведению их продюсера, это было вполне в духе Картмана, но увидев группу на пороге, Эрик выпрямился, стряхнул пепел в золотую пепельницу и пристально посмотрел в глаза каждого. По спине прошла капелька пота, хотя лица совсем не выдавали какого-либо беспокойства. Картман — довольно пугающая личность, чем-то напоминает тирана или главнокомандующего армии, кто с лёгкостью вывернет шею любому без всяких сожалений и угрызений совести. В нём было что-то грозное, требующее, высокомерное. Наверное, именно так и выглядит профессионал своего дела. К тому же, Падальщики знают, что весь этот напущенный образ злого полицейского скрывает за собой довольно понимающего человека. Может именно понимание и некое дружелюбие по отношению к группе является маской… Как бы то ни было, главное, что контракт подписан честно, на данный момент всех всё устраивает.
Прокашлявшись, Картман приказал парням сесть возле него, затем широко улыбнулся, сказав:
— Итак, дорогие мои, поздравляю вас, альбом собрал свыше двухсот тысяч прослушиваний. Я мог бы продолжить распинаться о том, какие вы все распекрасные, но, думаю, вы сами это осознаёте, ублюдки, — ехидно улыбаясь, Картман изящно наливает в высокий бокал бордовое вино, вроде бы французское. — А сейчас, Падальщики, слушайте меня внимательно. В это воскресенье вы даёте сольный концерт в поддержку альбома. Выступать будете в клубе Ласточка, отговорки не принимаются. Можете смело отменять все свои планы, ведь большинство билетов уже продано. Постарайтесь выложиться на максимум, это ваш первый персональный концерт.
— Вухууу, — прокричал Кенни, радостно поднимая руки. Он тут же опустил их по швам, стыдясь своей бурной реакции.
— Подожди, Эрик, двести тысяч? На счёт концерта всё понятно, но что насчёт гонорара? Мы всю неделю на степуху выживаем, не хочешь ли отстегнуть некоторую сумму? — скрестив руки на груди, грубым тоном говорит Кайл. Ему по большей мере плевать, сколько прослушиваний они собрали, где придётся выступать и сколько будет людей. В первую очередь хочется жить, жить так, как они все этого заслуживают.
— Остынь, еврейчик, всё будет сразу после концерта. Да и с чего ты вообще голос подал, в контракте же всё прописано, — продюсер достает из ящика папку с документами, неспеша ищет нужный лист, после чего протягивает его озадаченному Брофловски. Тот берет бумагу в руки, внимательно рассматривает, скользит взглядом по тексту и хмурит брови.
— Да бред всё это, мы не на это договаривались!
Пока Картман и Кайл спорили на счёт денежной платы, Стэн стоял в исступлении, не замечая того, что происходит вокруг. Он хотел прямо там схватиться за голову и начать смеяться, или плакать, или танцевать, или кричать от гордости и счастья. Наконец-то их услышали! Наконец-то всё будет хорошо, все усилия были приложены не напрасно! Руки дрожат, колени тоже, Марш кое-как держит себя в рассудке. Все звуки, кроме его собственного голоса и мелодии электронной гитары вышли из головы. В воспоминаниях мелькают листы, вырванные из тетради по алгебре, закаты в лесу их небольшого посёлка, сломанные гитары, красные, болезненные линии от ударов порванных струн, барная стойка их первого места выступления, отец, что в раннем возрасте обучал нотной грамоте. Всё это давило на череп, но это было приятное давление. Ему ни в какую не хотелось выходить из этого состояния, но Стэнли буквально вырвали из него, задав один вопрос:
— Так вы готовы?
Неловкая улыбка не сходит с лица Марша. Руки дрожат намного более заметно, но тут же сжимаются в кулаки.
— Да, мы сделаем это, толпа будет ликовать! — уверенно отвечает Стэн Марш. Лёгкие выпускают тяжёлый вздох. Разум полностью освобождается, всё тело охватывает эйфория и покой. Ему есть ради чего жить.
