Chasing the C/h/atwalk.

Ранее в тот же день, и до открытия Маринетт, Адриан Агрест прибыл в его квартиру. Как обычно, он оставил свою черную сумку на кухонном столе, прежде чем поискать камамбер для Плагга. Но сегодня было что-то особенно странное. Он был дома уже около десяти минут, а Адриан еще не слышал, чтобы Плагг жаловался на их день. — Плагг… — сказал он, открывая сумку и заглядывая внутрь. Один взгляд внутрь подтвердил его подозрения. Ага. Это была не его сумка. Проклятое производство. Заставить всех участников использовать одну и ту же черную сумку, наконец, вышло, чтобы укусить его за задницу. Внутри сумки был розовый бумажник, маленький блокнот, косметичка, много хлама и… красная квами, которая смотрела на него большими голубыми глазами. Ох. Первой реакцией Адриана был взгляд в ответ, потому что действительно, каковы шансы, что что-то подобное действительно произойдет? Почти нет, если честно, но вот они были! — Э-э… — наконец произнес он нерешительным голосом, пытаясь разобраться в нелепой ситуации. У него была квами Ледибаг. Ледибагбыла в студии. Ледибаг, личность которой он гадал почти десять лет… была в студии. С ним. Ледибаг видела, как он расхаживал в нижнем белье, потому что Ледибаг была в студии. Он флиртовал с Ледибаг без маски. Потому что он был на девяносто процентов уверен, что знает, кто она такая. Адриан пока не собирался сосредотачиваться на этом, потому что хотел хотя бы попытаться сохранить рассудок на данный момент. Поэтому вместо этого он поприветствовал квами (квами божьей коровки, о Боже). — Привет? — прохрипел он, его голос звучал выше, чем обычно. Красная квами медленно вылетела из сумки, осторожно прищуривая его и не отходя от мешка. — Кот Нуар, ты не заглянешь внутрь этой сумки, — сказала она ему, скрестив руки перед собой и вложив в свой тонкий голос столько решимости, сколько смогла. — Подожди что? — Адриан несколько раз моргнул, глядя на маленькое существо, которое ревниво охраняло то, что явно было сумкой Маринетт. — Откуда ты знаешь, что я Кот Нуар? — спросил Адриан, растерянно глядя на маленькую квами. Выражение лица квами сразу же сказало ему, что она считает это крайне глупым вопросом. — Конечно, я знаю, кто ты! Я всегда знала! — Что, правда? Значит ли это, что Плагг тоже знал? Потому что, если Плагг всегда знал, он никогда ничего не упоминал. Или, зная Плагга, он, вероятно, сделал это крайне запутанным образом. Подожди… Плагг! — Правда. — Плагг… — лицо Адриана превратилось в панику, когда он сделал шаг назад, пока его тело не ударилось о холодильник. — Мне нужно найти его! — Ему нужно было знать, где Плагг, и он мог только надеяться, что у Маринетт была его сумка. — Он в безопасности, — сказала она ему, выражение ее лица смягчилось от беспокойства на лице Адриана. — Он с ней. — Откуда ты знаешь? — спросил Адриан, нуждаясь в настоящей причине, чтобы поверить, что его квами в безопасности. — Мы можем чувствовать друг друга, — объяснила квами. — Я бы знала, если бы с ним что-нибудь случилось. Адриан замолчал, глядя на маленькое существо, пытаясь осмыслить происходящее. Крошечный красный жук все еще охранял сумку Маринетт, и Адриан понял, что ему, возможно, нужно что-то ей сказать. — Я не собираюсь заглядывать в сумку. — Ему это не нужно, в любом случае. Если и была чья-то сумка, которую он мог взять, то это была Маринетт. Он оставил свою сумку на полу рядом с ее сумкой, и кроме того, что отвел Маринетт в ванную после того, как она получила травму, он не упускал ее из виду. Это должна быть Маринетт. — Хорошо! – тихо ответила квами, и хотя она не сдвинулась со своего места возле сумки, она явно расслабилась. Адриан вышел из кухни, полностью осознавая, что глаза квами следят за каждым его движением. Он схватил стул и потащил его обратно на кухню, поставил перед кухонной стойкой и сел лицом к тщательно охраняемой черной сумке. — Во-первых, — спросил он, опершись на стойку руками и опершись на них подбородком. — Как тебя зовут? — Я Тикки. — Адриан, — представился он. — Я знаю, — чирикнула Тикки, и Адриан понял, что жесткий поступок квами был вызван защитой личности Маринетт. Тем не менее, он был почти уверен, что квами защитит содержимое сумки Маринетт, пока она не станет физически недееспособной. Адриан хотел, чтобы Тикки чувствовала себя непринужденно; эта ситуация не была идеальной ни для кого из них. — Тикки, — начал Адриан, — я знаю. Выражение лица Тикки дрогнуло, но квами слегка сузила свои голубые глаза. — Что ты знаешь? Был момент колебания. Если бы он наконец это сказал, то все подтвердилось бы. Годы раздумий, наконец, подошли к концу, и с этим было слишком сложно справиться. — Я знаю, кто такая Ледибаг, — наконец сказал он. Тикки ничего не ответила, просто ожидая, пока Адриан выскажет свое предположение. Тем не менее, она не покидала свой пост, если только в этом не было крайней необходимости. Поскольку Тикки ничего не сказал, пришло время ему, наконец, озвучить это. — Это Маринетт, — сказал он чуть громче шепота, когда наконец выразил осознание словами. То, как глаза Тикки расширились от его слов, только подтвердило то, что он уже знал. — Ледибаг — это Маринетт, не так ли? Никто другой не имел бы смысла. Она была единственная возле моей сумки… А так как она ушла в спешке, то было очевидно, что это она должна была взять ее. Тикки нервно огляделась. Похоже, она действительно не хотела раскрывать секрет Маринетт. Было восхитительно видеть, насколько лояльна Тикки к Маринетт. — Теперь это вроде как очевидно, — добавил Адриан, криво улыбаясь. — Теперь все сходится. — Что ты думаешь об этом? — спросила Тикки. — Что я идиот? — Адриан громко выдохнул, проводя рукой по волосам. Откровенно говоря, несмотря на то, какой теплой и добродушной была Тикки, все это было еще слишком сложно принять. Адриан только начал справляться с чувствами, которые Маринетт, казалось, раскрыла в нем; он едва начал принимать тот факт, что есть замечательная и красивая девушка, которую он хотел узнать получше, только чтобы узнать, что она была той же партнершей, с которой он дружил почти десять лет. Это осознание потрясло все, что он знал, и выбросило его представление о нормальном в окно, на оживленную улицу. У него не было времени адаптироваться, обдумать все эти новые знания, с которыми он только что столкнулся. Это было слишком много сразу. — С камерами мы не могли дать вам знать, пока не стало очень поздно. — Выражение лица Тикки выражало раскаяние, как будто квами винила себя за то, что не смогла предупредить их раньше. — Мне жаль. Конечно, он был таким болваном, что в конце концов влюбился бы и в ее гражданскую личность. — Как я не видел этого раньше? — Ты не смотрел. — Тикки, наконец, вздохнула, сложив руки вместе, и посмотрела на Адриана. — У тебя не было причин смотреть, так что… — она пожала плечами и нерешительно пошла вперед, похлопывая Адриана по руке. — Важно то, что вы оба решите сделать. О Боже, это принесло совершенно новый аспект, который он не учел… Что Маринетт подумает обо всем этом? Захочет ли она обсудить это дальше? Как она вообще поживает сейчас? Словно почувствовав его неуверенность в себе, Тикки