Безумие становится тобой

Я всегда представляла себе день своей свадьбы. Мероприятие бы состоялось за городом, в красивом винограднике, поблизости которого паслись лошади и находился амбар. Я была бы в окружении семьи и друзей. И самое важное – рядом со мной был бы любимый человек. Но, по всей видимости, у судьбы были другие планы. Как и у Эдди Глускина. Планирование так называемой «свадьбы», которую готовил Эдди, заключалась в привязывании меня к деревянной балке, пока он бегал туда-сюда по своему небольшому логову, а иногда вообще на несколько коротких мгновений пропадал Бог знает куда. Я толком не знала, что он делал. Но, видимо, насколько я понимала, мне не позволялось никуда идти, как бы я ни попыталась сбежать. Таков был изначальный план, и всё шло как по маслу, пока мой «жених» не решил, что я должна сидеть неподвижно, и сохранить мою невинность путём привязывания. Теперь мне уж точно никуда не деться. Проклятье. - Дорогая, почему ты так расстроена? – крикнул он мне. Его голос был полон радости, пока он занимался платьем на столе. – Я что-то сделал не так? – невинно спросил он. В тусклом свете от окна я заметила, как его брови приподнялись, и прядь чёрных волос упала на лоб. По какой-то непонятное причине мне отчаянно хотелось протянуть руку и заправить её на место. Ты связал меня и теперь собираешься принудить к какому-то браку, а потом попытаешься убить?! - Нет, с чего бы мне расстраиваться? – ответила я настолько радостно, насколько смогла, опираясь головой на неудобную балку. Я не могла испортить ему настроение, иначе мне конец. - Хорошо! Нельзя, чтобы невеста была несчастна! Если мама не рада, то никто не рад! – хихикал он. Тьфу. И вот что я должна делать в такой ситуации? По сути, я сейчас просто ждала смерти от рук на голову поехавшего, но в какой-то степени привлекательного «жениха». Надо признать, что у Эдди были качества – он был милым и очаровательным, несмотря на жуткие раны на лице и налитых кровью глаз. За исключением, конечно, того, что он был убийцей. Когда я первый раз увидела его, он выглядел гораздо более... нормальным. Он был обычным человеком, по крайней мере, снаружи. Я вспоминала, как Эдди вызывал сочувствие, что в итоге создавало мягкую точку. Маленькую, но мягкую. Но я чувствовала, что с ним, возможно, обращались неподобающе... как, впрочем, со всеми на этом свете. Может быть, я слишком быстро отбросила тот факт, что этот человек всё ещё нуждался в помощи. Но, может быть, он просто был уже настолько безумен, что здесь ничего не поможет. - Когда я был мальчиком, моя мать часто говорила мне – женись, сынок, и увидишь, каким счастливым станешь. Я искал повсюду, но не мог найти ту девушку, которая была у меня на уме. Придётся мне искать ещё, пока не найду ту самую... – приятным голосом напевал Эдди. Звучало так, будто это была единственная песня, которую он знал всю жизнь, и что верил в каждое слово. Но меня больше всего волновало то, что он вёл себя так, будто здесь всё в порядке. Как будто здесь не было связанной женщины, на которой он собирался «жениться». - Я хочу девушку, такую же, которая вышла за старого, доброго папочку. Я наблюдала, как он шил свадебное платье для меня, корректируя в некоторых местах и иногда поглядывая на меня с любящей улыбкой. - Дорогая, ты будешь такой красивой. Уверен, что это платье всегда предназначалось для тебя. – Он ласково похлопал по платью и тогда подошёл ко мне и поднял под руки так, что я теперь стояла прямо, но со связанными за спиной руками. На шее у него висел сантиметр, между концами которого находилась слегка помятая тёмно-синяя бабочка. Взяв в руки сантиметр, он стал снимать с меня мерки. Иногда он хмурился, но потом вздохнул и с улыбкой на лице повесил сантиметр обратно на шею. Казалось, что он больше ничего не делал, как только улыбался и убивал людей. - Твоё тело... О, как же оно чудесно, дорогая... – бормотал он. Его голос до этого был радостным, а теперь стал каким-то хриплым. Его руки легли на край моей заляпанной кровью блузки и нащупали бёдра, а потом слегка приподняли