***
Вот и настал этот знаменательный день. Перед данным концертом не было завораживающих речей Кенни, никто не смотрел на них в вагоне метро, на плечи не давили чехлы от гитар. Они, как самые настоящие «звёзды», подъезжали к клубу на такси за счёт продюсера, в идеальной форме, наштукатуренные профессиональным визажистом. Всё так и пестрило какой-то роскошью, что на самом деле совсем не нравилось участникам группы. В следующий раз они приедут сами, постараются избежать встречи с надоедливой блондинкой, что бегала за ними с кисточками. Но даже если вычесть именно эти факторы, суетой перед концертом было не мало. На репетиции перед выступлением и настройкой аппаратуры Падальщики слышали множественные голоса на улице, из-за чего часто отвлекались на разговоры о том, как через пару часов здесь будет жарко. Несуразно было бы утверждать, что никто из них не волновался. Наоборот, всем казалось, что прямо сейчас решится то, позорники они или нет. От данного выступления зависело многое, ведь они новенькие на сцене, им необходимо показать себя лучшими, дабы выбиться в топы уважаемых исполнителей. В то же время, нельзя забывать про себя и свою принадлежность к простым людям, главное не засорить себе глаза золотом, не опуститься до уровня попсовой музыки, что крутят по федеральным каналам. Пожалуй, сейчас это самый худший исход для их группы, который они только могут себе представить. На наручных часах стрелки бежали неумолимо быстро, приближаясь к вечеру, к их встрече со слушателями. Хотели были они вздохнуть и чуть-чуть расслабиться перед выступлением, как в гримёрку вновь забежала та причудливая блондинка с набором косметики, посадила их на стулья и стала поправлять макияж. Господи, как же это раздражало, как же это было долго, каким же это было лишним! Несмотря на ворчание парней, девушка продолжала своё дело, ведь об этом её попросил Картман, за это он заплатит ей заслуженные деньги. На споры с Эриком сейчас у них не было времени, потому они сидели молча и старались не двигаться. В это время клуб собирал людей, проверял билеты и расписывался на запястьях. Стало очень шумно, гул не прекращался до того момента, пока Падальщики не вышли на сцену. Голоса слились в один сплошной визг, в глаза светили яркие огни сцены, а за спиной, на большом экране, дрожала дизайнерская надпись «Падальщики».
В участников группы упёрлись сотни глаз, сотни разных лиц. Их рты открывались, по слогам крича слово «Падальщики». Некоторые люди поднимали над своей головой плакаты с комплиментами, где-то с не самыми приличными словами. Господи, как же их всех было много! Даже в самом сладком сне Марш не видел такое количество людей на своем концерте. Разглядывая всё это, Стэн улыбался, хитро жмурился. Поправив микрофон, он весело прокричал:
— Привет, чуваки! — толпа взорвалась, ещё раз оглушив своей звуковой волной.
Марш смеётся в микрофон, махая всем рукой, таким образом приветствуя. В качестве предисловия, он говорит несколько слов о том, что это их первый концерт, благодарит за огромное количество прослушиваний и желает круто провести время на мероприятии.
