Одолжи, мне для подруги, честно

      Крылья недотраха показывают Арсению все пёрышки, потому что теперь он видит эротические сны без участия второго размытого лица. Даже подсознание кидает ему картинки, как он трахает себя вибратором, упирая его кончик в простату, и плачет. Тупой сон, в котором странно всё. Ещё страннее, что Арсений всё равно просыпается со стояком и желанием срочно воплотить то, что было во сне, но без слёз. До будильника ещё полтора часа, он чувствует себя выспавшимся, так почему бы не отдаться желанию?       Арсений коротко потягивается, поднимается с кровати и идет к шкафу-купе, где на плечиках у него висит одежда, а снизу стоят две отдельные коробки: одна с игрушками, другая с разными смазками. Он придирчиво осматривает коробки, думая, хочет он пожестче или нежнее. Останавливается на среднем, выбирая рельефный вибратор с вибропулей на конце и разогревающую смазку. Арсений протирает игрушку тряпочкой и идет в душ. — Блять! — вырывается у него, когда вместо горячей течет холодная.       Никакого предупреждения, что дома отключат горячую воду, не было, из-за чего становится даже обидно. Наваждение спадает, но Арсений решает переть до конца. Он наскоро моется, ежится от холода и заматывается в полотенце. Вот тебе и новый жилой комплекс, где всё тихо-мирно-гладко. Сука! Как знал, разогревающую выбрал.       Арсений возвращается в комнату. Вешает полотенце на ручку двери и выдавливает с пердящим звуком остатки смазки на руку, распределяя её по вибратору. Самый кончик как раз толщиной с два его пальца. Он удобно устраивается на кровати, жалея, что не может включить себе расслабляющую музыку, потому что время только пять утра — не стоит будить Антона. Ставит вибратор в вертикальном положении на тумбочку рядом с кроватью.       Арсений начинает медленно гладить тело в хаотичном порядке. Так, что теперь грудь и внутренняя сторона бедер блестит от смазки, оставшейся на руке. Его действия обретают порядок: он медленно трет шею, спускаясь руками к груди, зажимает один сосок, мягко теребя его, от чего опавший от холодной воды член начинает крепнуть. Другой рукой в смазке он гладит бок, плавно перемещаясь к низу живота. Дыхание учащается, кожа блестит теперь не только из-за смазки и единичных капель воды, но и от выступившего пота. Он возвращает руку на шею, не отрываясь от соска, который заметно покраснел от ленивых действий.       Наконец, Арсений решает перейти к активным действиям. Он переворачивается на живот, протискивает под ним руку и обхватывает полутвердый член пальцами. Обводит головку по кругу большим, пока другая рука тянется за вибратором. В любой позе запихивать в себя что-то не очень удобно, но спасибо танцам и природной растяжке, что сильного дискомфорта, способного перебить возбуждения, он не испытывает. Арсений обводит края ануса игрушкой, не прекращая ласкать головку. Он дразнит сам себя, совсем немного проникая кончиком, почти сразу вынимая. Бедра слегка подрагивают, анус обдает теплом смазки, Арсений вводит вибратор до конца первого деления, прокручивая его по часовой стрелке. Он скользит в нем, распирает припухшие края. Арсений не спешит в своем желании пропихнуть его глубже, задеть простату — недостаточно растянут пока. Вместо этого он переключает внимание на член, с которого тягучей каплей падает смазка.       Голова идет кругом, изо рта вырываются глухие хрипы, прерываемые глубокими вдохами через рот. Арсению хорошо. Он снова распахивает глаза, чувствуя, как по подбородку течет слюна. Надо было сразу подложить под бёдра подушку, но спросонья он забыл об этой важной детали. Арсений обхватывает член ладонью, медленно проводя от головки до основания, одним пальцем, на английский манер, массируя под мошонкой. Он чувствует, что уже достаточно растянут, поэтому пропихивает вибратор глубже, настолько, что теперь кончик упирается в простату. Дело случая, но Арсений рад, что не придется опять её нащупывать минут пять.       Руки двигаются быстрее. Мышцы на ногах затекли, но сменить позу Арсений не решается — вдруг спугнёт. Он чувствует, что ему осталось немного. Играть с оттягиванием оргазма не хочется — сегодня ещё на работу. Арсений методично двигает вибратором в заднице на маленькой амплитуде, но с высокой скоростью, что не оставляет ему шанса продержаться ещё немного, и он рвано кончает в ладонь, скуля в простынку.       Арсений поднимает руку с собственной спермой над кроватью так, что все стекает по кисти к предплечью. Он наконец позволяет себе упасть всем телом на кровать, всё ещё не вытаскивая игрушку из ануса, который продолжает припекать — смазка действительно хорошая. На часах пять двадцать две, значит можно позволить себе полежать пять минут и пойти в душ.       Кстати, про душ, надо будет сегодня сфоткать показания счетчиков.