фиолетовый топ, который я надела под блузку. – Такой грех, дорогая, что ты настолько... настолько красива. Такая гладкая кожа... Ты будешь красивой. Большими пальцами он делал круговые движения по обнажённой коже на моих бёдрах, и его лицо наклонилось к моему; теперь нас разделяли лишь несколько дюймов. Господи, что это делало со мной? Моё сердце колотилось, и тело неохотно реагировало на эти деликатные, соблазнительные прикосновения. Я чувствовала, как в некоторых местах моё тело стало оживать. В местах, которые должны быть подавлены от чувства отвращения, а не оживать от возбуждения. Наперекор желаниям разума, я закрыла глаза, почти подняв лицо к нему и тупо ожидая, что наши губы соприкоснутся. На минуту мне стало интересно, каково бы было ощущение. Но тут он отступил, убрав свои тёплые руки от моего желающего тела, и его лицо отодвинулось от меня. - Прости за то, что я был настолько вульгарным, дорогая. Знаю, у тебя должны быть желания, которые следует уважать. – Он улыбался мне, и тогда его пальцы потянулись к кресту, который я носила на шее. Возможно, это было хорошей идеей – взять с собой этот кулон, что мне дала мать. – Христианка, добродетельная женщина. Моя дорогая Виктория... - хихикнул он, и от того, как он произнёс моё имя, у меня по коже бегали мурашки. Я поймала себя на том, что хотела его... так же сильно, как хотела бежать в другом направлении. Провались всё пропадом. Да что со мной такое? Неужели мне нравилось то, в какой соблазнительной манере этот психопат трогал меня и разговаривал со мной? Как такое возможно? Ведь он убил свыше пяти дюжин человек, и кто знал, сколько ещё смертей было на его счету до того, как оказаться здесь? Я вновь почувствовала приступ рвоты, и мой желудок намекал на то, что сейчас было самое время вырвать. - Сейчас мне нужно ненадолго отлучиться, чтобы завершить последние штрихи для свадьбы! Я очень скоро вернусь, дорогая! Знаю, ты с нетерпением ждёшь, когда мы поженимся, и я желаю этого больше, чем что-либо. Я хочу начать нашу семейную жизнь как можно скорее! – его полный возбуждения голос гремел по всей комнате, когда он на минуту подошёл к своему столику, а потом вышел из тёмного помещения. Нашу семейную жизнь. Ну и больные же идеи у этого человека. Он что, хотел, чтобы я забеременела и родила ребёнка здесь, в этом тёмном, ужасном, пропитанном кровью и смертью месте? Да что же этот двигатель сделал с этим несчастным, больным ублюдком? Я соскользнула вниз, пытаясь освободиться от верёвок, но всё бесполезно. Как, чёрт возьми, он умудрился так крепко завязать узел? Я вздохнула и закрыла глаза, всеми силами стараясь не заплакать. Не потому, что мой дух сломлен и у меня было надежды, а потому, что я так устала от преследований, и теперь была вынуждена играть в семью с убийцей-женоненавистником. Я просто хотела домой. - Доктор... Доктор Мид? – из тени послышался мягкий, почти испуганный голос. Он был настолько приглушённым, что трудно было определить, кому он принадлежал. - К-кто там? – дрожащим голосом спросила я. Моё сердце начало бешено биться. Господи, неужели это Блэр пришёл наконец избавиться от меня? Или доктор Брукс со своими насмешками? Или же кто-то, желающий убить меня. Я лишь надеялась и молилась, что это не был мой старый знакомый-людоед. Через несколько мгновений тишины я услышала медленные шаги на скрипучем деревянном полу, пока передо мной не согнулся человек в одеянии пациента. Я распознала его. Это был Сэмюэл Ривз – пациент, с которым я виделась сегодня... а может быть, уже вчера. Я как-то утратила чувство времени, когда всё это началось. - Господи, вы ведь не пришли убивать меня, правда? Простите меня, Сэмюэл, за то, что делали доктора, но пожалуйста... – я могла лишь всхлипывать. Я не хотела, чтобы меня убили за жестокие поступки докторов этого учреждения или за извращённые способы моего наставника. Я не виновата. Я делала всё, что в моих силах, чтобы помочь этим людям. Это всё, чего я когда-либо хотела. Но теперь я просто хотела выбраться из этого места живой. Я просто хотела домой. Я хотела жить. Клянусь, я