Всё это время Кайл безотрывно смотрел на своего лучшего друга, широко улыбаясь. Он искренне гордился тем, что они сейчас находятся здесь, что все эти люди хотят услышать именно их, что они наконец-то исполнили свою детскую, в чем-то наивную мечту. Брофловски видел завораживающий огонёк в глазах Марша, он с жадностью глотал все его эмоции, совершенно не обращая внимание на то, что на него самого сейчас устремлено множество взглядов. Кайла волновали не все эти люди, а именно Стэн, ибо именно его мечта прямо здесь и сейчас становится реальной. Брофловски был рад только потому, что Стэн счастлив, и плевать на то, что это и его группа тоже, это так же и его заслуга, его собственная, почти забытая мечта. Мечта ли это? Брофловски не был таким энтузиастом, как Стэн, музыка не была центром его жизни, он бы никогда не стал играть, если бы не его лучший друг. Стэн Марш — это центр вселенной, чтобы он ни делал и куда бы он ни пошел, Кайл будет разделять это с ним, даже если искренности в этом будет мало. Это не его путь, не его желания. Стремления Брофловски заключаются не в том, чтобы заниматься «любимым делом», а чтобы увидеть своего любимого счастливым, чтобы всегда быть с ним рядом. И сейчас, в разноцветных огнях сцены, улыбка самого лучшего человека на этой планете блестела особенно ярко. На черты его лица ложился мягкий свет голубого оттенка, нос немного блестел от хайлайтера, волосы, как всегда взъерошенные, еле касаются плеч. В копну черных волос так же забрался свет, грудь приподнималась от тяжёлого дыхания, губы двигались в речи, глаза смотрели далеко-далеко, они были наполнены счастьем.
Из мыслей вывел грохот барабанной установки, Брофловски кое-как успел прийти в чувства и задействовать свои пальцы на бас гитаре. Чуть-чуть запутался в аккордах, блять! На смену положительных эмоций от созерцания лучшего друга пришел страх. Черные силуэты пристально смотрели на него, словно осуждающе, хотя Брофловски знает, что никто не заметил его проеба. Мысленно он сам себя бьёт по руках, заставляя следить за музыкой, заставляя не смотреть в бездну заинтересованных глаз незнакомцев. Ему страшно, безумно страшно, но он изо всех сил старается не показывать этого. Глаза давят, они словно роются в его внутренностях, но вопреки всему, Брофловски осторожно подходит к микрофону, начиная свою часть куплета.
Я так хотел,
Чтоб все мои мечты сбылись.
Жизнь без тебя —
Это лишь моя мечта.
Повторял я себе:
«Мечтам суждено сбываться!».
Как же это красиво и беспечно,
Но всё это не вечно.
(Ничто не существует вечно)
Ночь не длина, но почти бесконечна,
Как же это нечеловечно!
Хочется взглотнуть, что-то сильно давит на горло, дыхание сбито, похоже, он разучился петь. Паника, подобно кислоте, разъедает череп, но буквально через мгновение Кайл, вместе со Стэнли, поёт припев:
Моя жизнь давно исчезла!
Мы с тобой одни
Только руку протяни
Ты же знаешь, чего я хочу!
Это новый эпизод,
Новое начало для нового конца.
Научись заглядывать вперёд
И никогда не смотри назад!
Моя жизнь давно исчезла!
Мы с тобой одни
Только руку протяни
Ты же знаешь, чего я хочу!
Это новый эпизод,
Новое начало для нового конца.
Научись заглядывать вперёд
И никогда не смотри назад!
Из последних сил Кайл выдыхает последние слова, но не забывает про руки, продолжает играть, пока Стэн, настоящий талант, своим идеальным голосом пропевает свой куплет.
Звук стекла, пробуждается в сердцах.
Оставляя за спиною страх,
И снова я в дураках.
Только слезы на глазах.
Ты как первая любовь,
Так же скудна и весела,
Только в памяти одно
Оно заставляет думать о другом.
Но теперь я здесь
На меня сейчас смотрят все
Это ли не успех?
Барабаны ускорили свой ритм, из колонок орет музыка. Марш активно перебирает струны электронной гитары, качая головой. Люди снизу прыгают в такт. Это место сейчас взорвётся!
Моя жизнь давно исчезла!
Мы с тобой одни
Только руку протяни
Ты же знаешь, чего я хочу!
Это новый эпизод,
Новое начало для нового конца.
Научись заглядывать вперёд
И никогда не смотри назад!
Моя жизнь давно исчезла!
Мы с тобой одни
Только руку протяни
Ты же знаешь, чего я хочу!
Это новый эпизод,
Новое начало для нового конца.
Научись заглядывать вперёд
И никогда не смотри назад!
