Clair

      — Дазай, что всё это значит?!       Чуя стоял на пороге ванной и смотрел на Дазая. Тот стоял сгорбленный, словно пригвождённый к месту, с пистолетом в руке. На полу хаотично были разбросаны кусочки разбитого зеркала, простреленного ровно посередине.       — Это зеркало никогда мне не нравилось.       Чуя истерически усмехнулся, заводя руки за голову и оборачиваясь, словно в поисках ответа на то, что только что произошло.       — И поэтому ты решил в него выстрелить, да? Откуда у тебя вообще в ванной пистолет?       — Забыл убрать после работы, а тут как раз под руку попался. — Дазай часто заморгал и начал растирать ладонью лицо, будто пытался снять с себя оцепенение, — Я сейчас всё уберу.       Дазай наклонился к полу, пытаясь подобрать осколки, но только резался об острые края. Чуя сразу же подсел к нему, беря его руки в свои и заставляя посмотреть на себя.       — Дазай, что так сильно тебя задело?       Чего Чуя не ожидал увидеть — так это слёз на глазах Осаму. Казалось, что этот человек напротив, который все свои переживания переводил в шутку, просто не мог плакать. Так почему же на его глазах блестели слёзы?       — Я не знаю, Чуя, правда не знаю. Твой приезд, эти печенья, разговор про мою маму. Я должен был сразу ограничить себя, не привязывать тебя к себе. У меня столько проблем с головой, ты не сможешь построить здоровые отношения с больным человеком…       — Осаму, я…       — Не перебивай меня, пожалуйста. Я знаю, о чем я говорю. Я не могу жаловаться на свою жизнь, ведь у меня есть всё: образование, работа, квартира. Смерть матери не оправдание, ведь есть люди, которым намного хуже меня. Но я не могу с собой ничего поделать. Эти мысли, которые зародились еще в маленькой бедной квартире матери, в бесчисленных интернатах, в скандалах с отцом, в военной академии, остались непроработанными и начали гнить у меня в голове. Я заболел ими, Чуя, и не хочу заразить тебя. Не хочу делать тебе больно.       Чуя слушал внимательно, стараясь не упустить ни одного слова. Он так хотел понять Дазая, понять, что творится в его голове, так не хотел оставлять его одного с этим всем. Чуя не испытывал к нему жалость, потому что знал, что это худшее, что может случиться между двумя людьми. Он просто хотел помочь.       — Осаму, послушай. Как бы это ни звучало, но ты теперь не один. И я хочу помочь тебе. С твоими душевными ранами сможешь справиться только ты. Я приложу все силы, чтобы ты был рядом со мной в безопасности, чтобы справится со своими демонами внутри. Если хочешь, мы не будем торопить события, просто позволь мне помочь тебе, ладно?       Словно истратив все оставшиеся силы, Дазай медленно опустился в объятия Чуи и тихо заплакал. Здесь, на холодном полу ванной, где были разбросаны осколки разбитого зеркала, один человек с душевными травмами утешал другого, мягко проводя ладонями по голове, пропуская через пальцы пряди волос.       — Пойдём ко мне домой, Осаму. Он может стать и твоим домом.       Дазай улыбнулся в шею Чуе и кивнул головой.