снова буду ходить в церковь... только прошу тебя, Боже. Прошу! - Доктор Мид, нет, нет. Тише. – Его заляпанная кровью рука закрыла мне рот, а вторая поглаживала волосы почти так же, как это делал Эдди. Я всеми силами старалась не подавиться от запаха руки, закрывшей мне рот. – Зачем мне убивать вас? Теперь вы полностью в руках Жениха, доктор Мид. Он отрежет мне... голову. Не ту, что на моих плечах. Вы... вы ведь знаете о Женихе, доктор Мид? Он говорил с заиканием, а фразы были очень невнятными. Он не был настолько потрясённым, когда доктор Брукс и я навещали его в камере. Мне оставалось только догадываться, какие ужасы тот повидал за последние несколько часов. Он убрал руку с моего рта, но я не собиралась кричать или задавать ему миллион вопросов. Я просто хотела знать, о чём он говорил. - Он подвергался насилию со стороны отца и семьи, я так слышал. Па-пациенты всегда, всегда перешёптываются между собой о том, что доктора говорили... говорили друг другу. Он... он был убит, он... да, и... они... они поместили его в машину внизу. Они пытались забрать меня в комнату внизу. Я видел, как они вытаскивали Эдди Глускина сразу после того, как Вальридер выбрался на свободу... Я помню голос, исходящий из рации охранника Джефферсона. Вальридер. Что это такое? Неважно. У меня сейчас были заботы поважнее. - Его поместили... поместили сюда за то, что он убивал и калечил своих женщин, доктор Мид. Боюсь, скоро и вас постигнет та же участь... Но вы выглядите так, будто наслаждаетесь этим. – Он слегка хихикнул, и звук был ужасен. – Вы не кричите, не сопротивляетесь... С-скажите, скажите мне, доктор Мид, вы ведь не сходите с ума, правда? Он захихикал, тут же приложил палец к губам и затих. - Я просто, просто хотел поблагодарить вас за всё, что вы для меня сделали, доктор Мид. Если вы выживете, и если мы увидимся, то я у вас в д-долгу, - добавил он и скрылся в тени. Чёрт бы всё побрал, я не наслаждалась этим! Мне хотелось кричать и ругаться на этого засранца и просить, чтобы он развязал меня, но в данный момент он был больше заинтересован своим спасением, а не моим. Но если в следующий раз он окажется рядом, то готова поспорить, что он бы мне помог. Я сидела там где-то с минуту, переваривая то, что сказал мой бывший пациент. Он калечил и убивал своих женщин. Серийный убийца? Я должна была догадаться. Я должна была знать, что попаду в руки человека, который резал своих женщин на куски для собственного удовольствия или, может быть, пытался донести до них свою идею о любви, когда те отвергали его. Всё, о чём я могла сейчас думать, это как мне «повезло». Слёзы теперь уже не прекращались, медленно перерастая в глубокое всхлипывание. Как же я устала... Всё, чего я хотела, это выбраться. Я должна отсюда выбраться. Я не собираюсь здесь подыхать!

***

Эдди вернулся через некоторое время, держа в руках нечто похожее на фату. Он напевал ту же песню, что и раньше, и казался настолько легкомысленным, что почти пританцовывал. На минуту у меня возникло желание радоваться этому так же, как радовался он. Это хотя бы могло сделать данное испытание менее ужасным. - Давай-ка наденем на тебя это платье, дорогая. Не могу дождаться, когда ты станешь миссис Глускин, - проворковал он, шагнув вперёд с платьем в руках. Я смотрела на это платье несколько минут и осознала, что несмотря на жуткие швы, это могло бы быть красивое платье. Может быть, он был дизайнером одежды до того, как оказался в «Маунт Мэссив»? Или, возможно, он в качестве хобби калечил ничего не подозревающих женщин? Заманивал их надеждами на счастливую жизнь с обаятельным мужчиной, который мог сшить любое платье по их желанию, а потом, когда злился на них, отрезал им руки? Эти несчастные женщины... Я не собиралась разделять их участь. - Что такое? Тебе не нравится? – он нахмурился, и в голосе нарастал гнев. - Нет, мне очень нравится. Я просто задумалась о том, какими счастливыми мы будем, Эдди, - солгала я, улыбаясь ему как можно искреннее. Его брови вновь стали ровными, а улыбка вернулась. - Теперь наденем это на тебя, дорогая.