***

      Антон присылает ему какие-то мемы про магов прямо посреди рабочего дня в два захода по пять минут. Ира пищит в голосовом, что Руслан позвал её на свидание в какой-то ресторан, поэтому сегодня Арсений будет помогать ей выбирать наряд по видеосвязи, а сам Попов пытается работать. На следующей неделе май, хочется успеть побольше, чтобы четвертого числа не пришлось выполнять пятерной объем работы. К тому же, не хочется, чтобы его числа второго кто-то выдернул на работу с фразой «Ой, Арсений, выручай, надо поработать в праздники».       Антон зовет его вечером к себе учиться играть в фифу, на что Арсений отнекивается — у него сегодня зельеварение по плану. Тогда Шаст не тушуется, а напрашивается к нему. Попов уже понимает, что пацан не заноза, а булыжник в жопе, и что легче согласиться. Подбивает ещё то, что Арсений очень любит выебываться, если в чём-то разбирается, а разбирается он почти во всём, но в зельеварении особенно. Антон отправляет какой-то стикер, что остается без внимания — скрипты опять приходят. Опять новые.       Клавиатура терпит издевательства до обеда, пока Арсений не уходит на общую кухню, где одна из коллег рассказывает что-то про рассаду на подоконнике. По описанию понятно, что выращивает она валерьянку и зверобой. Зачем ей эти растения — непонятно. Зато Арсений вспоминает, что ему нужно кое-что докупить для зелья от изжоги — тот самый зверобой. Он коротко делает себе пометку в ежедневнике, после чего опять возвращается к работе.       В аптеке всё так же немноголюдно, потому что через улицу есть сетевая, где действует система бонусных карт, но там даже с ней выходит дороже. Арсений покупает порошковый зверобой, после чего бежит в метро и успевает занять сидячее место. Сиденье неумолимо плющит задницу — поезд старый, но так лучше, чем стоять все сорок минут. В автобусе на него очень зло смотрит взрослый мужчина, хотя Арсений на него даже внимания не обращает. Если бы не увидел его лицо в отражении стекла, сидел бы дальше спокойно. К счастью, они выходят на разных остановках.       Дома тепло, хотя отопление уже отключили. Арсений не закрывал окно перед выходом, поэтому квартиру заполняет весенний зефир. Попов пулей летит в душ, потому что Ира должна набрать где-то через пятнадцать минут. Она предупреждала, что в ресторан они идут в восемь.       Арсений обматывается полотенцем, делает себе чашку кофе и отсчитывает сто двадцать секунд до звонка. Надо надеть что-то кроме трусов и полотенца, но подруга видела его любым, даже с косой до пояса, поэтому полуголым точно примет.       Ира звонит как раз в тот момент, когда Арсений наливает в кастрюлю молоко. — Вай, Арс, и зачем ты вечно разодетым ходишь, мог бы ходить раздетым, — говорит ему Ира, весело потирая ладошки. — Потому что тогда меня уведут за эксгибиционизм, — отвечает он, и придирчиво глядит в экран телефона. Ира красуется в маленьком окошке, поворачиваясь спиной, по-кошачьи выгибаясь. — Так, ну вроде неплохо, но я бы посоветовал что-то ближе к твоему стилю. — Арсению нравится платье и нравится Ира, которая выглядит как принцесса, но он видит, как та себя этой принцессой не чувствует. — И, Ир, не прячь ноги, они у тебя красивые. — Арс, ты говоришь как фут-фетишист, ты в курсе? — наигранно подозрительно спрашивает Ира, расстегивая молнию. — Ладно, я тут нашла ещё одну рубашку с брюками, но думаю, так будет выглядеть слишком официально. — Ты сначала покажи, — говорит Арсений, включая конфорку. Он замечает, что в строке уведомлений появляется несколько сообщений от Антона. — Так, Ир, погоди