На мосту

Первая встречная люби меня вечно, люби меня вечно, люби меня вечно. Нас встречает пустота и одиночество, что отражается в безлюдных уголках большого помещения, которое обычно заполнено посетителями. Но сейчас только восемь утра, а мы сидим с Серёжей и завтракаем кофе, потому что нужно хоть какое-то разнообразие, ведь всю ночь пили только чай, заедая душевными кухонными разговорами. За просторными окнами виден пейзаж города. Постоянно он серен и скучен, но в данный момент даже на это не обращаю внимания, потому что передо мной сидит ночной знакомый, который любит вино, но не знает дорогу до алкомаркета. Находимся в компании друг друга уже часов девять, но время не ощущается. Оно идёт мимо нас, даже течёт, словно молчаливая река. Обтекает наши фигуры в отблесках догорающего рассвета. Секунды застыли в тихом стуке вагона метро и в июньской яркой, но холодной луне, что освещает моё сердце, остановившееся при взгляде на знакомые грязные кеды. Над столиком, за которым мы сидим, висит комфортная тишина. Даже интимное молчание, потому что мы рассказали то, что хранилось глубоко внутри наших библиотек, ожидая нужного человека, который выслушает каждый прочитанный рассказ, а потом будет приходить за новой книжкой, чихая от пыли, и, пугаясь паутины на стеллажах. Отдали слишком много эмоций за короткое время, этого душеизлияния хватило бы ещё на несколько раз, но мы решили выложить всё за одну звёздную ночь. Налетело сладостное опустошение, но оно настолько приятное, что на лицах застыла лёгкая улыбка, а в глазах только немного усталости и спокойствие. Никогда ещё мне не было так тепло и уютно во всей огромной Москве. Тёмный интерьер этого ресторана выглядел дорого, но мне ничего хорошего не приносил, только меланхолию и тоску, которая усугублялась видом на суровую реальность. Из-за работы официантом я увидел слишком много историй людей. Были хорошие и не очень, многие заканчивались именно в этом месте, а некоторые и за этим столиком. Летаю в своих мыслях, как облака на небе. Совершенно бесцельно, просто плыву по речке из мыслей, они не откладываются у меня в голове, но иногда вижу в них нечто чёткое и тревожное, словно интуиция хочет что-то сказать, но я слишком расслаблен, чтобы понимать и распознавать её сигналы. Не получатся сейчас думать и напрягаться, ведь Серёжа перебивает мои размышления: —Ванюш, а знаешь, что сегодня самый долгий день в году? —Не знал, а как ты планируешь его провести? —Хороший вопрос, может поеду и заберу вещи, а потом работать. —Работать? Ты же говорил, что это не твоё, ведь слишком ветреный для такой ответственности и постоянности. —Поэтому трасса для меня — идеальный вариант. Сегодня с одним, а завтра уже на новом месте и с другим. Мы лениво посмеялись. Меня как-то разморило это прохладное утро вкупе с лёгкими диалогами ни о чём. Слишком другая атмосфера, поэтому я позволил себе потерять бдительность, ослеплённый лучиками света в светлых кудряшках. Хочется сложить руки на столе и опустить удобно на них тяжёлую голову, чтобы провалиться в сладкую сонную негу. —Мы пришли очень рано. До открытия час минимум, поэтому поспи. Тебе ещё надо отработать всю смену. Парень смотрит на меня заботливо и мягко, словно мы знакомы с детства, даже вместе куличики из песка лепили, а не встретились буквально сегодня второй раз в жизни. Настолько по-родному нельзя смотреть на первого прохожего, что попался случайно на мосту. —Ладно, Ванюш, я пойду покурю, а ты отдыхай. Серёжа слишком резко поднялся, даже и не скажешь, что не спал всю ночь. Возможно, для него это обычное дело? Может для него это привычка? Я не смог ответить самому себе на вопрос, что зародился в моем воспаленном сознании или спросить его об этом, потому что слишком устал от сегодняшнего дня. Уснул моментально, как только голова достигла жёсткого дерева, но тогда оно казалось периной. Последнее, что я почувствовал было невесомое касание горячей руки, чей жар пробивался через слоя одежды и куртку Серёжи, что так и покоилась у меня на плечах, согревая скорее его ароматом сигарет, нежели тёплым материалом. Длинные пальца мягко заправили прядь моих волос за ухо, чтобы они не щекотали нос, а потом легко похлопали по