Самый неосторожный мир

«Искра, ага, – фыркнула про себя Нана, ворочаясь внутри скорлупы. – Ну и чем тебе, прынцессочка, не нравится формулировка «яйцо сердца», она же точная!» Иногда Нане казалось, что лучше уж было бы совсем исчезнуть, ну то есть правда бесследно, чем сохранить какую-то связь со своей бывшей непутёвой хозяйкой. Бесит же! Лулу оступается, Лулу занимается фигнёй, уверенная, что вот это и есть она настоящая… А Нана даже подсказать ничего не может. Нана теперь как все те девяносто с большим хвостом процентов чара-хранителей – в яйце, а яйцо в сердце. И… ёж птица гордая, пока не пнёшь – не полетит. …Когда-то давно, наконец нормально и помногу общаясь с себе подобными, Нана задавалась кучей вопросов, все же ими задаются иногда. Куда исчезает яйцо сердца и насколько взрослым для этого должен стать его обладатель? Почему только у некоторых людей чара-хранители выбираются наружу, от чего это зависит? И могут ли такие чары тоже исчезнуть не только от того, что в них не верят? В «Пасхе» на подобные вопросы никто и не собирался отвечать, в том числе и другие хранители. А в компании защитников, куда Нана влилась несколько бессовестно, скрывая, на кого они с Лулу работают, – там ответов просто никто не знал. Пытались умничать в том смысле, что ведь яйцо – в принципе явление временное. Из него должна вывестись иная сущность. Или не вывестись ничего, если человек сдался, отказался от своей мечты.  – Но мы ведь уже вывелись! – горячилась Нана, и её поддерживали. – Дальше-то что? Есть ли взрослые защитники, обладатели Хранителей?  Ответов они так и не узнали. Никто из них, кроме самой Наны. Трижды преданной Наны. Первое предательство было вроде как бы и ненастоящим. Хотя маленькая, легкомысленная чара и тогда пыталась отговорить свою хозяйку. И тогда уверяла – зачем гоняться за совершенством, тем более чужим? Но Лулу впуталась в охоту за полумифической сущностью, якобы исполняющей заветные желания. Пыталась раз за разом, колебалась, но Нану не слушала никогда. Отчаивалась, но упрямилась. И в итоге совершила второе предательство. До чего же Нане было страшно перерождаться в обманную сущность! Казалось, нет оттуда возврата, нет и не может быть. А как иначе, если Лулу так и шла против тех, кто искренне с ней подружился. Они хотели ей помочь, даже уже когда всё узнали (может, Нана не дурочка, может, дело было не в температуре, а проговорилась она по наитию?). Они не хотели сражаться, а Лулу упёрлась и шла до конца. И даже когда всё закончилось, Нана какое-то время была уверена: яйцо сердца навек станет её тюрьмой, скорлупки никогда больше не распадутся…  Искренние слёзы Лулу, конечно, победили. И всем тогда казалось – будет всё хорошо, как в сказке, все будут довольны и счастливы. Ну, кроме бабушки де Морсель, эта никогда не бывает довольна… Но вскоре Нана поняла: есть вещи пострашнее, чем однократное и резкое использование её как Хранителя не по назначению. И зовётся этот ужас – медленное угасание. Каждая чара помнит поверье из сказки. Стоит какому-нибудь ребёнку выпалить: «Глупости, нет никаких фей!» – как одна из них тут же падает замертво. Всех это пугает, но вот никто ещё не делился с собратьями, и Нана тоже не сможет: на самом деле всё гораздо страшнее. Вера теряется не в одночасье. А помалу гаснет сияние, снова твердеет скорлупа, пропадает связь с хозяйкой… И уже не спросишь её – чего же ты хочешь, Лулу? Неужто играть людьми? Или тупо кинуться в омут взрослой жизни? Ходит среди Хранителей ещё одно поверье: мол, ты исчезнешь, когда у твоего хозяина случится первый поцелуй. Только непременно чтоб взрослый и настоящий! В это верят не все. Даже большинство уверено: любовь – это прекрасно и удивительно. И уважающая себя чара непременно разделит этот восторг с хозяином. Есть такие, кто мечтает влюбиться в другую чару, только вот никто не знает доподлинно, как это бывает и к чему приходит. А главное, сколько продлится?  