немного. — Подносит телефон ближе к лицу. — Если ты мне решил продемонстрировать свои родинки, то я их все рассмотрела, когда мы набухались в первый раз. — Ты мне тогда их маркером соединила! Я еле его отмыл. — Арсений возмущается больше для вида, девять лет уже прошло всё-таки. Он читает сообщение Антона, который спрашивает, когда можно будет зайти, потому что тот уже дома. — Ир, а ты не против, если к нам Антон присоединится? Ну, Шастун который? — Шастик-то? Да пожалуйста, — отвечает ему Ира, оставшись в одном лифчике, пока Арсений ахуевает с этого «Шастик». — А он чё, позвонит тоже? — Не, он ко мне зайдёт. — А вы, я смотрю, сдружились. Мне стоит ревновать? — Конечно, нет, Ир. Тебя я люблю своей самой запидорашенно-гейско-дружеской любовью, — усмехается Арсений, отвечая Шасту, что тот может прийти хоть сейчас. — А тебя не смутит наличие ещё одного парня? — А чё мне стесняться? — Ира смотрит на него с экрана как на дурачка, застегивая рубашку на третью пуговицу. — Шастик тоже оборотень, мой коллега и гей. Ты бы лучше за свою задницу переживал. — В смысле гей? — удивленно спрашивает Арсений, но уже через секунду вырывается из своего ахуенеза, потому что молоко начинает выкипать с шипящим звуком. — Арсений, ты, — подчеркивает она интонацией, — спрашиваешь меня, — опять акцент на последнее слово, — в каком смысле можно быть геем? Ты сейчас серьёзно? Или у тебя гей-радар сломался?       Но Арсений ничего ей не отвечает, потому что у него убежало молоко. Надо быстро замыть, пока на белой плите не осталось пригоревших пятен. Он убавляет конфорку до минимума, радуясь, что вытекло совсем немного. Ира ржет над ним, называя Парацельсом недоделанным. Арсений быстро затирает тряпкой плиту, параллельно обжигая палец о раскаленную решетку, из-за чего Мягкова ржет ещё сильнее, застегивая ещё одну пуговицу. К счастью, всю эту вакханалию прерывает звонок в дверь. Арсений быстро бросает, что сейчас вернется, напрочь забывая об одной маленькой детали. — Чё, даже на свидание меня не позовешь, сразу к делу перейдем? — спрашивает его Антон, откровенно пялясь на его тело. И тут-то до Арсения доходит, что он так и не оделся. Полотенце слетело где-то в пролете между кухней и коридором, спасибо, что трусы ещё держатся. — О, Боже, какой стыд, — вслух говорит Арсений, инстинктивно стараясь прикрыться. — Сейчас, две минуты, я оденусь, ты пока брось вещи и иди на кухню. — Помочь тебе нацепить пижамку? — продолжает издеваться Шаст. — Сам справлюсь.       Арсений быстро надевает домашние штаны и футболку, мысленно дает себе оплеуху и идёт на кухню, где Антон с Ирой уже о чём-то болтают. Шастун сидит на коленях возле стола, на котором всё это время стоял телефон и разглядывает Иру, которая опять кружится, показывая себя со всех сторон. Антон показывает «супер» большим пальцем и переводит взгляд на Арсения. — Эх, а я уже надеялся. Кстати, а почему ты не говорил, что вы с Ирой знакомы? — Потому что мы не просто знакомы, мы лучшие подружки уже как несколько лет, — отвечает за Арсения Ира, на что тот смеется. — О, прикольно, — отвечает Антон. — А у тебя что-то пригорело? Запах такой…       Арсений ничего не чувствует, но у оборотней обоняние в разы лучше, поэтому неудивительно, что Антон учуял. Его планы о «повыебываться» разбились об айсберг, как Титаник, но он старается этого не показывать. — Да это он на мой модный приговор засмотрелся, и у него молоко убежало, — опять отвечает Ира. — А, понял, — равнодушно бросает Антон. — Я тут печенье принёс. Хуй знает, любишь ты такое, но, если не любишь, я готов сожрать всю пачку, — говорит он быстро, но осекается. — Так, опять грубо прозвучало?       