плечу, словно молча прощаясь и благодаря за всё. Проснулся от того, что коллега трясёт меня, пытаясь разбудить. Поднимаю взгляд, чтобы посмотреть в уже родные глаза напротив, но не вижу ничего, кроме пустоты. Меня одолевает страх и паника, потому что я не мог снова его потерять, а он же не мог просто так уйти. Не мог же? Вскакиваю с дивана в истерике, пугая девушку, которая ещё стоит рядом. Что-то говорит под ухом, но она сейчас для меня, словно назойливый комар в три часа ночи. Жужжит, мешая одним своим существованием. Не могу разобрать и слова, которые вылетают из неё и белым шумом бьют мне по свинецовой голове, что вмиг заболела, потому отчаянно не хотела осознавать происходящее, а оно лезло и тянуло ко мне свои липкие мохнатые лапы. Когти неоправданных ожиданий сжимали моё сердце, протыкая насквозь. Душа мечется, пытаясь найти объяснение на вопрос, почему же он ушёл, но не найдя ничего, только рвётся от тоски и собственной глупой никчёмности, убивая последнюю толику надежды. Надежда умирает последней? Что за бред, она сдохла первой. Потому что ещё такой случайной встречи не будет. Мир слишком жесток для такого подарка судьбы. Мы даже не обменялись номерами. У меня нет ничего, кроме имени, фамилии и разочарований, потому что стало очевидно, что я для него очередной прохожий, который не должен задерживаться дольше положенного, ведь у него своя жизнь, а я в ней не нужен. Лишнее звено, которое мешает слаженной работе механизма. Очень удобно подвернулся в том чёртовой старом вагоне метро, потому что некуда было идти, а тут какой-то добродушный дурак предлагает ночлежку. Начинает колотить от злости, но я не прощу себе этого, ведь с самого начала знал, чем это кончится, а точнее, что это тупик. Путь в никуда. Наши встречи всегда слишком случайны, а мы потом обречены опять потеряться в мегаполисе, разорвать несуществующие нити, которые я завязал в своих фантазиях ещё на мосту, не спрашивая его об этом. Серёжа сказал бы, что я слишком загоняюсь. Нужно быть проще, легче ко всему относиться. Больше свободы. Но я только что нашёл человека, которого искал сильнее, чем смысл жизни, а сейчас снова его отпустил. Лечу в туалет, чтобы посмотреть на себя. Как и ожидалось, что ничего хорошего я там не увижу. Выгляжу, словно меня сейчас предали и кинули самым обычным, даже простым способом, ничего не стесняясь. Включаю холодную воду на максимум, чтобы брызнуть ею в глаза, что и так уже наливаются солёной пеленой. Хотелось бы остудить щёки, которые горят ярким и жгучем пламенем, потому что на них ясно проявляются мои мысли. У некоторых людей строчка бежит на лбу, а у меня на щеках. Сейчас там смешались злоба и стыд на самого себя, потому что не могу винить в чём-то Серёжу, ведь он мне ничего не обещал, а я самостоятельно напридумывал сказок, которые развеялись с моим сном. Начинаю сомневаться, а существует ли Пешков на самом деле, потому что он может просто плод моей фантазии, искусственно созданный из мечт. Один сплошной фетиш, ведь таких людей не бывает. Не существует в реальности. Смотрю время на телефоне, понимая, что пора работать. Хочу нагрузить себя, чтобы не смог думать о чём-то другом или о ком-то. Я слишком устал морально, но физически ещё нет, поэтому данное недоразумение нужно исправлять. Нету малейшего желания отвлекаться от дела. Надеваю форму и думаю о том, что нужно будет сходить в спортивный зал сегодня после смены, а лучше забежать на баскетбольную площадку. Хочу ощутить напряжение в мышцах, а не идиотскую душевную пустоту. Я понимаю, что он ушёл надолго, а может и навсегда. У него есть доступ ко мне где угодно, только захоти. А вот я не знаю о нём ничего, хоть мы и говорили всю ночь, словно старые друзья, но Серёжа для меня по-прежнему нечто недосягоемое, которое всегда находится по ту сторону зазеркалья. Можно увидеть, любоваться, следить, разглядывать и восхищаться беспорядочной аккуратность, что сочится из всего его образа, но банально дотронуться или просто ухватить невозможно. Он проскальзывает сквозь пальцы, рассыпаясь на мелкие песчинки, что не собрать, а первое дуновение летнего ветерка унесёт в дождливую осень. То прощение победившее злость. То случайность победившая мир.