проплыла перед его лицом. — Ты разберешься, — сказала она ему. — Я знаю, что вы разберетесь. Он улыбнулся. Тикки была такой милой, что было легко забыть о проблеме, с которой они столкнулись. — Наверное, она действительно беспокоится о тебе, — сказал он ей, следя за ее движениями, когда она снова приземлилась на кухонную стойку. Выражение лица квами стало мрачным, и Адриану было очевидно, что Тикки скучает по Маринетт. Им нужно было решить это как можно скорее, и у Адриана уже был план. — Я пойду в отель и верну тебя к ней. — Нет! — крикнула Тикки, энергично качая крошечной головкой. — Ты не можешь этого сделать! — Что? Почему нет? — спросил Адриан, откидываясь на свое место и глядя на Тикки, его брови были нахмурены. Насколько он думал, это был самый простой способ исправить эту ситуацию. Кроме того, ему действительно нужно было поговорить с Маринетт. Они нашли друг друга, даже если не пытались, и им нужно было что-то с этим делать. Это было то, что ему нужно было обсудить с Маринетт. Черт, у него даже не было ее номера! (Он думал о том, чтобы попросить об этом Маринетт, но… с камерами все было очень, очень сложно.) — Камеры следят за ней все время. — Сказала ему Тикки, выглядя грустной, пытаясь объяснить. — Они узнают, как только вы войдете в отель. — Что, если я… Верно. — Он не мог трансформироваться, для этого ему понадобится Плагг. Так что никакого Кота Нуара, пока они не разберутся с этим. Но это все еще оставило небольшой вопрос. — Неужели они настолько плохи? Камеры, я имею в виду… Тикки кивнула, и на ее лице появилось грустное выражение. — Вот почему она не может патрулировать. Они повсюду следуют за ней, чтобы посмотреть, пойдет ли она… — Если она пойдет меня встречать, — закончил он за нее. — Вот почему она ушла из последней серии, — сказал Адриан, в основном самому себе, когда все части наконец-то стали вставать на свои места. Именно поэтому она так устала во время их последнего совместного патрулирования. И, конечно же, теперь он начал понимать, что Ледибаг почти исчезла, когда шоу начали снимать. Он был идиотом. Тикки кивнула и поерзала на месте. У нее больше не было причин защищать сумку Маринетт так ревниво, как раньше. — Тикки? — Адриан сказал: — Возможно, мне нужно заглянуть в ее сумку. И так же, как и раньше, Тикки начала охранять сумку Маринетт. — Почему? — Выражение лица квами было настороженным, пока она ждала, пока Адриан объяснит свои рассуждения. — Я не веду себя странно, обещаю! — Адриан поднял руки, уже пошатываясь от переключателя в поведении квами. — Мне просто нужно посмотреть, смогу ли я найти ее номер телефона! Тикки все еще не был уверен в этом новом плане, и ее голубые глаза сузились, глядя на Адриана. Поэтому он чувствовал необходимость продолжать. — Мы должны позвонить ей и сообщить, что с тобой все в порядке… — сказал он, — она, наверное, очень беспокоится о тебе. Это, казалось, убедило Тикки. — Я думаю… — Маленькая квами заерзал на месте, прежде чем, наконец, отошел в сторону. — Я посмотрю с тобой! — она сказала. — Возможно, есть что-то, что вам не следует видеть. Адриан кивнул и осторожно, осторожно потянулся за бумажником. Оно было розовым и выглядело очень изношенным. Были места, которые явно были залатаны, а спереди было что-то написано, как он предположил, почерком Альи. [Хватит терять свой бумажник, девочка, ~A] Адриан фыркнул, прежде чем наконец открыть бумажник. Несколько вещей пришло ему в голову. Во-первых, Маринетт нужно было опустошить свой бумажник. Было достаточно чеков для кофе, продуктовых магазинов и других магазинов, которым, вероятно, не меньше пары лет. Перебрав их, аккуратно положив на прилавок под бдительным взглядом Тикки, Адриан наконец взглянул на настоящие документы в кошельке Маринетт. Там была карта метро, ​​​​некоторые кредитные и дебетовые карты, ее школьный билет и пропуск в студию. Там было несколько перфокарт для парижских магазинов тканей и товаров для рукоделия с небольшими пометками по краям, вроде «лучший выбор шифона», «дешевые материалы для швейных машин» и вся информация, которую Маринетт, вероятно, сочла очень-очень полезной. Он невольно улыбнулся и осторожно положил их обратно. Затем он взял ее студенческий билет, надеясь, что есть хоть что-то, что могло бы привести его к ней. Адриан мог сказать, что фотография была старой, ее волосы были короче, чем сейчас, и ее лицо было похоже на девушку, которую он помнил. Там была небольшая куча фотографий, некоторые из них были низкого качества, вероятно, сделанные в той фотобудке на определенных мероприятиях, но были и такие, которые явно были просто небольшими отрывками из других фотографий, которые ей просто нравилось держать в бумажнике. Был один с Алей, обе девочки корчили смешные лица в камеру; был один, который был совершенно очарователен, Алья, Нино и Маринетт неловко смеялись в фотобудке. Они явно были слишком заняты смехом, чтобы даже попытаться замолчать для фотографий. Он так много пропустил. В конце концов, не было абсолютно ничего, что содержало бы номер телефона Маринетт, ни в ее кошельке, ни в единственном блокноте, который был в сумке. — Что ж, думаю, нам просто нужно подождать до завтра, — сказал Адриан, поджав плечи, когда понял, что сегодня вообще не кормил Тикки. Он так привык к Плаггу, требующему у него еды, как только они вошли в квартиру, что не привык к более мягкому поведению Тикки. — Ты голодна? — спросил Адриан, вставая со своего места, чтобы осмотреться. — Что ты ешь? — В сумке Маринетт не было уже знакомого запаха сыра, так что Адриан был почти уверен, что это должно быть что-то другое. — У тебя случайно нет печенья? — Робкий голос Тикки был абсолютно милым. — Конечно есть, — ответил он, улыбаясь квами, когда встал и начал рыться в своих шкафах, чтобы достать немного печенья для квами. Ему ничего не оставалось делать, кроме как ждать, пока он не увидит Маринетт. С тем же успехом можно провести некоторое время с милой маленькой квами, которая на данный момент обитала в его доме.

***

Этого не могло быть. Из каждого дня в ее жизни, что это могло произойти? Сегодня был, наверное, один из худших дней. Ее раненая рука теперь болела после того, как она ударилась ею о стену, спускаясь вниз; во рту у нее все еще был привкус мыла; и ей было холодно, так как она еще не переоделась из своей мокрой одежды. — Плагг, — сказала Маринетт. — Уи. Плагг. Это было его имя. Имя квами Кота Нуара было Плагг. Квами здесь, в этой ванной, вместо Тикки, которая была… О Боже, Маринетт внезапно побледнела. Где была Тикки? Дыши. — Где Тикки? — спросила Маринетт. Она не могла потерять Тикки. Она уйдет прямо сейчас, чтобы найти ее, Маринетт не заботклм камеры, она найдет Тикки, даже если ей придется буйствовать по Парижу. Плагг казался равнодушным. — Она в порядке, Тикки с… — Ах ах ах ах! — Маринетт протянула руку, отчаянно махая ею, пытаясь помешать Плаггу произнести единственное имя, которое она определенно уже знала. — Не говори этого. — Если Плагг сказал бы это, то нельзя было бы отрицать, что здесь происходит, и она не могла смириться с этим прямо сейчас. Плагг подплыл ближе к Маринетт, кружась вокруг нее со странным