И среди верящих и неверящих ходит шёпотом слух: дело не в поцелуях. А, скажем так, в жизни после свадьбы. Мол, свадебные колокола – для Хранителей погребальные. Но никто не знает наверняка и не знает подробностей. Даже некоторые коты помойные и ангелочки, мнящие себя экспертами в любовных делах.  Да тем более Нана не слишком интересовалась взрослыми тайнами, пока они с Лулу жили в Японии. Это потом пришлось всё ощутить на своей шкуре.  Было очень странно и неприятно. Свадьбы у Лулу не было, первый поцелуй – вскользь, в спешке, в каких-то кустах… И сразу – переход к тому, о чем Хранители почти не имеют представления. Неужто это не главное взрослое таинство? И где чувства? Это была последняя мысль Наны перед тем, как провалиться в небытие. Но нет, она не исчезла. Она не знала, сколько прошло времени, но вдруг обнаружила себя в том же состоянии, в каком была много лет назад. Она в яйце, а яйцо в сердце. Только уже не в сердце Лулу.  Нана не знала, уникальный ли это случай или так и должно быть – но перешла по наследству. К ребёнку, который должен был родиться у Лулу. А сама Лулу будто и не помнила, что когда-то в её жизни была Нана. Может, Лулу и притворялась, чувствовала свою вину, понимала невозможность что-то исправить. А может, так и бывает, когда сбывается мечта. На тот момент, и долго ещё после, Лулу и правда считала, что нашла себя в материнстве.  …Нана так никогда и не смогла показаться мальчику Хейзелю. Жаль, было бы забавно. Нана знала только один случай, когда у человека был Хранитель другого пола. Правда, не единственный, не насовсем и это было обусловлено воспитанием и обстоятельствами, тот мальчик одно время притворялся девочкой. Но ведь Хейзель бы тоже мог. Подрастая среди кружев и сверкающих камешков, он оценил бы Нану, похожую на дорогую куклу-барышню, в шляпке и пышном платье, а уж какие камни у неё по подолу!  Опять-таки, кто угадает – Нана ли задала Хейзелю такую направляющую, или сама Лулу, куда ж она денет свою любовь к изящному, или просто у мальчика душа просила вот такого самовыражения… Но ему повезло самовыражаться весьма успешно. Он даже безболезненно пережил несколько лет в доме отца после идиотской смерти Лулу. Без мамы ему было, конечно, плохо, а Нана могла только согревать изнутри, посылать лучи добра… И всё же Хейзеля не сломали равнодушием и презрением, и будни приюта он себе смог расцветить даже не общаясь с Наной. А потом его забрал отец Джастин.  Потому что необязательно обладать Хранителем «на вынос», чтобы быть необычным и попасть в необычную компанию. Хейзель поступил в Академию Повелителей и Оружий. Эта мрачноватая и во многом абсурдная вселенная несколько пугала Нану. Но мальчик и там оставался самим собой. И после.  Нет, стань он священником после приюта, а не после Академии, все было бы по-другому. Вынужден был бы стать ханжой и наступать на горло своим желаниям. А так – кружева на облачении, цветы всегда и везде. Истовая и талантливая проповедь того, что надо радоваться жизни и понимать ближнего, какими бы вы ни были разными. И блог одарённого фотографа и автора фанфиков. Вот что бы Нана точно передала своим друзьям-чарам, если бы могла, – так это осознание: каждый становится взрослым по-своему и в свой срок, но стать взрослым не всегда означает перестать быть ребёнком. Хранитель исчезает, когда человек теряет искренность и становится циничным, только так. С Лулу это и случилось, но вот с её сыном, кажется, никогда.