Последняя нота уплывает плавно, с визгом, Маккормик проигрывает последние два удара по барабанам. Толпа закричала, клуб наполнился звуками аплодисментов, визгов, и всё того же слова, произнесенного по слогам «Падальщики». Стэн говорит в микрофон, поправляя мокрые от пота волосы:
— Воооу, это было круто, всем спасибо! Берегите силы, ведь дальше будет ещё пизже! И да, пожалуйста, отойдите на пару шагов назад, впереди людям очень тесно!
Не прошло и минуты, как сцена снова задрожала от музыки. Вновь раздался голос солиста, смысл слов приобрел более печальный и тоскливый оттенок. Падальщики старались делать перерывы между песнями как можно меньше, дабы не мучать всех ожиданием. В перерывах они пили воду, разговаривали со слушателями. Во время выступлений Марш иногда спускался вниз и давал пять слушателям. В основном это были девушки, либо мальчики-подростки. Собственно, именно на такую аудиторию они и рассчитывали, в этом ничего постыдного нет. У основного процента их слушателей уже был паспорт, многие достигли совершеннолетия, проблем с организацией концерта по словам Картмана вообще не возникло, но парни не были готовы к тому, что произойдет на очередной «взрывной» песне.
Как только музыка достигла куплета, вся толпа резко отошла назад, многие стали махать руками и кричать: «Здесь девушке плохо!». Стэн тут же посмотрел на Кайла и Кенни, жестом намекая, что стоит на время прекратить выступление. У самой сцены из-за давки отключилась молодая девушка, на вид студентка, с черными как чернила волосами, в пресловутом свитере с изображением какого-то аниме персонажа. От сцены до выхода было большое расстояние, да и места совсем нет, нельзя же выводить девушку в отключке на улицу, стоит хотя-бы скорую вызвать и отвезти её в безопасное место. Поразмыслив над этим, Марш приблизился к краю сцены и взял спящую красавицу на руки. Он успел разглядеть на ней макияж, состоящий из длинных стрелок и черной помады, даже узнал персонажа на свитере. Схватив у какого-то незнакомца выпавшую сумку этой девушки, Стэн направился в гримёрку, где собирался положить её на диван и поручить ассистентам вызывать скорую. Медиков вызывала визажистка, пока брюнетка тихо лежала в укромном месте, и хотел было Стэн уйти оттуда и продолжить концерт, предварительно извинившись за случившиеся, как девушка резко открыла свои ярко-голубые глаза. Она посмотрела в лицо солиста сначала озадаченно, затем удивлённо. Её губы слегка приоткрылись в изумлении, она хотела что-то сказать, но слова не были ей подвластны. Подобно задыхающейся рыбе, она кашляла при каждом выдохе, судорожно пыталась вдохнуть как можно больше воздуха, настойчиво показывала на свою сумку пальцем и крепко держала Марша за рукав полосатого черно-фиолетового свитера. Прикусив губу, Стэн открыл сумку и увидел там Аэрозоль Сальбутамола. Черт возьми, ну только не сейчас, только не эта хрень! Покрутив его в руках, он понял, что аппарат пустой. Всё встало на свои места, девушка болеет астмой, у неё случился приступ. Маршу была знакома эта болезнь не по наслышке, ибо он сам астматик, хоть при этом ещё и заядлый курильщик. Немедля ни секунды, тот направился к своей сумке, дабы взять новое, полное лекарство. Он заменил старый баллончик на новый и протянул его задыхающейся. Та вырвала из его рук то, что ей было так необходимо, вдохнула ртом лекарство и слегка расслабилась. Через какое-то время ей стало получше, она махнула солисту рукой в знак благодарности. В тот же момент в гримёрку забежал Кайл.