выражением лица. — Ты не хочешь знать? — спросил он, прежде чем выражение его лица стало сомнительным. — Или… ты действительно не знаешь? Конечно, она знала. К настоящему времени это было чертовски очевидно, но Маринетт сначала нужно было разобраться с отрицанием. — Мне нужна минутка, — сказала Маринетт, ее голубые глаза следили за Плаггом, пока он летал по ванной. Квами действительно был похож на маленькую кошку, вплоть до странных… усиков, которые росли по бокам его лица, до хвоста, который размахивал, когда он смотрел на нее. — Так что… Тикки в порядке? — Ммм. — Плагг кивнул, держа обе руки за спиной. — Как ты можешь быть уверен? — спросила Маринетт; когда дело дошло до безопасности Тикки, Маринетт не хотела оставлять места для сомнений. Зеленые глаза закатились по ее настойчивости. — Мы древние божественные существа. Я уверен. — Верно. — Маринетт встала, обернув полотенце вокруг груди, и подошла к Черной Сумке™. — Значит, Тикки в безопасности с э… Котом Нуаром? — Она дождалась кивка Плагга, прежде чем успокоиться. — А ты уверен? — настаивала она в последний раз. — Да. — Раздраженного ответа Плагга ей было достаточно… пока. Маринетт это знала. Она могла заглянуть. Она могла открыть сумку и получить все необходимые подтверждения. Всего один крошечный взгляд, и она могла узнать, был ли Адриан на самом деле… Она могла узнать личность Кота Нуара. Ее пальцы осторожно скользнули по клапану, пока она пыталась набраться смелости, чтобы открыть сумку и просмотреть ее содержимое. — Наканец-то. — Было видно, что Плаггу очень понравилась эта идея, поскольку он быстро нырнул под ее руку и прямо в сумку. Маринетт сделала шаг назад, осторожно наблюдая за тем, что предпримет Плагг. — Здесь. — Квами что-то уронила ей в руки, и Маринетт посмотрела на это. Бумажник. Кошелек Адриана. — Что? — прошипела она, глядя на квами, а потом на бумажник в руках. — Ты хотела подтверждения. Вот оно. — Он посмотрел на сомневающееся лицо Маринетт. — Смотри. Я просто очень хочу пропустить эту часть. Прошло уже почти десять лет! Может ли она открыть бумажник? Должна ли она? Это было ужасное вторжение в частную жизнь, даже если Кот Нуар был тем, кто с самого начала хотел поделиться своей личностью. Однако это был неправильный способ сделать это. Они не обсуждали это, они не готовились! Она определенно не должна открывать этот кошелек! Конечно, Маринетт открыла бумажник. Технически Маринетт знала, что это бумажник Адриана. Этот факт действительно не обсуждался, потому что, хотя Маринетт обычно очень не обращала внимания на такие вещи, она не была настолько глупа, чтобы игнорировать вопиющие доказательства перед ней. Было очевидно, как это произошло. Она вспомнила, что на полу лежали две сумки, и просто схватила ту, которую считала своей, даже не думая, что это могла быть сумка Адриана, но опять же, у нее была кровоточащая рана, которая требовала внимания. В то время ее ум был не очень сосредоточен на многих деталях. Кошелек, теперь открытый в ее руках, казался тяжелым, даже если он не был набит вещами и бумагами, как у нее. Первое, что она увидела, был его студенческий билет, лежавший на прозрачном окошке бумажника. Волосы Адриана выглядели аккуратно и аккуратно, короче, чем сейчас, и на его лице был едва уловимый намек на улыбку, уголки его губ угрожали изогнуться в то ли игривой ухмылке, то ли в полной улыбке. Он выглядел счастливым. Тайну, которую они никогда не узнают, поскольку фотограф запечатлел момент, прежде чем что-либо могло произойти на самом деле. Там же были дебетовые карты, его удостоверение личности, карточка метро и… кусок газеты? Маринетт осторожно вытащила его и нашла небольшую газетную вырезку. «Божья коровка и Кот Нуар побеждают чудовище в Лувре». Новостному клипу было по крайней мере восемь лет, и в нем они вдвоем стояли перед Лувром после того, как в один из многих раз они остановили акуму. Ее палец водил по их лицам, круглым щекам и глупым ухмылкам, пока они оглядывались на прессу, собиравшуюся после каждой битвы. Боже, они были совсем маленькими, когда начинали. Это было тогда, когда она отвергала все его попытки ухаживать за ней. И подумать только, что она все это время отвергала Адриана? Это было невыносимо. Мало того, что ее чувства к Адриану вернулись с удвоенной силой, но Адриан был еще и Котом Нуаром? Тот самый партнер, которого она убедила себя, был только ее другом и что она не любила его таким образом. Тот факт, что весь этот момент осознания случился, когда Майк пел о том, что у него всегда есть предлог, чтобы снять свой «плод со станка», добавил совершенно новый слой абсурда в безумное шоу, которым была жизнь Маринетт. Бум бум бум. Маринетт вздрогнула, и она решила винить в этом мокрую одежду, которая была на ней, а не тот факт, что она до сих пор не перестала смотреть на фотографию на его школьном билете. — Мне нужно переодется. Возвращайся в сумку, — сказала Маринетт Плаггу. Квами вздохнул. — Люди, — пробормотал Плагг, прежде чем схватиться за край сумки и залезть внутрь. — Я голоден, — сказал он ей, его маленькое тело было скрыто от глаз, а голос звучал приглушенно, когда он говорил из сумки. Убедившись, что Плагг внутри, Маринетт быстро разделась и вытерлась, прежде чем надеть пижаму. Когда она снова была полностью одета, она постучала по сумке. — Хорошо. Я закончила, можешь выходить, — сказала она ему, собирая влажные волосы на макушке в пучок. Плагг вылез из сумки, подлетел к ней и приземлился на ее протянутую руку. — Что ты ешь? — спросила она его, вспомнив, что он отказался от печенья. — Камамбер! Это было странно конкретно. Маринетт прикусила нижнюю губу, размышляя, как найти хоть немного. Может быть, обслуживание номеров могло бы помочь; она была уверена, что должен быть хотя бы один бутерброд с камамбером в качестве ингредиента. Она просто достанет сыр и отдаст его Плаггу. — Думаю, я смогу это сделать, — сказала она, кивая, когда в ее голове сформулировался план. В конце концов, она совсем не ела, и, скорее всего, Матильда уже спала. Она выносила свой бутерброд на маленький балкон, и они могли спокойно есть. Но к этому моменту Маринетт уже много времени провела в ванной; пора было выходить. И, возможно, пора дать Плаггу несколько инструкций, как устроиться на ночь. — Тебе придется спать в сумке. У меня все еще есть соседка по комнате, и она не может тебя увидеть, — сказала Маринетт Плаггу с извиняющимся выражением лица, рассеянно почесав голову квами. Плагг заметно расслабился, и Маринетт услышала и почувствовала мягкое урчание, когда его ярко-зеленые глаза закрылись. — Ты только что… — спросила Маринетт, ее голубые глаза весело мерцали, когда мурлыканье внезапно прекратилось. — Нет! — Плагг улетел, взволнованный, когда приземлился обратно на стойку в ванной. — Я просто… — он посмотрел на Маринетт прищуренными зелеными глазами. — Ни слова Адриану. — Договорились, — сказала Маринетт, прежде чем улыбнуться квами. — Ты действительно не такой сварливый, не так ли? — Маринетт снова потерла его макушку, наблюдая с ухмылкой на лице, как Плагг возмущенно пытался сдержать свое мурлыканье. — Пойдем, приготовим тебе что-нибудь поесть.