Арсений смотрит на него в немом опиздевании. Антон на его кухне, стоящий на коленях в своей огромной футболке, выглядит так мило и правильно, так ещё и старается лишний раз не ляпнуть чего-то, что у Попова от этого улыбка растягивается сама. — Свернувшаяся кровь — это творог для вампиров, — вдруг выдает Арсений, вместо ответа на вопрос. Антон на него смотрит как на еблана и смеется. — Арс, а я думал, у меня дети странные, — продолжает смеяться Шастун, поднимаясь с колен. — Так что насчет печенья? — спрашивает Антон, указывая на пачку кукисов, как в американских семейных комедиях. Арсений не питает особой любви к сладкому, но в такой ситуации отказываться не смеет. — Арсений Сергеевич Попов, может вы обратите на меня хотя бы капельку вашего драгоценного внимания? Я тут уже вся извертелась, — говорит Ира, когда Арсений по-скотски забывает про их созвон. — Да, прости, Ир. — Он с видом эксперта осматривает наряд подруги. — В целом, — начинает Арс, — в целом, — опять подчеркивает он, — мне нравится. Но сюда бы каких-нибудь аксессуаров. У тебя же были сережки-кольца? Точно были. Вот надень их. — Пять сек. — А ты прям эксперт по части стиля, — подмечает Антон, открывая пачку печенья, из которой вылетает несколько крошек. — Я просто быстро соображаю, — отнекивается Арсений, хотя он знает, что природного мастерства в этой сфере ему не занимать. — Эй, оставь мне тоже парочку, — говорит он, пытаясь выхватить у Шаста печенье. — Да, на, ради бога. — Антон протягивает ему вскрытую пачку, и Арсений совсем неинтеллигентно запихивает себе в рот почти половину печенья. — А в тебе есть дух проглота, — с каким-то уважением протягивает он. — Так, опять грубо? — Шаст, спокойней, я уже понял, что это издержки жизни в Воронеже, не надо после каждого предложения спрашивать: грубо, или нет. — Арсения он заебал этим ещё вчера. — Но ты всё равно продолжаешь кукситься, когда я что-то говорю. — А это издержки двадцати семи лет в Москве. — Хуя се, — всё-таки вырывается из Антона. — Я за минуту сейчас узнал о тебе больше, чем за неделю. — Это что, например? — удивленно спрашивает Арсений, подходя к кастрюле. — То, что ты коренной москвич, и что тебе двадцать семь, Арс, — отвечает за Антона Ира, вернувшаяся в диалог. — Так, ну что, как? — спрашивает она.       На Ире хлопковая рубашка цвета охры и коричневые прямые брюки. Арсений хоть и сказал ей не прятать ноги, но как они выглядят сейчас, ему нравится. Попов ещё раз возвращается к столу, опять рассматривает девушку, приложив ладонь к подбородку, и кивает. Ира по ту сторону победно улыбается. Антон расспрашивает её о чём-то, во что Арсений уже не вслушивается. Он в двадцатый раз возвращается к зелью, которое пока что не зелье, а молочная пена, бросает туда пару таблеток нош-пы и идет в коридор за зверобоем. — Ну, и я, короче, думаю, брать такси, или на метро доехать, — говорит Ира Антону, который съедает за разговором восьмую печеньку и засирает весь стол крошками. — Да бери такси, — бросает он ей. — Такую красоту надо возить в машине, а не в старом вагоне. — Ага, эконом-класс же сильно отличается от метро, — не язвительно язвит Ира. — Ой… — протягивает Антон. — А я согласен с Шастом, — говорит вернувшийся Арсений. — В таком виде тебя и украсть могут. — Ой, ну всё, мальчики, — довольно говорит Ира, растягивая губы в улыбке. — Ну, захвалили. — Да, — игриво ведя бровями соглашается Арсений, — мы такие. — Так, ладно, мне ещё надо прическу сделать и