— Стэн, какого хрена происходит? Почему ты так долго? — на одно мгновение повисло молчание, Брофловски потерял дар речи, когда увидел Стэнли, сидящего рядом с этой незнакомкой. Что он здесь делает, почему не вернулся на сцену? Ему явно предстоит объясниться, ведь пережить допросы и панику со стороны огромной толпы было тем ещё испытанием. Благо Картман всех успокоил, и на том спасибо. — Быстрее возвращайся на сцену, нам пора завершать концерт! — красный от гнева Брофловски тыкнул пальцем на выход из гримёрки и быстрым шагом направился туда, издавая злые рыки.
Марш мимолётно взглянул на пострадавшую и тут же направился за лучшим другом. Главное, что девушка осталась живой и невредимой, и ей явно поможет кто-то другой. Сейчас он нужен там, на сцене, он нужен толпе, он нужен их группе. Но в тонкой щели, между извилинами мозга застрял образ той брюнетки, запомнились ярко-голубые глаза и свитер с аниме персонажем. В ней было что-то такое, что вызывало интерес у Стэнли. Он будет помнить о ней, будет переживать даже тогда, когда произнесет слова прощания, когда пальцы сыграют последний аккорд.
Уставшие, но насыщенные эмоциями, Падальщики зашли в гримёрку, мечтая только об одном: горячем душе и теплой постели. Им было плевать на визажистку, на споры с Картманом, на доход, полученный от этого концерта, плевать было даже на то, прославились они как позорники или нет. Приятное впечатление от концерта окутало их с головы до ног, все могли со спокойной душой идти отдыхать, пока продюсер не заставит вновь приняться за работу. Всё бы ничего, но из мыслей Стэна никак не вылезал тот инцидент с фанаткой. Он переживал, беспокоился за неё и её здоровье, хотел узнать, как протекает её астма, здорова ли она вообще, где она сейчас, каким человеком она является и… Взгляд голубых глаз посмотрел в упор на задумывающегося солиста. Рядом не было ни Кенни, ни Кайла, даже на секунду показалось, что Стэн заснул в дороге, и встреча с этой девушкой ему привиделась, но нет, она стояла прямо напротив него всё в той же гримёрке, в том же клубе, всё в том же свитере.
— Спасибо за помощь и за чудесный концерт. Несмотря на случившееся, я правда довольна, — брюнетка мягко улыбнулась и стыдливо опустила глаза в пол. — Простите за причиненные неудобства.
— Да нет, что ты! — промямлил Стэн, не понимая, почему смущается.
Девушка ухмыльнулась, и, в знак уважения, кивнула головой. Она посильнее сжала в своих руках сумку, развернувшись к выходу из клуба. Марш до боли закусил губу, хотел что-то сказать, но в голове звенела пустота, всё казалось таким сюрреалистичным и глупым, таким насмешливым.
— Подожди! Давай, может, спишемся где-нибудь? — тихо спросил Стэн, заикаясь.
Незнакомка остановилась, её плечи еле заметно задрожали.
— Буду очень признательна, Стэн Марш, — улыбаясь, произнесла она.
— Ох, зачем так официально! — театрально закатывая глаза, удивлённо воскликнул солист, внутреннее ощутив лёгкий трепет. — А… Как тебя зовут?
— Ева, для друзей просто Ева, — поправляя вылезшую прядь волос, задорно ответила девушка.