***

Маринетт думала, что смирилась с идеей увидеться с Адрианом, в конце концов… худшее уже позади, верно? Она немного поговорила с Плаггом, и квами съел сыр, который ей удалось раздобыть, спрятавшись в толстовке с капюшоном, удобно устроившись в переднем кармане. Но сегодня, войдя в студию, вся ситуация стала ужасающе реальной, и она не была уверена, что сможет с этим справиться. Потому что сегодня в студию придет Адриан. Это означало, что Кот Нуар, который также был Адрианом Агрестом, в настоящее время частой звездой в ее мечтах, собирался прийти в студию и увидеть ее. Поговорить с ней. Это также означало, что Кот Нуар, в которого она непреднамеренно влюбилась, должен был прийти на окончательную примерку, и одна мысль о том, чтобы увидеть его, заставляла ее сердце биться чаще в груди. Она знала, кем он был после стольких лет, она знала. И он тоже знал, если только Тикки не удалось спрятаться, в чем она сомневалась. Тикки бы спряталась, если бы это был кто-то кроме Адриана, но она бы не позволила ему сомневаться в том, что случилось с Плаггом. Это имело смысл. Итак, чтобы подвести итог. Кот Нуар знал, кто она такая. Адриан знал. Маринетт перестала работать, откинувшись на спинку стула, на котором сидела, пытаясь найти минутку, чтобы проветрить голову, прежде чем вернуться к шитью ткани, над которой работала. Она уже успела заколоть себя ножницами, так что если бы она могла не запустить руку в швейную машинку и не пришить ее к одежде, это было бы потрясающе. Маринетт сделала пару медленных, глубоких успокаивающих вдохов. Она могла это сделать. К счастью, ее рука, хотя и болела, не мешала ей продолжать работу. Но был еще тот факт, что Маринетт сильно отставала от своей работы. Вчерашняя небольшая чрезвычайная ситуация стоила ей лучших часов вчерашней работы, сразу после примерки, когда они знали, хорошо ли идет их работа. Она входила без особых указаний, так как примерку Адриана закончил Рауль. Они прибыли на съемочную площадку около девяти, сразу после завтрака, а показ должен был состояться в четыре. У Маринетт было мало времени. Ей все еще нужно было закончить куртку, брюки и все детали, которые она планировала добавить примерно через пять часов, потому что Адриан должен был прибыть где-то около двух для окончательной примерки и укладки. Адриан. Каждый раз, когда она вспоминала, что он скоро приедет, ее сердце останавливалось в груди. Успокойся, Маринетт. Предстояло еще слишком много работы, чтобы полностью погрузиться в кризис. Она выделила весь сегодняшний вечер, после того как Адриан пришел, и они могли обменяться своими сумками, чтобы продолжить ее нервный срыв. Но это было сегодня вечером. Не просто еще. — Привет! — Рауль сел на стол рядом с ней, держа в руках сверток ткани. Он осторожно положил ее себе на колени, убедившись, что ткань правильно уложена, прежде чем пропустить ее через машинку. — Что случилось? — Ничего, я просто сегодня немного отвлекаюсь. — Преуменьшение века. — Я в порядке. Мне просто нужно сшить эти штаны… а потом закончить куртку. — В основном она держала это под контролем. — Как рука? — Голос Рауля был радостным, но в нем была настороженность. Он не был глуп, он знал, что что-то происходит, но он также знал, что с камерами Маринетт ничего не скажет. Ее взгляд метнулся к повязке, покрывавшей часть предплечья. — Больно, но не особо беспокоит. Я сменила повязку перед завтраком. — Ты вообще должен это делать? — спросил Рауль, нахмурив брови, когда он случайно взглянул на своего друга, прежде чем вернуться к своей работе. Маринетт пожала плечами. — Я упала в ванну прошлой ночью, повязка промокла насквозь. Ритмичный шум швейной машины Рауля прекратился. — Ты упала в ванну? — Выражение лица Рауля было недоверчивым, он постоянно моргал, слушая историю Маринетт. — Просто... Как? — Я подскользнулась, — объяснила Маринетт, пожав плечами, когда ее щеки залил застенчивый румянец. — Я много вертелась и… — она вздрогнула, поднимая руку, где около локтя формировался большой синяк. — Я ударился рукой о край. — Черт. — Рауль покачал головой, прежде чем снова активировать свою машину: — Как ты дожила до двадцати трех? — Ха. Ха. — Маринетт закатила глаза, взглянув в сторону камер, прежде чем сделать грубый жест Раулю, спрятав его за какой-то тканью. — Грубо, — сказал Рауль, хотя выражение его лица было совсем не обиженным, — и здесь я собирался сказать тебе то, что Чарли хотел, чтобы я сказал тебе. — Скажи мнеее, — захныкала Маринетт. — Я ранена и больна. Я заслуживаю этого. — Она также получила много новостей, с которыми еще не была готова иметь дело, но она решила, что Раулю пока не нужно это знать. — Кроме того, я когда-нибудь встречусь с ними? — Увидишь, когда я надеру тебе задницу на неделе моды, — сказал ей Рауль, ухмыляясь своему другу. — Пфф. — Маринетт закатила глаза, на ее лице играла ухмылка. — Я рада, что они будут рядом, чтобы утешить тебя, когда я буду подметать пол вместе с тобой и твоей коллекцией. Оба дизайнера закончили и возвращались в главный рабочий кабинет, игриво поддразнивая друг друга, когда их остановила Камилла. — Маринетт? Время интервью! Маринетт не хотела давать интервью прямо сейчас, так как у нее и так было много работы, но накануне она не давала никаких звуковых фрагментов… они не собирались позволить ей пропустить их сегодня. Оказавшись в комнате для интеовью, она быстро устроилась, желая покончить с этим, чтобы вернуться к работе. — Да… вчера я поранила себе руку, — сказала она в камеру с застенчивым выражением лица, когда она рассказывала некоторые подробности. — Мне пришлось наложить швы и сделать прививку от столбняка, потому что мне удалось поранить себя. — Она хмуро посмотрела в камеру, прежде чем продолжить. — Это не один из моих самых гордых моментов, я должна сказать. Камилла кивнула: — Как дела сегодня? — Все… идет, — сказала Маринетт, сморщив нос, думая обо всем, что ей еще нужно сделать. — Я просто немного отстала, так много работы, и так мало времени, чтобы закончить все. — Выражение лица Маринетт изменилось на оптимистичное. — Но есть еще несколько часов. Я могу сделать это! С этими словами она была отпусчена, а Маринетт побежала обратно в рабочую комнату. Ей нужно было закончить работу. Она уселась и быстро взяла куртку. В основном все было закончено… ей нужно было внести изменения, которые Рауль отметил для нее накануне, и она быстро приступила к этому, следя за естественными линиями ткани. С тафтой было нелегко работать, и она имела тенденцию показывать каждую маленькую ошибку. Ей нужно было быть особенно осторожной. — Какого хрена… — остановила себя Маринетт, заметив выбившуюся нить. — О, нет. — Подол осыпался. Ее глаза сузились, и она положительно зарычала. Из всего, что могло произойти сегодня? Это было не то, что ей было нужно. — Дизайнеры! — Тим появился через открытую входную дверь. — Ваши модели прибудут через два часа. У вас будет тридцать минут на окончательную примерку и полтора часа на прическу и макияж. Вы можете использовать некоторые аксессуары с нашей стены, — он указал на стену, вдоль которой стояли полки с различными аксессуарами, — но используйте их с умом. Наставник хлопнул в ладоши: — Все. Так что работайте усердно, и я увижу вас всех позже, чтобы прийти и забрать вас для шоу. Как только Тим исчез за дверью, Маринетт побежала со своей тканью в швейную. Ей нужно было поработать над этими швами и пришить вышивку, которую она сделала ранее. Два часа спустя Маринетт была совершенно измотана и только что смогла починить куртку и добавить нужные ей детали. Ей еще нужно было пришить пуговицу к штанам Адриана, и… о Боже, только что прибыли модели. Маринетт встала прямо у своего стола, только чтобы обнаружить, что глаза Адриана уже заметили ее. Модель подошла к своему столику, и они почти физически не могли разорвать зрительный контакт. Тем временем в ее голове крутилась единственная мысль: Кот Нуар, Кот Нуар, Кот Нуар… — Привет. — Улыбка Адриана была застенчивой, и он сжал пальцами ремешок сумки. — Привет, — ответила Маринетт, затаив дыхание, ее взгляд переключился с него на сумку. Тикки. — Твоя рука… — спросил