выходить уже как пора будет. Всё, развлекайтесь, целую, — Ира отправляет им воздушный поцелуй и отключается раньше, чем они успевают ей что-то сказать в ответ. — А ты быстро нашёл с ней общий язык, — замечает Арсений, поворачивая голову к Антону. — Да я просто, когда пришёл в первый день на обед, сделал ей комплимент про ногти, она мне сразу сказала, что мы теперь подружки, — будто оправдался Антон. — Я уже её ревную, — нарочито обидчиво буркнул он. — Да брось, Арс, — отмахнулся парень, неловко улыбаясь. Губы тоже в крошках. — А что ты, кстати, варишь? — Зелье от изжоги. Хотя я бы на месте заказчицы сходил бы к гастроэнтерологу. Изжога — симптом, а не самостоятельное заболевание. — О, прикол. Я когда острого обожрусь у меня тоже сначала изжога, а потом днище рвёт, что охереть. Ой, блять. — Антон опять строит виноватую мину, на что Арсений только смеется. — Ты опять скуксился. — Я такой же, — признался Попов, дабы разрядить обстановку. Но вообще-то это правда, слабый желудок — это вам не шутки. — А. Понял, — недоуменно хлопает глазами Антон, явно не ожидавший такого поворота событий. — А что это у тебя в руке? — Антон наклоняет голову и принюхивается, недовольно морщась. — Ебать. — Зверобой, — как ни в чём не бывало отвечает Арсений, а потом до него доходит: — Твою мать, Шаст, прости, я как-то не подумал. — Да ничего, — отмахивается Антон, наконец отпуская пачку печенья и подходя ближе к окну. — Мы от него не сдохнем, просто глаза слезятся и чихать тянет. Короче, аллергия. — Я тогда, когда сыпать буду, предупрежу тебя, отойдешь подальше. — Ага. А что ещё туда входит, кроме этой адской хуевины?       Арсений рассказывает Шасту, что и как: как правильно варить, как передавать магию через магические протоки, хотя хуй знает, зачем это нужно Антону, который тоже, по сути, магическое создание, но их магия работает по другому механизму. Шастун, однако, слушает его с интересом, иногда задавая вопросы. Арсений по глазам видит, что тот даже после объяснения не всегда понимает, что он имел в виду, но всё равно кивает, мол, андестенд. Попов уплетает печенье, принесенное Антоном, морально готовясь к жиру на жопе, но какая разница, если эту жопу трогает только вибратор?       Что напрягает Арсения, Антон ни слова не говорит про игры, будто этой части его жизни нет и никогда не было. Попов тоже лиса скрытная, но о людях привык знать всё. Это не бесит, а перманентно раздражает, но сам Арсений решает не спрашивать, хочет дождаться, пока Антон сам созреет.       Он уходит через пару часов с обещанием посидеть ещё завтра. Арсений как раз заканчивает со всеми зельями и открывает ютуб. Ему приходит уведомление, что Тунец-Шастунец запустил эфир (не спрашивайте, когда Попов поставил на него уведомления, он сам не знает). Арсений ахуевает, как так быстро, но на экране на него глядит расслабленный Антон в той же футболке. У Попова есть прекрасная возможность рассмотреть его комнату, которую раньше было видно совсем чуть-чуть из приоткрытой щели. Она большая, черно-фиолетовая, на потолке подсветка, медленно меняющая цвет, вся забита техникой, в которой Арсений не очень хорошо разбирается и там целая стена из разных бутылок. — Ну что ж, подождем народ и начнём игру. Вы пока пишите какие-нибудь вопросы, время есть, поотвечаю, — добродушно говорит Антон своим мягким голосом. Он читает то, что пишут люди в чатах, где восемь сообщений в секунду с просьбой передать привет. — Да-да, всем привет, всем, кто смотрит и не смотрит. Оп, у тебя новая комната? — читает он вопрос. — Да, ребят, я уже вам говорил, что переехал в Москву. Кстати, это всё благодаря вам, спасибо огромное. Да, сам, семь лет на неё копил и вот купил. А как ты не тратил столько времени деньги? — снова читает он вопрос. — Да, слушайте, я уже как-то давно понял, что Воронеж я люблю, но ловить там особо нечего, надо мутить какой-то движ. Вот с этим и жил, копил и теперь радуюсь.       