***

Эдди надевал на меня платье, особо не пялясь на моё обнажённое тело и отыгрывая роль идеального джентльмена. Я хотела сказать ему, что могу одеться сама, но тогда он обидится, впадёт в буйство и, скорее всего, убьёт меня. Не знаю. Рисковать я определённо не хотела. Я планировала ждать более подходящего момента, чтобы сделать что-нибудь менее глупое и что, возможно, спасёт мою жизнь и не разозлит Эдди. Ну, я его разозлю в любом случае, но когда это произойдёт, я хотела находиться как можно дальше от него. Как только платье было надето, Эдди заметил следы от зубов, пронзившие мою плоть. Бинты уже давно потрепались и с трудом держались. Он приподнял мою руку и осмотрел рану. Его ужасно прекрасное лицо выражало беспокойство. - Кто сделал это с тобой, дорогая? – рассерженно спросил он, и глаза его были полны враждебности. Одна из его рук потянулась к столику и взяла кусок ткани, в которую он стал заматывать мою хрупкую руку. - На меня напали... Человек пытался съесть меня, Эдди. Поэтому мне было так страшно. Я через столькое здесь прошла... Я вспоминала то ощущение, когда зубы Фрэнка Манеры вонзились в мою руку, жадно впиваясь и отрывая ткани. От этого я задрожала, ибо знала, что такого мне никогда не забыть, даже если удастся оставить эту адскую дыру позади. - Никто никогда не дотронется до тебя руками или, вернее, ртом, - начал Глускин, подняв руку, чтобы исправить себя после того, как забинтовал мне руку настолько, насколько у него это получилось. Мне всё это показалось удивительно трогательным. – Ни один мужчина никогда к тебе не прикоснётся. Ты – моя, Виктория. – Его рука легла на мой подбородок, а глаза улыбались, глядя в мои. От его слов я невольно покраснела. Я понимала, что он станет единственным человеком, кто будет ко мне прикасаться. И это по-прежнему особо не было в моих интересах. Мои всё ещё связанные руки извивались, когда он отвернулся, чтобы взять фату. Вернувшись, он развязал мне руки и надел фату мне на голову, поправляя несколько непослушных прядей волос. Он стоял так близко ко мне, и моё сердце невольно заколотилось. Я не могла не вдохнуть его запаха, и к моему удивлению, от него веяло чистотой. Не было ни единого намёка на отвратительный смрад крови и пота, как я ожидала. Моё сердце продолжало биться, когда он закончил поправлять мои волосы и фату, а потом отошёл, чтобы посмотреть, всё ли в порядке. Эта сумасшедшая и глуповатая ухмылка не исчезала с его лица. - Моя прекрасная невеста, моя дорогая. Ты готова? – он протянул мне руку. Я ничего не ответила и лишь слегка улыбнулась, положив свою тонкую руку в его. Я сделаю всё, что угодно, чтобы выжить.

***

Я не знала, сколько ещё смогу вынести перед тем, как наконец сорвусь и побегу, и пусть он преследует меня. Этот человек был не только пугающим, но и безумным по самое не могу. Он силой принудил меня стать участницей собранной на коленке свадебной сцены. На складных стульях сидели пациенты, плача и перешёптываясь. Они пялились на меня, облизывая свои высохшие, окровавленные губы. За исключением тех, у кого губ не было. Когда мы только прибыли на эту «сцену» (я была уверена, что Эдди вложил в неё немало усилий, и мне было интересно, доходила ли хоть одна из его предыдущих «невест» до этого этапа), меня не покидало желание просто бежать в тот момент, когда мои ноги ступили на ковёр, ведущий к алтарю. Я не желала выходить замуж за этого психа, не хотела превращаться в кучу изувеченной плоти и крови. И неважно, что это была лишь имитация свадьбы, которая утолит его желание начать свою «семейную жизнь». Всё это было не по-настоящему, поэтому с точки зрения закона не имело никакого веса. Это просто растягивало время перед тем, как я встречу свой предстоящий конец. Я пыталась высвободиться из его хватки, пока мы медленно шли, но его рука схватила то место, где находился укус Манеры, и надавил на него. Мне стоило большого труда не закричать. Очевидно, что это было предупреждение, и он даже не смотрел на меня, когда отпустил мою больную руку. Мой будущий муж лишь улыбался и напевал себе под нос мелодию свадебного марша. Теперь ничто не встанет на его пути к счастливому концу. Пока мы шли к алтарю, Эдди повернулся ко мне и взял мои миниатюрные руки в свои огрубевшие ладони. На руках у него по-прежнему были перчатки, и костюм тоже был всё тот же. Единственное, что он сменил, была ярко-красная бабочка. Его улыбка теперь была ликующей, а не той нежно-утончённой, которая красовалась на его лице во время похода в это небольшое помещение. Я мысленно застонала при виде его нарастающей радости. Я просто хотела, чтобы