Адриан, и его рука дернулась, как будто он хотел дотянуться до нее, но передумал, позволив ей снова упасть рядом с собой. — Болит, — сказала она, держась правой рукой за левый локоть и нервно прерывая зрительный контакт. — Но я в порядке. Это может даже не очень сильно напугать. — А, — кивнул Адриан, — это хорошо. — Ага… Он поставил свою сумку рядом с ней на рабочий стол, и обменявшимися взглядами было все, что им нужно было сказать, чтобы успокоить друг друга. Их квами были в порядке. Обмен был завершен. Но камеры были на них, так что не было времени, чтобы сказать все, что им, вероятно, нужно было. — Угу, — начал Адриан. — Тогда я надену это? — Его голос был нерешительным, и Маринетт просто не знала, что на это ответить, поэтому просто кивнула и повернулась, чтобы дать ему немного уединения. Сегодня Маринетт просто не могла справиться с тем, что он без рубашки. В конце концов, это то, с чего все началось. Как только он надел рубашку, Маринетт обернулась, чтобы посмотреть на него, и огляделась, пытаясь найти какие-нибудь ошибки в ее шитье. Это был бы момент, когда она дергала бы его за рубашку. Адриан почувствует, как ее пальцы скользят по воротнику его рубашки, и, возможно, даже он бы попытался добавить небольшой кокетливый комментарий. Но не сегодня. Сегодняшний день был слишком загружен вопросами без ответов, и новые открытия, которые они сделали, ложились тяжелым бременем на их обоих. Но она могла видеть оператора, стоящего позади Адриана, и знала, что сейчас не время, как бы они оба ни хотели решить эту проблему. Они просто не могли. Маринетт протянула ему куртку, чтобы примерить, и ей не нравилось, что ее руки, казалось, дрожали. Ей нужно было взять себя в руки. — Примерь это и, эм… штаны тоже, пожалуйста. — Ее голос был мягче, чем обычно, и она даже не могла смотреть ему в лицо, вместо этого глядя на клочки ткани на своем столе. — Хорошо, — сказал Адриан, быстро и тихо надевая одежду, которую сшила Маринетт. Она осмотрела припадок, но глаза ее не поднимались выше его шеи, как будто она боялась взглянуть на его лицо. Однако глаза Адриана следили за каждым ее движением. Там была странная линия. Складка на ткани, которой точно быть не должно. — Мне нужно кое-что исправить, — сказала она ему. — Можешь… не мог бы вы дать мне куртку, пожалуйста? Адриан сделал, как она просила, и протянул ей куртку. Она быстро взяла ее из его рук и пробормотала спасибо, прежде чем сказать: — Подожди секунду. — Маринетт развернулась, побежала к гладильному столу и бросила на него куртку. Маринетт быстро начала проводить утюгом по уродливой линии, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы хотя бы скрыть недостатки. Этого не может быть, не сейчас. Сегодня она уже нервничала, и у нее не было времени исправить ошибки. Соберись, Маринетт, у тебя нет… Край железа коснулся ее руки, и Маринетт зашипела, ее глаза плотно закрылись, когда она попыталась сдержать гневную цепочку проклятий, которая угрожала сорваться с ее губ. — У тебя все нормально — Рука Адриана коснулась ее спины, прежде чем отступить, как будто прикосновение к ней обожгло и его. — Я… — Я в порядке! — сказала она, не глядя на него и демонстративно не обращая внимания на сердитую розовую полоску на тыльной стороне правой руки и на ее боль. — Это просто царапина. Правда. Ничего такого. — Она опустила глаза и посмотрела на свой рабочий стол. — Нам действительно нужно научить тебя стилю. Адриан уже выскользнул из штанов. Он повернулся к ней, перенося вес между ног и нервно ерзая. — Пойдем. Верно. Ей тоже нужно было пойти и дать команде инструкции о том, что она хочет, чтобы они сделали. — Верно. Они шли молча, не зная, что сказать. В это время они обычно говорили о своих днях и шутили. И однажды в салоне она пыталась смотреть ему в лицо, восхищаясь тем, насколько он хорош на самом деле, а иногда даже ловила его взгляд в ответ. Но не сегодня. — Маринетт… — начал Адриан нерешительным голосом, пытаясь связаться с дизайнером. Ему нужно было, чтобы она была в порядке с этим, он действительно хотел. — Ты… — его взгляд уловил мигающий красный свет, исходящий от одной из камер, которая снимала их прогулку, и он про себя выругался. Это произошло самым худшим образом. — Я просто… — прошептала она, — я не могу. Я не могу здесь. Оказавшись в салоне, Адриан просто сел, а к Маринетт сразу же подошел стилист. Обычно жизнерадостное поведение мужчины сейчас казалось им немного раздражающим, учитывая обстоятельства. — Что мы делаем сегодня? — спросил стилист с теплой улыбкой, когда Адриан сел на стул. Как бы Маринетт ни хотела, она не могла найти в себе силы ответить на его уровень энтузиазма. — Я думаю, что взлохмаченный вид подойдет. — А макияж? — спросила визажист Стелла с широкой улыбкой, глядя на Маринетт. — Эм… темные тени для век, вероятно, подошли бы. — Она отвечала вежливо и кратко, потому что ей действительно нужно было вернуться и закончить работу. Стилист и визажист растерянно переглянулись, но ничего не сказали. Это было к лучшему; Сейчас Маринетт не могла справиться со многим. — Хорошо, понял! — сказал стилист, изо всех сил стараясь казаться веселым. — Мы подготовим его к шоу. — Спасибо, — сказала Маринетт, избегая взгляда Адриана, который она почти чувствовала прямо сейчас, когда он смотрел на нее через зеркало. — Тогда я вернусь в рабочую комнату, мне нужно закончить наряд, — сказала она и повернулась, чтобы бежать обратно в рабочую комнату. Оставалось меньше часа, и ей нужно было убедиться, что все готово. Вернувшись в мастерскую, Маринетт яростно пришивала украшения к куртке. Рауль посмотрел на нее с другого конца комнаты, очень четко выговаривая: — Что, черт возьми, не так? Если бы она только могла объяснить. Но она не могла, поэтому просто покачала головой и продолжила шить. — Дизайнеры! — В дверях появился Тим, хлопая в ладоши, объявляя о своем прибытии. — Десять минут до шоу. Одевайте своих моделей и будьте готовы! Пришел Адриан, полностью загримированный, и пришло время его одевать: — Нам нужно… — Я знаю, — кивнул он и быстро начал натягивать рубашку. — Штаны готовы? Кнопка. — О Боже. — Маринетт застонала: — Можешь надеть их? Мне придется их зашить. — Это будет первый раз за все соревнование, но это была единственная альтернатива, которая у нее была прямо сейчас. Если бы его штаны упали во время показа шоу, она была бы в порядке и ушла. Адриан посмотрел на нее, пока она быстро собирала инструменты, чтобы штаны оставались на нем, пока он шел по подиуму. Она была измучена и ранена, и это было уже слишком, и он абсолютно ничем не мог ей помочь. Это было худшее чувство в мире. — Дизайнеры! Пора идти! — крикнул Тим с порога, и вскоре все участники поспешили к выходу. Адриан был одет, и хотя наряд не соответствовал ее обычным стандартам, это было лучшее, что она могла сделать сегодня. Рауль взял ее за руку, готовый провести в подиум. — Ты в порядке? — Она кивнула, и Рауль взглянул на Адриана, который наблюдал за разговором со смесью беспокойства и… тоски? — Он что-то сделал? — Нет. Я просто… я не могу объяснить, прости. — Она смотрела вниз, нервно ерзая. Это была не его вина, это не было и ее. Это был просто беспорядок, и она не знала, как это исправить. — Черт. — Раулю это не нравилось, потому что он был слишком занят своим дизайном, чтобы проверить Маринетт, пока не стало слишком поздно пытаться ей помочь. Неудивительно, что она была измотана, Маринетт была выше главных конкурентов в шоу, и сегодня было тяжело. — Давай, все будет хорошо. — Он повернулся к Адриану и одними губами спросил: — Что случилось? — надеясь, что, возможно, модель даст ему несколько ответов. Губы модели сложили три слова, которые Рауль достаточно хорошо понял, даже если они не дали никакого ответа. — Она в порядке? — Ну, Рауль понятия не имел, что, черт возьми, что произошло сегодня, но Маринетт весь день вела себя странно, и это передавалось ее модели/потенциальному парню. Честно говоря, этим двоим просто нужно было пойти в чулан и разобраться, потому что все, что они пытались сделать, явно не работало, и это напряжение, которое они испытывали, разрушало все вокруг.