***
Шел слабый дождь, но он успел окрасить асфальт в более темный цвет. Желтые листья прилипли к воде, хотя чуть ранее бегали по дорогам, отражая яркие лучи тёплого солнца. Чем-то они напоминали неугомонных детей, и даже если ты пытался поймать их краем ботинка, они успевали убежать из-под твоей ноги, подталкиваемые ветром. Они облетали всё вокруг, иногда замирали, но вновь и вновь приподнимались над землей, летая по воздуху. Сейчас же они выглядят тоскливо, и, если вспоминать то, как красиво они носились по дворам, становится немного грустно, ведь скоро зима, скоро они завянут, их заменят другие, более свежие, предвестники следующей осени, когда пройдет время, когда всё вокруг точно изменит своё привычное обличие. Стэн не думает об этом, но его явно не устраивает то, что погода испортилась в такой неподходящий момент. Хотя, может, его встреча с Евой от этого станет даже романтичнее, с частичкой чего-то драматичного. Он неловко мнётся у входа в ресторан, нетерпеливо смотрит на часы, оглядывается по сторонам в поисках новой знакомой. Марш очень сильно нервничает, постоянно поправляет волосы, облизывает обветренные губы, и ищет, в каждом углу ищет лицо, которое не может вылезти из головы почти неделю. На экран мобильного телефона упадут радужные капли дождя, пока юношеские пальцы перебирают буквы, заканчивают знаком вопроса. Телефон упал в карман, но руки, держащие его пару секунд назад, задрожали. Взгляд на мгновение устремляется на сверкающую вывеску ресторана. Там, вроде как, подают японскую еду, можно на время взять с полки том манги и почитать во время трапезы. Место встречи предложила Ева, она заваливала их чат фотографиями этого места, находящегося на Гостином дворе. Изнутри он выглядел атмосферно, да и перспектива того, что можно будет посидеть в общепите, сильно отличающегося от Макдональдса и фудкордов торговых центров, безумно радовала Марша. К тому же, там можно было попробовать японское Сакэ, и как раз этот алкоголь был недостающим звеном в списке испробованных напитков Стэна. Марш не хотел создавать о себе дурное впечатление алкаша-бомжа, потому слегка соврал с тем, что ему тоже очень нравится японская культура. Это было лишь от части правдой, ибо пару просмотренных аниме тайтлов не только не делают его ценителем восточной культуры, но и истинным анимешником его назвать сложно. В любом случае, подобное похоже нравится Еве, а сегодня важно создать для неё максимально комфортные условия. Трудно сказать, почему он стоит здесь, мокнет под дождем, дожидаясь какую-то фанатку. Стэн каждую ночь после концерта думал об этом, не мог понять, что его дурной мозг нашел в столь простой девушке, но сердце трепетало, стоило только вспомнить её нежные глаза и добрейшую улыбку. Переписываясь с ней вечерами, он поражался тому, насколько они похожи, насколько же она ему близка. Он улыбался, читая её сообщения, и нутром чувствовал, как она улыбается тоже. Было в этом что-то странное. Будь ты хоть трижды самым лучшим писателем, вряд-ли смог бы объяснить любовь, понять её природу. Как говорил Антон Павлович Чехов: «Тайна сия велика есть», и каждый раз, когда в голову Стэна лезли вопросы, ответ он находил именно в этой фразе. И, как не любитель разгадывать тайны, он с легкостью принял это, боясь лишь одного: разочарования. Но вот, наконец-то перед глазами встанет брюнетка в черном пальто, запыхавшаяся, явно торопившаяся на встречу.
— Извини, Стэнли, немного не рассчитала времени на сборы, — стыдливо проговорила Ева, бросаясь в объятия Марша. В ответ тот осторожно приобнял её руками, как что-то очень дорогое, подобно теплому солнцу, свет которого ненароком может ранить. Глаза закрылись в удовольствии, он хотел бы простоять с ней в таком положении вечность, несмотря на нарастающий дождь, на время и планы, на чувство голода и реакции прохожих. Возможно Ева разделяла с ним это, но вопреки всему она вырвалась из объятий, перехватывая руку Марша в свои мягкие ладони. — Пойдём, тебе там точно понравится, — сказала она.