Арсений смотрит ровно до момента, когда Шастун начинает играть. Он обещает сохранить эфир, потом кое-где его подрезать и сделать из этого отдельное видео на ютуб, если кто-то захочет пересмотреть. Все пять минут, пока зрители присоединяются, он что-то говорит, отвечает, смеется. Арсений почти ничего нового для себя не узнает, кроме того, что у него аллергия на рис, мания на кольца и браслеты (что Арсений заметил, просто вслух не говорил), любовь к пиву, и что его машина осталась в Воронеже, но он собирается её пригнать при первой же возможности.       Зелье шепчет ему, что он ёбнутый. И что он забыл спросить у Шаста про бутылочки.

***

      У Арсения безумный план, который он хочет провернуть, потому что вчера насмотрелся тиктоков с котами. Суть такова: около их хвоста нужно положить огурец или кабачок (зависит от вкусовых предпочтений) и ждать, пока котик повернется. В видео они моментально подпрыгивали на месте почти на метр. Арсению двадцать семь, и он оправдывается не детской глупостью, а старческим маразмом. Осталось придумать, как попросить Антона превратиться.       От Иры Арсений давно узнал, что оборотни не особо любят трансформироваться в свою животную форму, потому что от этого подскакивает давление и крутит живот некоторое время. Но, с другой стороны, Антон сам в тот раз предложил показать своё котячье обличие, так почему откажет сейчас? А если ему прямо сказать, что он хочет проверить прикол из тиктока? «Шаст, нужна твоя помощь»       Арсений отправляет сообщение в четыре дня. До этого они почти не переписывались — Антон сегодня первый раз вывел детей на поле — некогда было. Ответ приходит часом позже, когда Шастун уже приехал домой, за что Попов на него иррационально обижался — он-то ещё работает. «Че такое?»       Арсений вместо объяснения скидывает ему ссылку на видео, перекрещивая пальцы на удачу. Антон ничего не отвечает целых восемь минут, хотя тикток на пятнадцать секунд, видимо после просмотра прикидывает, насколько Попов ебнутый по десятибалльной шкале. Сам Арсений даёт себе честную шестерочку. Не хватает голоса ведущего из «Ледниковый период», который объявлял это «Оценка за ебнутость: шесть ноль, шесть ноль… Средний балл: шесть баллов ровно». Попов успевает накрутить себя как последнюю мишуру на ёлку. «У меня дома есть ток чипсы и рулетики с сыром и ветчиной (»       Арсений выдыхает. Отправляет ему, что он зайдёт вечером в магазин и купит сам, и заканчивает составление отчета.       До конца рабочего дня полчаса, работы нет, поэтому Арсений открывает Тиндер, в который не заходил с прошлого неудачного свидания. Сообщения от того парня так и висят непрочитанными. Арсений решает потешить своё самолюбие и открывает диалог, где нечитабельными словами его называют последней овцой, которая бросила такого самца. Он хихичет, удаляет чат и со спокойной совестью просматривает предлагаемые профили. Смахивает парочку человек вправо, от одного из которых ему моментально приходит сообщение. Идёт стандартное привет, как дела, расскажи о себе, на что Арсений уже заебался отвечать и предложение подписаться друг на друга в инсте.       