***

Как только все они заняли свои места у подиума, оставшиеся члены съемочной группы разбежались по своим местам, и включился свет, готовый к началу шоу. — Дизайнеры! — Элоиза поприветствовала их, выйдя на подиум с улыбкой на лице. — Добро пожаловать на подиум. Как вы знаете, в моде один день вы в моде, а на следующий день… нет. — Она подождала секунду, незаметно приняв позу, прежде чем продолжить. — Ваша задача сегодня состояла в том, чтобы создать наряд, вдохновленный удивительным рок-н-роллом! У вас был один день, чтобы закончить его, и бюджет в сто пятьдесят евро. Свет сместился, чтобы осветить пространство позади Элоизы, где уже сидели судьи. — Хорошо. Давайте поздороваемся с нашими судьями. — Как обычно, на противоположной стороне комнаты сидели четыре человека. Маринетт приготовилась к обычному представлению: — У нас есть креативный директор журнала Mode, Татьяна Гейгер. — Женщина помахала им, любезно улыбнувшись немногим оставшимся дизайнерам. — Далее у нас есть креативный директор S.E.L.F. Мода и знаменитый дизайнер Тьерри Леклер; и сегодняшний приглашенный судья, чрезвычайно известный и чрезвычайно талантливый, одна из величайших звезд рока, Джаггед Стоун! Джаггед Стоун, выглядевший как всегда круто, с фиолетовыми кончиками волос, в темной куртке и сгорбившейся спиной на стуле, протянул им руку, бросая в них знак классического рока. — Рокн-ролл. Элоиза продолжила: — У нас также есть Тим Ганн, но, как вы знаете, поскольку он ваш наставник; он не будет судить вас. Тем не менее, у него будет одно сохранение Тима Ганна. Если в какой-то момент он не согласен с судьями, он может вернуть этого дизайнера на конкурс. Начнем шоу! После этого Элоиза вернулась на свое место, схватив свои карточки для заметок, готовая к шоу. Через несколько минут свет погас, и заиграла музыка, в том числе гитары, когда первая модель вышла на подиум. Впервые в жизни Маринетт была не в настроении участвовать в приглушенных разговорах, которые возникали после того, как каждый наряд появлялся на подиуме. Она слишком волновалась. Не только потому, что ее личная жизнь завладела ее разумом, но и потому, что она не полностью гордилась этим конкретным нарядом. Несмотря на то, что она потеряла время, она знала, что не может полностью винить в этом аварию. Она позволила своим эмоциям затуманить ее рассудок, и это определенно повредило ее сегодняшнему выступлению. Адриан вышел на подиум в облегающих черных брюках и темно-синей куртке. Маленькие черные металлические акценты украшали его плечи, отражая свет, когда блондин шел по подиуму. Хорошо, что этот вызов не требовал игривого взгляда или какой-либо игры, потому что с учетом того, как прошел день, она не была уверена, что кто-либо из них сможет продать хоть какое-то беззаботное отношение. И, конечно же, именно тогда, когда она увидела это, одна из коротких цепочек, небольшой металлический акцент на правом плече Адриана соскользнула, повисла со своего места, прежде чем полностью оторваться и упасть на подиум. О, нет. Ее пальцы сжали предплечье Рауля, друг сжала ее руку, пытаясь ее успокоить. Но этого было недостаточно. Адриан вскоре исчез за кулисами, и остальная часть шоу превратилась в размытое пятно. Она испортилась, и она сильно испортилась. Маринетт посмотрела на судей, которые очень обеспокоенно переглянулись. Все это видели, это было очевидно. Даже Джаггед Стоун оживился на своем сиденье и посмотрел на подиум, где маленькая цепочка все еще лежала на полу. Ей потребовалось все самообладание, чтобы не сбежать и не получить его. Ее глаза были прикованы к нему, она смотрела на маленькую цепочку, как будто она могла прикрепить ее к куртке одним лишь усилием воли; но она знала, что это бессмысленно. Дизайнеров вывели на подиум, и Маринетт пришлось сдерживать дрожь. К счастью, они не сразу начали с ее наряда, но вызвали моделей на сцену, и ощущение, что Адриан стоит рядом с ней, не способствовало ее душевному спокойствию. Голоса судей были просто размытием во всем, что происходило вокруг нее, она как будто уже отключилась. Она знала, что они разговаривают, но это звучало так далеко, что было почти невозможно сосредоточиться на том, что они говорили. Пока не подошла ее очередь, конечно. — Маринетт? Что случилось? — спросила Элоиза. Все они сейчас сосредоточились на ней, и Маринетт изо всех сил старалась вести себя как обычно. Потому что, конечно, она могла бы попытаться извиниться, но было слишком поздно, чтобы это могло принести ей пользу. Все уже было сказано и сделано, и ей оставалось только столкнуться с последствиями. — Я… — начала она, чувствуя присутствие Адриана позади себя. — Мне немного не хватило времени. — Я очень разочарована, — сказала Татьяна, качая головой. — Это не то, чего я ожидала от тебя на данном этапе конкурса. — Ого, Маринетт. — Выражение лица Джаггеда Стоуна было подозрительным, а слышать критику с его сильным американским акцентом было как-то даже хуже, чем комментарии других судей. «— Я знаю, что ты хороша, но я не чувствую этого, понимаешь? — Он выглядел обеспокоенным: — Я имею в виду, я видел, как ты справляешься намного лучше… Каким-то образом услышать такой комментарий от своего кумира детства и знать, что он прав, было больнее, чем она ожидала. Джаггед Стоун знал, на что она способна, и, вероятно, она просто не оправдала всех его ожиданий. Она сделала для него обложку альбома, за то, что он громко плакал! — Я знаю, — кивнула Маринетт, когда Тьерри начал комментировать, соглашаясь с тем, что сказали другие судьи. — Спасибо, дизайнеры, мы внимательно рассмотрим ваши проекты и перезвоним вам, когда примем решение. Дизайнеры вышли с подиума и вошли в маленькую комнату, где им пришлось ждать, пока их не перезвонят. Маринетт ни с кем не общалась, отказываясь от слов поддержки, которые исходили от Рауля и Матильды. Это был самый глупый поступок, который она когда-либо делала. Маринетт не могла поверить, что позволила себе настолько увлечься случившимся, что полностью отпустила все свои обязанности. Маринетт знала это, она была лучше этого, и она была абсолютно разочарована в себе. Да, все было странно, но она могла бы сделать гораздо лучше, ей следовало выкинуть это из головы, пока они не разберутся с этим. Вместо этого она позволила ему разрушить эту возможность. Но для этого было уже слишком поздно. И теперь все, что она могла сделать, это попытаться сохранить самообладание, пока камеры осматривали ожидающих дизайнеров, пытаясь получить какую-то реакцию, которую они соединили бы с остальными кадрами комментариев судей. Маринетт уперлась локтями в ноги и закрыла лицо рукой, громко выдыхая. В этот момент Маринетт просто хотела, чтобы все закончилось, поэтому либо она могла пойти в свою комнату, либо просто хорошенько выплакаться. Она нуждалась в обоих. Камилла вошла в комнату. — Дизайнеры, пора возвращаться на подиум! — объявила она и быстро исчезла, оставив за собой дверь открытой. Время встретиться с музыкой. — Вы удивительно талантливая группа, — сказала Элоиза. — Мы очень гордимся тем прогрессом, который вы продемонстрировали во время соревнований. Но, к сожалению, это конец пути для одного из вас. Маринетт почувствовала, как ее грудь сжалась, она могла чувствовать, как ее сердцебиение отдается эхом в ее голове, это было сильно, и она никогда не боялась исключения больше, чем сегодня вечером. — Рауль, Лео, — Элоиза посмотрела на двух дизайнеров-мужчин. — Вы в безопасности. Вы можете покинуть взлетно-посадочную полосу. Рауль слегка сжал ее руку, проходя мимо, зная, что он будет в безопасности еще неделю, недостаточно, чтобы пересилить тревогу, которую он испытывал о судьбе Маринетт. Он был ее другом, он очень заботился. Когда они ушли, Элоиза сказала: — Матильда, поздравляю, ты победила в этом испытании. Ты можешь покинуть взлетно-посадочную полосу. В конце концов, она стояла на подиуме с Жаном Филиппом. — Жан-Филипп, Маринетт, — продолжила Элоиза, — вы оба невероятно талантливы, но, к сожалению, одного из вас не будет. Жан Филипп. Цвет твоего наряда был красивым, и мне он нравился, другим… не очень. Маринетт, ты явно очень талантливый дизайнер и много раз поражала нас. Вот почему мы были так разочарованы сегодня. Отделка твоей куртки была небрежной, и она просто не соответствовала тем стандартам, которые мы сейчас от тебя ожидаем. — Выражение лица Элоизы было серьезным, и Маринетт просто кивнула с мрачным выражением лица, ожидая окончательного решения. — Жан-Филипп, — сказала Элоиза, — вы в