Понравилось, действительно понравилось. Черт возьми, какой же это был хороший день для Стэна! Хоть атмосфера Японии его не особо привлекала, Ева восполняла это в полной мере. Она говорила с ним так ласково, её речь, как бальзам, ложилась на душу Марша. Он слушал каждое её слово, не перебивал. Казалось бы, это очередное свидание, на котором он молчит, незаинтересованно ковыряя вилкой еду, но в этот раз всё было совершенно иначе. У них выходил настоящий, эмоциональный диалог. Их рты не закрывались, не было какого-либо неловкого молчания, которое обычно происходит на первых свиданиях. Поданные блюда давно остыли, посетители стали потихоньку покидать ресторан, оставляя Еву и Стэна наедине с последним официантом. Того было жалко, но влюбленные не следили за временем, они болтали без умолку, раскрывая все аспекты своей жизни. Ева рассказывала о своей учебе в дизайнерском университете, о страсти к рисованию и искусству, о теплых отношениях с семьей. Её ванильность и невинность слегка забавляла Стэна, внутреннее он чувствовал легкие нотки презрения, но их разбавляла искренняя любовь, желание защитить эту хрупкую девушку. Он догадывался, что на деле она совсем не хрупкая, что в ней есть стержень, ибо за одну встречу она явно могла что-то недоговорить. Ну не может быть такого, чтобы человек был полностью идеальным, здесь точно есть недомолвка, но она не напрягающая, наоборот, Стэн рад, что этот вечер прошел позитивно. Настолько хорошо он никогда себя не чувствовал, особенно на свиданиях с девушками. Застенчивость ушла куда-то очень далеко, он был готов полностью довериться этой незнакомке, ибо видел в ней родную душу. Ева полностью оправдала расшифровку своего имени, звучащее как "Дающая надежду». Надежда сочилась из всех щелей, Стэну хотелось кричать о своей любви, его мысли забились тысячами вопросами, но он стойко игнорировал их, полностью отдаваясь своим чувствам.
Он был на седьмом небе от счастья, всё его тело покрывалось мурашками, стоило только вспомнить её голос, её мимику и смех, её жесты и приятный глазу вид. Щеки болели, но Стэну нравилась эта боль. Он не прекращал улыбаться, когда на прощание обнимал Еву, когда шел домой, когда строчил в их чате приятные слова, желал спокойной ночи. Улыбку хотелось усмирить, но она вновь и вновь возвращалась, ведь в воспоминаниях крутилась она, загадочная, опасная надежда. Даже приближаясь ко сну он вспоминал голос Евы, её шутки, её заботливые вопросы: «Как ты себя чувствуешь?», её комплименты и искреннее восхищение их группой. Стэн молился на то, чтобы завтра проснуться, он хотел жить, хотел вновь и вновь слышать, видеть, чувствовать её.
Сон почти достиг Марша окончательно, как телефон издал звук долгожданного сообщения. Он резко поднялся и, не медля не секунды, схватил телефон в руки, дабы прочитать новое, такое желанное сообщение. Справа послышался мужской кашель, который слегка испугал его. Повернув голову в ту сторону, Марш увидел Кайла, читающего книгу. Стэн не помнит, здоровался ли он с ним сегодня, или случайно забыл это сделать, не заметил… Закусив от неловкости губу, он обратился к Кайлу:
— Хей, чувак, что делаешь? — от глупости вопроса Марш поморщился, совсем не ожидая от себя такого.
— Книгу читаю, разве не видно? — спокойно ответил Кайл, не отрывая взгляд от текста.
— А… Какую именно? — тихо спросил Стэн, неловко почесывая затылок.
— Агата кристи, "Труп в библиотеке", — тем же безразличным тоном ответил Брофловски. — Скажи честно, ты чего-то хочешь? — губы сжались в тонкую линию, брови наклонились к носу, он выглядел так, словно его невероятно раздражает вмешательство Стэна в увлекательное чтение детектива.
— Мы стали как-то редко разговаривать, не думаешь? Я ведь даже не поздоровался с тобой, ведь так?
— Глупости, а даже если так, я тоже этого не заметил, — обиженно ответил Кайл, стараясь звучать как можно более ровно. — Ты хочешь со мной чем-то поделится? Что-то ты совсем из гаджета не вылезаешь, всё строчишь и строчишь. Может проблемы у тебя какие-то?
— Да нет, что ты, — Стэн встал с кровати, направляясь к Кайлу. — Понимаешь, я с девушкой познакомился… Она такая прикольная! — на своем телефоне тот стал быстро что-то искать, куда-то тыкать, после чего громко произнёс: — Вот, взгляни на неё! Красивая, не правда ли?