Арсений откладывает телефон, задумывается, что с Антоном они знакомы неделю (ровно), а в инсте ещё друг на друга не подписались. Они вообще переписываются только в ватсапе, даже не в телеге, которая у Попова вообще-то есть. «Шаст, у меня к тебе серьезный разговор» «Важнее чем тиктоки с котами?» «Да» «Почему мы знакомы неделю, и до сих пор не подписались друг на друга в инсте?» «Бля а надо?»       В смысле «надо»? Это вообще-то правило приличия в любом московском обществе! Нет, на самом деле такого правила нет, но Антон-то об этом не знает, значит Арсений может себе позволить поиздеваться. Совсем немного. Чтоб не расслаблялся. «Надо»       Антон не спешит с ответом. Напротив сообщения стоят две синие галочки, которые откровенно насмехаются над оставшимся без ответа Арсением. Он так разочаровывается, что забывает про того парня в Тиндере, и недовольный собирается домой. Впрочем, недовольства надолго не хватает, потому что он вспоминает, что в магазине ему не только огурец-кабачок нужен. Уже сидя в метро, он накидывает список покупок, прикидывая, сколько денег сейчас оставит в Магните. А почему, кстати, яйца такие дорогие, будто их курица Фаберже несёт?       Арсений стоит в очереди с внушительной корзинкой и упрямо повторяет себе, что надо в следующий раз взять тележку. Хочется грустно вздохнуть, но он же мужик (о чём говорят первичные и вторичные половые признаки), поэтому терпит и даже не ставит её себе в ноги. Перед ним ещё два человека, у одного из которых только бутылка самого дешевого лимонада, которым мама когда-то туалет чистила, что очень радует. Наконец он перекладывает покупки на ленту, чем очень сильно облегчает прелести бытия. Ему приходит новое уведомление, на что он не обращает внимания, потому что надо оплачивать. Уже выходя из магазина, он видит, что Антон скинул ему свой ник в инсте. Спустя почти час. Ну, спасибо и на этом.       Дома опять тепло, а в животе пусто. Но Арсений всё равно идет сначала в душ, а потом уже на кухню, которая наконец используется по назначению. Он запихивает в духовку мясо и чистит картошку. Вкуснее, чем у мамы у него точно не получится, но не суть. Он закидывает всё на сковородку и набирает Иру, от которой со вчерашнего дня ни слуху, ни духу. — Арс, это пиздец. — Ни привет, ни как дела, а сразу к делу. — Руслан, оказывается, женат! — Да ладно? — искренне удивляется Арсений, накрывая сковородку крышкой. — А что? А как? — Да я сама ахуела! Он мне такой говорит, ну я с ней уже почти десять лет, но как-то уже ничего не чувствую, и всякое такое. — Подожди, так если бы он её любил, на него бы зелье симпатии не подействовало бы. — Да в этом и дело, Арс. Я себя такой мразью чувствовала. Мало того, что сижу на свидании с женатым мужиком, так ещё и не с мужиком, а с гнидой. Я его, главное, спрашиваю, а че не разведешься? А он мне говорит, да меня всё устраивает. Устраивает его блять, Арс, понимаешь? У тебя есть какое-то отворот-поворотное зелье? А то он вчера мне писал, сегодня на обеде подходил, а мне неловко как-то. Да и вообще, не ситуация, а пиздец. — Слушай, Ир, я могу тебе помочь, но тебе надо будет с ним хотя бы часов пять провести. — А чё надо-то? — А помнишь, у Королёвой была песня про желтые тюльпаны, вестники разлуки? Либо ты ходишь пять часов с ним и тюльпаном, но мне его надо будет сначала зачаровать, либо ждешь несколько месяцев, пока эффект зелья не спадёт. — Господи! Ладно, давай. Я согласна на Королёву с её тюльпанами. Ты до субботы успеешь? — Для тебя всегда успею. — Арс, ну твою мать, ну почему ты не можешь быть хотя бы бисексуалом? — Ну, так судьба сыграла, Ир. — Ага, за голубую команду. Ладно, Арсюш, целую, люблюнимагу. — Ага, давай.       