деле. Вы можете покинуть взлетно-посадочную полосу. У Маринетт перехватило дыхание, когда Жан-Филипп поблагодарил судей и покинул подиум, оставив ее одну перед судьями. Этого не может быть, нет. Не сейчас. Она была так близко! Как будто все происходило в замедленной съемке. — Маринетт… — вздохнула Элоиза с сочувствующим выражением лица, — мне очень жаль, но это значит, что ты возвращаешся домой. Молодой дизайнер кивнула, не в силах скрыть разочарование, отразившееся на ее лице, и пока не решалась говорить. — Мы так разочарованы, — сказала Элоиза, — мы действительно думаем, что ты очень талантлива, и мне больно видеть, как ты уходишь. Это было одно из самых трудных решений, которые нам приходилось принимать при оценке этого шоу. — Я понимаю, но… Это был отличный опыт. Я многому научился. Спасибо всем, — сказала Маринетт, когда Элоиза встала, чтобы обнять ее и попрощаться. — Au Revoir, — сказала она, кивнув оставшимся судьям и кивнув Джаггеду Стоуну с натянутой улыбкой на лице, прежде чем отвернуться и покинуть подиум. Она открыла дверь в комнату, где ждали дизайнеры, но увидела оставшуюся группу в ожидании, когда она появилась. — Это оно! — сказала она, заставляя себя улыбаться и казаться веселее, чем на самом деле чувствовала. — Я собираюсь домой! Рауль встал, готовый заключить друга в объятия, но Маринетт подняла руку. — Я просто… правда не могу сейчас. — Она рассмеялась со слезами на глазах, полностью осознавая, что если кто-то обнимет ее, она расплачется, и ей хотелось хотя бы на несколько минут сохранить рассудок, по крайней мере, пока камеры были включены. — Я просто… мне нужна минутка, — сказала она ему, и он кивнул. Матильда потянулась к ее руке, крепко сжав ее. — Мне так жаль, Маринетт. — Все в порядке. — Ее голос был напряженным, и она не была в порядке, но сейчас она примет это. Она допустила ошибки, и на этот раз ее эмоции сыграли против нее, и она позволила им испортить ее работу. Это было бы не то, что сделал бы профессионал, и ей пришлось бы признать свои ошибки. Дверь открылась, и Тим Ганн проскользнул внутрь. — Ну, я просто не могу в это поверить! - сказал ей Тим, скрестив руки на груди, возмущенно смотря на все происходящее. — Я чувствую себя очень оцепеневшим. Меня это не устраивает. Маринетт пожала плечами, все еще не веря себе, что может много сказать. — Я должен сказать, Маринетт, посмотри, как далеко ты зашла. Ты все еще студент, и ты проделал весь этот путь. Вы выиграли испытания! Вы создали одни из самых известных нарядов сезона! — Его пальцы постучали по подбородку. — Я невероятно горжусь тобой. Вы так сильно выросли как дизайнер, и это было приятно видеть. — Я знаю, думаю, я многому научилась, — сказала Маринетт, пытаясь придать своему голосу хоть немного энтузиазма. — И ты закончила полный наряд, даже после поездки в больницу! — Тим сделал паузу на секунду, когда в комнате воцарилась тишина, все ждали, когда Тим отошлет ее и скажет, чтобы она убрала свое место. Рауль внимательно смотрел на их наставника, надеясь, что тот скажет то, что от него ожидал. И он сделал. — Ну, ты никуда не пойдешь. Я использую на тебе спасение. — Он наклонился, чтобы обнять Маринетт, которая все еще была в шоке от происходящего. — Это не конец пути для тебя. Я знаю это. Сегодня было слишком много эмоций, и Маринетт почти достигла своего предела. — Спасибо, — выдохнула она, невольно задыхаясь, когда камеры радостно поймали эмоциональный момент. — Я заставлю вас гордиться, обещаю, — сказала она Тиму с легкой улыбкой на лице, прежде чем Рауль заключил ее в медвежьи объятия. — Это круто! — Рауль обрадовался, выжимая жизнь из своего друга, несмотря на протесты Маринетт. — Спасибо, Тим! — Она заслужила это! — сказал Тим, улыбаясь, когда подруга раздавила маленького дизайнера. — Она очень талантлива, и мы должны видеть больше от нее. Но, конечно, это короткое мгновение не могло длиться очень долго; съемки реалити-шоу никогда не прекращались. — Маринетт? — Камилла прервала его, заглянув в комнату: — Ты нужна нам в комнате для интервь.. — Сейчас? — Маринетт все еще дрожала и тыльной стороной ладони вытерла слезы, которые каким-то образом скатились по ее щекам, даже не заметив этого. — Ммм. Нужно сохранять эти реакции свежими. — Она подождала, пока Маринетт последует за ней, и дверь снова закрылась. Все ушли, и теперь Рауль остался в комнате один. Ну, это определенно был эмоциональный день. Он взял свою куртку и открыл дверь, чтобы уйти, зная, что фургон будет ждать их снаружи. Большинство камер к тому времени уже были выключены, так как съемки в основном сводились к финальным интервью; большая часть съемочной группы могла вернуться домой после того, как шоу закончилось. Но когда он открыл дверь, Рауль понял, что он не один. Там был Адриан, одетый в свою обычную одежду и ожидающий. Ну, это было неловко. Опять. Он заговорил первым. — Я слышал, она… — спросил Адриан, и на его красивом лице отразилась смесь беспокойства и вины. — Она выбыла? Он выглядел виноватым, заметил Рауль, что он, вероятно, чувствовал, учитывая, что весь день Маринетт вела себя странно, и странность только усилилась, когда появился Адриан. Что бы ни произошло между ними, это было грандиозно. Однако Рауль не мог понять, когда что-то могло случиться, с сумасшедшим графиком, который у них у всех был. Впрочем, не его дело. — С ней все в порядке, — объяснил Рауль, успокаивая модель. — Она выбыла, но Тим использовал свое сохранение, так что она все еще в игре. Адриан вздохнул с облегчением. — Она здесь? — спросил он, его зеленые глаза осматривали комнату, ища ее. — Куда она делась? Теперь Рауль знал, что ему не следует вмешиваться. Что-то определенно произошло, и это повлияло на Маринетт. Это повлияло на нее настолько, что выбило ее из игры, и это вывело ее из игры. Так что да, он знал, что не должен вмешиваться. Однако он все равно собирался. — Смотри, — начал он серьезным тоном, когда говорил с моделью. — Я не знаю, что произошло между вами двумя, но на нее это сильно повлияло. Он ждал, что Адриан что-то скажет, но модель просто кивнула, выглядя сокрушенной. — Хорошо, так что она, наверное, единственный честный человек, которого я встретил на этом конкурсе, и я очень забочусь о ней… Хотя, как о сестре, так что не смотри на меня так. — Рауль провел рукой по голове, громко вздохнул, прежде чем продолжить. — Если ты не можешь быть тем, кем она хочет, чтобы ты был, тогда будь ее образцом и не притворяйся, что можешь выдержать большее. Выражение лица Адриана было серьезным, поскольку он явно не одобрял вторжение Рауля. — Это не так, — сказал он Раулю, расправляя плечи и вставая во весь рост. — Но… я понимаю, что ты имеешь в виду, — наконец сказал Адриан. — Ну, можешь? — спросил Рауль, и Адриан выглядел ошеломленным, и взволнованное выражение на его лице было всем ответом, в котором нуждался Рауль. — Послушай, — сказал он, закатывая глаза, — она сейчас дает несколько интервью, так что подожди ее возле швейной мастерской. Там есть небольшой проход, который ведет в ванную? Он подождал, пока Адриан кивнет, прежде чем продолжить: — Я пошлю ее туда. — Спасибо, — сказал он. — За то… ну, знаешь, присматриваешь за ней и все такое. — С этими словами Адриан исчез, а Рауль вздохнул. Честно говоря, эти два влюбленных идиота собирались убить его. Через несколько минут Маринетт вернулась в комнату, выглядя совершенно измученной и ища свою куртку, чтобы наконец вернуться в отель. Рауль схватил ее и заключил в объятия. — Теперь, когда интервью закончилось, вы официально вернулись! — сказал он, прежде чем прошептать ей на ухо: — Прекрасный принц ждет тебя у швейной мастерской. Пожалуйста, исправьте это, я больше не могу иметь дело с вами двумя. Маринетт посмотрела на него широко раскрытыми голубыми глазами, и любая мысль, что она могла бы отчитать его друга за выбор слов, была забыта. Им действительно нужно было это исправить. — Я серьезго? — Услышав его восторженный кивок, Маринетт снова обняла его. — Спасибо. Я… я исправлю это. Обещаю. — Она уже собиралась уйти, как вдруг остановилась. — Камеры? — Все ушли, кроме комнаты для интервью, вы должны быть в безопасности. — Спасибо! — сказала она, прежде чем закинуть сумку на плечо и поспешить к месту, которое указал ей Рауль. Это была правда, большинство людей уже убрались, а те, кто все еще был здесь, были в основном бригадой уборщиков и теми, кто остался, чтобы закрыть магазин. Конечно, вокруг были еще люди, но без камер. И это было облегчением само по себе. Он