Марш тыкнул в лицо друга яркий экран телефона, на котором была изображена Ева. На той фотографии она была похожа на хикку, сидела в темной комнате на кресле, словно какой-то стример, в больших наушниках, в свитере с аниме персонажем. Затем лучший друг показал ему следующую фотографию, где девушка стоит в парке на фоне осеннего пейзажа, рядом с холстом, где только что нарисовала портрет случайного прохожего. Глухое молчание повисло в их общажной комнате, Стэн терпеливо ждал ответ от главного авторитета, пока этот самый авторитет думал, что сказать. Испытывал Кайл только отвращение, причем такое сильное, что создавалось ощущение рвотных позывов. Ему не нравилось ни лицо, ни фигура, ни ракурс фотографий, но больше всего ему не нравилось то, с какой довольной рожей Стэн показывает это, с каким неподдельным счастьем смотрит на уведомления от этой девушки. Склизкий ком ревности, зависти, отвращения и ненависти встал поперек горла. Кайл очень боялся, что всё это сказалось на его лице, потому, чтобы не медлить, дабы не продолжать эту моральную пытку, тот хриплым голосом, скрипя зубами ответил:
— Да, чувак, она очень красивая. Где ты её нашел?
— Это та самая девушка, которой на нашем концерте плохо стало. Забавно, да? — рассмеялся Стэн.
— Действительно забавно, — сдавленно просмеялся Брофловски, всё еще сдерживаясь. Черт, ему наверняка придется выйти в уборную и хорошенько проблеваться.
— Небось трахнуть хочешь, а? Колись! — Марш игриво толкнул лучшего друга в плечо, ни капельки не скрывая своего восторга.
— Ну она же теперь твоя, я не буду трахать девушку моего лучшего друга, — Кайл сказал это большим с трудом, чуть сжимая кулаки от напряжения. На глаза уже хотят навернуться слезы, но Брофловски стойко терпит это, пока радостный Стэн не вернется с свою постель, продолжая переписываться с Евой.
Опустошение. Что-то сгнило внутри Кайла, оно с поражающей скоростью разлагается, распространяя вонь по всему телу. Больно, блять, чертовски больно. Он изо всех сил сдерживает себя, пытается вернуться к детективу, но этот диалог, эта девушка и эмоции Марша не дают ему покоя. Если бы Стэн не был так поглощен перепиской с Евой, он бы наверняка услышал тихие, почти неслышные всхлипы Кайла, увидел бы, как тот поднимает голову, глотая слёзы. Но тайна невзаимной любви Брофловски не была раскрыта, Стэн заснул мирным, тихим сном. Настал час тихой истерики, походов до туалета и обратно, ощущение желудочного сока во рту, и отвращения, невыносимого отвращения. В эту ночь Кайл не смог заснуть, подушка стала влажной, лежать было неудобно, да и не нужно вовсе. Руки чесались, ему хотелось разрушить всё на своём пути, он хотел уничтожить себя, истребить всё своё существо, выкинуть всю ту грязь, что засела в нём. Брофловски ненавидел себя, ненавидел ту паршивую потаскуху, ненавидел весь этот мир. Закутавшись в одеяло, он сильно сжимал его края, заглядывал в щель между кроватью и стеной, находя там что-то знакомое, что-то до боли привычное, отторгающее, словно визуальную картину его чувств. На белую простынь упадут капли крови, Кайл запомнит это, он не позволит себе быть таким жалким. Вовсе не его кровь должна проливаться, вовсе не он должен сейчас страдать. Кричать от боли должны те, кто отнимают у него счастье. Но в таком случае счастья лишается Стэн, ведь именно у Стэна он отнимает всё самое дорогое… Кайл никому на этом свете не нужен, но он заставит полюбить себя, пускай и такими аморальными методами. Стэн Марш будет только рядом с ним, и не важно, счастлив он при этом или нет.