Арсений открывает крышку, помешивает картошку и пишет смс Шасту, что будет ждать его через полчаса. Пока у него есть время, он находит его профиль в инсте и снова натыкается на несоответствие некоторых фактов: Шастун - стример с немаленькой аудиторией на разных площадках, хотя бы тысяч десять подписчиков у него должно быть — примета, но на странице всего двести и профиль закрытый. Арсений решает, что это ещё одна загадочная загадка, но заявку кидает. Картошка приятно шкварчит и, в отличие от зелий, молчит и не хуесосит его по поводу и без.       Антон влетает в квартиру без стука, просто распахивает дверь. Громко здоровается и проходит к Арсению на кухню, безошибочно определяя его местоположение. — Охренеть, ты ешь! — с искренним удивлением кричит Шаст. — Антон, я не растение, чтоб солнечным светом питаться. Я ем, — парирует Арсений, показательно отправляя в рот вилку с жареной картошкой, мясо ещё не пропеклось. — Я, если честно, думал, что ты дома вообще не ешь, только зелья на кухне варишь, — говорит он и садится на стул напротив Попова. — Мы не так давно знакомы. Хотя, ты прав, зелья я варю чаще, чем готовлю, но не чаще, чем ем. Обычно успеваю до твоего прихода, но вчера вся еда закончилась. — Так ты готовить умеешь? — неверяще спрашивает Шастун, будто он блять слепой. — Антон, ты будто слепой. И глухой. — Ладно, извини, душка. — С чего это я душка? — спрашивает Арсений, не донося картошку до рта, из-за чего она падает на стол. — Ну, душнилой тебя называть грубо, а вот душкой — самое то. Но смысл, если что, один и тот же, — отвечает Антон, отправляя в рот упавшую картошку, пока Арсений комично округляет глаза. — Ну, ахуеть, — коротко выдает он и насаживает свой рот на вилку, как бы это порнушно не звучало. Антон на это движение только смеется. — Хотя, душка мне нравится больше. — Вот и договорились. Ну что, где там твои огурцы? А и где я могу вещи бросить? — Дай доем, всё покажу, расскажу, объясню. Кстати, а ты есть не хочешь? — Арсений, что с тобой, блять, такое? Ты ненавидишь кого-то кормить за свой счет. — Не, пасиб, я пиццу сегодня заказывал. — Чем ты вообще питаешься? — Да я чёт привык покупной едой питаться. — Породистый кот питается покупной едой? — Доширак, между прочим, — вообще тема. А если туда еще настоящего мяса кинуть, а не этого залупного, то вообще ахуеть! — с чувством говорит ему Антон. — Ладно, убедил, — сдается Арсений, доедая картошку. — Я доширак со времён студенчества не ел. Хотя, даже тогда редко — с родителями жил, институт был не далеко. — Разве можно получить образование зельевара? — недоуменно спрашивает Антон, смешно открывая рот. — Нет, но можно получить экономическое. Зельеварение у меня было в академии. По сути такая же школа, но с магическим уклоном. Мог после неё сразу пойти в химики без вступительных экзаменов, или в профессиональные алхимики, но туда нужно было сдавать очень много экзаменов, а я за несколько лет устал от всей этой магической херни. В двадцать вообще думал, что больше к котлам не прикоснусь. Ну и не прикоснулся. Для котла нужна отдельная комната. — А я думал, быть магом классно. — В чём-то, да. Я тоже думал, что всё будет как в Гарри Поттере, а получилась Таня Гроттер. В основном, там зубрежка. Многие заклинания вообще запрещено использовать, хотя их всё равно изучают. — Жесть. Ладно, тащи сюда свой огурец. — Я кабачок купил. — Не суть.       Коты кабачков не боятся. Или это Шастун неправильный кот. В следующий раз они попробуют с огурцом. Опять звучит порнушно.