был там, именно там, где сказал Рауль. На секунду она подумала, что все будет в порядке, но в ту минуту, когда их взгляды встретились, когда она, наконец, увидела обеспокоенное выражение на его лице, ее желудок сжался, и она потеряла сознание. Ей так много всего хотелось ему сказать. Скажи ему, что она не рассердилась. Что они совершили ошибку, и что им нужно с этим справиться. Так что, конечно, ее первой реакцией было отругать его. — Это был худший момент для этого, — бессвязно пробормотала она, лихорадочно жестикулируя по пустому коридору. — А что, если бы не я получила твою сумку? — Это было не то, что она собиралась ему сказать, но сейчас она явно не могла остановиться. — Что, если бы их забрал кто-то другой! — Она шагала перед ним, стараясь говорить не выше шипящего шепота. — Мы напортачили, Адриан, правда! Что, если бы мы действительно потеряли их! Глаза Адриана расширились. Он не был уверен, чего ожидал от этого разговора, но явно не такого. — Но мы этого не сделали! — Он указал. Маринетт сосредоточилась на плохом, на том, что если, и это явно не помогало ей, но Адриан не знал, как помочь. Она все еще была слишком взволнована, чтобы по-настоящему успокоиться, это был долгий день и слишком много всего произошло. — А потом со всем сегодня? — она задыхалась, с трудом выговаривая предложения, когда она их бессвязно бормотала, — и авария, — Маринетт подняла раненую руку, движение дергалось, пока она ерзала на месте. Почему он тоже не сошел с ума?! — А потом я… шоу, — ее голос стал громче, когда она дико жестикулировала руками, слишком озабоченная тем, чтобы выпустить все наружу, чтобы по-настоящему заботиться о том, что в студии все еще были люди. — Маринетт… — Нет. Адриан, сегодня все было не так, все, и я… — продолжала Маринетт, держа руки на голове, взъерошивая волосы и пытаясь успокоиться. Она слабо сдерживала свои эмоции; ощущение, что ее сердце готово вырваться из груди каждый раз, когда она смотрит на его лицо. — Это просто… здесь? Здесь?! Честно говоря, Маринетт хотелось бы думать, что она справится со всей этой новой информацией. Но здесь, где все камеры были направлены на нее, на них! Когда все пытались запечатлеть интимные моменты (которые, честно говоря, были не такими интимными, как ей хотелось бы, но не в этом дело), ​​у них не было возможности поговорить. Чтобы разобраться в этом, потому что что-то определенно изменилось. — И я проиграла, Адриан, — сказала она, не осознавая, как сильно ее трясло в этот момент, ее глаза наполнились слезами, когда она попыталась и не смогла передать все, что хотела сказать. — Я облажалась и чувствую себя такой глупой, потому что… — Все в порядке, — сказал он, и на его лице появилось странное выражение, когда он наконец понял, что делать. Его руки потянулись к ее плечам, и он безмолвно притянул ее к себе, прижимая к своей груди и обвивая руками ее тело. — Дыши. Дыши. Именно это он сказал ей на подиуме, когда она слишком нервничала, чтобы реагировать на то, что судьи потребовали от нее объяснений. Дыши. Потому что сегодня все пошло не так, но все было в порядке. Сначала ее руки робко обвились вокруг его талии, но она почувствовала воодушевление только тогда, когда его хватка усилилась, и она почувствовала, как он положил голову ей на макушку. И вот она, наконец, отпустила. Она крепче сжала его руки, ее пальцы вцепились в ткань его рубашки, когда она сделала глубокий успокаивающий вдох, вдыхая аромат его духов, его чистой одежды и чего-то такого милого и мужественного, что позже она с легкостью распознала как простое. Адриан. — Сегодня было ужасно, — пробормотала она, закрыв глаза, просто наслаждаясь теплом его тела. — Я только… Он тоже закрыл глаза, продолжая обнимать ее, его пальцы очерчивали маленькие круги на ее спине. — Тсс, — сказал он. — Я знаю. Мы в порядке. Они были в порядке. И казалось, что эти слова сняли тяжесть с ее плеч, и она улыбнулась ему в грудь, все еще крепко обнимая его. Конечно, они были, это были они. Все будет хорошо. — Не могу поверить, что это был ты. Все это время это был ты. — Глупо было не видеть этого сейчас, но эта мысль даже не приходила ей в голову. — Не могу поверить, что мне понадобилось так много времени, чтобы увидеть это, — усмехнулся он, его руки ослабили крепкую хватку на ней, когда он, наконец, позволил своим рукам бегать кругами по ее спине. — Понятно, почему ты исчезла, когда шоу начали снимать. Она рассмеялась тихим, все еще слезливым смехом, но Маринетт начала чувствовать себя более похожей на себя. — Я старалась. Но они продолжают преследовать меня. — Я слышал. — Разговор Адриана с Тикки подсказал ему несколько аспектов нынешнего исчезновения Ледибаг с улиц. — Я до сих пор не понимаю, как они не застали меня в ту ночь, когда я действительно вышла на улицу. — Когда ты заснула на мне? — спросил Адриан, улыбаясь, когда почувствовал ее кивок у себя на груди. — Я пытался поговорить с тобой о шоу, — вспомнил он, забавляясь этим воспоминанием. — Боже мой, я могла умереть, — простонала она, хотя слова звучали несколько приглушенно у него на груди. — Что ж, приятно знать, что тебя не похитили, — сказал он ей, чувствуя, как тепло разлилось по его груди, когда все, наконец, стало нормальным. И даже лучше, чем обычно, он действительно мог видеть ее лицо прямо сейчас. Она посмотрела на него, вспоминая их последний разговор как их супергероев, когда она пыталась, наконец, объединить двух своих любимых парней в одного человека. — Но правда, Адриан? Яблоко? Это худшее стоп-слово, которое я когда-либо слышала. — Ее лицо раскраснелось, а ресницы были влажными, но ей было все равно. Наконец-то все стало на свои места, и, несмотря на то, что это был не идеальный путь… они знали. И все было в порядке. — Я пытался, — сказал он, улыбаясь ей. — По крайней мере, это заставило тебя смеяться! — добавил Адриан, понизив голос, только для нее и чтобы никто другой не услышал. Он совершенно не представлял, как даже начать выражать словами то, что он чувствовал. Это было почти комично, если подумать, ему удалось преодолеть изнурительную страсть к Ледибаг только для того, чтобы полностью влюбиться в бесстрашную девушку под маской. Она усмехнулась, но все, что она могла сказать, было прервано громким голосом Рауля, когда он разговаривал с Камиллой. — КАМИЛЛА ПРИВЕТ! ВЫ ЕЩЕ СНИМАЕТЕ СЕГОДНЯ, КАКОЙ СЮРПРИЗ!— Это звучало ужасно близко, поэтому Адриан и Маринетт повернули головы в этом направлении, когда послышался голос Камиллы, спорившей с Раулем приглушенным, но очень раздраженным тоном. — Думаю, мне следует уйти сейчас, пока они не пришли сюда, — сказал он, отступая от Маринетт, но все еще свободно обнимая ее за талию одной рукой. — Ага, — усмехнулась Маринетт, делая то же самое. — Сейчас они будут очень раздражать. — Вероятно, им придется быть чрезвычайно осторожными. — Увидимся завтра? — Ага. — Он притянул ее к себе, чтобы еще раз обнять, и прижался губами к ее макушке. — Увидимся завтра… Букашечка. Она рассмеялась, прикусив нижнюю губу, когда они наконец расстались. Маринетт потянулась к его руке, сжав ее, прежде чем отпустить. — Спокойной ночи, Котенок. Адриан усмехнулся и подмигнул, прежде чем уйти, пытаясь избежать Камиллы и ее съемочной группы. Из-за чего Маринетт осталась одна в коридоре и чувствовала себя… легче, чем когда-либо, казалось, целую вечность. Она открыла сумку, радуясь, что Тикки смотрит на нее, и потянулась внутрь, чтобы погладить маленькую головку квами. Она скучала по ней. Она поспешила обратно туда, откуда доносился голос Рауля, и ее присутствия было достаточно, чтобы обескуражить попытку продолжать снимать их. Камилла громко вздохнула, глядя на Рауля, который изо всех сил старался выглядеть как можно более невинным. Камилла попрощалась, и двое друзей наконец-то смогли уйти. Маринетт рассмеялась, когда они пошли. — Спасибо за наводку. — Честно говоря, она не смогла бы справиться с тем, что ее снова прерывают камеры. Были моменты, которые должны были остаться наедине, и она была рада, что Рауль помог ей сделать так, чтобы так и осталось. — Для этого и нужны друзья, — усмехнулся Рауль и легонько толкнул ее в плечо. — Да? — Все хорошо, — сказала она Раулю, не в силах сдержать улыбку, которая навсегда заполнила ее лицо, когда она подтолкнула его плечом. — Пошли, вернемся в гостиницу, я голодна. — Никаких подробностей? — Рауль выглядел лично оскорбленным, когда Маринетт просто покачала головой, отказывая ему в какой-либо информации. — Боже, Маринетт, ты отстой.