всё это поскорее закончилось. Священник, который наверняка тоже был пациентом, откашлялся и заговорил: - Мы сегодня собрались здесь, чтобы стать свидетелями союза двух человек в священном браке. Если у кого есть какие возражения, говорите сейчас, или сохраняйте вечный покой. Я нерешительно повернулась и посмотрела на пациентов, а потом на коридор, из которого мы пришли. Я почти что ожидала, как из-за угла выскочит мой нелюбимый людоед с воплями о том, что моя плоть принадлежит ему. Если честно, это могло бы послужить прекрасным отвлечением для побега. К сожалению, единственные возражения исходили от сидящих на стульях пациентов, которые орали и улюлюкали. Священник, похоже, не обращал на них внимания. - А теперь ты... Жених, Эдди Глускин, берёшь ли ты эту... эм... – он наклонился к моему лицу, позволяя получше его рассмотреть. Выглядело так, будто ему оторвали нос, и дыра была весьма неаккуратно зашита. Я пыталась не содрогнуться, но мурашки по коже бегали. – Тебя как звать, сучка? – шепнул он достаточно тихо, чтобы этого не услышал Эдди, который, скорее всего, свернул бы ему шею за такие разговоры со мной. Но Эдди не обращал на это внимания и просто стоял там, глядя на меня с этой радостной, онемелой улыбкой. - Виктория Мид, - с хмурым выражением лица ответила я и нервно посмотрела на Эдди. Он сжал мои руки покрепче, как бы заверяя, что всё хорошо. - Берёшь ли ты эту Викторию Мид в законные жёны? – хихикнул священник. - Беру. До конца наших дней, - с блаженством ответил Эдди. Тогда он взял одну из моих рук и положил на свою грудь, как бы прижимая к сердцу. Чёрт бы всё побрал. Моё сердце начало колотиться. Я обязана выбраться из этого дерьма. - А ты, Виктория Мид, берёшь ли ты Жениха в законные мужья до конца своих дней? Мне почти что казалось, что священник был на грани того, чтобы громко рассмеяться. Трудно было сказать, был ли он сам так же встревожен, каким казалось его лицо, или же его просто забавлял тот факт, что я выходила замуж за убийцу. Я чувствовала, как меня бросало в жар, когда оба уставились на меня, ожидая ответа. Я хотела сказать – нет, чёрт возьми, я сваливаю отсюда. Но всегда лучше выбрать безопасный вариант, чем потом десять раз пожалеть. Лучше остаться в живых, чем быть подвешенной к потолку в спортивном зале. - Что же, тогда объявляю вас мужем и женой! – священник наконец-то разразился безумным смехом, прикрывая рот рукой, когда Эдди притягивал меня к себе. Я слышала песнопения, аплодисменты и крики от пациентов, и сдаётся мне, что они волновали только меня. Рука Эдди обвилась вокруг моей спины, а ладонь легла на бедро, и тогда он притянул меня к себе. Вторая его рука легла на мою щёку, поглаживая её большим пальцем. - Ты моя навсегда, дорогая, - тихонько, почти нежно прошептал он. Я смотрела в его налитые кровью глаза, снова чувствуя, как моё лицо пробирал жар. Он нежно улыбался, стараясь оставаться в какой-то степени собранным. И тогда его лицо наклонилось к моему; его губы казались удивительно гладкими, когда коснулись моих. Он целовал меня так нежно, словно я разобьюсь на мелкие куски от неосторожного обращения. Его рука до сих пор оставалась на моей спине, теперь вплотную прижимая меня к его крепким мускулам. На долю секунды мне показалось, что всё это отличалось от того, чем являлось на самом деле. Как будто я целовала не психопата, который жаждал порубить меня на куски. Я как бы и не целовала человека, который вызывал у меня отвращение... Я как будто целовала настоящего любимого. Будь всё проклято. Если я умру так или иначе, то как мне это сейчас может навредить? Я ответила на поцелуй, позволяя его губам взять контроль над моими. Мне нравилось их требовательное ощущение, они были такими нуждающимися. Я приоткрыла свои губы, желая испробовать каждый уголок его уст. Пальцы Эдди впились в мои бока, но не от похоти, а от чувства контроля. Он легонько оттолкнул меня, хитрой ухмылкой пытаясь скрыть то, что я захватывала его дух. О, Боже. Неужели я это сделала? Впервые с момента встречи с Женихом у меня не дрожали колени от страха перед ним. Они дрожали от того, насколько захватывающим был поцелуй с ним. - Вы не кричите, не сопротивляетесь... С-скажите, скажите мне, доктор Мид, вы ведь не сходите с ума, правда? – от слов Сэмюэла Ривза у меня вновь по спине пробежал холодок. Я не сходила с ума. - Дорогая, ты настоящий грех, - голос моего новоиспечённого мужа прервал мои мысли. Он прижался лбом ко мне, его голубые глаза пронизывали по самую душу. И тогда он ещё раз легонько поцеловал меня в губы. - А теперь, у меня для тебя есть сюрприз, дорогая.